![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава девятнадцатая. Я не могу сказать точно, что заставило меня очнуться от того кошмара, в котором я прожила несколько месяцев подряд
Я не могу сказать точно, что заставило меня очнуться от того кошмара, в котором я прожила несколько месяцев подряд. Возможно, повлиял приезд Ольги. А может быть, сыграл свою роль пистолет, обнаруженный в сумке Марата. Я неожиданно осознала, что своей пассивностью я не только разрушаю свою душу, но и хороню навсегда свое будущее. Татьяна, по крайней мере, верила в мифическое освобождение, но со мной все было иначе. После переезда на новую квартиру я потеряла всякое понятие о времени. В сущности, для меня не имело значения, пятница сегодня или понедельник, декабрь или январь. Клиенты шли и шли, и этому потоку не было конца. На погоду мне было наплевать, потому что я ни разу не вышла на улицу. К клиентам на дом ездила Татьяна в сопровождении Арона. Она же помогала ему делать покупки в магазинах. Меня из квартиры не выпускали. Марат мне не доверял. Временами я оставалась в квартире одна. Но это ничего не меняло – дверь закрывали на замок, и я не имела возможности ее открыть. Я могла бы выпрыгнуть из окна пятого этажа и разом покончить со всем этим, но на окнах не было рукояток. Однажды я подумала пустить в ход пистолет, но оказалось, что в нем нет патронов. Единственное что мне оставалось делать в пустой квартире, – это спать или смотреть в окно. И мне это нравилось. Я стояла и смотрела на «Глобус», мой космический корабль, который должен был унести меня в другой мир, подальше от этой серой действительности. Все вокруг меня было серым: сутенеры, клиенты, дома, погода… Почти все время шли дожди. В небе нависали свинцовые облака, которые временами задевали за белый купол «Глобуса». Было такое ощущение, что я как будто отсиживаю бесконечный тюремный срок – наказание за мою излишнюю доверчивость к людям, за мою наивность и глупость. Но в душе все же тлела искорка надежды. Что-то должно произойти. Не может же это длиться вечно. Что-то будет, я верила в это. И это произошло – приехала Ольга. Ее появление встряхнуло меня. Так относиться к ребенку было не по-человечески. Невинное, всеми обманутое дитя! Что станет с Ольгой через месяц или два? Превратится в наркоманку, как мы с Татьяной? Станет психически ненормальной? А может, кончит жизнь самоубийством? Или согласится со своим положением и проработает много лет на Марата и К°? В первый свой день здесь Ольга сидела как напуганный воробышек на своей кровати и вертела головой. – Девочки, скажите что-нибудь, – жалобно попросила она. – А что тебе сказать? – откликнулась Татьяна. – Ты тоже будешь работать. – Работать? – вскрикнула я. – Ты это называешь работой? – Эй, не бузите, старушки! – закричал из гостиной Арон. – Мне надо поспать. – Это рабство ты называешь работой? – прошипела я, убавив голос. – Работа как работа. Тут в Швеции намного лучше, чем в Москве. Здесь у меня, по крайней мере, крыша над головой. – Они же тут над нами издеваются! Унижают! – А, одна или две оплеухи не считаются. Какое же это издевательство? Тебя что, папаша никогда не бил? – У меня не было отца, а мать пила, ты знаешь это. Я выросла с бабушкой. – Вот видишь? – победоносно произнесла Татьяна. – Что, тебе лучше было тогда? – Меня никто и никогда не бил. Никто не принуждал становиться на колени, – я опять сорвалась на крик. – Никто не вынуждал заниматься проституцией! Ольга заплакала. – Прости, Оля, я не хотела тебя обидеть, – обратилась я к ней. – Какой ангел! Ты полагаешь, что я захотела стать проституткой по собственному желанию? – Вообще-то да. – У меня не было выбора, – возразила Татьяна. – Мне нужно было вытащить из детдома брата. Они там над ним издевались, избивали и… и… Татьяна тоже разразилась слезами. – У человека всегда есть выбор, – произнесла я. – Так чего же ты тут сидишь? Иди, уходи отсюда. Я замолчала. – Ну, что же ты не уходишь? – Ты хорошо знаешь. Я не могу… – Ты только что сказала, что у человека всегда есть выбор. Твой выбор – выставлять свою п… на всеобщее обозрение. Причем совершенно бесплатно. Я-то хоть получаю за это деньги. Татьяна была права. Ведь я могла и не делать этого, но… ценой избиения. Меня бы забили до смерти, и я бы тогда перестала быть рабыней. Но я выбрала жизнь, а значит, выбрала проституцию и рабство. – Нет, – сказала мне докторша, – ты выбрала шанс выжить. – Ты называешь этот ад жизнью? – Нет, но ты же выжила. Теперь ты свободный человек. – Я больше не человек. Я живой труп. – Нет, ты не труп. – Докторша мягко дотронулась до моего плеча. – Труп совершенно безразличен к страданиям других. А ты не была такой. Я подумала про Ольгу. Маленькая напуганная птичка… Мне было трудно заснуть в ту ночь. Я лежала и размышляла. Впервые за многие месяцы я думала так, что у меня раскалились мозги. Что-то нужно было придумать. Я должна, и все тут! На первом месте стоял, конечно, побег. Добыть ключ от квартиры и удрать, когда все спят. Потом пойти в полицию, хотя тут была закавыка. Полиции я боялась. Я не знала местного языка, у меня не было денег, и я не знала дороги. Спрашивать кого-либо об этом на улице я опасалась. Но даже если мне удастся добраться до полиции, кто мне поверит, что я была рабыней? Никто. Однажды Арон, пребывая в хорошем настроении, рассказал нам, что Швеция – благополучная и богатая страна. К тому же почти социалистическая. А в социалистической стране рабство было исключено. Это мы учили в школе. Арон еще говорил, что в Швеции совсем нет бедных. Если у тебя нет работы, можно жить на социальное пособие в размере тысячи долларов в месяц. Тысяча долларов! Такую зарплату в России получают не все директора фирм. Это звучало как в сказке! В этой стране, рассказывал нам Арон, всем одинаково хорошо. Образование бесплатное, медицинская помощь тоже почти бесплатная. Даже наркоманы могли получать бесплатные инъекции. Он не был уверен, что понял правильно, когда в одной газете прочитал, что один инвалид получал бонусные чеки на посещение проституток, ведь инвалидам тоже надо удовлетворять свои мужские потребности. – Девки, вы, наверное, и представить не могли, – смеялся Арон, – что можно получить пособие на то, чтобы трахать проституток? Вот как государство может заботиться о своих гражданах! Я не поверила Арону. Получать пособие и не работать – нет, такого быть просто не может. Откуда же тогда деньги берутся? Он, наверное, что-то недопонял. – Между прочим, я тоже получаю социальное пособие, – неожиданно сказал Арон. – Ты же работаешь на Марата, – с подозрением посмотрела на него Татьяна. – А пособие, по твоим словам, получают безработные. – Глупые вы курицы, я же не говорю шведам, что работаю. Что я им скажу – что проституток пашу? Слушая Арона, я поняла, что в полицию идти неразумно. Кто мне поверит, что нас ежедневно избивают в стране, где, если верить Арону, даже ребенка нельзя по заднице шлепнуть. А я им что расскажу? Что меня избили до крови за то, что я отказалась удовлетворить желание одного клиента, который сначала пописал на меня, а потом попросил слизать с тела его мочу? Постепенно я стала склоняться к мысли о том, чтобы уговорить какого-нибудь клиента позвонить в русское посольство. Хоть я приехала в Швецию по липовому паспорту из Литвы, я все равно была российской гражданкой. Посольские должны помочь мне. Все-таки они наши, русские. Они должны поверить мне. Они могут разыскать мою бабушку. Да любой житель нашей деревни может подтвердить, что я – это я. Нет, посольские не могут бросить нас на произвол судьбы. Но как сообщить им, что мы находимся здесь? Как? Я ворочалась в постели чуть ли не всю ночь, пока не заснула. Бабушка была права, когда говорила, что утро вечера мудренее. На следующее утро решение пришло само по себе. Когда я проснулась, у меня сильно болел низ живота. Когда я сходила по малой нужде, боль усилилась. И все время хотелось в туалет. От Арона скрыть это не удалось, и он обо всем доложил Марату. – А ну-ка иди сюда, гребаная шлюшка, – крикнул тот из гостиной, где сидел и подсчитывал деньги. Марат сидел в кресле, положив ноги на стол. Он курил и ничего не говорил. Я стояла перед ним, потупив глаза, и тоже молчала. – Какого хре-е-ена, – наконец сказал он и стукнул кулаком по подлокотнику, – какого хрена, блин, у тебя вдруг заболела твоя мокроссачка. Сейчас он начнет меня бить, промелькнуло в голове. Я зажмурилась и стала ждать ударов. – Едрена ма-а-ать! – продолжал рычать Марат, но пока не бил. – Надо показать ее врачу, – предложил Арон. – Врачу? – вскинулся Марат. – А ты знаешь, во что это обойдется? – Да, но это все-таки лучше, чем получить жалобу от клиента. Ты же знаешь, каковы шведы, они тут же настучат в полицию, если у нее начнет капать промеж ног. – Ну, бляха-муха! Да ее дешевле убить, – сказал Марат и сплюнул на пол. – Вот подлая тварь! Я задрожала от страха, неожиданно вспомнив Эвелину. Она, прежде чем исчезнуть, тоже жаловалась на боли в животе. Выходит, ее точно убили? – У меня есть один знакомый врач, он мог бы посмотреть ее. Может, она просто симулирует, – сказал Арон. – Короче, звони ему прямо сейчас! – приказал Марат. Арон начал искать номер телефона в своем мобильнике. – Нашел! – вскричал он и защелкал по кнопкам. Я с напряжением ждала. – Ну да, ну да… Мне нужна помощь… Проблемы с нашей телкой… Нет, нет, не у меня, а у нее… Он слушал некоторое время, а потом повернулся ко мне: – Жжет? – Да, – ответила я. – Выделения? Что это за хреновина? Она сама знает? Ты знаешь, что это такое? – спросил он меня. – Да, выделения у меня есть. – И они дурно пахнут? – повторил он вопрос врача. – Да. Арон снова послушал. – Подожди минутку, – сказал он в трубку, – я спрошу у босса. Нам надо ехать немедленно. – Это уже адресовалось Марату. – Через час он уедет и будет занят весь день. – Ну, блин! Через час у меня встреча. – Ты можешь отвезти нас туда, а обратно мы возьмем такси. – Этой потаскушке хватит и метро. Ишь, придумал – такси! Я не верила своим ушам: неужели я смогу выйти из квартиры? И смогу подышать свежим воздухом? А может, я смогу… Я боялась даже думать об этом, чтобы не выдать своих мыслей. А вдруг подвернется случай сбежать? Не показывая своей радости, я попросила разрешения сбегать в туалет. Слезы лились градом, когда я сходила по маленькому, – так было больно. Но я готова была вытерпеть любую боль, лишь бы у меня все получилось. – Возьми мою куртку, – предложила Татьяна. – На улице холодно. – Спасибо, не надо, у меня есть кофта. – Не дури. Кто ходит в кофте в конце декабря! Конец декабря! А я и не знала… Скоро Новый год… Прошло уже пять месяцев с тех пор, как я последний раз видела бабушку. Как она там? Жива ли? Я вдруг сильно забеспокоилась о бабушке. Зимой она часто недомогала, ныли суставы, болела спина. Я обычно сама колола дрова для бани и сама натаскивала воду из колодца. Как бы здорово было сейчас сходить в баню! Баня вылечила бы меня без всякого доктора. Бабушка говорила, что баня излечивает от всех болезней. – У тебя красное лицо, – заметила Ольга. – У тебя температура? – Больной обычно не чувствует температуры, – сказала Татьяна. – Она подошла ко мне и потрогала лоб. – Наташ, да у тебя жар! Возьми мою куртку и шарф, а то еще неизвестно, чем это кончится. Я подумала, что она права. Если вдруг получится с побегом, то я хоть не буду зябнуть. – Спасибо, Танюш… Я взяла у нее куртку. Это был белый пуховик с капюшоном, явно великоватый для меня. – Поторопись, зассыха! – закричал Марат. – Тут тебе, блин, не показ моды. – Я подгоню машину к подъезду, – сказал Арон. Я надела куртку и пошла за Маратом. Каждое движение отзывалось болью. Голова кружилась. – Давай, давай, – шипел Марат, спускаясь по лестнице. – Я не могу быстрее, – ответила я. – Может, мне тебя на руках нести? – заржал он. – Как невесту? Он смеялся громко, не опасаясь, что могут услышать соседи. Арон в этом отношении был куда осторожнее. После переезда он не позволял нам включать музыку на полную громкость. Он боялся, что соседи будут недовольны. Я никак не могла взять в толк: сам же говорил, что шведам все по барабану, они никогда не будут вмешиваться в чужую жизнь. Но однажды я услышала, как он говорил с Маратом: – Ты понимаешь, Марат, после того как ты дал объявление, к нам в квартиру прут и прут… – А ты что, не рад этому? – Рад то рад, но соседи начнут подозревать… – Соседи – твоя проблема, ты же, блин, в доле, так что сделай что-нибудь. – Все я да я! Я и за телками слежу, я и в магазины хожу. Плати давай больше! – Заткнись! Сказал, твоя проблема, значит, твоя! Как Арон решал проблему любопытных соседей, мне неизвестно. У нас с Татьяной порой было до пятнадцати клиентов в день, таким образом, поток в квартиру действительно не иссякал, и соседи не могли этого не заметить. Но… как и на прежнем месте, в полицию никто из них не обратился. У меня было такое впечатление, что никому до нас не было дела. Никому… Спускаясь по лестнице, я читала фамилии. Андерссон, Свенссон, Бергквист… Иногда я стояла у окна и наблюдала, как наши соседи возвращаются с работы. Обычные люди, мужчины и женщины… Ну почему, почему они не проявляют интереса к тому, что в квартиру на пятом этаже без конца кто-то ходит. Вот бы кто-нибудь открыл бордель в нашей Трудолюбовке или в Красном Селе. Да об этом бы все узнали! А здесь… Что за равнодушные люди? – Поторопись! – раздраженно прикрикнул Марат. Я пошла побыстрее, чтобы не получить тычка. У подъезда Марат схватил меня за рукав и потащил к машине. Я чуть не упала. В лицо пахнул холодом. Я набрала в легкие побольше воздуха. Каким же вкусным бывает уличный воздух! Несмотря на конец декабря, моросил дождик, люди прятались под зонтиками, и я не могла видеть их лица. Чужие люди в чужой стране… Никто не посмотрел в нашу сторону. Никто ничего не заподозрил. Да и почему кто-то должен был что-то подозревать? Я чувствовала себя одинокой, брошенной в этом огромном городе, где никто не мог мне помочь. Дождевые капли собирались на моих бровях и струйками стекали по щекам, перемешиваясь со слезами, которых никто не замечал.
|