Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
|
Глава 62
| Новгородское посольство поначалу смутило Данилу. Послы просили свести в любовь, поминали Даниле его бытье новгородское и то, что в прошлое розмирье с великим князем обошлось-таки без крови... Амбары и княжеский житный двор ломились от хлеба, льна, кож, скоры. Ключники и посольские жалобились, что без новгородских гостей все погниет да попортит иное моль, иное мышь поест, да и куда новину ту девать? Он сам не чаял дождаться купеческих обозов. На переяславских беглецов, что нынче ворочались к брату, много издержано, и ведь не себе, не в свой кошель! Не пито, не едено, а из сумы вынуто... И опять же цены дают новгородцы нонече - лучше не нать! Он уж и с боярами сидел, и грамотку Ксении Юрьевны, тверской великой княгини, читал-перечитывал, и с купцами толковал московскими. (При нем сильно поднялся уже московский гость. Стал порядок в княжестве, и заездили, заторговали, начали рубить амбары да лавки на Москве.) Тут, не ровен час, новая замятня с Ордой, и до Москвы доберутся! (И об этом думано, хоть и неловко так думать, вроде торговли, мол, не обманешь - не продашь.) И с архимандритом со своим советовано, а что архимандрит? Митрополита нет на Руси, без него нестроение, некому укорить, некому помирить князей, а так, по человечеству... И то было тоже: насмотрелся тут на мерзлых да голодных! А что ж Дмитрий хочет народ в Новом Городе голодом морить? Уж как там ни раскоторовались, а и это все ж таки не дело... И не вмешаться бы! Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых и не сидит в собрании неправедных... Блажен! И как тут? Родные братья. Старейшие. Что Митрий, что Андрей - в отца место ему... Сидели все трое вместе в Новом Городе, в княжой горнице, за одним столом белодубовым... И тут, сейчас... хлеб не пускать в Новгород! Простую чадь в Новгороде голодом поморить, себя разорить, с Ордой себя поссорить и Андрея ожесточить. О сю пору был как-то меж братьями, вроде бы и с тем и с другим ладил! Овдотья уж тоже (Данил не спал, ворочался ночью): - А коли князь Андрей опять рать приведет новую? Батюшку разорили, совсем заболел с того! А нам что будет, Данилушка, страшно ведь подумать! Не к делу, не ко времени затеял все это Дмитрий! Как ни прикинь, не к делу выходило! Да что он хочет один против Орды с Андреем да и Новгорода тож?! Мало лонись зорили нашу землю! И как-то так выходило, что и в стороне в этот раз остаться нельзя. Сам Дмитрий так поставил. Да еще наместник братнин (до сих пор на шее сидит!) круто поворотил: стал своею волей хватать новгородских гостей в Рузе. Данило вскипел, губы задергались (губы потемнели чуток - повзрослел уже). Протасию: " Бери дружину! " Своей волей поставил тысяцким наконец. Протасий, как ни сдержан, а на сей раз расхмылился: " Данил Лексаныч! " И не нашелся, что сказать. Об том только и мечтал всегда, чтобы не с посольскими да не кожи считать, а ратное дело править. С дружиной поскакал в Рузу, дня не переждал. Купцов ослобонили, наместничьих ратных изымали, взяли под стражу. Сказывали, Протасий в Рузе и баять не стал, те когда уперлись было, за саблю, клинок наголо и - " Вяжи! ". Сшибка вышла-таки, потом битых, перевязанных считали. От мертвого тела только Господь и спас. Ну а там само одно за одно поволоклось. Наместника изымали - значит полки снаряжать. Полки снаряжать - значит с братом Митрием воевать... Воевать не воевать, а выступили в поход, к Дмитрову. Туда же Святослав Тверской с новгородской помочью, туда же Дмитрий князь с переяславской ратью. Дмитрий пришел первый, занял Дмитров, стал станом, обрылся, дороги загородил. Тверичи и москвичи за пять верст от города остановились. Начали пересылаться послами. Ратиться Данил не хотел, Святослав опасался, новгородцы тоже не жаждали, да и что они одни! Дмитрий, чая Андрееву грозу, тоже не рвался в бой. Лето на излете пахло горячей хвоей; пахло медом с лугов, пахло суховатым, чуть терпким духом созревающего хлеба. Пауты-потыкухи изводили коней. Полки стояли по лескам, в шатрах, да по деревням. Москвичи и обоза большого не брали, до дому два перехода! Травить хлеб Данил строго-настрого запретил и сам проверял, объезжая стан. Дмитровскому князю разору делать нечего! Худа от него век не видали, гостей, послов, дорожных всех, кто на Москву али с Москвы, привечает, кормит, а мы? Коней пасли на луговой отаве. Даже стогов, поставленных дмитровцами, не трогали: князь запретил. Стояли, пересылались. Ратные, кто не в наряде, объедались черникой да малиной. В лесу ягоды родилось! Иной, развалясь, - уж и встать лень, - елозит спиной по сухому колючему дерну, губами с кустов ягоды обирает, весь в чернике, и зипун, и рожа. Зубы вычернило у всех. Постояли так день, два, третий - уже и всем ратиться расхотелось. Лето на излет, скоро и хлеб убирать! От послов к переговорам. Данил, оставя Протасия воеводой, сам поехал в Дмитров к старшему брату. Дмитрий не чаял, что Данило лично приедет, даже выглянул со сеней. Данил на дворе слезал с коня, его дружинники тоже спешивались, отдавали коней коноводам. - Данил Лекеаныча счас и задержать мочно! - с смешком обронил кто-то из бояр за спиной. И осекся. Дмитрий повел бровью. Поглядел. Тяжело пошел встречать князя московского. Давно ли мальчишкой - слезы на глазах - стоял перед ним, кусая губы, худой, горбоносый, смешной. А нынче - рать привел, наместника, слышно, в нятьи держит. Второй Андрей растет! Вспомнилось почему-то, как когда-то, когда еще только брал власть, приезжал к Андрею на Городец. И так же вот спешивался во дворе, и подымался по ступеням, и мысли не было, чтобы задержать брату брата, и из бояр того никто бы не сказал! Данилка шел к нему, широко улыбаясь. (Вспомнилось: " А у меня сын народился! " И такая же улыбка - рот до ушей.) Обнялись. Данила заматерел, чуялось, плотнее стал, уже не парень, мужик. Поцеловались в губы, и что-то надломилось в Дмитрии. Какая уж тут рать, какие бои! Потом и ругались, и кричали, и с боярами, и с глазу на глаз. Потом, сердитые, ели, сидя бок о бок. Дмитрий угощал, и слуги молча подавали блюда. Ели, запивали кваском, горячим сбитнем. Ночевать Данила воротился в свой стан. Рано утром приехал опять. Опять сидели и спорили. Потом принимали тверичей и новгородцев. Дмитрию пришлось уступить. Рассыпалось, и, может, к лучшему даже. Что-то отпустило, что-то отошло в душе. Новгородцы обещали блюсти мир, ежели Андрей приведет иную татарскую рать. Святослав с Данилой ручались и подтвердили договор. - Чего тебе еще? - хмуро спросил Дмитрий на расставанье. - Наместника забери. Не могу я с им. И иного не ставь. Мне под наместником во своей земле править не мочно. Я товар ворочу, и все, что задержал, и челядь, что своя у него, ворочу. Дмитрий долго думал, глядя на брата, что округлился, пополнел лицом (и нос не так нынче лез вперед у него, как прежде). И губы тверже стали. Тверже и темней. Что ж! Когда-то и сын (сыном Дмитрий считал меньшого, Александра) так же вот скажет что-то, чего отец от него и не ждал никогда, и надо будет уже и разрешить, и позволить, чего бы ране и подумать позволить не смог, как теперь вот младшему брату. - Тысяцким Веньямина ставишь, Протасия? Федора Юрьича сына? - Его. - Рати-то хоть умеет водить? - Приезжай в мой стан, погляди! - Да уж так верю... В заложниках у тебя не хочу быть... Данил побледнел, потом покраснел: - Я к тебе приехал! Вот! - Ладно! - Дмитрий положил ему руку на рукав, успокаивая. Сам налил из поливного тяжелого кувшина летнего кисловатого меду себе и брату. - Ладно. Не поеду я к тебе. Так верю. Присылай наместника. Дружину наместничу покалечил, говорят? - Живы все, слава Богу. - Пиши в Орду, что поладили, может, хан рать отворотит! - сурово сказал Дмитрий. - Сегодня ж! Данил, пересердясь про себя, снова улыбнулся широко: - С этим не умедлю! А ты, Митя, обозы не держи, у меня хлеб по Дмитровской дороге идет. - Что ж, вези, - сказал без особой радости в голосе, слегка двинув плечами, Дмитрий. - Боярам своим накажу. Он поднял чару, смотря прямо перед собой, пригорбясь широкими тяжелыми плечами. И Данил поднял свою. Кисло было. Кислым и запили. |
Данная страница нарушает авторские права?