Так что же нам делать?

Итак, по Дольнику, тоталитарные режимы XX века — плод стихийной самоорганизации. К тоталитаризму современное технологическое общество приходит неизбежно, если процесс его развития пущен, так сказать, на самотек. Демократия же — достижение человеческого интеллекта. Чтобы она не переродилась в тиранию, олигархию или не привела к анархии, о ее сохранности надо постоянно заботиться как об экзотическом комнатном растении, высаженном в открытый грунт. Постараемся разобраться в вопросе: неужели это действительно так?

Любое общество — продукт шаткого равновесия в системе, клокочущей от внутренних противоречий. Это и постоянная борьба за лидерство в многочисленных иерархических структурах, и конкурентные отношения между такими структурами, и антагонизм интересов разных социальных групп, включая милую сердцу всех марксистов классовую борьбу. Классовую ли только, впрочем? Как трактовать с классовых позиций столь частые конфликты, например, между профсоюзами, выражающими интересы разных отраслей? Сюда же следует причислить идеологические споры, далеко не всегда имеющие классовую основу, межэтнические, межконфессиональные и возрастные конфликты, борьбу «зеленых» против разрушителей природной среды.

В наши дни все эти конфликты уподобляются дракам на спасательном плоту с ограниченным запасом пресной воды и пищи. Природные ресурсы убывают. Численность же населения земли неукоснительно растет. В этих условиях над человечеством все больше нависает угроза глобального эколого-сырьевого кризиса и войны всех со всеми за последний кусок хлеба, последний глоток чистой воды.

Только открытое объединенное мировое сообщество, которое, опираясь на науку, прогнозирует и, насколько это возможно, планирует пути своего дальнейшего развития, могло бы дать человечеству какой-то шанс на выживание в грядущем XXI веке.

Известный этнограф Леви Стросс писал: Двадцать первый век будет веком гуманитарных наук или же его вообще не будет. Мы склонны считать, что веку грядущему не быть, если большого шага вперед не сделают также политэкономия, экология и этология человека. Вооруженные конфликты и политико-экономический разброд разных государств современного мира — недопустимая роскошь для человечества в теперешнем его положении. Между тем, багаж средств тушения конфликтов в наши дни совершенно ничтожен и никак не соответствует требованиям времени.

К величайшему сожалению, мало что в этом отношении пока могут предложить, в частности, те же этологи. Так, В. Р. Дольник приводит пример «белой вороны» среди обезьян — карликовых шимпанзе (особый вид или подвид). У этих миролюбивых животных чрезвычайно развиты такие ритуалы как обмен улыбками и взаимные объятия. В группах карликовых шимпанзе иерархия существует, но проявляется слабо, не сопряжена с физической борьбой за ранг и не мешает дружескому общению. Мы упоминали северные народы с их высокой внутриплеменной этикой. Оба примера, однако, едва ли указывают путь из эволюционного тупика нам, современным цивилизованным людям с иным генетическим и культурно-историческим багажом. Если уж на то пошло, еще более поучительный, но бесполезный для нас пример — бесконфликтные внутриколониальные взаимоотношения муравьев, существ и вовсе нам генетически чуждых.

У Дольника же упоминается всем известный опыт американцев, перенятый и западноевропейцами: культ дружеской улыбки. Дежурная белозубая (заслуга дантистов!) улыбка, и правда, работает как довольно эффективный «конфликтогаситель». Американцы внушают своим детям: всегда улыбайтесь и вас будут все любить. Однако же, при всем при том никак не скажешь, что в той же Америке «все всех любят». Зато, это уж точно, недолюбливают неулыбающихся по причине дурного настроения или же скверных передних зубов. Сетовал же поэт И. Бродский вскоре после своего переезда в США:

Для них я, сберегающий во рту

Развалины почище Парфенона,

Шпион, лазутчик, пятая колонна

Гнилой цивилизации…

Тем более уж, не улыбками дипломатов надлежит гасить вооруженные конфликты. Требуются какие-то иные, несравненно более кардинальные средства.

Дольник же отмечает, что не только у людей, но даже и у шимпанзе попадаются как исключение сильные и вполне способные постоять за себя индивиды, которым, тем не менее, наплевать на свой социальный ранг. Они просто не играют в эти игры, что, конечно, весьма похвально, но едва ли поможет удержать от бесчинств все озверевшее человечество. И у нас, и у шимпанзе случается, наконец, покровительственная дружба взрослых и сильных с юными, начинающими свой жизненный путь. Прекрасно, ну и что? Куда ведь чаще наблюдается противоположное: вражда поколений.

Этологи любят приводить такие примеры, чтобы проиллюстрировать множественность поведенческих программ человека. Действительно, множественность создает условия для выбора. Помимо агрессии у нас, как мы уже рассказали, существуют врожденные программы альтруистического поведения. Не скроем, нам, авторам, не кажется, что на основе этого можно создать панацею от пороков погрязшего в них человеческого рода, принять кардинальное решение. А на какой, мы сами не знаем, поскольку это пока не известно науке. По крайней мере, надеемся, что это будет все-таки не поголовная принудительная накачка людей психотропными препаратами, подавляющими агрессивность. И не хирургия на живых мозгах. И не генная инженерия. Наконец, упаси Боже, не селекция в гитлеровском понимании этого слова.

Больше у нас надежд на воспитание, воздействие на механизмы импринтинга — раннего запечатления информации, столь свойственного человеку. Помните? Мы рассказывали о потрясающих, хотя и печальных последствиях такого запечатления у людей, воспитанных животными с раннего возраста (2.2). Пример северных народов и детей, воспитанных в семьях, где не бывает уродующих психику ребенка конфликтов между родителями, — тому наглядный пример.

И все-таки, социоэтология человека, конечно, только малая часть всего того, в чем надлежит разобраться людям, чтобы общество наше не рухнуло в пропасть в самом ближайшем будущем. Природа-то ведь, а мы-ее часть, никаких факультетов не кончала, в отличие от ученых, на их беду. Ни одну научную проблему, связанную с выживанием человечества, нельзя решить, оперируя багажом знаний, накопленных только какой-то одной отраслью науки, будь то хоть экономика, хоть медицина, история, синергетика, экология и правоведение.

В том то и вся беда, что нужен громадный объем комплексных знаний, энциклопедический охват информации из сразу многих и, на первый взгляд, никак между собою не связанных областей. Вместе с тем, то, что некогда было возможно для Аристотеля или Леонардо да Винчи, ныне уже недоступно ни одной, даже самой одаренной личности. Все современные ученые — жертвы более или менее узкой специализации. По нашему предположению, здесь на помощь человечеству могут прийти не столь уж, как знает читатель, нами любимые компьютеры.

Марксизм был первой, но, надеемся, не последней попыткой реорганизации человечества на разумных, рациональных началах, исходя из научных знаний. Провал коммунистического эксперимента был предрешен несовершенным уровнем знаний в прошлом веке и вовсе не служит доказательством бесперспективности всех дальнейших попыток такой реорганизации. Конечно, преступное безумие осуществлять ее теми варварскими методами, какими пользовались большевики. Но и вполне полагаться на стихию дальнейшего развития человечества нельзя. Уже сейчас очевидно, что она неумолимо влечет нас туда, куда привела многих животных былых геологических эпох, например, динозавров, то есть к вымиранию.

Наука не остановилась в своем прогрессе. Если в прошлом она служила, главным образом, для удовлетворения нашего любопытства и житейским потребностям или, чаще, порокам (война, вздорные прихоти), то ныне настал момент трагического выбора.

Вполне вероятно, что в ближайшем будущем общественный спрос на фундаментальную науку (а прикладные области — только около нее и сами не могут развиваться) сойдет на нет. По нашему глубокому убеждению, род людской, продолжая развиваться совершенно стихийно, быстро придет тогда к своему концу. Мы и так уже долгожители по сравнению со многими другими биологическими видами (2.1). Пора и честь знать.

Альтернатива: через науку — к самопознанию, столь глубокому, что, наконец-то, сыщется какой-то путь и способ удержаться на краю пропасти, реорганизовав общество на началах разумного гуманизма.

В начале перестройки один наш крупный политик тех лет, человек далеко за пятьдесят, вдруг как-то «выдал» (цитируем по памяти, не дословно): Почитали мне немного из Достоевского. И тогда я понял: самое главное — человек. По меньшей мере удивительно, что это было осознано так поздно. Ведь, казалось бы, что еще, окромя людей, может существовать для нас при общественном служении в этом бренном мире?!

Подведем итог.

Современное потребительское общество в его теперешнем разобщенном виде бездумно разрушает среду своего обитания. Оно транжирит природные ресурсы и воюет по всяческим вздорным поводам, не зная, да и не желая знать ничего о себе. Это общество вечного противоборства эгоистических интересов и непрерывной погони за сиюминутными радостями нуждается в каких-то научно обоснованных формах интеграции и централизованного управления в глобальных масштабах. Что это будет за интеграция и какие именно механизмы управления послужат ей основой, пока предсказать невозможно. Такой путь решения проблем, стоящих перед человечеством, необходимо упорно искать. Мы надеемся, что он будет найден совместными усилиями ученых разных специальностей, всей мировой наукой. В этом последняя надежда человечества, растерявшего свои золотые сны.