Глава 3. Слова замерли на посиневших от холода губах ведьмы

– Черный ли…

Слова замерли на посиневших от холода губах ведьмы. Дрожь пробежала по ее телу. Одна из лосиных шкур сдвинулась в сторону, открыв костлявое запястье и руку, похожую на паучью лапу.

Тарлан поменял меховое одеяло и провел рукой по лбу старой колдуньи. Ее кожа была холоднее льда, который обрамлял вход в пещеру. Дотянувшись до стены, Тарлан сорвал с нее еще одну шкуру и накрыл неподвижную фигуру.

– Не пытайся говорить, Мирит, – сказал он. – Просто отдыхай.

Он подобрал ветку и подбросил ее в огонь. На мгновенье пламя вспыхнуло, но почти сразу ослабло, едва мерцая. Вскоре придется идти за дровами. Но он не может оставить Мирит в таком состоянии. Она казалась такой маленькой, такой слабой. Как ребенок.

Глядя на нее такую, Тарлан на мгновение почувствовал головокружение, как будто время замерло или сдвинулось – словно прошлое наложилось на настоящее. Не так ли выглядел он для Мирит тринадцать лет назад, когда она нашла беззащитного ребенка, брошенного на ледяных просторах Яласти? Когда она подобрала его, приютила, заботилась о нем, пока он рос.

Как мать.

У края очага на последних дотлевающих угольках стоял глиняный горшок. В нем была гуща от похлебки, которую Тарлан приготовил накануне вечером. Он погрузил миску в горшок и зачерпнул дымящееся варево.

Просунув свободную руку под плечи Мирит, он приподнял ее и усадил. Тарлана поразило, какой она стала легкой. Впервые ему в голову пришло, что ведьма может умереть, и эта мысль наполнила его ужасом. Те же мысли, что пришли следом, были еще ужаснее.

Заботиться о Мирит – это для него самое главное. Если она умрет, то только по его вине.

– Вот, – сказала он, прижав край миски к ее губам, – постарайся попить.

Мирит покачала головой. Она выпростала дрожащую руку из-под лосиной шкуры и оттолкнула миску с силой, неожиданной для женщины, что лежала пластом уже несколько дней.

– Черно… – начала было она и разразилась мучительным кашлем.

– Что? Что черное?

– Ли… Чернолист.

Тарлан проклинал себя за недогадливость.

– Чернолист? Ты хочешь, чтобы я его раздобыл? Это лекарство? Оно поможет тебе?

Мирит кивнула. Тарлану показалось, что он слышит, как скрипят ее хрупкие позвонки. Он положил миску и опустил Мирит на кровать.

Потом, вскочив на ноги, схватил свою одежду и набросил себе на плечи. Голова снова закружилась. В этот самый плащ он был запеленат, когда Мирит нашла его. Сейчас Тарлан вырос настолько, что его можно было носить, не подметая подолом пол пещеры.

Нагнувшись, он поцеловал Мирит в лоб. Ее глаза были закрыты. Он прижался щекой к ее губам, чтобы убедиться, что она еще дышит, взял свое охотничье копье и вышел из пещеры.

Когда он шагнул на уступ, ледяной ветер Яласти отбросил его назад на отвесную каменную стену. Тарлан заставил себя выдержать это порыв. Он знал этот ветер всю свою жизнь и мог с ним потягаться. Плотно закутался в плащ – теплый черный бархат помогал ему бросить вызов холодной белой пустыне.

Сложив ладони рупором вокруг рта, Тарлан запрокинул голову и закричал. Его пронзительный голос прорезал бурю, как нож. Когда дыхание закончилось, он сделал паузу, вдохнул и закричал снова.

Торроды явились на третий зов.

Они слетели из-за низких облаков – будто бы ждали, что Тарлан их кликнет. Возможно, и правда ждали. Они спускались к уступу, и золотые перья на кончиках их крыльев мелко дрожали. Свет зари отражался от их огромных крючковатых клювов. Длинные когти раскрывались и сжимались. Они напоминали гигантских орлов, но разума в их глазах было больше, чем у обычных пернатых.

Достигнув уступа, четыре огромные птицы принялись кружить над ним. Вожак стаи, Ситан, повернул седую голову к Тарлану. Большинство торродов были огромными, как лошади. А Ситан не уступил бы размерами и паре коней.

– Что-то не так? – спросила гигантская птица. Ее голос походил на звук трескающейся древесины.

– Мирит больна, – прокричал Тарлан на языке торродов, преодолевая вой ветра. – Ей становится хуже. Я должен принести ей чернолист. Если этого не сделаю, боюсь, – слова застряли у него в горле, – боюсь, она умрет.

– Восточный лес, – сказал Ситан, взмывая вверх и паря над остальными. Его крылья отбрасывали на уступ огромные подвижные тени.

– Китин! – позвал Тарлан.

Торрод размером с пони приземлился на уступ рядом с ним. Вытянув, как крыло, руку с открытой ладонью, Тарлан позволил Китину коснуться ее кончиком смертельно опасного клюва. У торродов это был жест доверия.

– Останешься здесь? – спросил Тарлан. – Охранять? Китин ничего не ответил, просто скакнул мимо Тарлана и занял позицию перед пещерой, его перья – полностью черные, кроме золотистых кончиков, – трепетали на ветру.

Тарлан вытянул руку и сжал кулак. Тотчас же третий торрод отделился от стаи и пролетел чуть ниже уступа. Точно рассчитав прыжок, Тарлан вскочил ему на спину, уселся, просунул ноги под крылья и ухватился за пышный ворот перьев вокруг шеи. Из всех торродов одна Тита была золотой от головы до хвоста.

– Это ты нашла меня в лесу, Тита, – сказал Тарлан. – Это ты привела ко мне Мирит. Ты спасла меня, а сейчас… мы должны спасти ее. Лети быстрее. Так быстро, как только можешь!

Тита понесла его, низко летя над заснеженным ландшафтом. Ситан и белогрудая Нашин летели чуть впереди, оставляя за собой мощную воздушную струю, чтобы Тите было легче нести своего седока.

Вдали от горного убежища Мирит ветер был слабее, но воздух оставался таким же холодным. Одна за другой оставались позади деревни, в которых дома были вырублены из толстых глыб льда. От бесчисленных костров поднимался дым – мужчины и женщины, жившие там, противостояли бесконечной зиме Яласти.

Темное пятно на горизонте быстро увеличивалось в размерах. Вскоре они уже летели над великими восточными лесами. Крылья Титы со свистом рассекали воздух над высокими темными соснами. Внизу их стволы были совсем голыми, но на вершине каждого широким куполом расходились ветви, поросшие длинными глянцевитыми иглами. Иглы были покрыты легковоспламеняющейся смолой, которую собирали местные жители, чтобы зимой побыстрее разжечь огонь в очаге.

Тарлан пытался посмотреть вниз сквозь крону, но она была слишком густой.

– Где чернолист? – спросил он.

– Ниже, – ответила Тита. – На стволах.

– Вот там, – показала Нашин, опустив клюв. – Просвет.

Тита нырнула меж ветвями. Тарлан опустил голову и закрыл глаза, когда гигантская птица ринулась вниз сквозь листву.

Когда Тарлан открыл глаза, мир вокруг него изменился. Вместо чистого голубого неба над головой был яркий зеленый потолок. Повсюду, куда только хватало глаз, тянулись ввысь жесткие прямые стволы черных сосен. Тарлан вцепился в перья Титы, пока она прокладывала свой путь между ними. Если бы его миссия не была такой печальной, возможно, он закричал бы от восторга.

– Здесь, – сказала Тита.

За ствол особенно массивного дерева уцепилось растение, на котором были только витые усики и поникшие листья. Черные листья.

– Вот они, – воскликнул Тарлан. – Подлети ближе! Тита спланировала так близко к дереву, как только могла. Тарлан потянулся и, набрав полные пригоршни листьев, набил ими карман плаща. Они резко контрастировали с кроваво-красным подбоем.

Ситан, последовавший за Тарланом и Титой вниз сквозь купол, вылетел из-за огромного ствола.

– Люди, – прошипел старый торрод. – Много.

Взглянув вниз, Тарлан увидел цепь охотников, ехавших верхом и пробиравшихся сквозь деревья. Ехали они не на лошадях, а на лосях. Огромные рога этих величественных зимних великанов монотонно раскачивались, пока наездники вели их через сугробы. На шлемах всадников тоже красовались рога, выточенные из дерева.

– Лосиный народ, – сказала Тита.

Сердце Тарлана упало. Мирит предупреждала его об этих безжалостных охотниках, которые рыскали по лесу, не столько охотясь для пропитания, сколько гоняясь за добычей и забивая ее из одного азарта.

«И люди для них тоже добыча», – мрачно подумал он.

Внизу поднялся крик. Внезапно вереница лосей развернулась веером. Лица людей были обращены вверх. Рты распахнулись в крике. Мимо Тарлана пролетела стрела, за ней другая.

– Быстрее, Тита! – закричал он. – Пора убираться. Гигантский торрод с визгом взмыл в небо.

Внизу на земле один из охотников спешился и побежал вдоль наездников с горящей головешкой, поджигая наконечники стрел, которые протягивали ему товарищи.

– Летите! – крикнул Ситан. Серебристые кончики его крыльев задрожали, когда он резко развернулся и круто пошел вниз, направляясь прямо к охотникам. Старый торрод стремительно бросился навстречу смертельной атаке, и горящие стрелы вонзились в крону над ним.

Покрытые смолой иглы занялись мгновенно. Огонь прыгал меж верхушками деревьев быстрее, чем Тарлан успевал уследить. За несколько секунд пышная лесная кровля оказалась охваченной огнем.

Огонь вверху. Охотники внизу. Выхода нет!

С пронзительным клекотом Тита ударила могучими крыльями по раскаленному воздуху и помчалась сквозь деревья. Повсюду разлетались обжигающие угольки. Всякий раз, когда они попадали на перья, Тарлан их смахивал. Но деревья закрывали все пути к отступлению – Тите пришлось повернуть и лететь прямо к поджидавшим охотникам.

Когда они приблизились, один из мужчин встал на спине у лося, размахивая копьем.

– Ты приручил торродов! – завопил он. – Ведьмовское отродье! Нам их мяса на целый месяц хватит!

– Торродов никому не взять! – прокричал в ответ Тарлан, яростно потрясая своим копьем. Но слова застряли у него в горле.

Как нам выбраться отсюда?

– Сюда! – это была Нашин, которая опустилась перед задыхающейся Титой и показывала дорогу к удаленному просвету между деревьями. Три торрода устремились к нему, Ситан летел последним. Охотники пустились за ними, подстегивая своих лосей злобными криками и жестокими пинками. Горящие стрелы летели мимо птиц. Одни, не причиняя вреда, падали в снег, другие застревали в стволах, порождая новые пожары.

– Почти у цели! – подбодрил птиц Тарлан, когда перед ними открылся просвет. И тут позади раздался исполненный смертной муки крик.

Обернувшись, Тарлан увидел, как огромные крылья Ситана дрогнули и сложились и старый торрод перевернулся на спину. Увидел горящую стрелу, торчащую у него из груди. Ситан валился в снег, и пламя охватывало его. Когда он упал на землю, все его тело было в огне.

Тита задрожала, испустив мучительный вопль. Внизу вожак лесного народа пришпорил своего лося, перескочил через горящее тело Ситана и отвел руку с копьем, целясь вверх прямо в сердце Титы. Прежде чем Тарлан направил на врага свое копье, еще одна стрела пролетела в воздухе прямо перед Титой. Он потянул ее за перья, и она свернула в сторону. Стрела просвистела рядом с клювом, скользнув по предплечью Тарлана.

Боль пронзила его. Ослабив хватку, он соскользнул со спины Титы и рухнул на землю. Сугроб белым горбом поднялся ему на встречу, а он мог думать только о Мирит, одинокой и мерзнущей в горной пещере.

Все-таки он не оправдал ее надежд.