Не убий» — инстинкт или продукт воспитания?

Всем известно, что библейскую заповедь «не убий» вечно нарушали. И первым, кто ее нарушил, был сам Моисей. Таким образом, не ясно: существует ли у человека врожденное отвращение к истреблению и пожиранию себе подобных?

У некоторых хищных животных, в том числе у низших беспозвоночных, например, у всем известной из школьного учебника пресноводной гидры, наблюдается врожденное отвращение к каннибализму, или вернее, есть физиологический механизм, запрещающий его. У человека, к сожалению, ничего подобного нет, а, если и существует, то выражено очень слабо, в зачаточной степени.

Кто не знает, что кое-где на тихоокеанских островах, по берегам Карибского моря и в Африке еще совсем недавно процветало людоедство? Жрали человечину почем зря. Как же: Хотели кока, а съели Кука… Император Бокасса, да и у нас пара судебных процессов в последние годы. Надпись на воротах храма XI века нашей эры острова Хиос: Я — Исида, богиня всей Вселенной… Вместе с моим братом Осирисом мы остановили людоедство…

Тем не менее, по видимому, врожденное отвращение к убийству себе подобных при встрече лицом к лицу, особенно, если враг умоляет о пощаде, все-таки хранится где-то в «закоулках» человеческого подсознания

Ну, а как у наших братьев обезьян?

Они очень часто и жестоко дерутся, но при этом редко калечат или убивают друг друга. В ход в основном, идут руки, а не зубы. То же было, у наших далеких обезьяноподобных предков, пока кто-то из дерущихся не изловчился огреть своего соперника берцовой костью антилопы по «кумполу». Так появился «Каин» и было положено начало «научно-техническому прогрессу». Кость и палка, грубо сработанное кремневое рубило, копье, кожаный щит, лук и стрелы, медный меч, бронзовые доспехи, оружие из стали, бомбарда, мушкетон, бомбардировщики, биологическое и ядерное оружие. Темпы органической эволюции не идут ни в какое сравнение с пресловутым прогрессом, который неимоверно опередил нравственное развитие людей. Мы этот вопрос уже обсуждали.

Выдвинута только что нами уже упомянутая гипотеза, согласно которой обезьянолюди в определенный период эволюции, когда они спустились с деревьев, начали ходить на двух ногах, стали надолго не столько каннибалами, сколько пожирателями падали, подобно гиенам, шакалам и кондорам. С питанием падалью связывают облысение тела человека — признак, действительно типичный для многих трупоядных животных. Однако эту гипотезу, возможно, опровергает, например, явно врожденное отвращение подавляющего большинства людей к запаху падали. А кое–кто любит с «душком». Тема для обсуждения, признаться, не из приятных даже биологам, авторам этих строк. Мы предпочитаем оставить ее специалистам.

К. Лоренц считает, что врожденное «не убий» все-таки существует, но очень часто не удерживает человека от убийства — жестокая расплата за то, что нашими предками были такие сварливые и не особенно хорошо вооруженные существа как обезьяны.

Три фактора, по-видимому, помогают человеку преодолеть врожденное отвращение к виду агонии и смерти себе подобных, содрогание, возникающее все-таки где-то в глубине души при нанесении смертельного удара или даже причинении боли другому человеческому существу. Это:

1. Сила примера, или тем более, приказа. То и другое чаще всего снимает всякое чувство личной ответственности. В нашем подсознании постоянно таится стремление кому-то подражать, унаследованное от стайных предков. Голос совести, если в таких ситуациях и просыпается, то, чаще всего, с громадным опозданием. Реакция на приказ «коли» или «пли!» срабатывает куда быстрей. А. Гитлер в свое время писал: В составе роты или батальона любой человек чувствует себя немножко защищенным, хотя тысячи причин свидетельствуют против этого.

Человек, марширующий в боевой колонне, надежно забронирован от укоров собственной совести. И в Петербурге в Кровавое воскресенье 1905 года, и во время Ленского расстрела 1912 г., и в Вильнюсе у Телецентра в 1991 году, и в 1993г. у Белого дома солдаты, конечно, ничем не рискуя, могли подчиниться приказу «пли!», но стрелять мимо. Куда там! Они, наоборот, очень тщательно целились в не сделавших им ничего дурного безоружных людей!

Многие, по-видимому, недооценивают ужасающее действие силы примера в связи с постоянной демонстрацией сцен убийства и насилия в кино, по телевизору; смакованием этих сцен в прессе и детективной литературе. По такому поводу процитируем стихотворение С. Маршака:

Был у Джека строгий папа.

Вынул книжки он из шкапа.

Затопил большую печь

И давай романы жечь.

Сжег он книжек полтораста:

Мопассана, Скотта, Фаста,

И оставил на полу

От Золя одну золу.

Сжег он всю библиотеку

Но оставил сыну Джеку

Сто журнальных номеров

Про убийц и про воров.

Сорок книжек о бандитах,

О пиратах знаменитых…

Сын прочел их до конца,

А потом убил отца,

Мать зарезал, дядю с теткой,

И остался он сироткой.

2. Привычка. Многие ветераны войны с ужасом вспоминают именно первого убитого ими врага, особенно, если для убийства пришлось использовать холодное оружие. Кто не помнит ужас Григория Мелехова из шолоховского «Тихого Дона» при виде первого зарубленного врага?

Мальчик-Нерон, в будущем прославившийся жестокостью римский император, горько расплакался, увидев в цирке как погиб возница. Этот плач возмутил наставника Сенеку: «Было бы из-за чего!» Подписывая первый в своей жизни смертный приговор, Нерон поморщился: «Лучше бы я не умел писать!» Через короткий срок Нерон велел казнить или убить исподтишка тысячи людей, включая почти всех своих родственников и близких друзей, даже собственную мать! Сенеке было велено покончить жизнь самоубийством.

3. Инстинкт самосохранения, желание отомстить и альтруистическое чувство. И солдат, стрелявший в гитлеровских оккупантов, и тот, кто пришел на помощь жертве насилия, убил бандита, и мститель, поднявший руку на убийцу своих родных и близких, едва ли когда-либо почувствуют укоры совести. Эта нравственная проблема не нуждается в особом обсуждении.

В русском языке, слава Богу, нет даже особого слова, обозначающего такое извращение человеческой психики как убийство для собственного удовольствия, по-немецки «люстморд». В палеоазиатских языках народов крайнего Севера и Дальневосточья, нет, впрочем, и особого слова, обозначающего человекоубийство. Чукчи говорят: «Я тебя убью как нерпу» («принерплю»), — явное свидетельство того, что у этого народа существовал до контакта с белыми строжайший, возможно, инстинктивный запрет на убийство себе подобных.

Да, кстати, еще пару слов о воронах. Экспериментально доказано: и ворон ворону все-таки не прочь выклевать глаз, если накормлен хлебом, размоченным в этиловом спирту, то есть, попросту, приведен в состояние подпития. Если даже и высоконравственные птицы в пьяном виде столь опасны друг для друга, чего ждать от пьяных особей нашего вида?

Частенько приходится слышать: «убил спьяну, а, следовательно, ни в чем не виноват».

Однако мы отвлеклись. Итак, у способных на убийство животных оно предотвращается видом жертвы в позе подчинения. Как же обстоят в этом отношении дела у людей? Вспомним еще раз простершихся ниц и униженно, но тщетно молящих о пощаде пленников на древнеассирийских и вавилонских барельефах, фресках древних египтян и ацтеков. Рабская поза у всех рас и народов, как уже говорилось, одинакова. Смотреть на нее и страшно, и противно, причем, мало ведь помогало и тогда, до нашей эры, и недавно, на краю чекистских расстрельных ям, и у порога гитлеровских газовых камер.

Эффективность рабских поз у человека ничтожна. И все-таки, убивать тысячи «врагов» нажатием кнопки, не видя их, издалека, куда как проще, чем проткнуть хотя бы одного противника копьем, глядя прямо в глаза.

Так у Пелида сверкало копье изощренное,

Коим в правой руке потрясал он,

На Гектора жизнь помышляя …

Наполеон в дни похода Эльба-бухта Жуан-Париж, расстегнул сюртук со словами:

— Стреляйте в своего императора!

Точно таким же театральным жестом некоторые наши воры в законе спасали жизнь от расстрела. Обнажали грудь, а на ней вытатуирован портрет Сталина! Юлию Цезарю «и ты Брут», как известно, не помогло. Многие подставляли, кто грудь, кто горло как побежденный волк. Горло, например, подставил Цицерон, но ни в данном случае, ни в 99 % других аналогичных толку, к сожалению, не было никакого.

Увы, мы не волки. Как писал поэт О. Мандельштам: Мне на шею бросается век-волкодав, но не волк я по крови своей. Эх, право же, лучше бы быть нам цивилизованными потомками волков, воронов, а то и галок: у них, по утверждению К. Лоренца, особенно высока внутривидовая этика, хотя ведь не хищники!