У истоков адыгской словесности

Своеобразным и тернистым был путь, пройденный адыгской письменностью. У истоков ее стояли наиболее прогрессивные и выдающиеся личности выдвинутые самой эпохой. В их ряду почетное место занимает адыгский просветитель Умар Хапхалович Берсей. Его жизнь высту­пает наглядным примером беззаветного служения своему народу У. Берсей родился в 1807 г. в Абадзехии — краю западных адыгов. В раннем детстве судьба уготовила ему трагическую участь — в 1815 г. восьмилетним он попал в рабство и оказался в Турции. Его хозяин обратил внимание на способности мальчика и дал ему хорошее домашнее образование. В этот период У. Берсей достаточно глубоко изучил турецкий и арабский языки. Достиг­нув совершеннолетия, он был отправлен в 1825 г. во Францию для продолжения образования. Учеба и жизнь в одной из наиболее развитых европейских стран безусловно оставили неизгладимый след в судьбе Берсея. Наряду с широким гуманитарным образо­ванием он впитал здесь передовые идеи своего времени. После завершения учебы (во Франции он пробыл три года) Берсей имел возможность вернуться в Турцию, где такой широкообразованный молодой человек мог в то время сделать блестящую карьеру. Однако он избирает иной путь. Заветная мечта о возвращении на родину не покидала его все эти годы, и теперь возможность ее осуществ­ления имела под собой более или менее реальную основу. Француз­ские периодические издания публиковали в тот период большое количество материалов о международной ситуации, сложившейся вокруг Кавказа, о положении адыгских народов, которые вели борьбу против надвигавшегося колониализма. Поэтому У. Берсей хорошо представлял себе ту действительную картину, которую он застанет, вернувшись в свою отчизну. В распоряжении исследова­телей нет документов, которые бы раскрыли подробности и обстоя­тельства жизни У. Берсея с того момента, как он покинул Францию и до его приезда на Кавказ, т. е. почти за десятилетний период. Однако можно предположить, какие невероятные трудности и преграды пришлось преодолеть ему для осуществления своей цели.

Документы свидетельствуют, что уже 15 февраля 1843 г. У. Бер­сей находился на службе в русской армии, где был «аттестован способным и достойным». За усердную и отличную службу в 1844 г. он был произведен в прапорщики, а затем в поручики. Учитывая, что кроме своего родного языка Берсей великолепно владел араб­ским, турецким, французским и русским языками, а также его страстное желание посвятить себя делу народного образования, кавказское начальство в конце 1840-х годов переводит его на долж­ность старшего преподавателя Сравропольской губернской гимна­зии. Здесь он проработал с 23 января 1850 г. до 27 июня 1860 г. «Прекрасный преподаватель, — характеризовал его М. Краснов, — Берсиев не только практически хорошо владел черкесским языком, но и изучил его теоретически. Назначенный учителем этого языка, он весь посвятил себя педагогическим обязанностям». Многие вы­пускники Берсея стали впоследствии видными общественно-поли­тическими деятелями и просвещенцами своих народов. Занятия у Берсея оказали влияние особенно на Адиль-Гирея Кешева и Кази Атажукина. Сразу же хочется подчеркнуть, что Атажукин высту­пил непосредственным продолжателем дел своего учителя.

Посвятив себя делу народного просвещения, У. Берсей вплот­ную столкнулся с проблемой неразработанности адыгского языка и необходимостью создания специальных работ, посвященных его изучению. В записях «формулярного списка» о службе У Берсея говорится, что он «был командирован в город Тифлис для состав­ления, там черкесского букваря», и, находясь в этой командировке с 8 февраля по 10 июня 1853 года, исполнил возложенную на него порученность по этому предмету в точности». В этом же году его азбука черкесского языка, основанная на арабской графике, была одобрена Академией наук. Спустя два года она была литографи­рована и вышла в Тифлисе. Известный русский ученый-кавказо­вед Н. К. Услар писал об этих событиях: «Около пятидесятых годов азбуку для адыгских наречий составил Омар Берсеев, — чело­век, усвоивший себе европейское образование. Азбука его была лито­графирована и по ней Берсеев учил черкесскому языку в Ставро­польской гимназии». Несмотря на отдельные недостатки, «Букварь» У. Берсея сохраняет свое значение до сегодняшнего дня и высоко оценивается специалистами. По словам адыгейского ученого У. С. Зекоха, создание указанной работы представляло собой зна­чительное событие в отечественной кавказоведческой науке того времени, в нем выявлено оригинальное понимание и толкование автором тех или иных явлений адыгских языков»[5, 97].

Здесь мы хотели бы более подробно остановиться на недавно обнаруженном памятнике адыгской словесности, принадлежащем У. Берсею. Эта работа написана им в бытность учителем черкес­ского языка при Ставропольской гимназии.

Рукопись У. Берсея представляет собой краткий русско-черкес­ский словарь, состоящий из 81 слова, приведенного в алфавитном порядке от А до Я по 2—4 слова на каждую букву. В этот список входят слова разнообразные в отраслевом отношении, разных частей речи: существительные, прилагательные, местоимения, глаголы, наречия. Черкесские слова даются в русской транскрипции, которая отличается от всех известных вариантов черкесского алфавита, основанных на русской графике.

Перед словарем дается небольшое введение, где автор описывает особенности произнесения некоторых, на его взгляд наиболее сложных звуков. При этом У. Берсей в каждом случае приводит соответствие с арабскими буквами.

Интересным является тот факт, что автор, заботясь о более точной передаче черкесских звуков, использует одну французскую букву, он пишет: «Для черкесских слов употреблены здесь русские буквы, но так как они не в состоянии вполне передать всех звуков черкесского языка, то принята еще французская буква».

Для У. Берсея было очень важно — как можно более адекватно передать черкесские звуки. Поэтому ему пришлось снабдить русские буквы «особыми надстрочными знаками», без которых «невоз­можно достигнуть правильного произношения черкесских слов, ибо малейшее изменение букв в произношении изменяет и самое зна­чение слова»[4, 96].

По всей вероятности рукопись У. Берсея предназначалась в качестве учебного пособия по изучению черкесского языка для учащихся Ставропольской гимназии, которые обучались также араб­скому и французскому языкам. Подтверждением этого является, как мы уже писали выше, использование французской буквы и сопоставления черкесских звуков арабским. Что безусловно пред­полагает знание указанных языков.

Выйдя в отставку в 1860 г., У. Берсей продолжал интенсивную разработку основных проблем адыгского языка. В 1858—61 гг. он составил новые варианты азбуки и грамматики. Тесное твор­ческое содружество объединяло известного ученого, кавказоведа-лингвиста П. К. Услара и У. Берсея. В 1862 г. они приехали в Кабарду и работали над созданием кабардинской азбуки. Извест­ный просветитель Кази Атажукин писал об этом в одной из своих работ: «Составляя алфавиты для туземных наречий Кавказа, не имевших письменности, в 1862 г. генерал-майор Услар придумал при содействии Берсиева и для кабардинского языка алфавит, приняв в основание русские и отчасти грузинские и европейские буквы. Наиболее вероятной причиной составления для кабардинского языка нового алфавита служило, как можно думать, предполо­жение, что алфавит из русских букв облегчит народу изучение русской грамоты и этим ускорит сближение кабардинцев с русскими и их просвещением, и, во-вторых, естественное желание установить однообразие в создаваемых для различных кавказских языков алфавитов». Не вызывает сомнения, что в основе этой совместной работы лежал обнаруженный нами памятник адыгской словесности, о котором выше уже велась речь.

Совместные разработки П. К. Услара и У. Берсея имели важное значение для дальнейшего развития кабардинской культуры. Под их непосредственным влиянием создали свои работы и выпустили в свет в 60-х годах XIX столетия К. Атажукин и М. Шарданов. По оценке Г. Турчанинова это была уже литература и письмен­ность, отраженные алфавитом, передающим фонетический состав кабардинского языка. Разработки в области национальной письмен­ности, осуществляемые Ш. Ногмовым, У. Берсеем и др., не получали своей полной реализации в условиях самодержавного строя.

Круг научных интересов У. Берсея лежал не только в области адыгского языкознания. Им были созданы художественные произ­ведения на родном языке. Его басни явились составной частью формировавшейся адыгской художественной литературы. Будучи прекрасным знатоком истории и общественного быта адыгов и других кавказских народов У. Берсей оказал большую помощь К. Ф. Сталю при написании «Этнографического очерка черкесского народа». В годы работы в Ставропольской гимназии У. Берсеем была написана интересная работа «Характеристический очерк тюркского периода кавказской истории». В его творчестве важное место зани­мали переводы с русского и других языков на адыгский. Из всего сказанного видно, что вся жизнь и помыслы Умара Хапхаловича Берсея были посвящены служению своему народу, дальнейшему развитию его культуры и сближению ее с передовой культурой России и европейских стран.

Заключение

Духовная культура давала адыгам заряд оптимизма, героизма. Трудящиеся массы адыгов выражали свои чаяния в уст­ном народном творчестве, фольклоре, которое заменяло книги.

Устное народное творчество адыгов являлось грозным ору­жием трудящихся в их повседневной борьбе за человеческое до­стоинство, за свои права. «Ценность адыгских сказок, — пи­сал А. М. Горький, — увеличивается еще тем, что в них зло везде побеждено. Это хорошее свидетельство о здоровье народа». Та­кое же назначение имели исторические рассказы, новеллы, пре­дания, легенды, песни. Острая социальная направленность фольклора обуславливается прежде всего самой жизнью, запол­ненной борьбой в прошлом, которая временами принимала форму вооруженного столкновения трудящихся масс со своими угнетателями.

Творческое и научно-филологи­ческое наследие видных адыгских просветителей как Н. Шеретлук, Ш. Б. Ногмов, У. X. Берсей, К. Атажукин, М. Шарданов, П. Тамбиев и др. с одной стороны, с другой — огромная работа и достиже­ния русской передовой науки в изучении адыгского языка в лице И. Грацилевского, Л. Я. Люлье, А. М. Шегрена, П. К. Услара, Л. Г. Лопатинского и др. позволяют, на наш взгляд, внести опре­деленные коррективы в часто употребляющееся положение о бесписьменности адыгских народов в дооктябрьский период. Исто­рические факты говорят о том, что письменность была создана и употреблялась уже в XIX в. Другое дело, что в то же время она в силу объективных социально-экономических и политических причин не могла получить широкого развития и распространения среди масс трудового народа.

Литература

Аутлев М., Зевакин Е„ ХоретлевА. Адыги: Историко-этнографический очерк. Майкоп, 1957.

Баранов Е. Легенды Кавказа. М., 1913.

БгажноковБ. X. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983

Бешкок М.М. Адыгейский фольклорный танец.— Май­коп, 1990.

ГадагатльА. Героический эпос «Нарты» и его генезис. Красно­дар, 1967.

Гарданов В. К. История адыгейского народа Ш. Б. Ногмова / НогмовШ. Б. История адыгейского народа. Нальчик, 1957.

Гадагатль А.М. Память нации.— Майкоп, 1997.

Емтыль Р.Х. Культура адыгейского народа: Методичес­кие рекомендации для учителей и студентов АТУ.— Майкоп, 1997.

Избранные произведения адыгских просветителей.- Нальчик, 1980.

История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М., 1988.

История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. — 1917). М., 1988.

Лавров Л. И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л., 1978.

ЛавровЛ.И. Этнография Кавказа. Л., 1982.

Л ю л ь е Л. Я. Черкесия. Историко-этнографические ста­тьи.— Краснодар, 1987.

Мамбетов Г. Традиционная культура кабардинцев и балкарцев.— Нальчик, 1989.

Мафедзев С. Обряды и обрядовые игры адыгов.— Нальчик, 1979.

Меретуков К.Х. О некоторых космонимах адыгских языков.//Воп­росы адыгского языкознания. Вып. II. Майкоп. 1982. С. 71, 79.

Мир культуры адыгов. – Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2002. -516с.

Музыкальный фольклор адыгов.— Майкоп, 1988.

Ногмов Ш. История адыгейского народа.— Нальчик, 1984.

Очерки истории Адыгеи.— Майкоп, 1957. т. 1.

Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII — первой половине XIX в.— Краснодар, 1989.

Хан-Гирей. Черкесские предания.— Нальчик, 1980.

Хоретлев А. А. Влияние России на просвещение в Ады­гее (XIX — начало XX вв.).— Майкоп, 1957.

Хут Ш. X. Несказочная проза адыгов. Майкоп. 1989. С. 43.

Ч и р г А. Ю. Культура жизнеобеспечения адыгов.//Куль­тура и быт адыгов (этнографические исследования) — Майкоп, 1991. Вып. VIII.

Ч и ч Г. К. Песенно-музыкальная культура адыгов (геро­ические песни).//Культура и быт адыгов (этнографические ис­следования).— Майкоп, 1991. Вып. VIII.

Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX века: Избранные произведения.— Краснодар, 1985.