История становления адыгейского языка

Абхазо-адыгская группа языков подразделяется на 3 подгруппы: адыгскую (адыгейский и кабардино-черкесский языки); абхазскую (абхазский и абазинский) и убыхскую (убыхский язык). В настоящее время на Кавказе на абхазо-адыгских языках говорят 709 тыс. чел. В последнее время все большее признание получает гипотеза о родстве абхазо-адыгских языков с древним (вымер­шим) хаттским языком, на котором говорили 4-5 тыс. лет назад в Малой Азии. Тексты на этом языке, записанные клинописью на глиняных табличках, обнаружены при археологических рас­копках в столице древней Хеттской империи (г.Хаттуса) близ современной Анкары. Адыгская ветвь абхазе ко-адыгской группы языков распадается на два языка; нижне-адыгский или кяхский; верх-не-адыгский или кабардинский. Близость между ними примерно такая же, как между русским и украинским. Нижне-адыгский или кяхский язык имеет большое количество наречий, из них ос­новные: бжедугское (бжедуго-темиргоевское), темиргоевское (на нем говорили также племена аде-мий. жанэ, махош, мамхег и др.), шапсугский диалект (говоры: черноморско-шапсугский, хаку-чинский и кубано-шапсугский), абадзехский диалект (подвергается ассимиляции со стороны те-миргоевского).

Краткий словник языка приморских абазин (садаша), приведенный в трудах Э. Челеби (1666 г.), дает основание считать, что часть абазин говорила на убыхском языке. Он же сообщает, что бжедуги были двуязычны - говорили по-абазински и по-адыгейски. Любопытно мнение Э. Челеби о языке черкесов: " Странный язык черкесов сложнее, чем 147 языков разных народов в 18-ти известных по путешествиям государствах". О трудностях изучения этого языка писал и Ф. Щерби­на (1913): " Черкесский язык очень беден количеством слов и невероятно труден по выговору. Это язык гортанный, шипящий, как бы приспособленный к передаче слов шепотом, к подражанию молчаливой величественной природе Кавказа".

Среди северокавказских абазин был распространен и кабардинский язык. В 1748 г. кабардин­ские князья заявили, что "... абазины разговор имеют такой же, как и мы". Немного раньше, в 1743., они утверждали, что шапсуги " имеют особливый язык". Это свидетельствует о том, что в то время шапсугский диалект имел большое разнообразие. В свою очередь, кабардинский язык был впервые зафиксирован в словнике, составленном в 1688 г. Дрешером. Судя по некоторым фонети­ческим особенностям кабардинского языка того времени, он близок хакучинскому и особенно шапсугскому диалекту нашего времени. Поистине, " наш язык - это также наша история", как пи­сал в 1728 г. Я. Гримм. Проблема многоязычия характерна и для Карачаево-Черкесии. Здесь пред­ставлены 4 коренных языка; карачаево-балкарский, ногайский (тюркский язык), абазинский и кабардино-черкесский (иберийско-кавказские или кавказские языки). В 1638 г. А. Олеарий писал, что адыги в Терках (низовья Терека) " почти все умеют говорить по-русски", а по словам Э. Челеби (1666 г.), в Малой Кабарде пользовались и грузинским языком. Д. Мотре в 1711 г. сообщал, что в адыгскую речь проникли некоторые русские, татарские и персидские слова. По словам И. Гербера (1728 г.), адыги "... начали татарский и турецкий язык употреблять".

Кроме обычного разговорного языка, народы Северного Кавказа употребляли местные жарго­ны и условные языки. Адыгские феодалы, например, во время военных набегов разговаривали "... на особом жаргоне, непонятном для других, а во время охоты - на " охотничьем языке" (шэк1уабзе), в целях обмана дичи и злых духов". О наличии такого " тайного" языка писали многие авторы. Я. Потоцкий (1761-1815 гг.) утверждал, что охотничий язык является особым обрядовым языком пред­ставителей самого высшего сословия - князей. В первые дни сентября. - писал он. каждый черкес­ский князь покидает свой дом, удаляется в горы или в лес, где строит шалаш из вековых деревьев. Его сопровождают преданные ему дворяне, но никто из его семьи не смеет приблизиться к шала­шу. будь то даже его брат. Здесь все присутствующие пребывают замаскированными, т.е. они за­крывают лицо и совершенно не говорят по-гречески; все разговоры ведутся на некоем жаргоне, который они именуют " шакобза". Ф. Дюбуа де Монпере. побывавший в Черкесии в 1833 г.. также отмечал наличие особого охотничьего языка у черкесских князей и дворян. Он писал, что послед­ние "... пользуются в разговорах между собой для конспирации совершенно особым языком, кото­рый они называют " шакобза" и который не имеет никакого сходства с черкесским. Простому наро­ду говорить на этом языке не разрешается". На основании этого автор делает вывод, что черкес­ские князья и знать являются пришельцами. Другие же авторы считают, что этим языком пользо­вались адыгские охотники, независимо от их социальной принадлежности.

Помимо самих адыгов, адыгским языком владеют армяне (черкесо-гаи г.Армавира и а. Бжеду-хабль), греки (урым), татары (тэтэрхэр) и таты (къурщ джутхэр), живущие постоянно в Адыгее, Черкесии и Кабарде. Ближайшими " родственниками" адыгов являются абхазы (абхъаз), с которы­ми они составляют одну из абхазо-адыгских групп аборигенных кавказских языков. С древнейших времен они живут бок о бок с адыгским племенем шапсугов-хакучинцев. По убеждению самих абхазов и адыгов, они происходят от одного народа-основы.

Эту мысль облек в образную и удачную форму Ш. Инал-Ипа: " Абхазо-адыгская группа проис­ходит из единого языка-основы, хотя этого языка-предка, давшего им начало, давно уже нет в живых: он исчез, как зерно, из которого выросло ветвистое дерево". Ему вторит абхазский исто­рик Г. Дзидзария: " Адыги и абхазы имеют общий корень происхождения".

Близкое общение с русским народом вызвало у адыгов потребность в изучении русского язы­ка. Еще в 1867 г. адыгский просветитель Кази Атажукин писал: " Адыги и теперь сильно ощущают необходимость знания русского языка, а будучи грамотными, они найдут средства к удовлетворе­нию этой потребности". В самом начале XX в. В. Васильев также обращал внимание, что "... у черкесов велико стремление к русскому языку и русскому образованию". Он особо отметил, что " почти нет такого взрослого темиргоевца, который не говорил бы, хотя и плохо, по-русски". Весь­ма образно подчеркнул эту мысль просветитель адыгского народа С. Сиюхов (1912): " В практиче­ской жизни черкесы в сильной степени нуждаются в знании русского языка и грамоты, нуждаются до боли, до крика". Однако, когда русский язык власти попытались насаждать насильно, " из-под палки", - народ сразу почувствовал это. Как отмечает И. Куценко, в начале XX в. среди народов потребовалось введение " русского официального письмоводства". Но вводилось-то оно не " ней­трально", для облегчения дружеского межнационального общения, а было ненавистной для гор­цев стороной насильственного, полицейского насаждения господства и потому вызывало резко отрицательное отношение.