Среда, 6 сентября 2006 года

Вирджинии казалось, будто она попала в самый эпицентр чудовищной драмы, в которой она играет главную роль. Она и представить себе не могла, что все обернется таким ужасом.

Прохладный сентябрьский день. Девять часов утра. На улице разыгрался ветер, срывая листья с деревьев и раздувая дождевые облака. Вирджиния видела, что на небе становится все просторней, его твердая голубая эмаль очищается от наносной пены облаков. После дождливой погоды наконец-то придут солнечные дни. Вирджиния и сама не ожидала, что будет замечать перемену погоды и беспрестанно прокручивать в голове короткие монотонные фразы: «Будет светить солнце. Станет теплее. Все будет хорошо».

Ей с трудом верилось в то, что перед ней с блокнотом в руках сидит следователь из полиции, Джеффри Бейкер, и задает вопросы по поводу исчезновения дочери.

Ведь Ким так и не объявилась. В домике на дереве ее не оказалось, и вчерашняя ситуация со счастливым исходом, когда Ким обнаружили замерзшей, выбившейся из сил, перепуганной, но живой, уже не повторилась. Правда, на сей раз они уже особо не рассчитывали на это. Дорога от школы до дома была длинная, для семилетнего ребенка – едва преодолимая.

Они с Фредериком обежали еще несколько уголков лесопарка, но становилось все темнее и темнее, а карманных фонариков у них уже не было. В какой-то момент по лицу Фредерика хлестнула ветка с острыми шипами, оставив на его лбу и щеках две глубокие кровавые царапины.

– Искать здесь дальше не имеет никакого смысла, Вирджиния! Мы мечемся из стороны в сторону, и в то же время знаем, что она не могла забраться так глубоко в лес. Идем обратно.

В тот момент, когда они добрались до своей машины, оставленной у домика Грейс, в широкие парковые ворота въехал автомобиль мистера Уолкера. Вскоре оттуда показался сам Джек, заметно уставший и невыспавшийся.

– Миссис Квентин! Сэр! – воскликнул он, и по его удивленному взгляду Вирджиния поняла, что они с Фредериком, блуждавшие в потемках по лесной чаще, выглядят сейчас несколько странно. – Что-нибудь случилось?

– Пропала Ким, – ответил Фредерик кратко.

– Пропала? А ведь Грейс собиралась забрать ее из школы. Она…

– Когда Грейс приехала в школу, Ким уже и след простыл, – перебила его Вирджиния.

– Джек, я знаю, что вы только что из дальней поездки и страшно устали, но тем не менее не могли бы вы съездить со мной в школу? – попросил Фредерик. – Я хочу осмотреть все здание и пришкольную территорию, включая соседние улицы. Вчера дочка пряталась в домике на дереве. Может быть, и сегодня она решила спрятаться, только в другом месте. А вдвоем мы справимся с этим быстрее, чем я в одиночку.

– Без вопросов, сэр. Конечно, поехали, – немедленно отозвался Джек.

Фредерик повернулся к Вирджинии:

– А ты иди домой и обзвони всех одноклассников Ким. И ее учителей. Может быть, она ушла к кому-нибудь в гости и утверждает, что предупредила нас. А потом…

Он немного помедлил.

– Что? – спросила Вирджиния тревожно.

– Потом попытайся все-таки поговорить с Муром. Вдруг он что-нибудь знает.

– Как я с ним поговорю? У него нет мобильного, и я не знаю, где он устроился на ночлег. Я должна ждать, когда он сам позвонит.

– Позвонит, не беспокойся, – ответил Фредерик холодно.

Он не сказал Вирджинии ни слова упрека, но по его глазам сразу было видно, кого он считает виновным в исчезновении дочери – Вирджинию с ее намерениями разрушить семью.

Пока Фредерик с Джеком ходили по школе, вызванивали дворника и просили его открыть им двери всех помещений, а потом прочесывали сквер рядом со школой, Вирджиния звонила всем одноклассникам дочери подряд. И каждый раз она получала один и тот же неутешительный ответ: «Ким к нам не приходила».

Она просила родителей позвать к телефону детей, но и от них не могла узнать ничего толкового. Самую содержательную информацию Вирджиния получила от лучшей подружки Ким – Клариссы.

– Мы вышли из школы вместе, – сообщила девочка. – Ким сказала, что за ней приедут, и осталась стоять у ворот. Я быстро пошла домой, потому что был сильный дождь.

По этим словам выходило, что Ким не собиралась убегать или прятаться. Вирджиния представляла себе, как ее дочь стоит одна под проливным дождем у школьных ворот, надвинув капюшон желтого дождевика глубоко на лоб. За мной приедут… И никто не приезжал. Ни мама, ни папа, ни даже Натан. Только Грейс с пятнадцатиминутным опозданием, но этого Ким уже не знала.

Если девочка хотела спрятаться от дождя, она зашла бы в здание школы. Больше деваться ей было некуда.

Что произошло за эти пятнадцать минут?

Почему не звонил Натан?

Зачем она выключила тогда свой мобильный?

Почему она снова оставила своего ребенка на попечение других людей?

Школьная учительница, до которой Вирджиния дозвонилась с огромным трудом, тоже не могла дать ей какой-то существенной информации. Нет, она не заметила в поведении Ким ничего странного. Девочка была немного усталой, это да. Но вот рассеянной или слишком расстроенной – нет, такого не было. Вирджиния узнала телефоны других учителей и звонила всем подряд, но снова безрезультатно. Школьный день прошел совершенно обычно, безо всяких особенностей.

Учитель рисования, чей урок был у Ким последним, вспомнил, что видел девочку стоящей у ворот.

– Я понял, что она ждет, когда за ней приедут. Она смотрела на дорогу и крутила головой то туда, то сюда.

– Вы не видели… кого-нибудь, кто заговаривал с ней? – спросила Вирджиния, надеясь на то, что Натан все-таки приезжал в школу.

– Нет, – ответил учитель. – Я никого не видел.

Хоть головой о стену бейся! Абсолютно не за что уцепиться, ну ни малейшей новой информации.

Она отправилась было на кухню, чтобы заварить себе чаю, но не могла найти ситечко – не помнила, куда она его обычно кладет. В ее голове царил хаос. На дворе уже ночь, черная ночь, а ее девочки до сих пор нет дома, и неизвестно, где она находится! Такой ситуации больше всего боится любая мать – постоянно, с момента рождения ребенка.

Когда зазвонил ее мобильный, она сломя голову метнулась за ним в соседнюю комнату. Больше всего она ждала звонка от Фредерика, мечтала, как он скажет ей, что отыскал Ким и едет с ней домой.

Но это звонил не Фредерик, а Натан.

Голос у него был озабоченный.

– Вирджиния! Ты можешь мне объяснить, почему у тебя постоянно отключен телефон? До тебя часами не дозвониться, и…

– Ким у тебя? – перебила его Вирджиния.

Натан в недоумении запнулся:

– С чего ради? Ведь я позвонил Грейс…

– Грейс приехала в школу с опозданием. Ким у ворот уже не было. И с тех пор ее никто не видел!

«Господи боже мой, – подумала Вирджиния. – Еще одна надежда рассыпается в прах!» Как за соломинку, она цеплялась за мысль о том, что Ким может оказаться с Натаном. А теперь…

– Да твоя Ким опять где-нибудь спряталась! Вы уже смотрели в домике на дереве?

– Ну конечно! Там ее нет!

Все нервное напряжение Вирджинии разрядилось в один момент.

– Почему ты не заехал за ней? Ведь я на тебя полагалась! Как ты мог…

– Минуточку! У меня забарахлила машина. Я что, специально ее сломал? Так что не надо валить с больной головы на здоровую! – Голос Натана был преисполнен бешенства. – Я сто раз пытался дозвониться тебе по мобильному, но ты соизволила его выключить. Отгородилась ото всех, и привет! С огромным трудом я нашел через справочное бюро номер Грейс, а перед этим целый час ломал себе голову, какая же у нее, к черту, фамилия! Я сделал все, что мог, дабы спасти положение!

Гнев Вирджинии немного утих, но ее страдание и страх не стали от этого меньше.

– Извини, – проговорила она. – Я просто с ума схожу от тревоги. Фредерик с Джеком уже полтора часа как в школе, они осматривают там все подряд, но, видимо, девочку они так и не нашли.

– Понимаю, сочувствую, – произнес Натан. Заметно успокоившись, он заговорил с Вирджинией бархатным голосом – именно таким, от которого та была без ума. – Только не думай сразу о плохом, ладно? Вчера вечером ситуация была точно такая же. Думаю, что Ким опять играет с тобой в прятки. Она грустит и печалится из-за того, что ты уделяешь ей не так много времени, как раньше, и, видимо, таким способом она старается привлечь твое внимание.

– Но ведь прошло уже столько времени…

– Это говорит лишь о том, что на сей раз она спряталась получше! Вовсе не обязательно случаться чему-то плохому. Вирджиния, любовь моя, не стоит так терзаться. Вот увидишь – дочка скоро вернется к тебе.

Эти слова и в самом деле немного успокоили бедную женщину. Сердце колотилось у нее часто-часто, а теперь стало биться ровнее.

– Надеюсь, что так и будет. Где ты остановился?

– В Ханстантоне. В пансионе, ночлег с завтраком.

– В Ханстантоне?! Почему так далеко?

– Рыбка моя, ведь мы не сможем в ближайшие дни видеться слишком часто. Появляться у вас я не могу, и к тому же тебе нужно многое обсудить с твоим мужем. И конечно, тебе надо побольше быть с дочерью. Она нуждается в тебе, и ее чувства сейчас важнее наших.

Он был прав, конечно же. Вирджиния была благодарна ему за такие слова.

– И раз уж мне суждено разлучиться с тобой на такой долгий срок, – продолжал Натан, – то мне хочется провести это время у моря. Здесь я могу гулять вдоль берега. Просто изумительные красоты.

– Да. Понимаю.

– Как вы поговорили с мужем? – осведомился Натан. Вирджиния вздохнула.

– Он очень уязвлен. Расстроен. Не знает, что делать. Ситуация просто аховая.

– Подобные ситуации всегда аховые. Нам необходимо пройти через это.

– Если только Ким…

– Тс-с! – перебил ее Натан. – Ким очень скоро вернется к тебе. Ни о каком другом исходе даже думать не смей.

Ее заинтересовал еще один вопрос.

– Так что же с моей машиной?

– Явно садится аккумулятор. Я не знаю, с чего это вдруг. Мне помог посторонний человек: он остановился, дал мне свой кабель, и теперь все более или менее в порядке.

– И как назло, поломка случилась именно сегодня! Именно сегодня!

– А может, я не застал бы Ким, даже если приехал бы вовремя? Если она надумала спрятаться…

– Нет, она стояла у ворот и ждала. Это мне подтвердили ее подружка и учитель.

– Ну ладно, – вздохнул Натан. – Значит, она ждала, никто не приехал, и она опять решила, что мама…

– Натан!

– Что?

– Ты можешь дать мне номер телефона твоей гостиницы? У меня должна быть хотя бы иллюзия, что тебя можно найти.

Он продиктовал ей адрес и телефон пансиона, где он остановился.

Положив трубку, Вирджиния почувствовала себя ужасно одинокой и опустошенной. Она осталась один на один со своим страхом. Фредерик еще не вернулся. Натан был так далеко.

А ее ребенок находился непонятно где, в этой черной ночи.

Через какое-то время вернулись Фредерик и Джек – в полном изнеможении, промокшие до нитки. И одни, без Ким.

– Мы проверили все, – тяжело дыша, сказал Фредерик. – Ее нигде нет.

– Дворник ходил вместе с нами, – доложил Джек. – Спускался даже в подвал. В этой чертовой школе не осталось ни единого уголка, куда бы мы не заглянули!

– Теперь я звоню в полицию, – вымолвил Фредерик и пошел к телефону.

Как она пережила эту ночь? До конца жизни Вирджиния будет помнить эти мучительные ночные часы, медленно перетекавшие в сероватую предрассветную мглу. Ни она, ни Фредерик не ложились спать. Джек побыл у них еще некоторое время, но, после того как он, сидя в кресле, пару раз сонно уронил голову себе на грудь, Вирджиния с Фредериком отправили его домой.

– Грейс нуждается в вас, – сказал мистер Квентин, и измученный Джек ушел, попросив обязательно позвонить ему, если появятся какие-нибудь новости о Ким.

В полиции ответили, что приедут лишь наутро, и запросили точный словесный портрет Ким. Фредерик продиктовал им все: возраст, рост, цвет волос и глаз, сказал, во что была одета девочка.

Примерно в час ночи Фредерик снова выбежал из дома с карманным фонариком в руках, чтобы продолжить поиски в парке. Вирджиния хотела идти вместе с ним, но он решительно отказался от ее помощи.

– Побереги силы. Кроме того, тебе лучше оставаться на телефоне.

Фредерик вернулся через несколько часов. Один.

Они выпили кофе, глядя через окно во тьму. Дождь к утру прекратился, набрал силу ветер, который раскачивал и раскачивал осенние деревья, пока сквозь их плотные кроны не проникли первые лучи нового дня. На стенах задрожали неуверенные световые полоски, и несказанно усталые лица Вирджинии и Фредерика показались в этом свете еще более измученными.

– Полиция приедет примерно в девять утра, – сказал Фредерик.

– Я сварю еще кофе, – ответила на это Вирджиния и встала.

Теперь перед ней сидел старший следователь Бейкер – симпатичный рослый мужчина, от которого исходило спокойствие и деловитость. И тем не менее душа Вирджинии переворачивалась от осознания того, что она должна говорить с полицейским о своем ребенке. О пропавшем ребенке. Уже шестнадцать часов о Ким не было никаких весточек. Вирджиния рассказала, как их девочка уже исчезала накануне, и ей показалось, что Бейкер расценил это как условно положительный знак.

– Да, вполне может быть, что ваша дочь снова спряталась, – покивал он Вирджинии.

Она смотрела в окно, на проблески небесной лазури, расчерченные резкими штрихами ветвей, и думала: «Меня спасает только мысль о том, что накануне Ким нашлась. Иначе я сошла бы с ума. Я полностью потеряла бы рассудок».

И тут старший следователь Бейкер окинул ее и Фредерика внимательным взглядом и осторожно сказал:

– Я руковожу расследованием по делам Сары Алби и Рейчел Каннингэм.

В этот момент Вирджиния поняла, какая же версия была у него в голове на самом деле, – и закричала во весь голос.

– Конечно, может статься, что ваша дочь действительно спряталась, раз так уже было накануне, – успокаивающим тоном повторил Бейкер.

Он остался с Фредериком в гостиной, в то время как Вирджиния пошла наверх, чтобы побыть наедине и успокоиться. Конечно же, мысли о тех двух убитых девочках приходили ей в голову, но тот факт, что Ким пряталась накануне вечером, не позволял думать об этом всерьез. Когда Бейкер произнес эти имена, Вирджиния сразу же зациклилась па мысли о том, что дочка может оказаться в лапах того зверя, и женщину, словно паводковой волной, захлестнула страшная, безмерная паника. Фредерик крепко обнял ее и держал, пока приступ истерики не отступил. Наверху, в своей спальне, она окончательно взяла себя в руки. Посмотрев на себя в зеркало, Вирджиния увидела, как сильно покраснели и опухли ее глаза, побледнело лицо и растрескались губы.

– Этого не может быть, – бормотала она, словно заклинание. – Этого просто не может быть.

Снова спустившись в гостиную, Вирджиния чувствована себя опустошенной. Ей было холодно, ее знобило, но он не предпринимала ничего, чтобы согреться. Казалось, ничто не может растопить тот внутренний холод, что медленно разливался у нее в душе.

Бейкер смотрел на нее с теплотой и сочувствием.

– Миссис Квентин, пока вы были наверху, ваш муж рассказал мне, что вашу дочь должен был забрать из школы какой-то знакомый, но ему что-то помешало. Значит, это был мистер… – Он заглянул в свои записи. – Мистер Натан Мур. Немец.

– Да.

– Я хотел бы поговорить с ним. Вы можете дать мне его координаты?

Вирджиния достала из кармана джинсов бумажку с адресом Натана и протянула ее Бейкеру.

– Вот. Это гостиница в Ханстантоне. Там он остановился на время.

Бейкер аккуратно списал с листка все данные и протянул его обратно Вирджинии.

– Э-э… миссис Квентин, я пока так и не понял, кем же вам приходится этот господин? Ваш муж сказал, что это человек, с которым вы случайно познакомились, когда были в отпуске на Скае. Мистер Мур потерпел там крушение яхты?

– Он и его жена находились в кругосветном путешествии. У Гебридских островов их яхта столкнулась с грузовым судном и потонула. Они сами спаслись на плоту. Поскольку миссис Мур до этого некоторое время работала у нас на даче, то я чувствовала в некотором роде ответственность за них. В один момент они потеряли абсолютно все. И я разрешила им какое-то время пожить в нашем летнем доме.

– Понимаю. И теперь мистер Мур поселился в непосредственной близости от вас?

– Да.

– Где его жена?

– Она уехала вчера утром. Предполагаю, что она пытается вернуться в Германию через немецкое консульство в Лондоне.

– А ее муж остался здесь?

– Да. – На лице Бейкера отразилось некоторое недоумение. – Простите, но я все еще мало что понимаю. Почему этот человек, лишившись яхты, находится теперь в Ханстантоне? Каким образом он, живя так далеко, собирался забрать вашу дочь из школы?

– У него моя машина.

Вирджиния понимала, насколько дико выглядит все это в глазах следователя.

– Как раз машина тут и виновата… Вчера днем не завелся мотор, и поэтому господин Мур позвонил Грейс… Грейс Уолкер, нашей…

– Я помню, – перебил ее Бейкер. – О миссис Уолкер вы мне уже рассказывали. Так значит, мистер Мур ездит на вашей машине?

«Наверное, он уже многое понял», – подумала Вирджиния. Ей было стыдно смотреть Фредерику в глаза.

– Мистер Мур и я… мы планировали быть вместе. Между нами… Одним словом… я бы ни за что не доверила своего ребенка случайному знакомому, господин следователь. Нас связывает нечто гораздо большее, чем случайное знакомство.

После этих слов в комнате воцарилось гробовое молчание. Фредерик смотрел в пол, Бейкер делал в блокноте какие-то пометки.

– Ваша дочь была в курсе этих планов? – спросил он.

– Нет, – ответила Вирджиния, – но мне казалось, что она предчувствует изменения. И боится их. Ее вчерашний побег в домик на дереве сам по себе красноречив…

– Так, – вздохнул Бейкер. – Получается, обстановочка в семье у вас сейчас не из лучших, но тем не менее надежда остается. Девочка действительно могла спрятаться от страха перед переменами в семье. Если это так, она не продержится долго одна в голоде, холоде и темноте. Боюсь только, что она не сможет отыскать сама дорогу домой и блуждает сейчас где-нибудь.

Заметив в глазах родителей испуг, Бейкер успокаивающе приподнял ладони:

– Я знаю, эта версия далеко не из приятных. Но мы должны приложить все усилия к тому, чтобы как можно быстрее найти девочку.

Вирджиния и Фредерик посмотрели друг на друга. В этот момент оба думали об одном и том же. Может быть, дочка действительно убежала и спряталась? Может быть, она сейчас отчаянно ищет дорогу домой? Однако тот жестокий маньяк, который лишил жизни уже двух маленьких девочек, все еще находится на свободе, и кто знает, не попадет ли Ким к нему в лапы.

– Что конкретно вы намерены предпринять, господин следователь? – взволнованно спросил Фредерик.

– Я пошлю несколько поисковых бригад с собаками, пусть они обыщут все окрестности. Мы перевернем все вверх дном, осмотрим каждый кустик, каждый камушек – можете быть уверены. В зависимости от обстоятельств мы дадим объявления по радио и телевидению.

– Но это не слишком опасно? – спросила Вирджиния. – Я имею в виду давать объявления. Ведь тогда о том, что девочка заблудилась и ходит одна, точно узнает тот выродок!

– Но ему не будет известно, где именно она находится. К тому же мне уже знаком его метод. Он не хватает детей на улице, как коршун. Это для него слишком рискованно. Он напрашивается на общение с ними, выстраивает для них какую-то заманчивую перспективу, и они идут за ним сами, не привлекая при этом особого внимания. Этот преступник планирует свои шаги и действует очень осмотрительно.

Бейкер на короткое время задумался.

– Ким не рассказывала вам о каком-нибудь новом друге или добром незнакомце?

– Нет. Совершенно точно, не рассказывала.

– И тем не менее я поговорю с ее подружками, – заметил Бейкер. – Маленькие девочки часто доверяют сверстницам гораздо больше, чем родителям. Вы можете дать мне телефоны подружек Ким, миссис Квентин?

– Да, конечно, – сказала Вирджиния, вставая.

Возвращаясь из другой комнаты со списком телефонных номеров, она слышала, как Фредерик сказал:

– Обязательно проверьте Натана Мура, господин следователь. Темная лошадка! Вы, наверное, подумаете, что я по понятным причинам питаю к нему враждебные чувства, но уверяю вас, что этот человек был неприятен мне задолго до того, как он… заинтересовался моей женой.

– Натан Мур у меня сейчас главный подозреваемый, – заверил его Бейкер.

Когда следователь ушел, Вирджиния окатила Фредерика гневным взглядом.

– Нет, я, конечно, согласна с тем, что Натана необходимо проверить, но вовсе не обязательно заранее очернять его перед полицией!

Фредерик осторожно затворил входную дверь:

– Я никого не очернял. Я просто сказал то, что думаю. На карту поставлена жизнь моей дочери, и поэтому я не стал умалчивать о чем-либо лишь потому, что это, видите ли, оскорбляет твои чувства.

– Он не имеет никакого отношения к пропаже Ким!

– Но при этом он как нельзя лучше подходит под известный образец. Разве не так? Новый приятный человек в жизни Ким… В его машину она села бы безо всяких опасений!

– Ему не нужна была Ким!

– Нет, просто на сей раз он поступает еще осторожней. Он имеет ее мать. Тоже неплохая стратегия!

– Что ты несешь! – завизжала Вирджиния.

Она взбежала по лестнице наверх, влетела в свою спальню и с треском захлопнула за собой дверь. Потом опустилась на колени рядом со своей кроватью. Сквозь слезы она глядела на личико дочери, которое улыбалось ей из серебряной рамки, стоявшей на тумбочке. Милое, любимое личико. Вирджиния уронила голову на покрывало и зарыдала, не в силах противостоять неслыханной боли.

Ближе к обеду к ним в дом пришли Джек и Грейс. Женщина терла заплаканные глаза и выглядела так, словно у нее все еще был жар. Увидев Вирджинию, она снова разревелась.

– Я не могу простить себе того, что я приехала в школу на пятнадцать минут позже, – частила она.

– Хватит вам упрекать себя, Грейс, – стал успокаивать ее Фредерик, прежде чем Вирджиния смогла вымолвить хоть слово. – Промах допустили мы, и вашей вины тут нет.

Услышав эти слова, Вирджиния не смогла сдержаться.

– Промах допустила я, а не мы! – воскликнула она, не стесняясь присутствия своих работников. – Именно так ты и думаешь, Фредерик! Значит, и говорить об этом надо прямо!

– Нет, все-таки это наша общая вина, – возразил Фредерик. – Ведь при нынешних обстоятельствах мне было разумней находиться здесь, а не в Лондоне.

При нынешних обстоятельствах…

Вирджиния прекрасно чувствовала, что подразумевал под этими словами муж: «При нынешних обстоятельствах, когда у моей жены взыграли гормоны и она полностью позабыла о своих материнских обязанностях, мне нужно было находиться здесь и заботиться о ребенке…»

Она вцепилась бы ему в лицо, словно кошка, вот только она не собиралась демонстрировать Джеку и Грейс такой незабываемый спектакль.

Даже толстокожий мистер Уолкер почувствовал напряжение, повисшее в воздухе невидимой шаровой молнией.

– Э-э, зачем я, собственно, пришел, – сказал он поспешно. – Я подумал, что мы можем снова осмотреть местность. Наверное, полиция уже…

Фредерик кивнул.

– Но они же не могут заглянуть в каждую дырку. Я предлагаю просто потому, что… сидеть сложа руки так невыносимо!

– Вы правы, – согласился Фредерик. – Мы немедленно идем на поиски. Вирджиния, ты останешься у телефона?

– Я никуда не уйду.

– Может, и я буду чем-то полезна? – робко спросила Грейс. Она выглядела такой больной и несчастной, что Вирджиния, несмотря на беспокойство о Ким, заволновалась и о ее состоянии.

– Грейс, вам необходимо вызвать врача и лежать в постели. Еще не хватало, чтобы вы подхватили воспаление легких!

– Но я не могу лежать, когда случилось такое, – снова заплакала миссис Уолкер.

С огромным трудом Вирджинии удалось уговорить ее пойти домой и лечь в постель. Мужчины отправились на новые поиски, и было заметно, что Фредерик чувствует облегчение. Ведь у него появилось хоть какое-то занятие, и ему не нужно было больше сидеть с Вирджинией один на один в четырех стенах. Она тоже была рада остаться одна, поскольку воспринимала присутствие мужа как один сплошной упрек.

Когда тишину разрезал звонок телефона, Вирджиния так сильно испугалась, будто за ее спиной выстрелили из пистолета.

Наверное, это звонят из полиции…

– Алло! – ответила она, морщась от неприятного сердцебиения.

– Это говорит Ливия Мур.

– О-о, – выдохнула Вирджиния.

– Я звоню вам из Лондона, из комнаты отеля. В консульстве мне помогли с деньгами. Сегодня вечером я вылетаю в Германию.

Вирджиния чувствовала сильную неловкость. Она полюбила мужа этой женщины и собралась забрать его себе. Больше всего на свете ей хотелось положить трубку.

– Как у вас дела? – спросила она неуклюже и при этом показалась самой себе страшной идиоткой.

– Не очень хорошо, – отозвалась Ливия с непривычной для нее прямотой, – но по крайней мере у меня появилось хоть какое-то пристанище. Меня берет к себе старая приятельница моей матери. И я могу пожить у нее до тех пор, пока не найду работу. Надеюсь, мне это удастся, хотя с работой сейчас так сложно…

– Я от всей души желаю вам успеха.

– Спасибо. Я звоню вот зачем… На билет до Лондона мне нужны были деньги, и я забрала их у мужа. Но я знаю, что это, собственно, ваши деньги. Я только хочу сказать, что обязательно верну вам все до цента. Как только я найду работу и смогу хоть что-то откладывать, то сразу же вышлю вам…

– Да бросьте вы. Не надо этого делать.

Ливия помолчала.

– Вам не стоит отказываться от денег, Вирджиния. Если вы собираетесь жить с моим мужем, ваш кошелек всегда будет пуст.

Эти ее слова прозвучали вовсе не по-хамски.

На сей раз сделала паузу Вирджиния. Наконец, собравшись с силами, она ответила:

– Простите меня, Ливия… Я знаю, что мы с Натаном причинили боль стольким людям… Вам и Фредерику. Я бы хотела…

Вирджиния споткнулась. Что она должна говорить? «Я бы хотела вернуть все на свои места?» – это была неправда. «Я бы не хотела, чтобы при этом кто-либо страдал?» – тоже прозвучит смешно. Значит, и говорить ничего не стоит.

– Вы знаете, – сказала Ливия, – после всех лет, проведенных с Натаном, я тоже чувствую некоторое облегчение. Конечно, мне очень грустно, и я не знаю, как жить дальше, с чего начать… Но недавно я поняла, что в любом случае у нас с ним были бы проблемы, даже если Натан не встретил бы вас. И дело не только в том, что наша яхта потонула, мы и без того стояли очень близко к семейному краху. Он цеплялся за свою мечту о кругосветном путешествии, как за соломинку, и внушил мне, что мы оба будем счастливы, если будет счастлив хотя бы он один… Однако так не бывает. Я ненавидела эту яхту. Ненавидела порты. Подработки, которые я обязана была искать. Я по характеру оседлый человек. Я хочу сажать цветы у своего дома и разговаривать через заборчик с соседями, хочу стирать в моей собственной машине и утром ходить за горячими булочками в одну и ту же булочную… Я не хотела мотаться по чужим квартирам и ни с кем близко знакомиться, потому что мы нигде не задерживались надолго. Но я мечтаю… иметь детей, Вирджиния. Я очень хочу ребенка. И он должен расти в спокойной, надежной обстановке.

Дети.

– Ким пропала, – прошелестел голос Вирджинии.

– Опять?!

– Вчера. После школы. И она до сих пор не нашлась.

– Однако… я понимаю, как вам тяжело…

В голосе Ливии звучало искреннее сочувствие.

– Да, – ответила Вирджиния. – Это так страшно. Полиция сейчас прочесывает округу с собаками. Фредерик с нашим управляющим тоже отправился на поиски, уже во второй раз. Я не могу понять: где и как она могла провести целую ночь… одна…

Вирджиния смолкла. Слишком ужасные картины мелькали в этот момент перед ее внутренним взором.

– Боже мой, Вирджиния! – воскликнула Ливия.

Несколько мгновений они молчали, но женщина чувствовала, что Ливия сопереживает ей. Она грустно подумала, что в других обстоятельствах эта молодая немка вполне могла бы стать ее подругой…

– Я дам вам телефон моей знакомой в Германии, – сказала Ливия. – Там меня можно будет застать в ближайшее время. Буду вам очень благодарна, если вы позвоните, когда Ким снова найдется. Я очень волнуюсь за нее.

– Хорошо. Я позвоню вам, Ливия, – сказала Вирджиния, записав телефон.

– И еще… – Ливия помедлила. – Дайте, пожалуйста, этот телефон моему мужу. Может быть, он захочет связаться со мной. Нам с ним придется кое-что обсудить и уладить.

– Хорошо, – отозвалась Вирджиния.

Положив трубку, она сломя голову побежала наверх, в комнату дочери. Нервными движениями она рассадила, как следует, повалившиеся плюшевые игрушки, рывком поправила белые тюлевые занавески. С тоской она смотрела на альбом для рисования, что лежал на письменном столе, а рядом с альбомом все еще стояла коробочка с красками. Ким пыталась нарисовать лошадь, но та выглядела скорее как несчастная крыса.

«Господи, верни ее обратно! Господи, пусть она поскорее вернется и снова заживет спокойно и счастливо!»

Подгоняемая паникой и отчаянием, Вирджиния снова сбежала вниз и набрала номер гостиницы, где остановился Натан. На звонок ответила женщина, которая явно находилась в весьма мрачном расположении духа, и ответила, что мистер Мур отправился на прогулку по морскому берегу. Когда он вернется, она и понятия не имеет.

«Почему он не звонит? Не спрашивает, что нового насчет К им, как себя чувствую я? Разве он не знает, в каком жутком состоянии я сейчас нахожусь? …»

Во втором часу дня снова появился Фредерик.

– Значит, вы ничего не нашли, – горько вздохнула Вирджиния. Это был не вопрос, а скорее констатация факта.

– Нет. – Изможденный Фредерик обхватил руками лицо. – Ничего. Мы еще раз побывали у домика на дереве, в зарослях ежевики, где она устраивала себе тайники и пещерки. Мы снова бегали на ту дорогу, по которой Ким ходит в школу. Нигде ничего.

Вирджиния порывисто погладила его по руке.

– Ты бы прилег, Фредерик. Ты просто уже сам не свой от переутомления'.

– Я вряд ли усну, – сказал он, но через несколько минут Вирджиния, возвращаясь из кухни со стаканом воды для него, увидела, что муж заснул сидя в кресле.

Она мерзла сильнее обычного. Вирджиния стояла в спальне перед платяным шкафом и искала, что бы надеть на себя потеплее, когда зазвонил ее мобильный телефон. Это был Натан, и она радовалась, что Фредерик сейчас находится в дальней комнате.

Натан был бодр и воодушевлен.

– Доброе утро, дорогая! – сказал он. – Я долго был на море. Сейчас изумительная погода, синее небо и золотое солнце – если ты вообще способна это заметить сквозь твои темные деревья.

Такой тон показался ей абсолютно неуместным.

– Мой ребенок пропал. Какое мне дело до погоды?

– Так что, Ким все еще не объявилась?!

– Нет. И ты бы давно был в курсе, если бы удосужился позвонить мне лишний раз.

Он вздохнул:

– Извини. Я думал, она уже давно дома. Мне как-то неудобно звонить тебе. Откуда я знаю, может, в этот самый момент рядом с тобой сидит твой муж. Тоже не очень-то приятно для меня!

– Понимаю.

– У меня есть предложение, – сказал он. – Приезжай ко мне сюда, мы пробежимся вдоль берега моря, и ты немного успокоишься. Как тебе эта идея?

– Я не хочу уезжать сейчас из дома.

– Но ведь в настоящий момент ты все равно не можешь ничего поделать.

– Тем не менее. Может быть, Ким внезапно даст о себе знать, и…

Натан снова вздохнул:

– Я с удовольствием приехал бы к тебе сам. Но у меня нет ни малейшего желания встречаться с Фредериком, и, кроме того, мне надо экономить бензин. Ты могла бы и в самом деле…

Некоторое время назад она действительно мечтала о том, чтобы Натан успокоил и поддержал ее. Но внезапно это желание пропало – как отрезало. Момент для этого был слишком уж неподходящий.

– Нет, – перебила его Вирджиния, и тут же почувствовала неловкость из-за своей резкости. – Извини. Я знаю, что ты желаешь мне добра.

– Я не собираюсь тебя принуждать. – Голос Натана звучал слегка обиженно. – Но если ты передумаешь… у тебя есть мой адрес.

На этих словах он положил трубку.

Нажав на сброс, Вирджиния стала разглядывать изображение дочери в телефоне. С цифрового фото на нее глядела улыбающаяся Ким, которая прижималась щекой к мягкому плюшевому мишке.

– Где же ты? – прошептала Вирджиния. – Где ты, моя детка?

В чем-то Натан был прав: сидя дома, она все равно не сможет ничего предпринять. Невольное домашнее заточение сильно действовало ей на нервы, и она без конца прокручивала в голове страшные картины.

Вирджиния взяла листок бумаги и написала Фредерику записку: «Я пошла прогуляться. Мне нужно выйти, иначе я просто задохнусь. В.».

Пять минут спустя она выезжала из ворот, оставляя за собой темные деревья. Перед ней открылся широкий зеленый простор.

Натан сказал правду. На голубом небе сияло яркое солнце.

Несмотря на то что была среда, а не понедельник, Дженни заняла в половине второго свой пост у дверей агентства недвижимости и внимательно наблюдала за входом в магазин канцтоваров. Она полночи не смыкала глаз, мечтая устроить для друзей отличную вечеринку, и в конце концов ей пришло в голову, что тот добрый человек не пришел тогда вовсе не потому, что обиделся или рассердился на нее, а потому, что он по каким-то причинам мог изменить свои привычки. Ведь люди меняют иногда свои намерения, верно? Может быть, теперь он ездит в магазин не по понедельникам, а по средам или четвергам. Поскольку он знал Дженни только по имени, а ее адреса у него не было, то при всем желании он не мог предупредить ее об этом.

В любом случае еще одна попытка не повредит. Правда, для этого ей придется снова пропустить урок в школе… И на этот раз не физкультуру. С часу до двух у них обед, и, может быть, никто особенно не заметит, что Дженни не будет на нем присутствовать. С двух до четырех у них рисование, и учительница, конечно, сразу же увидит, что девочки нет. Она спросит у других детей, в чем дело, и те скажут, что до обеда Дженни была в школе. Наверное, все подумают, что она заболела. Недавно вот один мальчик тоже ушел из школы, потому что у него заболел живот. Правда, он сказал об этом учителю. Такие были правила. Исчезать просто так, без предупреждения, было запрещено.

На нее будут сердиться, это точно. Удивительно, что ей не попало за позавчерашний прогул физкультуры. Как пить дать, мама получит письмо из школы. Конечно, можно попытаться перехватить его, ведь Дженни находится дома гораздо больше времени, чем мама, и видит в окно, когда приходит почтальон. Однако девочка боялась, что, не дождавшись отклика на письмо, школьное начальство предпримет еще какие-нибудь, более суровые меры. И все-таки, может быть, ей удастся встретить того доброго человека раньше, чем поднимется шум? Проблема дня рождения будет решена, и Дженни сразу же пообещает маме, что больше никогда не будет прогуливать школу.

Может быть.

Дженни посмотрела на часы. Десять минут третьего. В магазин никто не заходил… Если этот дяденька опять не придет… Тогда завтра ей снова придется стоять здесь и ждать. Какие предметы ей придется пропустить? Музыку. Ужас! Мисс Харт такая строгая – настоящая истеричка. Она не выносит ни малейшего шепотка в классе, ни малейшего постороннего шороха. И если прогулять занятие у мисс Харт, та поднимет ужасный скандал.

И с чего она решила, что ее таинственный друг появится в магазине именно в это время? Если он поменял день недели, то он мог поменять и время приезда! Может, он придет сюда завтра в девять утра. Собственно, ей нужно стоять здесь с утра до позднего вечера. Значит, завтра она вообще не пойдет в школу и прибежит сюда как можно раньше…

Внезапно ей на плечо опустилась чья-то рука. Дженни вздрогнула от неожиданности – она не слышала, как к ней подходили. Медленно обернувшись, она увидела строгое лицо дамы из агентства недвижимости. Сегодня на ней был костюм жемчужного цвета, и выглядела она так же элегантно и ухоженно, как и в прошлый раз.

– Опять ты! – сказала дама.

Дженни беспомощно улыбнулась.

– Ты почему здесь стоишь? – нахмурилась дама. – Не нравится мне все это. Тут что-то нечисто! На этот раз я обязательно позвоню твоей матери.

– Все в полном порядке, – поспешно уверяла Дженни. – Я уже собиралась уходить, и…

Она попыталась уклониться от дамы и сделала шаг в сторону, но маклерша крепко схватила ее за руку. Высвободиться из ее железной хватки было невозможно.

– В это время ты должна быть в школе, разве не так? И, кроме того, мне кажется весьма странным, что ты постоянно торчишь именно здесь. Тут нет абсолютно ничего интересного для тебя!

Глаза Дженни наполнились слезами. Чужая тетка портила ей все. Все!!!

– Сейчас мы с тобой идем ко мне в бюро и звоним твоей матери, – безапелляционно заявила дама, подталкивая Дженни к стеклянной двери.

– Садись!

Дама указала Дженни на стул, стоявший рядом с солидным письменным столом, на котором все было уложено в совершенном порядке. Сама она села за стол, сняла телефонную трубку и занесла палец над кнопками.

– Какой телефон у твоей мамы?

– Моей мамы нет дома, – едва слышно пролепетала Дженни.

– Где она?

– На работе.

– Где она работает?

– Не знаю…

Женщина снова окинула Дженни очень строгим взглядом.

– Не знаешь? Тогда я позвоню сразу в полицию. Как тебя зовут? Мисс…

– Дженни, – пробормотала та.

– Так вот, Дженни, послушай меня. Твое поведение меня беспокоит. Ты прогуливаешь школу и по каким-то непонятным причинам таскаешься сюда уже во второй раз, насколько я помню. Может быть, ты приходила на это место и больше двух раз, просто я не видела. Я хочу выяснить в чем дело. Либо ты скажешь мне телефон твоей матери или отца, либо я передам тебя полиции. Вот и все!

– Моя мама работает в прачечной, – выдавила Дженни через силу. Слезы побежали по ее щекам неукротимым ручейком. Она наклонилась к школьной сумке, пошарила там и достала какой-то листок.

– Вот ее телефон. Рабочий.

– Ну вот, прекрасно, – сказала дама, выхватывая из рук Дженни листок и быстро набирая написанный на нем номер. – Наконец-то мы договорились!

– И ты посмела так подводить меня?

Закурив сигарету, Дорис и не заметила, что та снова потухла. Она стояла посреди комнаты все еще в белом халате – это была ее рабочая униформа. Волосы у нее были гладко зачесаны назад и заколоты, но челка на лбу взмокла из-за повышенной влажности, какая всегда стояла в прачечной. Лицо Дорис было серым, и она выглядела такой изможденной. «Но ведь она такая всегда», – подумала Дженни.

– Ты вообще думаешь головой? Ты представляешь, как рассердилась на меня начальница, когда я вдруг стала отпрашиваться домой? В какое положение я их поставила своим внезапным уходом? Это не добавляет мне друзей, слышишь? И когда будет следующее сокращение штатов, как раз такие случаи мне и припомнят! Ты должна понимать, что с нами будет, если я потеряю работу!

– Тебе было вовсе не обязательно приходить за мной…

– Вот как? Если мне звонят посторонние люди и сообщают, что моя дочь прогуливает школу и шляется по улицам, то как я, по-твоему, должна поступать? Притворяться, что все это в порядке вещей, и вести себя как ни в чем не бывало? Что я должна была сказать этой маклерше? Дескать, меня не интересует, чем занимается моя дочь, выставьте ее снова на улицу?! Или мне объяснить тебе популярно, чем это грозило? Эта маклерша наехала на меня, как танк. Того и гляди, сообщит куда следует, что я, мать, не забочусь толком о своем ребенке! Может, ты хочешь отправиться в интернат?

Об этом Дженни вовсе не задумывалась. Когда ее мать, словно разъяренная фурия, ворвалась в бюро недвижимости, всем своим видом контрастируя с ухоженной дамой в жемчужном костюме, и железной хваткой вцепилась в руку Дженни, девочке показалось, что хуже, чем сейчас, ее положение и быть не может. То, что Дорис едва не лопалась от злости, видно было за километр. Дженни страстно желала лишь провалиться на месте, исчезнуть в далекую страну, где ее никто и никогда не нашел бы.

Но интернат – нет, такое не могло присниться ей и в страшном сне. Ни за что на свете! Троих детей из соседнего подъезда отправили в интернат, потому что их отец страшно пил, а мать два раза выбрасывалась с балкона, чтобы покончить с собой, но вместо этого лишь переломала себе все кости. Дженни видела этих детишек, как их забирала в интернат чужая тетка, довольно злая на вид. Когда девочка вспоминала эту сцену, у нее мороз шел по коже.

Нет. Интернат – это самое худшее на земле.

Дженни снова расплакалась.

Дорис наконец-то заметила, что ее сигарета потухла, и снова поднесла к ней зажигалку. Несколько затяжек слегка успокоили ее. Она окинула внимательным взглядом свою дочь, которая сжалась комочком в кресле.

– Ну и? Ты скажешь мне наконец, что ты потеряла рядом с тем бюро недвижимости? Намеревалась купить двухэтажный особняк с бассейном?

Дженни молчала. В последнее время она все больше склонялась к тому, чтобы доверить свою тайну маме. Может, она все-таки сумеет понять свою девочку и не будет так сердиться на нее. Но при взгляде на маму у Дженни вдруг снова пропало желание что-либо рассказывать ей. Женщина выглядела такой разъяренной…

– Так. – Дорис прикрыла глаза. – Если ты немедленно не объяснишь мне, в чем дело, то мне, наверное, и в самом деле придется сходить в отдел по делам несовершеннолетних и заявить там, что я не успеваю уделять внимания своей дочери по причине страшной занятости…

– Нет! – закричала Дженни. – Я не хочу в интернат! Не хочу! Мама, только не это! Пожалуйста!

– Тогда выкладывай, зачем ты туда ходила. И побыстрее! Мне надо возвращаться на работу.

Дорис поглядела на свои наручные часы.

– Я ходила туда из-за одного дяденьки, – прошептала Дженни.

– Из-за какого еще дяденьки?

– Он пообещал мне… день рождения…

Дорис вздохнула:

– Говори толком и по порядку. Какой день рождения? Твой?

– Да. Ведь я так хотела пригласить в гости друзей на большой праздник…

– Я помню. Мне казалось, дискуссия на эту тему закрыта.

– Дяденька сказал, что он может мне помочь.

– Что это за дяденька такой? Откуда он взялся?

– Не знаю. Я не знаю, как его зовут. И в этом-то вся проблема… Он не появляется больше в магазине канцтоваров, хотя говорил, что приезжает туда каждый понедельник. Ради меня он собирался приехать туда в субботу и показать мне свой дом, но тогда у тебя заболел желудок и ты совсем расклеилась, поэтому мне не удалось выйти из дома. По понедельникам он больше не появлялся, и я подумала, что он, может быть, приедет в какой-то другой день. Поэтому я и пошла сегодня к тому магазину. Я понимаю, что прогуливать уроки нехорошо, но ведь мне так хотелось… друзей…

Дорис смотрела на дочь широко раскрытыми глазами. Сигарета тлела у нее во рту, но женщина совершенно забыла про нее.

– Что? Я правильно тебя поняла? Какой-то совершенно посторонний дядька предложил тебе организовать день твоего рождения?!

– Да. Он говорил, что у него большой дом с садом, и он так классно умеет устраивать детские праздники! Он собирался все мне показать, и мы бы придумали вместе, как лучше украсить сад и подвальный этаж. Дяденька сказал мне, что я могу пригласить столько детей, сколько захочу. И я даже купила уже несколько пригласительных открыток…

Дорис медленно опустилась на диван. Дженни с удивлением заметила, что лицо матери стало серым как пепел.

– Боже мой, – прошептала Дорис.

– Он такой добрый, мама, правда! – уверяла девочка.

В комнате зависла долгая минута молчания. Затем сигарета догорела до конца и обожгла кончики пальцев Дорис. Вскрикнув, та выбросила сигаретный пенек в пепельницу.

– Где вы познакомились с ним? – спросила она сдавленным голосом.

– В магазине. Я приходила туда и постоянно смотрела на пригласительные открытки. Он спросил, скоро ли у меня день рождения. Я ответила, что да. Я рассказала ему, что ты не хочешь, чтобы я приглашала друзей к нам домой. Он спросил, поэтому ли я такая грустная. Я ответила, что да…

Дорис медленно покивала головой. Затем она решительно встала, стянула рабочий халат и схватилась за свою сумочку.

– Пойдем, – позвала она Дженни.

– Куда? – растерянно смотрела на нее девочка.

– В полицию. Мы с тобой немедленно идем в полицию. И там ты повторишь все, что только что рассказала мне. И опишешь этого мужчину как можно точнее. Идем. Ты не представляешь, как это важно!

– Мамочка! Не хочу в полицию! Я не хочу в интернат!

– Какой интернат? Дженни, я никому тебя не отдам. Но если нам повезет, твой новый друг отправится в тюрьму!

– Но ведь он ничего не сделал! Дорис снова прикрыла глаза.

– Нет, не сделал. Тебе он – слава богу! – ничего не сделал. Не вышло. И в первый раз в жизни я от всей души благодарю Бога за то, что у меня испорчен желудок!

Дженни совершенно не поняла, что мама имеет в виду. Но та хотя бы уже не так сердилась. Полчаса назад девочка и мечтать не могла о таком благополучном исходе.

Страх и отчаяние последних дней заставили ее плакать час напролет. После этого ей стало немного лучше. Не то чтобы она выплакала все свои страхи и успокоилась – нет, пока Ким не нашлась целой и невредимой, успокоиться было невозможно. Но напряжение слегка спало, железная хватка тревоги чуть-чуть ослабла.

– Она обязательно найдется, – без конца внушала себе Вирджиния.

Безо всяких раздумий, следуя какому-то внутреннему импульсу, она села за руль и поехала в школу, где училась ее дочь. Припарковав машину в некотором отдалении, Вирджиния побежала к зданию. Как раз была большая перемена и звучали голоса сотен школьников. Дети играли в догонялки и классики, прогуливались небольшими группками или сидели на нагретых солнцем скамейках. Пространство школьного двора наполняли радостные возгласы, смех и выкрики.

До вчерашнего дня и Ким была частью этой беззаботной картины.

Она должна вернуться сюда! Вирджиния запрещала себе думать о плохом.

Естественно, женщина не надеялась обнаружить Ким среди школяров или узнать какую-то действительно полезную информацию о том, куда же подевалась ее дочь. Фредерик с Джеком осмотрели школу и все ее окрестности тщательнейшим образом. Вирджиния приехала сюда потому, что почувствовала необходимость побыть рядом с тем местом, где в последний раз видели Ким.

Вот здесь стояла ее дочь. У этих железных ворот, выглядевших такой массивной громадой рядом с маленькой девочкой. Шел проливной дождь, и тем не менее Ким не ушла под крышу, она с нетерпением ждала, когда же за ней приедут.

Она была так доверчива. В чью же машину она села?

Вирджиния стояла на тротуаре, не сводя глаз с того места, откуда пропала Ким.

«Где же ты, девочка моя? Может быть, ты и не садилась ни в чью машину? Время шло, никто не приезжал. Ты видела, что мамочка не едет, точно так же, как и в первый школьный день, и ты чувствовала себя одинокой и заброшенной. Затем ты ударилась в панику. Тебе хотелось лишь убежать, спрятаться, как накануне вечером. Но куда же ты убежала? Куда? …»

Вирджинии вспомнился Скай, ее внезапный безоглядный побег, ночи с Натаном, желание связать с ним свою дальнейшую жизнь. Во всей этой истории она не слишком-то пеклась о том, какие чувства испытывают Фредерик и Ким. Конечно, муж понял, что произошло, со всей ясностью, но дочку обуревали лишь смутные предчувствия чего-то нехорошего. А ведь переносить неопределенность очень трудно даже взрослому. Один раз Ким не выдержала и убежала. Может быть, так же произошло и на этот раз? Ее мать собиралась перевернуть с ног на голову весь привычный для девочки жизненный уклад. Катастрофа для ребенка! Может, ее исчезновение было криком о помощи?

Постояв у ворот, Вирджиния побрела восвояси. Она прошла сквер, разбитый рядом со школой. С ней поравнялись другие прохожие, но никто не обращал на нее внимания.

Из глаз Вирджинии побежали слезы, и она надела темные очки. Отыскав скамейку рядом с мощными кустами лавровишни, Вирджиния тяжело опустилась на сиденье и заплакала, обуреваемая страхом и чувством вины. Но когда женщина успокоилась, то подумала: несмотря ни на что, она останется с Натаном, ведь она так мечтала изменить свою жизнь.

«Но изменять свою жизнь надо было осторожней, – думала она. – Осторожней и бережней, считаясь с чувствами других людей…»

Она снова пошла к зданию школы. На площадке рядом с ним уже было пусто и тихо. Начались послеобеденные занятия. Из открытых окон слышались негромкие голоса и звуки фортепиано.

Никакого намека на то, куда могла подеваться ее дочь, Вирджиния не получила. Никакие предчувствия, никакая внезапная догадка ее не озарили. И тем не менее ей казалось, что Ким зовет ее. Что она жива и больше всего сейчас нуждается в матери.

Когда Вирджиния вернулась в Ферндейл Хаус, дверь дома распахнулась и ей навстречу вышел Фредерик. Как видно, он давно поджидал ее; может быть, волновался. Ее не было дома почти два с половиной часа.

Внутренне ощетинившись, вооружившись против его упреков, Вирджиния пошла к нему навстречу.

– Фредерик, – начала она.

Но тот и не подумал ее упрекать. Лицо его было бледное, как у покойника, а глаза потемнели почти до черноты.

– Ким, – выговорил он.

Ее колени охватила дрожь, и так неожиданно, что Вирджиния чуть не упала и в поисках опоры схватилась за протянутую руку Фредерика. Он помог ей удержаться на ногах. Их лица сошлись совсем близко.

– Что? Что с ней? – выдохнула Вирджиния, не узнавая собственного голоса.

– Звонил некто и сказал, что хочет получить выкуп за нашу дочь.

– Выкуп?!

– Нашу дочь похитили, – сказал Фредерик.

– Может так оказаться, что какой-то подлипала просто решил раздобыть денег, примазавшись к вашему горю, – сказал старший следователь Бейкер. – Или даже подшутить таким немыслимым способом. Естественно, это уголовно наказуемое деяние. Если тут действует подлипала, то он, вероятно, продолжит свою игру, и дело может дойти даже до передачи денег. Но это не означает, что Ким действительно у него в руках. Такие люди слышат по радио, что потерялась девочка, и сразу же обращают ситуацию себе на пользу…

– Фамилия Квентин довольно распространенная, – с сомнением произнес Фредерик. – Как он вычислил, что пропала именно наша дочь?

Бейкер внимательно посмотрел на него:

– Вы достаточно известный человек в городе, мистер Квентин. Сначала вас знали как банкира, и вдобавок к лому вы пошли в политику… Прекрасно понимая, что вы в состоянии выложить крупную сумму, этот мерзавец просто делает попытку… И – бинго! Ему страшно везет. По вашей реакции он сразу же понимает, что попал в яблочко, в противном случае он немедленно положил бы трубку. Ему было нечего терять!

– Однако нельзя исключать, что Ким действительно похитили, – вступила в разговор Вирджиния.

С момента возвращения из города она без движения сидела в кресле. Фредерик довел ее до этого кресла и помог сесть. Она чувствовала себя полностью беспомощной и передвигала ноги осторожно, как старуха. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой неловкой и слабой, как будто бы ее враз покинули молодость, жизненные силы, энергия.

Еще до того, как она вернулась домой, Фредерик позвонил старшему следователю Бейкеру, и тот приехал в обществе двух других сотрудников полиции. Они подключили к телефону определитель номера и записывающее устройство. Фредерик стал передавать Бейкеру содержание своего разговора с вымогателем, и Вирджиния тоже впервые услышала эти подробности. До этого ей почему-то не приходило в голову расспросить об этом Фредерика.

– Голос был мужской, но искаженный до неузнаваемости, – отметил Фредерик. – Он напомнил мне…

– Так, что именно? – тут же уцепился за его слова Бейкер. – Голос кого-то из ваших знакомых?

– К сожалению, нет, – вздохнул Фредерик. – Я только хотел сказать, что он был искажен. Помню, у моей дочери где-то был игрушечный магнитофон. Ким подарили его, когда ей исполнилось, кажется, четыре года. На него можно записывать голос и с помощью разных настроек менять его – делать выше, ниже, быстрее, медленней, тоньше, грубее… Ким очень любила играть с этим магнитофоном, распевать на разные голоса, забавляться… Голос звонившего был изменен именно по такому принципу.

Бейкер делал себе пометки.

– А потом? – спросил он.

– Звонивший поинтересовался, с кем он говорит. Назвал мое имя. И когда я подтвердил, что я Фредерик Квентин, то он сказал буквально следующее: «Ваша дочь у меня, с ней все в порядке, и за сто тысяч фунтов вы получите ее обратно».

– Мне нужно уточнить одну вещь, – перебил его Бейкер. – Вы уверены, что этот голос не может принадлежать кому-то из ваших знакомых? Он точно никого вам не напоминает?

– Нет-нет. Голос был искажен просто неимоверно, и я даже с трудом понимал, о чем он говорит.

– Но тем не менее вы уверены, что звонил мужчина? Фредерик засомневался.

– Да, – сказал он наконец. – Голос был мужской, но я не исключаю, что его могли сгенерировать на компьютере. Поэтому я, к сожалению, не уверен, что звонил именно мужчина.

– Ясно. И как пошел разговор дальше?

– Я спросил, кто он такой. Он ответил, что это к делу не относится. «Собирайте деньги, – сказал он. – Я выйду на связь позднее». И повесил трубку.

Вирджиния схватилась за голову. Мужчины стали обсуждать вероятность того, что им звонил подлипала, который решил воспользоваться их ситуацией и раскрутить известную семью Квентин на крупную сумму денег.

– Однако нельзя исключить, что Ким действительно похитили! – воскликнула Вирджиния.

– Мы ничего и не исключаем, – отозвался Бейкер.

– Нашего телефона нет в справочнике, – сказал Фредерик. – И в справочном бюро наш номер тоже находится в закрытой базе данных. Как этот тип его узнал?

– От Ким! – закричала Вирджиния неожиданно визгливым голосом. – От Ким! Ведь ее же похитили!

Бейкер, что сидел напротив нее, слегка подался вперед.

– Миссис Квентин, мне, конечно, легко говорить, но я убедительно прошу вас держать себя в руках. Может быть, вашу дочь действительно похитили. Но этот звонок указывает на вероятность – я подчеркиваю, вероятность – того, что ее похитил не тот маньяк, за которым мы охотимся. Для него-то уж явно дело не в деньгах!

– Это кошмар, – раскачивалась из стороны в сторону Вирджиния. – Это какой-то кошмар.

– Все возможно, – продолжал Бейкер. – Звонить мог кто угодно, и даже кто-то из одноклассников вашей дочери. Или, скажем, старший брат или старшая сестра школьных товарищей. Где ваш номер уж точно известен, так это в школе, и тинейджеры вполне способны на такую злую и беспардонную выходку.

– Что вы предпримете сейчас, господин следователь? – спросил Фредерик.

Проигнорировав этот вопрос, Бейкер снова обратился к Вирджинии:

– Где вы были сегодня около полудня, миссис Квентин? Ваш муж говорит, что вы приехали домой вскоре после звонка вымогателя?

Вирджиния откинула со лба прядь волос:

– Я ездила в школу. Не могу сказать точно зачем. Просто… Я хотела побывать на том месте, где в последний раз видели мою дочь. И у меня было такое ощущение… как будто…

Она замолчала.

– Так? И какое же ощущение?

–…как будто она зовет меня. Я слышала это совершенно отчетливо.

Вирджиния прерывисто вздохнула.

– Моя дочь жива, – сказала она твердо. – Я в этом уверена.

– Конечно же, и мы исходим из этого, – согласился с ней Бейкер.

Верил ли он в то, что говорит?

Несколько мгновений все молчали. Затем безо всяких предисловий Фредерик спросил:

– Вы еще не встречались с Натаном Муром, господин следователь?

– К сожалению, нет. У меня еще руки не дошли до этого. А мистер Мур, конечно же, знает, что ваша дочь пропала? – повернулся Бейкер к Вирджинии.

– Естественно. Но что вы хотите этим сказать?

– Ровным счетом ничего, – прищурился Бейкер. – Я просто констатирую факт.

– Когда же вы поговорите с ним? – настаивал Фредерик.

– В самое ближайшее время. Не волнуйтесь, мистер Квентин! Я уже собирался съездить к нему, но тут произошло еще одно событие…

Фредерик смотрел на него вопросительно.

– Сегодня днем у меня в кабинете была одна девочка с мамой. Ребенку восемь лет. Две недели назад к девочке в магазине канцтоваров подошел незнакомый мужчина, который действовал точно по тому же образцу, что и с двумя предыдущими жертвами. Он предложил ей выполнить одно из самых заветных ее желаний. И только благодаря случаю она не села к нему в машину. И так же случайно она доверилась своей матери. Именно это событие и отодвинуло мой визит к Натану Муру.

– Значит, вы располагаете теперь описанием преступника? – взволнованно спросил Фредерик.

Бейкер с сожалением покачал головой.

– Нет. Очень жаль, но точного описания девочка дать не смогла. Мы пытались создать с ее слов фоторобот этого человека, но она была слишком возбуждена, к тому же с момента их встречи прошло уже немало времени. Ее показания показались мне довольно противоречивыми и неточными. Но все-таки у нас появилась хоть какая-то зацепка.

– К нашему случаю это не имеет никакого отношения, – пробормотала Вирджиния.

– Надеюсь на это, – ответил Бейкер, пряча записную книжку и собираясь вставать.

– Каким будет ваш следующий шаг? И что должны делать мы? – засыпал его вопросами Фредерик.

– Я поговорю с Муром, затем с учителями и с одноклассниками Ким, – сказал Бейкер. – Поисковые бригады продолжат прочесывать округу. И кто-то из вас должен постоянно быть дома: вдруг вымогатель выйдет на связь снова. Тогда вы немедленно сообщите об этом мне.

– Разумеется, – пообещал Фредерик, провожая Бейкера и его спутников к двери. Вирджиния осталась в кресле. На то, чтобы встать, у нее не хватало сил.

Когда муж вернулся в гостиную, она вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, что он сейчас чувствует, но выражение лица Фредерика было абсолютно непроницаемым. Как видно, ему не хотелось делить с ней парализующий страх за своего единственного ребенка. Слишком сильно она обидела его. И даже совместная трагедия не сблизила их.

– Я иду наверх. – сказал он. – Буду звонить в банк.

– Ты хочешь…

–…заказать сто тысяч фунтов, да. Банку нужно время на подготовку такой суммы. Считаю, что деньги нужно держать здесь, под рукой, чтобы иметь возможность сразу же заплатить, когда вымогатель позвонит снова.

– А если не позвонит?

– Тогда Бейкер прав, и никакого вымогателя на самом деле нет. Значит, тогда Ким похитили не ради денег, а…

–…а просто она потерялась, – поспешно вставила Вирджиния.

– Она обязательно вернется к нам, – сказал Фредерик и вышел из комнаты.

К нам! Он сказал «к нам», однако – кто знает? – может, это всего лишь случайная оговорка. Никаких «нас» больше не существовало.

Вирджиния закрыла лицо руками. Ей хотелось плакать, но слез не было – она выплакала их все еще в школьном сквере.

Теперь в ее душе царила гнетущая пустота.

– Вы, конечно же, не помните, кто помог вам снова завести машину? – спросил старший следователь Бейкер.

Натан Мур с сожалением пожал плечами:

– Конечно, нет. Просто кто-то увидел, что я мучаюсь с машиной, остановился и дал мне свой кабель, чтобы я мог завестись от его аккумулятора. Вот и все. Адресами и телефонами мы не обменивались!

– Очень жаль, – сказал Бейкер.

– Откуда я знал, что мне потребуется алиби? – фыркнул Натан.

Бейкер покачал головой:

– Вам и не требуется никакого алиби, мистер Мур. Но я приветствую все, что может подтвердить ваши слова.

Они сидели в маленькой столовой для завтрака, в гостинице, где проживал Натан. Три деревянных стола, по четыре стула за каждым из них, на окошках – кактусы, белые занавески, на стене – картина маслом, изображавшая корабль, тонущий в штормовом море.

«Как все сочетается, – подумал Бейкер. – Если бы не кораблекрушение, то и Натан Мур не нарушил бы мирного хода семейной жизни Квентинов».

За окном становилось все темнее. Сентябрьский денек подходил к концу, и песчаные дюны можно было различить уже с большим трудом. За дюнами раскинулось широкое море. «До чего же великолепное место для жизни», – мысленно восхитился Бейкер.

Кроме профессионального интереса к Натану Муру, Бейкер испытывал еще и любопытство: ему очень хотелось посмотреть, что за человек вторгся в семью Квентинов. Еще до исчезновения Ким Бейкеру было известно, кто такой Фредерик, ведь господин следователь читал газеты и смотрел телевизор. Кто такой мистер Квентин? Представительный, образованный человек, имеющий немалый вес в обществе, хорошо обеспеченный. Бейкеру казалось, что такими мужьями женщины не разбрасываются. А Вирджиния Квентин, похоже, собирается оставить такого человека, и ради кого?

«Наверное, – подумал Бейкер разочарованно, – в семействе Квентинов далеко не все так гладко, как казалось».

С первого взгляда на Натана Мура Бейкер определил, что тому очень легко завоевывать сердца женщин. Мур был не просто красавчик – он обладал неотразимым обаянием самца, которым умел пользоваться в нужный момент. От него исходила неопределенная сексуальная агрессия, заметная в первую очередь женскому глазу. Неплохая интуиция, умение понимать и предугадывать потребности партнера и постоянная готовность приударить за какой-нибудь красоткой – вот так Бейкер описал бы Мура в нескольких словах. При этом следователь понимал, что это описание абсолютно поверхностно. Достоинства и недостатки личности Натана Мура оно не затрагивало никоим образом.

– Когда вы познакомились с миссис Вирджинией Квентин? – спросил он нейтральным, деловым тоном.

Мур на несколько мгновений задумался:

– Девятнадцатого августа. Значит, мы знакомы почти три недели.

– А до этого момента вы знали кого-нибудь из семьи Квентинов?

– Лично – нет. Но пока мы стояли на якоре в Портри на Скае, моя жена работала у них некоторое время помощницей по дому и саду. Поэтому некоторое представление об этой семье у меня было.

– С Ким Квентин вы познакомились тоже девятнадцатого августа?

– Да.

– Как девочка относилась к вам?

– Насколько мне показалось, неплохо. Хотя в тот момент она, конечно, еще не понимала…

Мур оборвал себя на полуслове. Бейкер внимательно поглядел на него.

– Так? Чего не понимала Ким?

Натан замялся, и Бейкер понял причину этой заминки.

– Мистер Мур, мне известно о том, что вы вступили в интимные отношения с миссис Квентин. И что вы строили с ней планы на будущее. Я предполагаю, что исчезновение девочки может быть связано с этим обстоятельством.

– Значит, вы в курсе, – сказал Мур, – и я могу говорить свободно.

– Я весь внимание!

– Вот вы спросили, как относилась ко мне Ким… Я думаю, что девочка ничего не знает о наших с Вирджинией амурных делах. Иначе она не относилась бы ко мне с такой симпатией. Ким сразу почувствовала, что мать стала уделять ей меньше внимания, чем раньше, и поэтому у нее появилось чувство, что нормальному течению ее жизни что-то угрожает. Именно поэтому она и спряталась однажды. Думаю, и на этот раз так получилось по той же причине.

Бейкер кивнул. Про себя он отметил, что свои отношения с Вирджинией Натан обозначил как амурные дела. С одной стороны, Мур был иностранец, который мог не знать определенных словесных тонкостей. С другой стороны, могло