Эдгар берроуз бегство на венеру

Если посмотреть на любую хорошую карту Венеры, то можно увидеть, что материк Анлап лежит на северо-западе от острова Вепайя, с которого сбежали мы с Дуари. На Анлапе находится Корва, дружественная страна, к которой я и направил свой самолет.

Безусловно, хорошей карты Венеры не существует, по крайней мере, я такой не видел. Это объясняется тем, что в южном полушарии, куда по воле случая попал мой космический корабль, ученые имеют ошибочные представления о форме собственной планеты. Они верят в то, что Амтор имеет форму тарелки и плывет по морю из расплавленной породы. Это кажется им вполне очевидным, а иначе как объяснить, например, извержения вулканов?

Они также считают, что Карбол (Холодная Страна) тянется вдоль краев этой тарелки. На самом деле Карбол находится в антарктической области, у самого южного полюса Венеры.

Можете себе представить, как эта ошибка искажает представление амториан о реальной жизни, и как она отражается на картах, которые, мягко говоря, представляют собой жуткое зрелище. Меридианы, которые должны сходится к полюсу, на этих картах сползаются к какой-то произвольно выбранной точке экватора — центру тарелки — расходясь по краям.

Это сбивает с толку тех, кто отваживается путешествовать по Амтор, пытаясь ориентироваться по карте, и кажется довольно глупым. Но не будем забывать тот факт, что жители Амтор никогда не видели неба — из-за туч, которые охватили планету плотной сферой. Они никогда не видели солнца, планет, других бесчисленных светил, украшающих ночной небосклон Земли. Могли ли они в таком случае выработать элементарные астрономические представления, например, хотя бы догадаться, что их планета имеет форму шара, а не тарелки?

Не спешите записывать их в дураки. Примите во внимание, что человечество провело бесчисленные столетия, глядя в звездное небо, прежде чем кому-то пришла в голову мысль, что Земля имеет форму шара. До недавнего прошлого инквизиция вешала, душила, четвертовала и сжигала приверженцев подобных теорий. Даже в наше время в штате Иллинойс существует религиозная секта, утверждающая, что Земля плоская. И это при том, что у нас была возможность видеть и изучать небо каждую ясную минуту еще с тех времен, когда наш пращур смотрел на него, зацепившись хвостом за ветку в первозданном лесу.

Какую бы астрономию мы имели, если бы ничего не знали о существовании Луны, Солнца, планет и мириадов звезд?

Как бы ни ошибались амторианские теоретики, их карты мне все же пригодились. Приложив определенные усилия, полезную информацию из них можно было извлечь. Даже без помощи теории относительности расстояний, изложенной ученым Клуфаром приблизительно три тысячелетия назад, показывающей, что подлинное и видимое расстояния совпадают, если их умножить на корень квадратный из минус единицы!

Поэтому, вооружившись компасом, я полетел в северо-западном направлении, рассчитывая в конечном счете достичь Анлапа и Корвы. Но кто мог предположить, что произойдет метеорологическая катастрофа, грозящая немедленной и чудовищной гибелью, и швырнувшая нас в вихрь событий еще более зловещих, чем те, которые мы пережили на Вепайе?

Дуари молчала все время с момента взлета. Я понимал ее и сочувствовал ей. Ее народ, который она любила, ее отец, которого она обожала не только как отца, но и как вождя, приговорили ее к смерти за связь с человеком, которого она полюбила. Все они осуждали суровый династический закон так же, как и сама Дуари. Но заповеди его были обязательными даже для самого джонга.

Я знал, о чем она думает, и пытался успокоить ее, положив ладонь на ее руки.

— Они почувствуют настоящее облегчение, когда обнаружат утром, что ты сбежала. Они обрадуются и будут счастливы.

— Я знаю, — сказала Дуари.

— Тогда не печалься, милая.

— Я люблю свой народ. Я люблю свою страну. Но я никогда не смогу вернуться к ним — поэтому мне грустно. Однако я не смогу грустить долго, потому что у меня есть ты, и я люблю тебя больше, чем мой народ и мою страну — да простят меня предки.

Я сжал ее руку. Мы снова надолго замолчали. На востоке появилась светлая полоска рассвета. Новый день вставал над Венерой. Я думал о своих друзьях на Земле и пытался представить, чем они занимаются — помнят ли они обо мне? Тридцать миллионов миль — расстояние огромное, но мысли преодолевают его мгновенно. Мне приятно считать, что и в следующей жизни образы и мысли будут путешествовать вместе.

— О чем ты думаешь? — спросила Дуари.

Я рассказал.

— Ты, наверное, часто чувствуешь себя одиноким так далеко от своего мира и друзей?

— Наоборот, — убеждал я ее. — У меня есть ты, много друзей на Корве и хорошее положение.

— У тебя будет хорошее положение на небесах, если ты попадешь в руки к Мефису, — улыбнулась Дуари.

— Ох, я забыл… Ты же не знаешь, что произошло в Корве.

— Ты мне не рассказывал. Мы ведь так давно не виделись!

— А когда мы вдвоем — все остальное не имеет значения, так? — попытался сострить я.

— Да, не имеет, но что же все-таки там случилось?

— Видишь ли, Мефис мертв. Страной теперь правит Таман.

Я рассказал ей подробно всю историю о том, как Таман, не имея наследника, назвал меня сыном в благодарность за то, что я спас его дочь, принцессу Нна.

— Так ты теперь принц Корвы? — удивилась она. — В случае смерти Тамана ты будешь вынужден стать королем. Делаешь успехи, землянин.

— Я еще и не так могу, — ответил я.

— А что же ты можешь еще?

Меланхолия Дуари, кажется, прошла. Она шутила и смеялась. Наш самолет летел над просторами Амторского моря к Корве. Время от времени Дуари, уже как опытный пилот, управляла самолетом. Мы часто летели на малой высоте и наблюдали за жизнью дикого моря, изредка приближающейся к поверхности — огромными монстрами глубин, достигавшими иногда размеров океанского лайнера.

Мы наблюдали миллионы мелких созданий, спасающихся от ужасных хищников. Мы видели титанические схватки морских чудовищ — исконную борьбу за выживание, которая, наверное, ведется на всех обитаемых планетах Вселенной — причина всех войн, всех убийств во всем мире — космический sine qua non жизни.

Был полдень. Событие, переменившее нашу жизнь, неумолимо приближалось. Первым намеком на него была неожиданная вспышка света прямо по курсу. Мы заметили ее одновременно.

— Что это? — спросила Дуари.

— Похоже на то, что солнечные лучи пробивают оболочку облаков Амтор, — ответил я. — Молю бога, чтобы этого не произошло.

— Раньше так уже бывало, — сказала Дуари. — Конечно, наш народ ничего не знал тогда о Солнце, о котором ты мне рассказывал. Они считали, что это всеохватывающее пламя, поднимающееся от лавы, по которой плывет Амтор. Когда появлялся просвет в облаках, прорывавшееся пламя уничтожало жизнь на всей освещенной территории.

Я сидел за штурвалом. В тот же миг я резко повернул его и направил самолет на север.

— Бежим отсюда, — сказал я. — Солнце уже прорвалось через одну оболочку — то же может произойти и с другой.

Мы следили за увеличивающимся световым пятном по левому борту. Оно озаряло все небо и океан, но особенно интенсивным было в одной точке. Оно все еще напоминало яркий солнечный свет, к которому так привыкли жители Земли. Затем пятно вдруг взорвалось, выплеснув ослепительное пламя. Произошел разрыв обеих оболочек!

Почти в тот же миг океан начал кипеть. Мы это увидели даже на расстоянии. Начали подниматься огромные облака пара. Температура воздуха резко повысилась. Жара становилась невыносимой.

— Конец, — просто сказала Дуари.

— Не совсем, — ответил я, тогда как самолет изо всех сил пытался унести нас на север. Я не случайно выбрал северное направление. Просвет в облочке находился юго-западнее нас, а ветер дул с запада. Если бы я повернул на восток, жаркий воздух преследовал бы нас. Надежда на спасение была на севере.

— Мы уже прожили жизнь, — сказала Дуари. — Она не может дать большего счастья, чем то, которое мы уже пережили. Мне не страшно умереть. А тебе, Карсон?

— Это как раз то, что я пойму, когда будет слишком поздно, — улыбнулся я, глядя на нее, — потому что пока я жив, я не верю в смерть. По крайней мере, в свою. Особенно с тех пор, как Данус ввел мне в вены сыворотку долголетия и сказал, что мне суждено прожить тысячу лет. Любопытно узнать: прав он был, или нет.

— Как это глупо, — сказала Дуари, — но зато, наверное, успокаивает.

Огромные облака пара заволокли весь горизонт на юго-западе. Они поднимались в небо, затмевая собой солнечный свет. Можно себе представить, что творилось сейчас в море, где гибло все живое. Последствия катастрофы были видны и под нами. Плавающие рептилии, рыбы спешили покинуть место катастрофы — и плыли они на север! Инстинкт, интеллект? Что бы это ни было, это зрелище наполняло меня надеждой.

Ожила поверхность океана. Смертельные враги плыли бок о бок. Сильные отталкивали слабых, быстрые скользили над головами тихоходов. Кто их предупредил — не могу понять, но убегающие плыли далеко впереди нас. И это при том, что наша скорость была больше, чем у самых быстрых животных, спасающихся с нами от смерти.

Воздух больше не нагревался и у меня появилась надежда на спасение, если только просвет в облаках не увеличится и Солнце не захватит поверхность Амтор к северу.

И вдруг ветер изменил направление! Он задул жестокими порывами с юга, неся за собой жар, почти что удушающий нас. Облака конденсата кружились и вихрились вокруг нас, пропитывая нас влагой и уменьшая видимость почти до нуля.

Я стал набирать высоту в надежде перелететь этот ад. Но, он, как оказалось, был везде, а ветер между тем становился штормовым. Он нес нас на север, прочь от кипящего моря и испепеляющего солнечного тепла. Только бы не расширялся просвет в оболочке! В этом была наша надежда на спасение.

Я посмотрел на Дуари. Ее лицо было неподвижно. Она мрачно смотрела вперед, хотя там не было ничего, кроме клубящихся облаков пара. Она даже не всхлипнула. Родовая кровь не терпит фальши — передо мной была дочь тысячи королей! Она почувствовала на себе мой взгляд и улыбнулась мне в ответ.

— Еще одно испытание в нашей жизни, — сказала она.

— Если ты хотела спокойной жизни, дорогая, то ты выбрала себе неподходящую пару. Я не могу без приключений. Хотя, конечно, хвастаться нечем. Один из великих антропологов Земли, который совершает экспедиции в отдаленные уголки планеты, говорит, что приключения — признак некомпетентности и глупости.

— Я не согласна с ним, — сказала Дуари. — Всего интеллекта мира, наверное, не хватит, чтобы предвидеть или предотвратить образование просветов в облаках.

— Мне чуть-чуть не хватило его, чтобы добраться на Марс, но тогда бы я не встретил тебя. Знаешь, я ведь просто счастлив, что мне не хватает этого «чуть-чуть».

— И я тоже.

Температура больше не повышалась, зато усилился ветер. Он дул с ураганной силой, бросая наш массивный корабль из стороны в сторону, как пушинку. Управлять им было практически невозможно. Рычаги стали бесполезными. Оставалось лишь надеяться, что мы находились на высоте достаточной, чтобы не врезаться в какую-нибудь гору. Гигантские леса Амтор, поднимающиеся в небо в поисках влаги на тысячи футов, были не менее опасны. Мне ничего не удавалось разглядеть дальше носа самолета, хотя я чувствовал, что мы преодолели огромное расстояние, подгоняемые попутным ветром невиданной силы. Мы могли уже перелететь море и находиться над сушей. Прямо перед нами уже могли быть горы или гигантские стволы деревьев. Мне по-прежнему было беспокойно. Очень хотелось хоть что-нибудь видеть. Если бы я мог видеть, что творится впереди, то был бы готов ко всему.

— О чем ты говоришь? — спросила Дуари.

— Я не знал, что говорю. Наверное, я думаю вслух — о том, что все бы отдал, чтобы видеть, куда лечу.

И вдруг словно в ответ на мои слова между облаками клубящегося пара образовалась брешь и я увидел… Тотчас я бросился к штурвалу, потому что перед самым нашим носом было скалистое ущелье. Скалы, поднимающиеся высоко над нами.

Я изо всех сил пытался отвернуть в сторону, но неумолимый ветер нес нас навстречу нашей судьбе. Ни одного звука не слетело с уст Дуари. На лицо ее не легло даже тени страха, который она должна была испытать, должна — ведь она была так молода.

На долю секунды я испытал ужас от того, что это прекрасное создание сейчас разобьется о бесчувственную скалу. Я поблагодарил бога за то, что я этого уже не увижу. Мы будем лежать здесь, у подножия обрыва, вместе — вместе целую вечность и никто во Вселенной не узнает, где наша могила.

Через мгновение мы должны были разбиться. Но всего в нескольких ярдах от утеса наш самолет был развернут вертикально. Ураган продолжал играть нами как игрушкой.

Конечно, от столкновения ветра со скалой у основания должен был быть мощный восходящий поток воздуха. Именно он спас нас, а еще то, что в последний момент я выключил двигатель.

Теперь мы были высоко-высоко над какой-то равниной. Пар рваными клубами расступался перед нами и мы могли, наконец, увидеть, что творилось под нами. Наконец я вздохнул с облегчением.

Но мы по-прежнему были далеки от спасения. Ураган не стихал. Я посмотрел назад, туда, где был просвет в оболочке — свечения уже не было. Просвет закрылся и опасность мгновенного испепеления миновала.

Я включил двигатель, тщетно пытаясь бороться со стихией и заставить самолет слушаться рулей. Но наше спасение зависело не столько от рулей, сколько от ремней безопасности. Нас бросало так, что часто шасси было над нами, а мы беспомощно болтались в своих ремнях.

Это было довольно изнурительно. Нисходящие потоки бросали нас вертикально вниз с огромной скоростью, и когда уже казалось, что крушение неизбежно, гигантская рука урагана бросала нас вверх.

Остается только гадать, сколько времени мы оставались игрушкой злого гения бури. Только к сумеркам ветер начал слегка утихать и мы получили какую-то возможность управлять самолетом. Но даже теперь мы были подвластны ветру и не могли лететь против него.

Часами мы не разговаривали. Мы попробовали, но завывание ветра заглушило наши голоса. Я видел, что Дуари совсем сникла от болтанки и нервного напряжения, но ничем не мог ей помочь. Только отдых мог вдохнуть в нее жизнь, но о каком отдыхе могла идти речь до нашего приземления?!

Новый мир раскрылся перед нами с наступлением утра. Мы огибали огромный океан, были видны широкие равнины, леса и реки, а вдали — снежные вершины гор. По моим расчетам, нас занесло на тысячи миль на север, так как большую часть времени двигатель работал на полную мощность и ветер дул нам в хвост.

Где мы очутились? Я был уверен, что мы пересекли экватор и были в северной температурной зоне. Но где находилась Корва, я не знал, и, может быть, никогда не узнаю.

Ураган стих с последними порывами ветра. Воздух стал вдруг неподвижным. Это было похоже на райский покой.

— Ты очень устал, — сказала Дуари. — Давай я сменю тебя. Ты сражался с этим штормом шестнадцать или семнадцать часов и не спал уже два дня.

— Так же как и ты. Не кажется ли тебе, что у нас росинки во рту не было с тех пор как мы покинули Вепайю?

— Там, внизу, текут реки и полно дичи, — сказала Дуари. — Я даже забыла как я хочу пить — и есть тоже. А спать! Не знаю чего больше.

— Мы будем пить, есть, а потом спать… — застонал я.

Я кружил вокруг в поисках признаков человеческого жилья, их следовало опасаться больше всего. Отсутствие людей означало относительную безопасность, даже в мире диких зверей.

Вдали показалось большое озеро или морской залив. Под нами лежала равнина, то здесь, то там поросшая лесом. Я увидел пасущиеся стада. Снизился, чтобы выбрать свою добычу, догнать ее и застрелить с борта самолета. Не очень спортивный прием, но от него зависела наша жизнь.

Мой план был блестящим, жаль что он не сработал. Животные обнаружили нас задолго до того, как стали досягаемыми и пустились наутек как летучие мыши из Ада.

— Завтрак убежал, — сказал я.

— И обед с ужином, — добавила Дуари с печальной улыбкой.

— Остается вода. Мы можем по крайней мере напиться. — И я стал заходить на посадку неподалеку от маленького ручья.

Зеленая трава, потравленная пасущимися стадами, тянулась к самому берегу ручья и после того как мы напились Дуари растянулась на ней, чтоб немного отдохнуть и уснуть. Я стоял, оглядываясь по сторонам в поисках дичи, которую я распугал самолетом, надеясь что какое-нибудь животное все же покажется из лесу.

Мои поиски легкой добычи продолжались не более минуты или двух, но когда посмотрел на Дуари, она уже крепко спала. Я не решился ее будить, так как знал, что сон ей нужнее, чем еда. Поэтому я сел рядом, охраняя ее.

Это было чудесное место, тихое и мирное. Только ласковое журчанье ручья нарушало тишину. Оно казалось очень безопасным, так как у меня был хороший обзор пространства вокруг нас. Звук воды успокаивал мои уставшие нервы. Я прилег, удобно опершись на локоть. Так я пролежал минут пятнадцать, прежде чем случилось нечто удивительное. Огромная рыба выплыла из ручья и села рядом со мной. Какое-то мгновение она внимательно осматривала меня. Из-за отсутствия выражения на ее лице невозможно было догадаться о чем она думает. Она напоминала кого-то из кинозвезд и я не мог удержаться от смеха.

— Почему ты смеешься?, — возмутилась рыба. — Надо мной?

— Конечно нет, — отвечал я, забыв даже удивиться, что рыба разговаривает. Это показалось мне вполне естественным.

— Ты — Карсон Венерианский, — сказала рыба. Это был даже не вопрос, а утверждение.

— Откуда ты узнала? — спросил я.

— Мне сказал Таман. Это он поручил мне привести вас в Корву. По бульварам Санары пройдет большая праздничная процессия, которая проводит тебя и твою принцессу к королевскому дворцу.

— Все это очень хорошо, — ответил я, — но не скажешь ли ты кто это толкает меня в спину и зачем?

В тот же момент рыба исчезла. Я оглянулся и увидел дюжину вооруженных людей, окруживших нас. Один из них тыкал мне в спину трезубцем. Дуари сидела, на ее лице было оцепенение. Я вскочил на ноги. Дюжина копьев повернулась ко мне. Два воина стояли над Дуари, приставив трезубцы к ее сердцу. Я бы мог вытащить свой пистолет, но решился: прежде чем я перебью их всех, один из нас умрет. Я не мог рисковать жизнью Дуари.

Пока я рассматривал воинов, я вдруг заметил в них что-то странное и нечеловеческое. У них были жабры, которые были видны из-под их длинных бород, а на пальцах рук и ног были перепонки. Я вспомнил говорящую рыбу — так я спал и продолжаю спать! От этой мысли я улыбнулся.

— Отчего ты улыбаешься? — домогался один из воинов. — Из-за меня?

— Я улыбаюсь сам себе, — ответил я. — Я вижу такой интересный сон.

Дуари широко раскрыла глаза.

— Что с тобой, Карсон, — встревожилась она. — Что с тобой случилось?

— Ничего, кроме того, что мне не следовало бы засыпать. Жаль, что я не могу проснуться.

— Ты не спишь, Карсон. Посмотри на меня! Скажи, что с тобой все в порядке.

— Ты хочешь сказать, что видишь то же, что и я?, — не унимался я, кивая в сторону воинов.

— Мы оба спали, Карсон. Но теперь мы не спим и уже в плену.

— Да, вы в плену, — сказал воин, уже говоривший со мной. — А теперь следуйте за нами.

Дуари подошла и прижалась ко мне. Они не мешали ей.

— Зачем вы хотите взять нас в плен?, — спросила Дуари у воина. — Мы не сделали ничего плохого. Ураган сбил нас с пути и мы приземлились здесь в поисках воды и пищи. Отпустите нас. Мы не сделаем вам ничего плохого.

— Мы должны отвести вас в Мипос, — ответил воин. — Тирос решит что с вами делать. Я всего лишь воин. Не мне решать.

— Кто такие Мипос и Тирос? — спросила Дуари.

— Мипос — это столица государства, а Тирос — король. Он сказал «джонг».

— Как ты думаешь, он нас отпустит?

— Нет, — сказал воин. — Тирос Кровавый не отпускает пленников. Вы станете рабами. Мужчину могут убить сразу или потом, а тебя Тирос не убьет.

Мужчины были вооружены трезубцами, мечами и кинжалами. Огнестрельного оружия не было. У меня уже созрел план спасения Дуари.

— Я смогу задержать их с пистолетом, — шепнул я, — пока ты добежишь до самолета.

— И что дальше?, — поинтересовалась Дуари.

— Возможно, ты найдешь Корву. Лети на юг в течение суток. Ты должна долететь до океана. Затем поворачивай на запад.

— И оставить тебя здесь?

— Вожможно, мне удастся убить их всех. Тогда ты приземлишься и подберешь меня.

Дуари покачала головой.

— Я останусь с тобой.

— О чем это вы шепчетесь?, — забеспокоился воин.

— Мы хотим узнать, не разрешите ли вы взять с собой наш самолет, — сказала Дуари.

— А что мы с ним будем делать в Мипосе?

— Может быть Тирос захочет посмотреть на него, Илирюс, — вмешался другой воин.

Илирюс покачал головой.

— Мы не сможем пронести его через лес, — ответил он. Затем резко повернулся ко мне.

— А как вы его сюда доставили? — спросил он.

— Пойдем сядем в него и я тебе покажу, — ответи я. Мне бы только заманить его в самолет с Дуари. Немало воды утечет, пока Илирюс снова увидит Мипос. А мы и вовсе не увидим. Но Илирюс был подозрительным.

— Ты можешь рассказать мне как это сделать, — торговался он.

— Мы прилетели на нем из страны, находящейся за тысячи миль отсюда.

— Прилетели? Как это?

— Очень просто. В него надо сесть, потом он поднимается в воздух и везет куда нужно.

— Вы обманываете меня.

— Давай я покажу тебе. Моя помощница и я поднимем его в воздух, и ты увидишь это собственными глазами.

— Нет. Если то, о чем вы говорите, правда, вы больше сюда не вернетесь.

В конце концов они помогли мне подтянуть самолет к дереву и привязать его. Я сказал им, что их вождь обязательно захочет взглянуть на него, и если с самолетом что-нибудь случится, их ждет расплата. Это подействовало. Они, как видно, ужасно боялись этого Тироса Кровавого.

Мы отправились через лес. Впереди и сзади нас сопровождали воины. Илирюс шагал рядом со мной. Он оказался неплохим парнем. Шепотом он сказал мне, что хотел бы нас отпустить, но боялся, так как об этом узнает Тирос и тогда ему — конец. Он заинтересовался моими светлыми волосами, серыми глазами и все время расспрашивал меня о стране, из которой я прилетел.

Меня так же заинтересовали он и его друзья. Все они были хорошо сложены, с выпуклыми мускулами и без лишнего жира. Но лица у них были странными. Их пышные черные бороды и жабры, о которых я уже говорил, их выдающиеся губы и выпуклые глаза придавали им странный вид.

— Они похожи на рыб, — прошептала Дуари.

Лишь потом мы убедились, насколько Мипосанцы в действительности сходны с рыбами.

Мы шли по хорошо протоптанной лесной тропинке. Это был типичный Амторский лес, полный изысканной прелести. Блестящая кора деревьев была разноцветной, а в листве пребладали пастельные тона: гелиотропные, лиловые и фиолетовые. Цветущие растения-паразиты усиливали буйство красок. Даже наши земные орхидеи выглядели бы рядом с этими роскошными цветами так же тускло, как серые церковные мышки на празднике Mardi gras.

На Венере, как и на Земле, есть разные виды лесов. Лес, по которому нас вели, был самым обычным, тогда как самыми удивительными и внушающими благоговение были леса Вепайи, возносящиеся в небо более, чем на пять тысяч футов. В Кооааде в одном из таких грандиозных деревьев на высоте тысяча футов был высечен дворец короля.

Я давний почитатель красоты. Даже сейчас, когда мы с Дуари шли в неизвестность, я продолжал восхищаться птицами с ярким оперением, насекомыми, крошечными летающими ящерицами, летающими с цветка на цветок и совершающим свой извечный обряд опыления. Еще я удивлялся, почему Илирюс не отобрал у меня пистолет. Немного есть на свете людей, одаренных телепатией больше меня, хотя я не всегда от этого выигрываю. Вот и сейчас мне не следовало бы думать о моем пистолете. Пока я раздумывал, почему Илирюс не отобрал его у меня, он указал на него и спросил, что это такое. Конечно же, это могло быть и совпадение.

— Это талисман, — ответил я, — который защищает меня от зла.

— Дай мне его, — попросил он, протянув руку.

Я покачал головой.

— Я не сделаю ничего такого тебе, Илирюс, так как ты хорошо отнесся ко мне и моей спутнице.

— Что ты имеешь в виду? — удивился он.

Несколько других воинов с интересом наблюдали за нами.

— Это мой личный талисман, — объяснил я. — Любой другой, кто тронет его может умереть.

В конце концов это было правдой.

— Но если хочешь, можешь рискнуть. — Я достал оружие из кобуры и протянул ему.

Минуту он колебался. Другие воины наблюдали за ним.

— В другой раз, — сказал Илирюс. — Сейчас мы должны торопиться в Мипос.

Я посмотрел на Дуари. Лицо ее было серьезным, хотя внутренне, я думаю, она улыбалась. Некоторое время я держал пистолет в руке и, хотя воины больше не проявляли желания подержать его, их любопытство к нему не прошло. Они продолжали смотреть с интересом, но как я заметил, проявляли осторожность, чтобы не дотронуться до него, когда были рядом.

Мы прошли по лесу около мили, когда наконец перед нами открылась водная гладь озера, которое я увидел перед моей злополучной посадкой. На берегу, вытянувшись на милю, лежал город, огражденный стеной.

— Это Мипос, — сказал Илирюс. — Самый большой город в мире.

С пригорка, на котором мы стояли, Мипос был хорошо виден. И я должен сказать, что занимал он не более ста акров. Однако я не стал спорить с Илирюсом. Если он хотел так считать, то я не имел ничего против.

Мы подошли к большим, хорошо охраняемым воротам. Когда охрана узнала Илирюса, их широко распахнули. Офицер и стража окружили нас, засыпая воинов вопросами. Мне было приятно услышать, что первое, о чем они заговорили, был магический талисман, причинявший смерть всякому, кто дотронется до него.

— Несчастный будет извиваться как червь в страшных конвульсиях, — объяснял Илирюс. Невольно Илирюс оказался отличным пропагандистом.

Никто как-то не захотел дотронуться до талисмана.

— А теперь я хочу, чтобы вы доставили нас к Тиросу, — сказал я.

Илирюс и офицер были ошеломлены.

— Может, он сумашедший? — поинтересовался последний.

— Он чужестранец, — сказал Илирюс. — Он не знает Тироса.

— Моя спутница и я принадлежим к королевской фамилии Корвы. Когда короля не станет, его место займу я. Король любой страны должен принимать нас с почестями.

— Только не Тирос, — объяснил офицер. — Возможно вы не знаете, но Тирос — единственный настоящий король мира. Все остальные — самозванцы. Вам лучше не говорить Тиросу, что вы принадлежите к королевской фамилии. Он немедленно прикажет казнить вас.

— Что же вы тогда будете с нами делать? — спросил я.

Илирюс вопросительно посмотрел на офицера.

— Отведите их в помещение для прислуги во дворце, — ответил тот, — они подойдут в качестве прислуги королю.

Илирюс повел нас дальше. Мы прошли по узким извилистым улочкам одноэтажных домов, построенных из ракушечника или известняка. Старые дома были из грубо обтесаных досок, прикрепленных к каркасу, а новые — из отшлифованных блоков известняка. Дома были такими же кривыми, как и улицы. Очевидно, их строили «на глаз», без отвеса и линейки. Окна и двери были самых разных форм, размеров и кривизны. Такие дома могли спроектировать либо модернисты с моей планеты, либо пятилетний ребенок.

Город лежал, как я позже убедился, на берегу огромного чистого озера. По мере приближения к воде стали попадаться двухэтажные дома, некоторые даже с башенками. Наибольший из них был дворцом Тироса.

Пристройка, куда нас вели, находилась на территории дворца. Несколько сотен крошечных камер опоясывали двор, в центре которого был бассейн. Перед тем как нас впустили, Илирюс наклонился ко мне.

— Никому не рассказывай, что ты сын короля, — прошептал он.

— Но я уже рассказал об этом тебе и офицеру, — напомнил я ему.

— Мы будем молчать, — ответил он, — но рабы расскажут, чтобы добиться расположения.

Я был озадачен.

— А почему ты не расскажешь? — спросил я.

— Во-первых, ты мне нравишься и во-вторых, я ненавижу Тироса. Все ненавидят Тироса.

— Хорошо, спасибо за предупреждение, Илирюс. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.

Ворота отворились и нас впустили в нашу тюрьму.

Там находились по-крайней мере триста рабов, большинство из которых — такие же существа, как и мы. Были и несколько мипосанцев. Последние были обычными преступниками или же теми, кто прогневил Тироса Кровавого. Мужчины не были отделены от женщин, поэтому нас с Дуари не разлучили.

Несколько рабов окружили нас, раздираемые любопытством. Одних привлекала красота Дуари, других — мои светлые волосы и серые глаза. Они начали разговаривать с нами, когда вошел офицер, который привел нас.

— Осторожно! — прошептал один из рабов. — Сюда идет Вомер. И они отошли от нас.

Вомер подошел и осмотрел меня с ног до головы, а потом Дуари. Его поведение было намеренно оскорбительным.

— Ходят слухи, что вы прилетели сюда как птицы?

— Откуда мне знать, что вам говорят? — парировал я.

Невозможно было понять реакцию этих мипосанцев, так как на их лицах, как и подобает рыбам, не было никакого выражения. Жабры Вомера быстро открывались и закрывались. Возможно, это был признак ярости или волнения. Я не знал и не хотел этого знать. Он раздражал меня и вообще был отвратителен. Он был удивительно похож на рыбу-луну, которую я много раз видел в сетях у побережья Флориды.

— Не разговаривай со мной в таком тоне, раб, — вскричал Вомер. — Знаешь ли ты, кто я такой?

— Нет, а что?

Дуари прижалась ко мне.

— Не зли его, — прошептала она, — нам будет от этого только хуже.

Я понял, что она была права. Мне было все равно, но ее я не должен был подвергать опасности.

— Что именно вы хотели бы узнать? — переборов себя, спросил я примирительным тоном.

— Я хочу узнать, правду ли говорит Илирюс, — сказал он. — Он говорил мне, что ты приехал в большой штуковине, которая летает как птица. Это же повторяют остальные воины.

— Это правда.

— Это не может быть правдой, — возразил Вомер.

Я пожал плечами.

— Если ты знаешь, что этого не может быть, зачем тогда спрашивать об этом?

Вомер посмотрел на меня немигающим взглядом, потом повернулся и зашагал прочь.

— Ты нажил себе врага, — сказала Дуари.

— Они все наши враги, — ответил я. — Я бы хотел набить ему морду.

Стоящий рядом раб улыбнулся:

— Мы все хотели бы.

У него была приятная внешность и хорошее телосложение. Он вовсе не был похож на каприз природы, как эти мипосанцы. Я заметил его раньше. Он украдкой смотрел на меня. Было очевидно, что моя внешность вызвала его любопытство.

— Меня зовут Кандар, представился он, чтобы начать беседу со мной. — Я из Джапала.

— А меня — Карсон Венерианский, — ответил я. — Я гражданин Корвы.

— Я никогда не слышал о такой стране и мне не приходилось раньше встречать светловолосых и сероглазых людей. А на Корве все похожи на тебя?

Я попытался объяснить ему суть дела. Ну, конечно же, он не мог понять того, что вдали от Амтора существует другой мир. Большие сомнения вызвало и мое заявление о том, что Корва находилась от нас в тысяче миль на юге.

— Там находится край Амтор, — возражал он, — не более чем в четырех или пяти сотнях коб. За ее пределами никакой страны существовать не может. Там лишь пламя и раскаленная лава.

Итак, он тоже считал, что его планета плоская. Правда, в этом он был более последователен, чем другие жители южного полушария.

Я спросил его о наших похитителях и о том, что можно от них ожидать.

— Работа на берегу не тяжелая, — объяснил он, — и к нам неплохо относятся. Но в море — совсем другое дело. Молитесь, чтобы вас не отправили в море.

Рабы, не считая мипосанцев, были выходцами из разных стран — таинственных земель с причудливыми именами. Земли эти находились на востоке, западе и севере, но ни одной не было на юге. Это была terra incognita, земля ужасов, которой никто никогда не видел.

Почти все рабы были захвачены в результате кораблекрушений у берегов озера, а также на побережье океана, находившегося в десяти милях от Мипоса.

Кандар рассказал мне, что озеро проянулось на пятьсот миль вглубь материка и что с противоположной стороны находится Джапал.

— Джапал торгует с несколькими дружественными странами на океанском побережье и мы вынуждены проплывать мимо. Иногда мы терпим бедствие, а иногда мипосанцы сами нападают на нас и захватывают пленников. Большая часть кораблекрушений происходит в узком канале, отделяющем озеро от океана. Только когда прилив достаточно высок, кораблям удается зайти из океана в озеро. Если же он низкий, то воды озера несутся в океан и преодолеть это течение невозможно. При высоком приливе воды океана заходяят в озеро и канал становится судоходным.

Дуари и я имели маленький угол и надеялись только на то, что нас не разъединят, пока я придумаю план побега. Нас, рабов, кормили два раза в день — жаркое из чего-то похожего на креветки с рублеными кореньями и мукой из зерен растения, растущего вокруг в изобилии.

Еда, по словам Кандара, не очень вкусная, но питательная и укрепляющая. Иногда в жаркое добавляли мясо.

— Они хотят, чтобы мы были сильными, — объяснял он, — и могли лучше работать. Мы строим им корабли, дома, гребем на галерах, обрабатываем поля, носим тяжелые ноши. Мипосанцы, имеющие достаточное количество рабов, не работают.

На следующий день после нашего захвата в пристройку вошел Вомер с воинами, выбрал нескольких мужчин и приказал им следовать за ним. Среди них были я и Кандар. Нас отвели к берегу и я впервые увидел корабли мипосанцев. Некоторые из них были довольно большими — более ста футов в длину. Они были оснащены парусами и веслами. Наибольшие, стоящие на якоре за неумело сделанным волнорезом, я принял за военные корабли. Их большие палубы, нависающие над верхними рядами весел, могли вместить сотни воинов. На корме и на носу были маленькие каюты, над которыми были установлены какие-то машины, цель которых мне была не ясна, о которых я вскоре узнал все, к моему смущению и стыду.

Я спросил Кандара, имели ли мипосанцы корабли с двигателями, но он не понял моего вопроса. Это подстегнуло мое любопытство и последующие вопросы подтвердили мои опасения, что мы были занесены от Экватора далеко на север. В те земли, которые были для жителей южного полушария terra incognita Венеры, и где процветала совершенно другая культура. Все здесь было по-иному, несравнимо с развитыми цивилизациями Вепайи, Корвы и Хавату, которые я хорошо знал.

Здесь болели и старились люди. И мипосанцы, и их узники. Судя по всему они не знали о сыворотке долгожительства, распространенной на юге. Их оружие и обычаи также сильно отличались. Язык был другим, однако напоминал языки южных народов.

Вомер приказал нам грузить баржу со щебнем для укрепления волнореза. Он ходил между нами с кнутом и хлестал то одного, то другого раба по обнаженным ногам и спине. Занятие чисто садистское, так как доставалось в равной степени и лучшим, и худшим работникам. Я заметил, что он посмотрел на меня и медленно направился в мою сторону. «Посмеет или нет?» — мелькнуло у меня в голове.

Наконец он подошел на расстояние удара.

— Работай, раб!, — прорычал он и замахнулся кнутом, чтобы нанести сильный удар.

Я бросил камень, который поднимал, и посмотрел на него. Рука нащупала рукоятку пистолета. Вомер заколебался, его жабры бешено вздувались — знак ярости или волнения у этих странных существ, не имеющих мышц на лице, чтобы проявлять какие-то чувства.

Воины и другие рабы наблюдали за этой сценой. Мне было интересно, как он выйдет из положения. Он поступил как типичный тиран со скверным характером и хулиган.

— Работать!, — заревел он и, развернувшись, ударил другого раба.

Воины смотрели на него рыбьими глазами. Невозможно было угадать о чем они думают, но заместитель Вомера не заставил себя ждать.

— Дай мне твой кнут, — сказал он ему. — Если ты боишься ударить раба, то я это сделаю.

У малого было отталкивающее выражение лица. Что-то от усатого моржа. Его жабры пульсировали и было видно, что он знал в толк в этом деле.

— Кто сказал, что я боюсь?, — возмутился Вомер.

— Я, — не отступал воин.

— Здесь я командую и могу наказывать или миловать по своему усмотрению. Если ты так хочешь наказать его, возьми мой кнут.

Малый схватил кнут и пошел ко мне.

— Ты говорил ему об этом? — спросил я Вомера, похлопыывая рукой по пистолету.

— Что это? — домогался воин.

— Это убивает, — ответил я. — Я могу убить тебя прежде чем ты ударишь меня.

Губы его вытянулись в букву «О» и с шумом стали всасывать воздух. Так мипосанцы смеялись. Испытывая злость, они часто применяли другую операцию — со свистом выдували воздух. Он продолжал приближаться ко мне.

— Я не хочу убивать тебя, — сказал я, — но если ты попытаешься меня ударить, я сделаю это.

Моим единственным доводом не убивать был страх перед возмездием, которое поставит под угрозу жизнь Дуари. В противном случае, я бы с удовольствием пристрелил его и всех таких как он.

— Лучше ударь его трезубцем, — предостерег его другой воин.

— Мне уже приходилось забивать раба до смерти, — хвастал малый, — справлюсь и с этим. Он кинулся на меня с поднятым кнутом.

Я выхватил пистолет, стреляющий R-лучами, и выстрелил. Не было ни дыма, ни огня. Просто отрывистое жужжанье и в центре лица малого появилась большая дыра. Он подался вперед и упал замертво.

Охваченные ужасом, рабы стояли с широко раскрытыми глазами. Жабры амфибии бешено пульсировали. Воин, советовавший покойнику применить трезубец, поднял оружие, чтобы метнуть в меня, и также упал с дырой в сердце.

Я обернулся вокруг, чтобы увидеть их всех. Они смотрели на Вомера, как-будто ожидая приказа. Он колебался. Я направил на него пистолет.

— Работать, рабы, — сказал он, — мы и так потеряли слишком много времени. Его голос дрожал, равно как и его ноги.

Кандар работал рядом со мной.

— Один из нас должен постояно наблюдать за ним, — сказал он, — иначе он ударит тебя в спину. Я помогу тебе.

Я поблагодарил его. Кажется, у меня появился друг.

Когда мы возвратились в пристройку для рабов Кандар рассказал обо всем Дуари. Если бы я мог остановить его! Бедной девушке и без того хватало волнений.

— Я знала, что Вомер станет твоим врагом, — сказала она, — как только он заговорил с тобой. Это должно было случиться. Зато все определилось и мы теперь знаем, чего ждать от него.

— Если бы я мог получить аудиенцию у Тироса, — сказал я, — возможно мы могли бы рассчитывать на лучшее обращение или даже освобождение.

— Почему ты так думаешь? — спросил Кандар.

— Он король и кажется естественным, что его обращение с людьми нашего круга должно быть любезным и цивилизованным. Моя спутница — дочь короля, я также наследник престола. Я имел в виду волю Тамана, короля Корвы.

Кандар улыбнулся и покачал головой.

— Ты не знаешь Тироса, — сказал он, — и психологии мипосанцев. Они считают себя высшей расой, а всех остальных — на уровне зверей. Мне даже приходилось слышать их удивление по поводу того, что мы умеем разговаривать. Тирос хочет завоевать весь мир и распространить среди всех темных рас мипосанскую культуру, уничтожая и порабощая их при этом. Он хорошо знает, что я — старший сын короля Джапала и все же отношение ко мне не лучше, чем к последнему рабу. Нет, дружище, аудиенция у Тироса не поможет, даже если ты ее получишь, чего, конечно, тебе не удастся. Лучшее, что остается, это надеяться на невозможное.

— Что вы имеете в виду? — спросила Дуари.

— Побег.

— Ты считаешь это невозможным? — спросил я.

— Скажем, невероятным, — ответил Кандар. — Так как для человека с воображением и инициативой, как у тебя, невозможного нет.

— И мы можем рассчитывать на твою поддержку? — спросил я.

— Абсолютную. Я не намерен оставаться здесь рабом бесконечно. Лучше смерть.

— Ты пробыл здесь дольше нас. И думал о побеге уже много раз. Возможно, у тебя есть план.

— Увы, — ответил он, — вы сами поймете, как тяжело планировать, когда не распоряжаешься собой и находишься под постоянным наблюдением вооруженной стражи и подлых шпионов.

— Шпионов? — спросила Дуари. — Что ты имеешь в виду?

— Среди рабов всегда найдутся желающие донести на своих близких, чтобы добиться расположения начальства. Невозможно проявлять осторожность даже с теми, с кем делишься своими надеждами. Вы не можете быть уверены, что я не шпион, — ответил он с улыбкой.

— Я все же рискну, — сказал я ему. — Я думаю, что достаточно хорошо знаю человеческую природу, чтобы убедиться в честности человека даже при коротком знакомстве.

— Спасибо, но не будьте самоуверенны, — засмеялся он, что укрепило мою веру в него.

Мне нравился Кандар. Дуари соглашалась со мной. Он был вполне искренним. Людей такого типа можно было бы встретить в офицерском клубе в Скоффилде или Сан Диего. Если бы он не был захвачен в плен мипосанцами, то вскоре стал бы королем Джапала. Вероятно его генеалогическое древо уходило корнями в седую старину, как и у большинства королевских фамилий Амтор, с которыми я был знаком.

В отличие от полинезийцев, чьи генеалогии передавались из уст в уста и были смешаны с мифами и легендами, у этих людей была письменность и записи веками хранили точные данные. По моей материнской линии знаю моих предков вплоть до Дикона Эдмунда Райса, который поселился в Садбери, штат Массачусетс в 1639 году. От него линия тянется к Колю Кодовегу, который был королем Британи в третьем столетии. И все же по сравнению с Дуари, Кандаром или Таманом я был просто выскочкой.

Эти люди очень горды своей родословной. При этом воспринимают других такими как они есть, независимо от их прошлого.

На следующий день после инцидента с Вомером, около полудня он вошел в пристройку с многочисленными воинами. Телохранителями, как я их называл. Я был уверен, что, ненавистный всем, он не посмел бы явиться сюда один.

Громким голосом он велел Дуари выйти вперед. Я приготовился к схватке. Я не знал, чего он хочет от Дуари, но что бы это ни было, я был против. Поэтому я стал рядом с ней.

— Я не называл твоего имени, раб, — зарычал Вомер в самом оскорбительном тоне, на какой он был способен. Я ничего не ответил.

— Назад в свою конуру, раб! — закричал он.

— Не раньше, чем я узнаю, чего вы хотите от моей спутницы.

Его жабры трепыхались, он надул свои отвратительные губы и выдувал воздух, как фонтанирующий кит. Трепыхающиеся жабры у этих мипосанцев издавали почти что неприличный звук, а выдувание воздуха от злости было так же отвратительно. Но, так или иначе, он был вне себя. Я получал удовольствие от этого несносного проявления злости. Как вы уже могли догадаться, я не любил Вомера.

Он сделал шаг ко мне и заколебался. Потом он посмотрел на своих воинов, но они смотрели по сторонам. Очевидно они уже видели или слышали о пагубном воздействии R-лучей.

От трепыхания жабр и выдувания воздуха он с трудом контролировал свой голос. Но все же ему удалось вскрикнуть:

— Карсон Венерианский, шаг вперед!

— Я уже здесь, — сказал я. Он не обратил на мои слова внимания.

— Кандар Джапалский, шаг вперед! — просопел Вомер. Он, вероятно, хотел бы мычать, но его жабры продолжали трепыхаться и он спазмотически выдувал воздух, что, конечно же, помешало бы ему в этом. Я не выдержал и рассмеялся.

— Почему ты смеешься, раб? — послышалось его бульканье.

Прежде чем я ответил Дуари, сжала мою руку. Она была намного рассудительней меня. Мне ужасно хотелось сказать, что я видел, как ловят рыбу-луну у берегов Флориды, но никогда до сих пор не встречал рыбы-луны с усами, и нахожу ее забавной.

Вомер назвал еще пару имен, и рабы стали рядом с нами. Нам было приказано следовать за ним. Воины построились впереди и сзади нас и мы вышли на узкие улочки города. Куда мы направлялись? К каким новым приключениям и испытаниям нас вели?

Улицы Мипоса были узкими и кривыми. Так как у мипосанцев не было ни повозок, ни вьючных животных, им были не нужны широкие улицы. А узость улиц и их кривизна облегчали защиту города в случае нападения. Один дюжий Горатиус мог удерживать любую из них и противостоять превосходящей силе.

Во многих местах наша маленькая группа рабов была вынуждена идти гуськом. Прохожие прислонялись к стенам, чтобы пропустить нас. Так мы добрались до открытой площади на берегу. Там вокруг небольшой платформы собралось немного мипосанцев. Мы остановились возле нее, и тут же собравшиеся начали ходить между нами и изучать нас. Один из них с огромной бородой взобрался на платформу. Другой из рассматривавших нас коснулся плеча Дуари.

Бородатый поймал взгляд Вомера.

— Поднимите женщину на платформу, — распорядился он.

Я выжидал, пока Дуари в сопровождении Вомера поднималась по ступенькам платформы. Что они затевали? Я не понимал, хотя у меня были мрачные предчувствия.

— Что вы знаете об этой женщине? — спросил он у Вомера.

Мужчина, трогавший ее плечо, продвинулся к платформе, другие последовали за ним.

— Ее схватили за лесом с человеком, который называет себя принцем какой-то страны, о которой никто не слышал, — отвечал Вомер. — Больше я ничего о ней не знаю. Она вела себя хорошо, но мужчина неуправляем и опасен. Он здесь, — и указал на меня. Бородатый посмотрел на меня своими рыбьими глазами, тем временнем Вомер шептал ему о чем-то. Они поговорили минуту, после чего Вомер спустился с платформы.

Мужчина, стоявший рядом с Дуари, посмотрел на собравшихся вокруг платформы. — Кто желает купить эту хорошенькую рабыню?

Вот в чем дело! Все я теперь понял, кроме одного: что я смогу сделать?

— Я куплю ее! — сказал мужчина, трогавший Дуари.

Я мог убить многих из них. Но в конце концов они меня одолеют и Дуари уведут, в лучшем случае.

— Что ты заплатишь?, — спросил аукционер.

— Сто клуволов, — ответил мужчина.

Один вол приблизительно равен нашим пятидесяти девяти центам. Клу — это префикс для образования множественного числа. Итак, это создание посмело оценить Дуари, наследницу тысячи королей, в пятьдесят девять долларов! Я нащупал рукоятку пистолета.

— Кто больше? — спрашивал аукционер.

— Да, кто? — ворчал мипосанец, стоявший рядом со мной. — Кто посмеет торговаться с Кодом, покупающим для самого Тироса? — тихо говорил он стоящему рядом мужчине.

Других цен не предлагали, и Дуари была продана Коду. Я негодовал. Нас с Дуари разлучали и, что еще хуже, она должна была стать имуществом бездушного тирана. Все мои умеренные настроения улетучились. Я решил драться. Убить сколько смогу, схватить Дуари и прорваться к городским воротам. Как бы там ни было, фактор неожиданности мог сыграть решающую роль.

Вомер с воинами окружили нас. Я не заметил этого раньше. Они сжимали кольцо вокруг меня. И прежде чем я успел что-нибудь сделать, они набросились на меня и прижали к земле. Очевидно, это был результат разговора Вомера с аукционером.

Прежде чем я успел выхватить пистолет, они связали мне руки за спину и я оказался беспомощным. Они не забрали моего оружия, и я знал почему. Они поверили в то, что каждый, кто до него дотронется, умрет.

Пока я лежал на земле, Вомер бил меня ногами по ребрам. Когда они поставили меня на ноги, он ударил меня в лицо. Не знаю, чем бы это все закончилось, если бы аукционер не приказал ему остановиться.

— Ты хочешь лишить кого-то такой ценной собственности? — закричал он.

Я испытывал острую боль от унижений Вомера, но больше меня волновала судьба Дуари. Человек по имени Код уводил ее от меня, и она, оглядываясь, смотрела на меня с бодрой улыбкой.

— Я приду за тобой, Дуари! — кричал я ей вслед. — Как нибудь, когда-нибудь я приду.

— Молчать, раб! — оборвал меня Вомер.

Кандар стоял радом со мной.

— Дуари повезло, — сказал он.

— Почему? — спросил я.

— Ее взяли к Тиросу, — ответил он.

— И в чем же это везение? Для такой женщины, как Дуари, подобная судьба хуже смерти.

— Ты ошибаешься. Она будет служить одной из женщин королевской семьи.

— До тех пор, пока ее не увидит Тирос, — не соглашался я.

— Скабра увидит ее первая и позаботится о том, чтобы Тирос не заполучил ее.

— Кто такая Скабра? — спросил я.

— Подруга Тироса, ваджонг Мипоса — самка сарбана, притом чертовски ревнивая. Можешь не беспокоиться, что Дуари попадет в лапы Тиросу. Пока жива Скабра, она этого не допустит, потому что девушка слишком красива. Если бы она выглядела похуже, Скабра могла бы позволить Тиросу взять ее.

Это давало какую-то надежду. Я радовался малейшему ее проблеску.

В тот же момент подошел человек, тронул Кандара за плечо и повел его в отделение рабов. Вокруг него засуетились мипосанцы, трогая его мускулы и заглядывая ему в зубы.

Торги за Кандара были оживленными. Его купили за триста пятьдесят клуволов — в три с половиной раза дороже, чем Дуари. Но он был сильным, рослым мужчиной и, так как агент Тироса не участвовал, торги были открытыми для всех.

После покупки Кандара мужчина, купивший его, тронул мое плечо. Была моя очередь идти в отделение. Я пошел со связанными за спиной руками.

— Кто хочет купить этого сильного раба? — прожужжал он.

Никто не ответил. Не было ни одного предложения. Аукционер медлил, глядя то на одного потенциального покупателя, то на другого.

— Он очень сильный, — сказал он. — У него хорошие зубы. Я сам проверял. Он сможет работать многие годы. И я уверен, что он так же умен, как любой воин младшего звания. Кто желает купить его?

Снова молчание.

— Жалко убивать такого хорошего раба, — убеждал аукционер. Он чуть не плакал, так как получал комиссионные от продажи каждого раба, а каждый непроданный раб был пятном на его репутации.

Неожиданно он разозлился.

— Почему ты трогаешь его? — почти что закричал он человеку, который положил руку мне на плечо.

— Я трогаю его не для покупки, — отрезал тот. — Я только хочу посмотреть, крепкое ли у него тело — обычное любопытство.

— Тебе незачем было этого делать. Теперь ты должен сделать ставку на него. Ты знаешь закон рынка рабов.

— Будь по-твоему, — сказал человек. — я не хотел покупать его, но я заплачу за него десять клуволов.

— Кто-нибудь еще жаждет купить этого раба?, — спросил аукционер.

Никто, кажется, не хотел.

— Очень хорошо, — сказал он.

— Этот отличный раб продан агенту Юрона за десять клуволов. Забирайте его!

Итак, я был продан за пять долларов и девяносто центов! Это, конечно, было ударом для меня. К счастью, у меня есть чувство юмора.

Ладно, по крайней мере нас не разъединили с Кандаром. А это уже было кое-что, так как он пробыл в Мипосе достаточно долго, чтобы познакомиться с городом и обычаями его жителей. Если представится возможность бежать, он может оказаться незаменимым помощником.

Агент Юрона подал нам знак следовать за ним. И Кандар повиновался. Я остался стоять на месте.

— Пойдем, раб! — закомандовал агент. — Чего ты там стоишь? Пойдем за мной!

Он поднял кнут, чтобы ударить меня.

— У меня связаны руки, — сказал я.

— Ну и что же? — требовал он. — Пойдем!

— Только когда вы рязвяжете мне руки, — ответил я.

Он ударил меня своим кнутом.

— Иди же, раб! — кричал он.

— Только когда мои руки будут свободны, — твердил я упрямо.

Тогда он ударил меня рукой, и я лег на землю.

Агент пришел в ярость и стал наносить мне новые удары, но я не шевелился.

— Если ты хочешь, чтобы твой раб остался жив, развяжи ему руки. Иначе он все равно не пойдет.

Я понимал, что для пятидолларового раба это было слишком, но знал и то, что утверждая себя с самого начала мне удастся добиться достойного обращения потом.

Агент на всякий случай еще пару раз ударил меня, затем наклонился и развязал мне руки.

— Вставай! — приказал он и, когда я поднялся, то увидел как он распух, выдувая воздух изо рта. — Я великий укротитель рабов, — сказал он, — они всегда подчиняются мне.

Я был доволен, что он угомонился и подмигнул Кандару. Тот усмехнулся.

— Будь осторожен, — предупредил он. — Они не церемонятся с непокорными рабами и не забывай, что ты недорого обошелся Юрону.

Вомер стоял рядом, с удовольствием наблюдая сцену моего избиения.

— Тебе не следовало развязывать ему руки, — сказал он агенту Юрона.

— Почему? — поинтересовался тот.

— Потому что теперь он может убить тебя этой штукой, — объяснил он и указал на мой пистолет.

— Дай его мне! — потребовал агент. Я достал его из кобуры и пронянул ему вперед дулом.

— Не трогай его! — закричал Вомер. — Она убьет тебя, если ты дотронешься до нее!

Агент отшатнулся. Он был в затруднительном положении.

— Ты не должен бояться, — сказал я ему, — не надо дотрагиваться до него и до тех пор, пока ты будешь хорошо обращаться со мной и Кандаром, я не убью тебя. Я спрятал пистолет в кобуру.

— Ну и подарок купил ты для Юрона, — злобно сказал Вомер. — Если он узнает какой, то оторвет тебе голову.

Очевидно малый расстроился, его жабры трепетали. Я не мог, конечно, судить по выражению лица, которое никогда не менялось. Как и все представители его вида, он не имел мышц лица, чтобы выражать свои эмоции.

— Пойдем, рабы! — приказал он и повел меня и Кандара за собой.

Дом Юрона находился недалеко от рынка рабов и вскоре мы очутились в большом особняке, посреди которого был внутренний дворик с бассейном, имевшим около пятидесяти футов в ширину и сто в длину. На на всем протяжении лужайки росли деревья, кусты и цветы. Листва была в мягких, пастельных тонах. Несколько рабов занимались подрезкой деревьев и кустов, возделывали цветы. Трое из них, вооруженные деревянными трезубцами, стояли около бассейна, по-видимому, охраняя его. Как я заметил, они частенько поглядывавли в небо. Естественно, я также посмотрел туда, но ничего не увидел. В бассейне я увидел нескольких рыб, но они меня не заинтересовали — тогда.

Кто-то дал знать Юрону, что привели двух новых рабов и вскоре он вышел во двор, чтобы осмотреть нас. Почти также как фермер на Земле осматривал бы пару новых коров или лошадей. Во внешности Юрона не было ничего примечательного, кроме того, что его одежда и оружие были разукрашены орнаментом больше, чем у обычных воинов. Он внимательно посмотрел на нас, пощупал наши мускулы и заглянул в зубы.

— Хороший экземпляр, — сказал он, показывая на меня. — Сколько ты заплатил за него?

— Десять клуволов, — сказал агент.

— Тогда тебе, наверное, заплатили, чтобы ты взял вот этого, — сказал он, показывая на Кандара.

Я улыбнулся Кандару.

Агенту, кажется, стало не по себе. Прикинув все за и против, он сказал:

— Мне очень повезло. Я купил этих двух отличных рабов за триста шестьдесят клуволов.

— Ты хочешь сказать, что заплатил вот за этого триста пятьдесят, — возопил он, показывая на Кандара, — когда можно было купить два таких чудесных экземпляра всего за десять?

— Никто не хотел покупать его, — сказал агент. — Поэтому он такой дешевый. Никто на него больше не поставил.

— Почему? — недоумевал Юрон.

— Потому что он непокорный и опасный. Его пришлось связать, чтобы он никого не убил.

Жабры Юрона трепетали и хлопали. Он дул, дул и дул воздух, напоминая мне большого страшного волка в сказке о трех поросятах.

— Так! — вышел из себя Юрон. — Так ты купил опасного раба, потому что никто больше не хотел его и привел сюда!

— Аукционер заставил меня купить его, — взмолился агент. — Но если ты не хочешь его, я убью его и верну тебе десять клуволов.

Я положил руку на рукоятку пистолета и агент заметил это.

— Хорошо, — сказал Юрон. — Убей его.

Я достал пистолет из кобуры, и агент передумал.

— Есть еще одна идея, — сказал он, — я выкуплю его у тебя и потом продам. Возможно, заработаю на нем.

— Послушай, — сказал я Юрону, — все это очень глупо. Если со мной и моим другом будут хорошо обращаться, я больше не никого не убью.

— И ты будешь работать на меня и подчиняться приказам? — спросил Юрон.

— До тех пор, пока с нами будут хорошо обращаться, — ответил я.

— Как тебя зовут?

— Карсон.

— А тебя?

— Кандар.

Юрон был смешным маленьким человеком, у которого рот находился под подбородком, как у акулы. Он напоминал мажордома.

— Карсон и Кандар, — сказал Юрон, — пойдут на корабль, когда мы выйдем в море следующий раз. Сейчас же пусть находятся возле бассейна и охраняют детей. А что касается тебя, — крикнул он на агента, — если этот Карсон причинит какой-то вред, на корабль пойдешь ты сам.

Затем он подошел ко мне и стал пристально меня разгляывать.

— Откуда ты? — спросил Юрон. — Я никогда раньше не видел людей, похожих на тебя. С такими светлыми волосами и серыми глазами.

Так как было бессмыслено объяснять ему то, чего он не мог понять, я сказал, что я из страны, расположенной далеко на юге.

— На юге нет больше никаких стран, — сказал он, — только расплавленная лава и огонь.

На этом все закончилось. Юрон, большой вельможа, снова проследовал в свой дом.

К нам подошел мажордом. Он как будто извивался. Мне почудилось, что сейчас он перевернется на спину и укусит кого-нибудь — так был похож на акулу. Он вручил каждому из нас деревянный трезубец.

— Стойте рядом с бассейном, — сказал он, — пока вас не сменят. Охраняйте детей. Не позволяйте никому заходить в бассейн, кроме Юрона и его женщин. Особенно следите за гайпалами. Не забывайте, что вам выпала честь служить такому великому человеку как благородный Юрон.

После этого он «уплыл».

Кандар и я подошли к бассейну, где уже дежурили три раба. Один из них тут же узнал Кандара и приветствовал с большим почтением.

— Ты, конечно, не узнаешь меня, — сказал он. Я был воином из охраны Джантора, короля Джапала, твоего отца. Меня зовут Артол. Мне жаль видеть принца Джапала здесь. Так как я служил твоему отцу, я буду служить тебе, чем смогу.

— Здесь нет наследных принцев и простых воинов, — сказал Кандар. — Давай служить друг другу.

— Как пожелаешь, — ответил Артол, — но ты по-прежнему мой принц.

Кандар улыбнулся и пожал плечами.

— Как ты сюда попал? — спросил он.

И Артол рассказал нам свою историю.

— Нас было двадцать, — начал рассказ Артол, — двадцать воинов из личной охраны короля. Огромный корабль с двумя рядами весел, сотней рабов и огромным парусом на случай попутного ветра был снаряжен для перевозки большой партии товаров в Торлак, лежащий в пятистах клукобах на запад от берегов Ноелатгерлу.

— Мы понимали, что груз был ценным, так как нас было двадцать — отборных телохранителей, лучших воинов Джапала.

Путешествие обещало быть длинным — двести клукобов по Великому озеру Джапала, пятьсот клукобов вдоль побережья Ноелат-герлу до Торлака и потом обратно. Всего тысяча четыреста клукобов (3500 миль).

(Заметьте: Ноелат-герлу, имя океана, означает могучая вода. Елат означает могущество, а префикс но идентичен суффиксу ий. Поэтому ноелат означает могучий. Герлу означает вода.)

— Но это путешествие оказалось намного короче, — сказал Кандар, — вы дошли лишь до Мипоса.

— Наоборот, мой принц, мы закончили наше путешествие в Торлак, но не без приключений. Пока мы стояли на рейде Мипоса в ожидании прилива, который бы помог нам пройти через канал в Ноелат-герлу, нас атаковал мипосанский корабль на пятидесяти веслах с сотней воинов.

— Под покровом ночи они подкрались к кораблю и высыпали на палубу. Это был жестокий бой, принц, двадцать против ста. Так как рабы на нашем судне были враждебны к нам, а матросы оказались не намного лучше.

Наш офицер был убит в первой же схватке и я, Артол, взял командование на себя. Капитан корабля, охваченный ужасом, спрятался, поэтому командование кораблем также было возложено на меня. Мы сражались так, как может сражаться лишь стража короля, но один против пяти — слишком неравные силы. Потом они вооружили своих галерных рабов и заставили их драться против нас.

И все же мы держались. Палуба была красной от крови. Мы рубили их, но на нас бросали новые силы. Их потери были в два раза больше. И вдруг я заметил, что начался отлив — вода из озера уходила в океан.

Мы пока что удерживали люк, ведущий на палубу, где сидели рабы на веслах. Я послал туда командовать надежного человека и своими руками отвязал якорь. Я приказал грести и прыгнул к рулю. Корабль развернулся и направился в океан, таща за собой вражеский корабль. Было очевидно, что один из кораблей попадет на рифы, а может быть оба. Мипосанцы начали бежать на свой корабль, тогда как другие рубили канаты, чтобы отвязаться от нас. Мы попали в бурлящий поток, несущий воды озера в океан.

Были слышны удары кнутов о спины рабов, тогда как начальники отдавали распоряжения грести сильнее, так как только это могло сохранить управляемость корабля в этом бурном потоке.

Я солдат, а не моряк, но мне удалось провести судно через канал, в темноте ночи, пока оно на наконец не вышло на морской простор. Тогда капитан вышел из укрытия и принял командование. Вместо благодарности за спасение корабля он отругал меня за отвязанный якорь.

У нас состоялся крупный разговор и я сказал ему, что расскажу о его дезертирстве королю, когда мы вернемся в Джапал. Поэтому я здесь.

— Но я не понимаю.

— Погодите. Я не закончил. Сейчас вы все узнаете. Когда я посчитал наши силы после боя, то оказалось, что нас осталось десять человек, причем пятеро были ранены. Кроме того, у нас было одиннадцать пленных мипосанцев, которые не смогли достичь своего корабля после схватки. Их мы послали помогать грести рабам.

Через некоторое время мы приплыли в Торлак, разгрузились и приняли груз для Джапала. Обратное путешествие было спокойным до того момента, пока не вошли в озеро Джапала. Как всегда, мы дожидались темноты, чтобы проплыть мимо Мипоса. С наступлением ночи мы стали тихо грести, направляясь вверх по озеру, убрав все огни на корабле.

Было очень темно. Нельзя было разлглядеть лиц на палубе. На палубе было много народу, снующего туда и обратно. Мы были на траверсе Мипоса. Можно было ясно различить огни города.

Кто-то сказал:

— Что это там, по правому борту?

Услышав это, я и мои воины подошли к правому борту. В следующий момент кто-то схватил меня вокруг пояса, перегнулся через перила, и мы оказались в воде.

Это был мипосанец! Вы знаете, как эти ребята плавают, мой Принц. Длительное время он держал меня под водой, и я чуть не утонул. Когда он вытащил меня на берег Мипоса, я был полумертв.

Когда я пришел в себя, увидел, что нахожусь в премнике для рабов со всеми своими воинами. Позже я узнал правду о случившемся.

Капитан, боясь разоблачения, освободил мипосанцев при условии, что они возьмут нас в плен. На самом деле, он договорился с ними утопить нас, но соблазн взять нас в плен и потом продать в рабство взял верх. Это спасло нам жизнь.

Вот как я стал рабом Мипоса. Я живу лишь надеждой вернуться в Джапал и отомстить трусу и предателю, который отправил десятерых телохранителей короля в рабство.

— Как зовут этого капитана? — спросил Кандар.

— Его имя Гангор.

Кандар кивнул.

—