Беседа с иеродиаконом Ефремом

(записана о.Василием во время пребывания в Глинской пустыни)

О. Ефрем спросил, как я себя чувствую. Я ответил, что очень тяжело душе и телу - боли, сильная слабость, молиться не могу, чувствую себя духовным трупом - зашел в тупик, сотрясает страх грядущих бед.

- Да, надутость есть, - ответил он, - и вознесенная гордыня. Но это все попущено Богом для смирения. Попали не в ту колею, - и еще раз повторил: да, попали не в ту колею.

- Чувствую: стою пред бетонной стеной и не могу ее пробить.

- Да, надо повернуть назад - т.е. идти путем смирения и покаяния.

- И так до конца дней?

- Да. Хотя бы взойти на первую ступень - служить Богу, ь не людям; например, не " нажимать" сильно во время службы.

- Хочется иногда служить полным голосом.

- Но это должно исходить из сердца, чего нет.

- Да, тщеславлюсь голосом...

О. Ефрем сказал, что духовнику надо исповедоваться, как самому Христу, " глубинно”, из сердца.

- Это трудно, - ответил я.

- Да, верно, это дает благодать. Без благодати ничего в духовном успеть нельзя. Даже и это Ваше чувство бессилия есть действие благодати. Наша беседа продолжалась. Я спросил:

- Отчего же у меня такие страхи?

- Это от духа удручения, попущено Вам для смирения, и это его стрелы сзади - т.е. страх и трепет грядущих бед. А то бывают еще стрелы врага спереди - это смущения человека от врага при воспоминании о прошедших грехах и том, что они не прощены Богом, несмотря на покаяние, которое принесено недостаточно, нечисто и т.д. Попущено же Вам все это за гордость, для смирения. О. Ефрем пригласил меня в свою келью, открыл пятый том Добротолюбия (С. 429) и прочел что-то оттуда, затем из Исаака Сирина, хотел найти место, где говорится о таком " запоре" души у Ефрема Сирина, но не нашел.

Я спросил:

- Как же отражать помыслы - противлением и борьбой?

- Нет, - ответил он, - главным образом, молитвой к Богу; а отражают их и борются с ними с помощью благодати люди, стоящие на второй ступени духовной жизни (что это за вторая ступень - не знаю).

- Будет ли мне облегчение, и надеяться ли?

- Да, обязательно будет легче, нельзя отчаиваться. Нужно иметь надежду.

- Не могу терпеть скорби, весь от них изнемогаю. Можно ли просить об облегчении этого состояния расслабления и страха?

- Да, нужно, нельзя поддаваться этому страху от духа злобы, надо просить помощи Божией для более легкого перенесения скорбей. Так и пророк Давид, когда впал в гордость, пренебрег слово Господа, и за то, по попущению Божию, впал в два тяжких греха; и хотя он принес великое покаяние, и Господь простил его, но открыл грехи его всему миру и сказал: до конца твоих дней не отойдет меч от твоего дома. (См. 2 Цар.12, 9-10.)

- Господь простит, простит Вас, - повторил несколько раз о. Ефрем, воздев руки и как бы покрывая меня ими, - но и от Вас скорби не отойдут до конца дней...

Он говорил, что нужна смиренная молитва, чтение Ефема Сирина, Иоанна Кронштадского, Антония Великого, Серафима Саровского, Иоанна Лествичника, Варсанофия и Иоанна - о страданиях. Царство Небесное усвояется смиренными.

- Что же нужно для меня?

- Читать преп. Ефрема Сирина, его книгу Псалтирь - она учит зрению грехов и покаянию, и епископа Феофана.

- Почему же я их не люблю?

- Потому что в Вас еще много духа мирского. Св. Ефрем Сирин - величайший святой. Смирение его велико. Однажды Господь дал свиток Архангелу для вручения св. Ефрему. Прежде чем вручить свиток. Архангел решил испытать ангелов, для смирения их, - по воле Божией. Спрашивает их: кому же дать свиток? - Один ангел говорит: такому-то святому, другой - такому-то. Архангел же отвечает: хотя они все и велики, но не могут сравняться с Ефремом в смирении, и потому не могут получить свиток - никто, кроме св. Ефрема. И преподобный Ефрем написал много духовных сочинений, но то, что написано им для пользы верующих, кратко изложено в одной известной всему христианскому миру молитве: Господи и Владыка живота моего". Церковь читает ее с особым усердием в дни Великого Поста, но дома каждому можно молиться ею во все дни года, стараясь глубоко проникнуть в ее содержание и учась смиренно видеть себя, благоговея пред Богом.

- Епископ Феофан не теоретик, как Вы думаете, - продолжал о. Ефрем, - он все испытал на практике, так же хорошо, как и Игнатий Брянчанинов. А книги Лествица и Вопросы и ответы Варсонофия и Иоанна написаны Духом Святым!

- Большая разница между святостью и бесстрастием: безстрастные находятся в непоколебимом состоянии добродетели, изменения у них только в степени созерцания (больше или меньше деятельности). У святых же, и тем более у нас грешных, все время уклонения от истины в грех (мыслью, чувством, словом, делом) и за этим тотчас некое отпадение от Бога (стена между Богом и человеком - грех!); В духовной жизни все много тоньше, чем в материальной, земной - уклонение даже на волосок даст себя знать, имеет значение. Так жизнь и идет: то уклонение, то исправление и возвращение.

Я спросил, может ли всякий человек стать преп. Серафимом Саровским, если исполнить все его подвиги?

- У каждого человека своя мера, - ответил о. Ефрем. - Если кто и исполнит все подвиги преп. Серафима Саровского, то все же им не будет, потому что не может вместить без вреда для себя таких даров Святого Духа - они гибельны, если их получить преждевременно и не по своей мере. Весь секрет спасения - в смирении, но мало кто его понимает - требуется очень много труда, чтобы понять его: понять, что ты грешник, и желать одного покаяния и помилования. Он стал говорить мне о долгой болезни и немощи в старости.

- Глубокая старость, немощи и тяжелые болезни, соединенные с ней, посылаются, чтобы смирить человека. Без страдания прожить нельзя. Даже Царица Небесная, будучи Пресвятой, Пречистой, Честнейшей Херувим и Славнейшей без сравнения Серафим, плакала по Своему Сыну. " Увы Мне, Чадо Мое, вижу Тя умершим” - это плач Богоматери, как бы от скорби позабывшей Архангельское приветствие.

О. Ефрем говорил еще, что дух удручения может " сидеть" в разных органах и вызывать болезни. Можно также наблюдать, как у человека сразу меняется лицо от его действия.

У меня была одна духовная дочь, монахиня (ныне почившая), у которой были непрестанные видения обо мне, в истинности которых я сомневался. Она говорила также, что имеет непрестанную Иисусову молитву в сердце. Я спросил об этом о. Ефрема. Он ответил:

- Но это прелесть. Истинная благодатная сердечная Иисусова молитва - очень редкий дар Божий, и люди, обладающие этим даром находятся вне мира, под спудом.

- Почему же Господь дает ее немногим?

- Потому что иначе кто бы творил благие дела в мире? Все молились бы, забившись по углам... Обычно то, что принимают за благодатную сердечную молитву - просто произнесение слов со вниманием (умом) в сердце, и это есть тонкая лесть бесовская. - И он показал, как меняется даже голос человека в зависимости от места приложения внимания: приложил палец ко лбу, затем к кадыку (горлу), затем к сердцу - везде особый звук голоса при произнесении " о. Василий". - Вот и Ваше имя как будто у меня в сердце. Так что Ваши молитвенники находятся в тонкой прелести.

- Итак, нужно железной метлой вымести все предсказания и видения о мне?

- Да, несомненно; если что и исполнится все же теперь об этом и не думать - и это вменится Богом во смирение.

Я сказал затем об убеждении большинства людей в том, что помилование дается Богом за добрые дела - но чем далее, тем сам я все более прихожу к убеждению, что человек спасается не делами, а верой.

- Хотя бы кто имел и много добрых дел, - ответил о. Ефрем, - то, если временами таковой и приемлет благодать, затем она от него уклоняется в сторону - за одни добрые дела благодать не дается. Нет, этот человек не гибнет окончательно, но он в прелести - от своих добрых дел бывает тонкое тщеславие. Темная сила действует с чрезвычайной тон костью.

Не хотелось уходить от него, я спешил выяснить все волнующие меня духовные вопросы, и наш разговор продолжался довольно долго.

- Как бороться с грехом?

- Возненавидеть грех сердцем - это большое дело, дело благодати. Самим же нам нужно хотя умом (волен) его отражать и затем молитвой (по еп. Феофану).

- С женой ссорюсь всю жизнь...

- Это от неверия во Св. Евангелие. Этот тяжелый крест подается Господом. И, затем у Вас нет искреннего чувства своей вины. Надо жить в семье мирно...

Говоря о благодати в молитве, он указал, что она - из сердца, а не от напряжения ума. В заключение о. Ефрем спросил:

- Вот теперь вы поняли, что такое тщеславие, и какая это тонкая и пагубная страсть?

О.Ефрем указал мне также на “канонические нарушения", которые есть у меня, с чем я упорно не соглашался и стал оспаривать, поскольку то, что бывало со мной в священнической практике, я исповедовал знающим меня духовникам и был спокоен. Вопрос этот так и оставался некоторое время открытым. Как-то я зашел в свою келью и обнаружил на столе книгу о жизни схиархимандрита Илиодора. (Сказания о жизни и подвигах блаженной памяти старца Илиодора, подвизавшегося в Глинской Пустыни (сост.иеромонах Иассон., 1887). В ней я прочел о том, как о. Илиодор убеждал присланных на исправление в обитель двух иеромонахов покаяться пред своим епископом в " канонических грехах", и понял, что о тех же " канонических грехах" говорил мне о. Ефрем - о нечаянном пролитии Крови Христовой во время причащения, даже капли. Я был потрясен, поняв, что это очень серьезный для священника вопрос, и был очень благодарен о. Ефрему.

После этого я исповедался у о. Андроника и тот, отпустив у престола обычные грехи, подтвердил, что " канонические нарушения” должен отпустить только архиерей, а не священник. Иначе, по соборным правилам, священник не увидит лица Божия до Страшного суда.

Вернувшись в Москву, я поспешил поехать к знакомому мне митрополиту Николаю (Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), умер в 1961г.) на исповедь и впоследствии убеждал всех знакомых священников, зная последствия этих нарушений, Приносить исповедь в них епископу, - но почти никто из священников не слушал.

У о.Василия с о.Ефремом была общая скорбь: их отцы очень долго не причащались, поэтому они договорились молиться о том, чтобы родители их причастились. Мать о.Ефрема умерла, когда он был еще ребенком, мачеха относилась к нему сурово, и в детстве он забирался на чердак и подолгу молился. По окончании сельскохозяйственного техникума он двадцать лет юродствовал. Когда он говорил об этом, в его голосе слышалась некоторая печаль, что указывало на перенесенные трудности на этом пути. По писанию святых отцов, этот путь считается самым трудным. Жил он одно время в Крыму, работал там не по специальности и часто ходил в церковь. Однажды ему приснился знаменательный сон, как из церкви выносили иконы... Церковь после этого была закрыта. Отец его жил в д.Городище Рязанской области и сыну очень хотелось, чтобы он пошел в храм и причастился (видимо отцу это было трудно). Вот поэтому и договорились молиться о своих отцах, чтобы и тот и другой нашли в себе силы и желание причаститься. Батюшка направил в Городище Ольгу Серафимовну и духовную дочь. Старичок Василий, родитель о.Ефрема, был не против причаститься, но считал для себя неудобным идти в храм, если нет сапог и новой рубахи (это, конечно, был только предлог). Вскоре совершенно неожиданно две инокини принесли о.Василию в подарок новые сапоги и новую рубашку. Естественно вспомнили старичка в Рязанской области. Тот удивился подарку, его попросили прочесть “Отче наш” и “Верую”. Он не прочитал, а пропел эти молитвы. Ольга Серафимовна и духовная дочь повезли старичка в храм, где он и причастился. Родитель же о.Василия заболел, священника пригласили домой и причастили больного. Так взаимная молитва о родителях успокоила сыновей.

По данному от Бога дару прозорливости о.Ефрем напомнил батюшке о том, чего не знал никто. О.Василий часто вспоминал, как в беседе о.Ефрем повторил ему слова пророка Нафана, обращенные к Давиду: “Господь простит твои согрешения, но меч дома Давидова не отойдет до конца дней”. Это было воспринято как предупреждение о скорбях, болезнях, переживаниях, которые придется терпеть до конца жизни, что и сбылось. Еще батюшка вспоминал, как он спросил о.Ефрема: “Если бы я нес такие же подвиги, какие нес преподобный Серафим Саровский, мог бы я быть таким же как он? ” О.Ефрем ответил: “Нет! Потому что не смог бы вместить такой благодати”.

Необычайно сильное впечатление производило служение о.Ефрема в храме. По свидетельству батюшки, весь храм в это время наполнялся благодатью. Раз в приоткрытую дверь его кельи батюшка случайно увидел, как о.Ефрем на коленях молился Богу: от него исходило духоносное тепло, ощущалось его единение с Господом. Один из монахов подтвердил силу его молитвы.

Однажды матушка о.Василия, Маргарита Васильевна с подругой встретилась с о.Ефремом в Москве, на квартире, где он остановился. После беседы с ними он стал молиться: “Господи, дай мне хотя бы четверть слезинки на покаяние! ” Это было сказано с такой верой и глубиной сокрушения, что их охватило умиление и раскаяние в грехах, и они заплакали вместе с ним.

Во время следующего посещения Глинской пустыни о.Василий уже не встречался с о.Ефремом, он усилил юродство и ушел из пустыни. Власти поместили его в психбольницу. Там очень многим он напомнил о Боге, о забытой вере в Него и многие из больных и медперсонала надели кресты. В больнице он окончательно ослабел и его выписали, он уехал домой в родное село, где вскоре скончался и был похоронен.

Вспоминая через много лет посещения Глинской пустыни, слившиеся в памяти в одно целое, о.Василий неизменно добавлял, что после поездки (особенно первой, которая в памяти запечатлелась очень ясно), как бы пелена спала, мешающая внутренним взором видеть мир. Он стал читать “Добротолюбие” и другие духовные книги.

Вспоминались потом отдельные штрихи. Раннее утро в обители начиналось в четыре часа утренними молитвами. Поднимал всех в три тридцать о.Феофан, звоня в колокольчик, со словами: “Пению время! Молитве час! Господи, Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас! ” В коридоре из сухих бревен звук раздавался очень сильно. О.Василий поднимался быстро, однако, придя в храм, видел уже многих монахов, стоящих обычно в правой стороне храма. В это время было еще почти темно, в храме полумрак, только свет лампад и редких свечей помогал приглядеться, привыкнуть и включиться в общую молитву. В этот приезд хор пел вразброд, но пел духовно и текст песнопений был понятен.

В последнюю поездку о.Василия в пустынь о.Серафим (Роман-цов) повел батюшку и его спутниц (мать, матушку и Ольгу Серафимовну) в Илиодоровский скит. Дорога туда шла лесом. Она была очень живописна, клены стояли в своем разноцветном уборе, все влекло к молитве, но вид скита вызывал чувство глубокой скорби: все там было разрушено, сметено с лица земли. Маленькие бугры поросли травой. О.Василий вырвал траву на бугре и оказалось, что на этом месте остатки строений, где раньше по одному-два человека жили монахи. Только по памяти о.Серафим мог указать, где размещались строения и подсобные хозяйства. Сохранились остатки умершего фруктового сада. Выйдя из скита, все направились к Илиодоровскому источнику у реки Обесты. Из этого источника все пили воду.

В одну из поездок о.Василий попросил о.Серафима (Романцова) показать им кладбище. Оно было недалеко от ограды, и сосновом лесу.

От старых могил уцелел кое-где куски надгробных плит. Над могилами, поправленными уже теперь, возвышались одинаковые деревянные кресты. Сохранилась надпись только на одном из них, где был похоронен иеросхимонах Макарий. Старые кресты не уцелели, да и многие могилы тоже, что производило грустное впечатление. Теперь можно назвать преданием известие о том, что останки возобновителя Глинской пустыни игумена Филарета (он был похоронен под храмом Божией Матери) были тайно перезахоронены на братском кладбище, но где именно, уже никто не знал.

Несомненно братия Глинской пустыни была очень разной. Были очень серьезные, высокодуховные личности. На всю жизнь остались в памяти встреча с о.Иоанном (Масловым), тогда еще совсем молодым насельником Глинской пустыни. О.Иоанн, который считал своим небесным покровителем св.Иоанна Крестителя, рассказывал о себе следующее: он видел себя во сне спускающимся с горы на санках с мыслью, какую выбрать жизнь, затворническую или нет. Санки съезжали медленно, зигзагами и он понял, что затворничество не его путь.