Смертность: цифры и факты

Ужасающие жилищные условия, голодный паек, на который были обречены спецпереселенцы, отсутствие у многих теплой одежды, резкое изменение климатических условий, эпидемические заболевания, отсутствие медицинской помощи — все это привело к гибели в Киргизии и Казахстане тысяч *

и тысяч безвинных людей. В Киргизии только за шесть месяцев 1945 года скончалось 14 322 переселенца, в течение 1944 года — первой половины 1946 года — 36 070¹. В балкарских семьях, проживавших в Казахстане, по сведениям НКВД Ка- захской ССР, только за 9 месяцев 1944 годя родилось 66 детей, а умерло 1 592 человека ². По официальным данным, за короткий период, с 1 апреля 1944 года! по сентябрь 1946 года!, т. е. за два с половиной года, в Киргизии и Казахстане умерло 4 849 балкарцев. Это каждый восьмой балкарец, находившийся в ссылке. Если учесть, что ссыльные были разбросаны на огромной территории, находились под властью многих спецкомендатур, которые не всегда радиво относились к учету умерших и не всегда указывали их национальность, то можно утверждать, что у руководства НКВД Казахстана и Киргизии были далеко не точные сведения о количестве умерших спецпереселенцев. Они были значительно занижены. А кто подсчитывал, сколько стариков, детей, женщин скончалось от тифа, дизентерии, недоедания на длинном пути в ссылку? По данным НКВД СССР, их было учтено 562 человека. А сколько не было учтено и наспех похоро-

¹ ГАПД Республики Кыргызстан, ф. 56, оп. 56, д. 1815, л. 1, 2.

² Архив МВД Республики Кыргызстан, д. 7, л. 98.

нено на неизвестных полустанках, а то и прямо в заснеженной степи под окрики вооруженных конвоиров?

Лаврентий Берия не решился пропустить репрессированные народы через газовые камеры, как это делали гитлеровцы. Он создал условия, в которых балкарцы, чеченцы, карачаевцы, ингуши, турки-месхетинцы, калмыки, крымские татары заведомо были обречены на вымирание. Но, слава Богу, народы не вымерли.

Всего в Казахстане и Киргизии, по данным НКВД, с 1 апреля 1944 года по 1948 год умерло 144 704 балкарца, карачаевца, чеченца и ингуша ³. Это более 23 % к общему числу спецпереселенцев. Страшные цифры! Они не могут не волновать нас и сегодня, по прошествии десятков лет. Можно только сожалеть, что эти цифры не фигурировали на судебном процессе над Лаврентием Берия, не прозвучали в судебном зале гневными голосами тысяч и тысяч безвинных его жертв, навсегда оставшихся в казахстанской и киргизской земле.

Совет Народных Комиссаров Киргизской ССР и ЦК КП(б) Киргизии в 1945 году трижды принимали постановления, направленные на проведение борьбы с эпидемическими заболеваниями (10 апреля, 11 сентября, 12 октября). Но трудно было вести борьбу с болезнями, когда люди находились в антисанитарных условиях, были истощены от систематического недоедания. Судьба многих была трагической.

В годы Великой Отечественной войны с надеждой и тревогой ждали в каждой семье писем с фронта. Ждали их и жители балкарского селения

³ Кабардино-Балкарская правда, 1991, 10 июля.

Шаурдат. Троих сыновей проводил на фронт Осман Уянаев в первые месяцы войны: вначале Жагафа-ра — старшего сына, за ним — Муталифа — среднего, а в сентябре 1941 года — Мустафу — младшего сына. Долго ждал старый Осман весточек от сыновей. Единственное письмо — солдатский треугольник—он получил от Муталифа. Письмо было короткое: жив, здоров, беспокоился о здоровье родителей, спрашивал, что пишут братья, просил прислать их адреса. Но какой адрес мог послать Осман сыну, если в начале 1942 года пришла казенная похоронка, в которой сообщалось, что сын его Мустафа геройски погиб в бою за нашу Советскую Родину. Буквально через две недели сельская почтальонша Зуля. вся в слезах, принесла вторую похоронку—о гибели Жагафара. Дом Уянаевых погоузился в траур.

Осман написал сыну правду: братья его погибли. Просил беречь себя, зря не рисковать, но трусов среди Уянаевых не было, писал он сыну. Второе письмо в дом Уянаевых от Муталифа адресовано было его молодой жене Шемшият. Оно тоже было короткое. Муталиф несколько слов написал о себе, просил беречь «единственную дочурку Люду», писал о стойкости и мужестве советских воинов. «Нам сейчас очень трудно, но мы твердо верим в нашу победу», — писал он.

Муталиф не дожил до дня Победы. Он погиб в ожесточенном бою под Воронежем и был похоронен в братской могиле.

Трех сыновей послал на защиту Родины Осман Уянаев. и ни один из них не вернулся.

А когда утром 8 марта 1944 года вооруженные солдаты вошли в его дом и объявили, что балкарцы выселяются, Осман не поверил своим ушам. Он сел на старый сундук, подозвал к себе молодого лей-

тенанта и тихо сказал; «Сынок, я всю жизнь честно трудился на моей родной земле. Три сына было у меня. Все они погибли на войне за нашу с тобой Советскую власть. За что же ты хочешь меня выселять, сынок? За какие преступления?»

Лейтенант смотрел на осунувшееся усталое лицо старого горца и ничего не мог сказать в ответ. «Я выполняю приказ», — выдавил из себя молодой русский парень, понимавший трагедию человека, у которого погибло на войне три сына, а самого его выселяют с родной земли...

В тот же день все жители селения Шаурдат были посажены в грузовые автомашины и отправлены на железнодорожную станцию Нальчик. Здесь спецпереселенцев конвоиры загоняли в «телячьи» вагоны и состав за составом уходил на восток, увозя ни в чем не повинных людей в ссылку.

Через много тягостных дней Осман Уянаев с женой Кумус, невесткой Шемшият и внучкой пятилетней Людой оказался на казахстанской земле в Кокчетавской области. Сюда прибыла и Ульбашева Зарият с дочерьми — Фазикой и Зухрой. Зять Османа Келлет Ульбашев с женой Шахидат и детьми Харуном, Фатимой и Баблиной тоже оказался в Казахстане, на станции Щучинск.

Не только весь балкарский народ, но и отдельные семьи были разрознены и разбросаны на огромных просторах Киргизии и Казахстана. Трагедия народа была трагедией каждой семьи. Она коснулась и семей Османа Уянаева, Келлета Ульбашева и Зарият Ульбашевой.

Осман очень беспокоился о судьбе своих дочерей Шахидат и Щарифат и их семей. Он не знал, в какую область, в какой населенный пункт их вывезли.

18?

Старая Зарият с дочерьми жила на небольшой железнодорожной станции. Дочери работали на строительстве железной дороги. К концу смены обессиленные женщины с трудом волочили отяжелевшие ноги, чтобы добраться до старого вагончика, в котором жили. Особенно тяжело было работать зимой, на морозе и колючем ветру.

Весной 1945 года Осману Уянаеву удалось узнать, что его зять Келлет с семьей находится в Кок-четавской Области, на станции Щучинск. Вскоре, с большим трудом получив в спецкомендатуре пропуск на переезд, Осман с семьей и Зурият с дочками переехали в Щучинск. Но жизнь их не облегчилась.

Через несколько месяцев разыскалась дочь Османа Шарифат. Она с мужем Махмудом Зани-коевым и детьми находилась в Наукатском районе Ошской области Киргизской ССР. В августе 1945 года Осман Уянаев с женой Кумус, получив в спецкомендатуре пропуск, переехал к дочери.

Келлет Ульбашев, бывший фронтовик, переживший тяжелые дни отступления, в одном из боев был тяжело ранен, потерял ногу и до самой смерти ходил с деревянной култышкой. В 1945 году эпидемия тифа унесла немало спецпереселенцев. Осенью от тифа умер и Келлет Ульбашев. Через несколько месяцев умер его двенадцатилетний сын Харун, а вскоре скончалась и жена Шахидат. Весной 1946 года на пожаре трагически погибла дочь Келлета Фатима.

Тяжелая жизнь была у Зурият Ульбашевой и ее дочерей в Щучинске. И здесь дочери работали на железной дороге. Часто болели. Хворала и сама старая Зарият. Ей больно было видеть, как чахнут на ее глазах от болезней и недоедания дочери. В мае 1947 года она умерла, а через три недели скон-

чалась Фазика. Голодная смерть не щадила никого. Перед смертью матери Зухра вышла замуж, в-1949 году у нее родилась дочь, которую назвали Тамарой. В конце того же года Зухра умерла. Предчувствие смерти не покидало и Шемшият. Часто во сне она стала видеть мужа, Муталифа, погибшего на фронте. «Как наша дочурка, —спрашивал он. — Береги ее». Она берегла Люду, как могла, но чувствовала, как жизнь медленно покидает ее. Зимой 1950 года Шемшият умерла. Люда осталась с«ротой.

Осман Уянаев удивлялся, как он смог пережить стольких близких ему людей. Он не сдавался горестной судьбе, но иногда к нему приходила мысль: «Неужели никто из балкарцев никогда не вернется на родину, не увидит родных гор?» Нет, не суждено было ему вернуться в Балкарию. В 1955 году Ос-маи Уянаев умер.

В 1957 году, лишь через тринадцать лет после ссылки, балкарцы получили право возвратиться на родную землю. К тому времени из находившихся в изгнании тринадцати членов семей Османа Уянае-ва, Келлета Ульбашева и Зарият Ульбашевой в живых остались лишь четыре человека. От голода и эпидемий на чужбине умерли девять человек. В Балкарию вернулась жена Османа Кумус, ее внучка Люда и дочь Зухры Тамара.

Мустафа Бачиев, учитель из балкарского селения Белая Речка, в 1942 году был призван в Красную Армию. А через год его жена Ножабат получила похоронку. Долго не могла прийти в себя убитая горем женщина. На руках у нее остались пятилетний сынишка и трехмесячная дочь. Говорят, беда одна не приходит. В холодный мартовский день 1944 года Ножабат вместе с детьми, как и всех

балкарцев, изгнали с родной земли и отправили в •ссылку. Через три недели она оказалась в Кара-суйском районе Ошской области. Здесь с малыми детьми поселилась в землянке: другого жилища не нашлось. Вместе с детьми голодала.. Несколько месяцев вела розыск своей матери и сестер. Наконец ей удалось узнать, что они находятся во Фрунзенской области. Решила переехать к ним. Для выезда необходимо было получить пропуск в спецкомендатуре. Но в пропуске ей отказали. Не раз приходила она к коменданту, просила, умоляла его разрешить ей выехать к матери, объясняла, что не в состоянии прокормить истощенных детей. Но так и не получила пропуск. В ненастный осенний день, охваченная отчаянием, она оставила в землянке сына, схватила на руки дочку и быстрым шагом направилась к реке. Два узбека, сидевшие в чайхане, увидели, как на мосту остановилась женщина. Через минуту, прижав к груди ребенка, она бросилась в воду. Узбеки выскочили из чайханы и кинулись к реке. Женщина была спасена, но ребенка спасти не удалось.

Вот что писала в Кировский райисполком Фрунзенской области группа чеченцев-спецпереселенцев, доведенная до отчаяния: «Просим вас не отказать в нашей просьбе, так как нас с 23 февраля 1944 года выселили сюда, в Киргизию. Наш народ погибает, а остальные лежат без сил. Или дайте нам помощь, или отвезите назад. Если не дадите нам помощи, просим всех вместе нас с семьями расстрелять»⁴. Даже сегодня, спустя много лет, нельзя читать без содрогания этот человеческий документ. В нем не только душераздирающий крик

⁴ ГАПД Республики Кыргызстан, ф. 56, оп. 3, д. 1523, л. 30.

безысходности людей, брошенных за шлагбаум спецкомендатур, но и гневное осуждение и изобличение сталинщины, породившей произвол, беззаконие, попрание элементарных человеческих прав. К этому заявлению был приложен список 46 семей. Уже несколько дней у них не было продуктов питания. Дети медленно угасали на глазах обезумевших матерей. Какую помощь оказывало государство своим умирающим гражданам? Каждому из них выдаивали 100 граммов муки и 25 граммов крупы в день. И только за наличный расчет, и только «наиболее нуждающимся спецпереселенцам», как было записано в постановлении Совета Народных Комиссаров Киргизской ССР от 19 декабря 1944 года⁵. А денег у спецпереселенцев не было. Трагически сложилась судьба многих семей спецпереселенцев, проживавших в Джалал-Абадской области Киргизской ССР. Здесь были расселены балкарцы и чеченцы. Всего в марте 1944 года их числилось 26 378 человек, в том числе: мужчин— 5 641, женщин — 6 201, детей в возрасте до 16 лет—14 536. В эту же область в декабре 1944 года были переселены из Грузии 449 семей турок-месхетинцев в количестве 1 780 человек. Таким образом, всего спецпереселенцев в области находилось 28 158 человек. На 15 июля 1946 года балкарцев и чеченцев в Джалал-Абадской области осталось 13 720 человек, турок-месхетинцев— 1 137, а всего—14 857 человек. В справке бригады ЦК КП(б) Киргизии о хозяйственно-бытовом устройстве спецпереселенцев Джалал-Абадской области уменьшение количества спецпереселенцев объясняется тем, что «выбыло в другие области и республики на воссоединение с семьями 2 337 чело-

⁵ Архив МВД Республики Кыргызстан, д. 3/62, л. 57.

век, освобождено из спецпоселения, арестовано и т. д. — 628 человек»⁶. Но главная причина в другом. «За период с апреля 1944 года до июля 1946 года в области умерло от инфекционных заболеваний, истощения, малярии и других болезней 10 336 человек»⁷. Это 69, 5 % от общего количества прибывших в Дж ал ал-Аб адскую область балкарцев, чеченцев и турок-месхетинцев. Ужасающая

цифра!

В некоторых населенных пунктах от голода и болезней умирали целые семьи спецпереселенцев. В селении Дмитриевка Кантского района Фрунзенской области проживали балкарцы, выселенные из поселка Усхур Хуламо-Безенгиевского района. Здесь в течение 1944—1945 годов умерло: Атабие-вых — девять человек, Бабаевых — девять человек, Мишаевых — четыре человека, Аттаевых — два, Гергоковых — два и много других спецпереселенцев.

В Куршабском районе Ошской области, где проживали в основном балкарцы и чеченцы, на 20 ноября 1944 года умерло 937 Переселенцев. Это 21, 4 °/о к числу спецпереселенцев, проживавших в районе. В марте умерло 22 человека, в апреле — 46, в мае— 76, июне—126, июле—127, августе — 164, сентябре— 148, октябре— 128, на 20 ноября— 98 человек. В колхозе имени Калинина из 397 человек умерло 130, в колхозе «III Интернационал» из 239 человек — 93, в колхозе имени Молотова из 474 человек — 94. Часть из них умерла от малярии и других болезней, как указывал в своей справке инструктор сельхозотдела ЦК КЩб) Киргизии,

⁶ ГАПД Республики Кыргызстан, ф. 56, оп. 56, д. 1815,

л. 175.

⁷ Там же.

многие—«от безбелковых опухолей», а проще— от голода. В этой же справке указывалось, что «райздрав вопросами устройства жизни и быта спецпереселенцев вплотную не занимался. Об этом свидетельствует то, что спецпереселенцы живут в антисанитарных условиях, скученно, госпитализирование не проведено, ни одна баня в районе не работает, напротив, в колхозах Ялпакташского, Кара-Кийского и Кзыл-Суйского сельсовета бани приспособлены для жилья»⁸.

А эта трагедия имела место в Алабукинском районе Джалал-Абадской области. Сюда в марте 1944 года привезли 534 чеченские семьи в количестве 2 664 человек ⁹. В основном это были пожилые люди, женщины и дети. Местные власти ничего не сделали, чтобы обустроить их быт, создать хоть какие-либо условия, в которых можно было бы жить. В декабре 1944 года инструктор сельхозотдела ЦК КП(б) Киргизии после проверки условий жизни спецпереселенцев в Алабукинском районе пришел в ужас. Он был потрясен тем, что увидел и узнал о положении ссыльных.

Можно понять, когда в том же 1944 году советские люди в солдатских шинелях умирали за Родину в ожесточенных боях с немецко-фашистскими захватчиками. Можно понять, хотя и с трудом, мученическую смерть советских людей в гитлеров' ских концентрационных лагерях. Но как понять смерть советских людей в глубоком тылу своей родной страны от голода?

Инструктор ЦК в своей справке отмечал, что на 1 октября 1944 года «в колхозе им. Карла Маркса

⁸ ГАПД Республики Кыргызстан, ф. 56, оп. 56, д. 1815, л. 176.

⁹ Там же, л. 32.

Чанычского сельсовета (председатель — член партии Рыскулов) вымерло 20 семейств—174 человека, т. е. 55 %»¹⁰. 20 семейств! И в каждом восемь, а то и десять человек и, вероятно), большинство из них дети. Это в гитлеровских душегубках умирали целые семьи советских людей. А здесь — на; воле, если можно назвать волей ссылку.

«В колхозе «Узгорыш» Чанычского сельсовета (председатель — член партии Мамязаев) вымерло 23 семейства—146 человек, т. е. 85 %», — читаем в этой же справке. «В колхозе имени Сталина Ак-курганокого сельсовета (председатель — член партии Дадабаев) вымерло 21 семейство—ПО человек, т. е. 86 процентов»¹¹. В живых осталось в колхозе только 14 процентов спецпереселенцев!

«В колхозе имени Ленина Чанычского сельсовета (председатель — член партии Назармаггов) вымерло 19 семейств—138 человек, т. е. 90 процентов». В колхозе «Бирлик» Падакекого сельсовета, где колхоз возглавлял член партии Парпиев, «вымерло 21 семейство — 128 человек, т. е. 92 процента»¹².

Не знаю, с каким сердцем составлял свою справку инструктор ЦК КП (б) Киргизии, но когда читаешь эти проценты вымерших, когда узнаешь, что колхоз, в котором умирали от голода люди, возглавлял человек с партийным билетом в кармане, то невольно думаешь: как же так, на фронте коммунисты первыми бросались в атаку, поднимая за собой бойцов, а здесь, в глубоком тылу, оказывается, были и такие коммунисты, как Рыскулов, Мамязаев, Дадабаев, Назарматов, Парпиев, —лю-

¹⁰ ГАПД Республики Кыргызстан, ф. 56, оп. 56, д. 1815, л. 33.

¹¹ Там же, л. 32.

¹² Там же.

ди с усеченной совестью, - равнодушные к чужой беде, духовно нищие.

В колхозах Алабукинского района Джалал-Абадской области из 534 семей спецпереселенцев целиком вымерли 244. Всего из 2 664 человек умерло 1610, т. е. 60 %, «в то же время прирост населения из числа спецпереселенцев составил лишь 9 человек (новорожденных детей)»¹³.

В своей записке инструктор ЦК КП(б) Киргизии отмечал, что «секретарь Алабукинского райкома партии т. Тюльбаев не осознал политического значения такого государственного мероприятия, как спецпереселение. Не была сначала обеспечена необходимая серьезная разъяснительная работа среди районного и сельского актива, среди местного населения. Не были вовремя приняты меры к фактам антигосударственного и антипартийного поведения отдельных руководителей, а по некоторым фактам меры не приняты и до сих пор»¹⁴.

С тяжелым сердцем вспоминает о трагическом положении спецпереселенцев Сакинат Наршаова. «Мы попали в Сузакский район, хлопководческий колхоз. Незнакомые с такой работой, непривычные к жаркому климату, к арычной воде, люди очень быстро теряли здоровье. Началось поголовное изнурительное заболевание малярией и другими болезнями. Отсутствие медицинской помощи, медикаментов, недоедание — все это впоследствии привело к большой смертности, особенно среди детей.

Не миновало это горе и моих родственников, которые оказались в Северном Казахстане в непривычных холодах. В первый год умерли дети моих родных сестер: Сарбашев Али—12 лет, Шахри-

¹³ Там же.

¹⁴ Там же.

жан — 10 лет, Зоя — 4 лет, родной любимый брат матери Девеев Адрахман, сестра Кудаева Шахме-лек, а близкая родственница Жашакуева Беслимат сразу потеряла троих детей. И впоследствии от холода, голода и горя эта стройная, красивая женщина умерла и сама.

Через некоторое время, когда пришла моя партийная учетная карточка, пригласил меня секретарь Джалал-Абадского обкома партии Киргизии тов. Хамзамулин и направил на работу в Джалал-Абадский горком партии.

По долгу службы мне часто приходилось бывать в командировках в местах проживания переселенцев и видеть, в каких нечеловеческих условиях они жили. Не могу не вспомнить об одной семье. На пороге кибитки стояла истощенная пожилая женщина-чеченка, которая напоминала привидение. Вокруг нее стояли несколько детей с тоненькими ножками и вздутыми животами. Плача, требовали пищи. На вопрос, где родители этих детей, ответила, что отец в армии, а мать недавно умерла. Таких фактов можно было привести много. Не зная, чем им помочь, я очень расстроилась и обратилась к первому секретарю Джалал-Абадского горкома партии тов. Черткову — демобилизованному офицеру. Выслушав меня внимательно, он дал указание создать комиссию и результаты рассмотреть на бюро. Товарищ Чертков резко осудил безответственное отношение некоторых руководителей и сказал, что так поступают только фашисты. Сразу же был отстранен от работы зав. горздравотделом Неймарк. Были приняты меры по оказанию помощи продовольствием и медикаментами»¹⁵.

¹⁵ Кабардино-Балкарская правда, 1990, 8 марта. 196

На далекой казахстанской земле 14 марта 1945 года умер Кязим Мечиев, основоположник балкарской поэзии. Ни в одной газете некролога не появилось. Да и мало кто знал, что в селении Тельман Караталского района Талды-Курганской области Казахской ССР доживал свой век ссыльный поэт, как все балкарцы, причисленный к бандитам, с ярлыком спецпереселенца. Трудно пришлось поэту вдали от много раз воспетых им гор, от родной земли, от родного неба. Вскоре рядом с могилой Кязима появились десятки могил балкарцев и чеченцев, умерших от тифа и голода.

И по сей день покоится прах Кязима Мечиева в чужой для него земле* за тысячи верст от Балкарии. Не слишком ли долго затянулась ссылка опального поэта? Он верил, что народ его рано или поздно возвратится в Балкарию, мечтал увидеть в ясном голубом небе над своей саклей в селении Шики свободно парящего орла и смерть принять, когда она придет, в собственном доме, у родного очагам Народ его возвратился, а он остался на чужбине.

Кязим Мечиев принадлежит Кабардино-Балкарии. Здесь он родился, здесь стал поэтом и мудрецом, здесь служил своему народу. Прах Кязима должен лежать в родной для него земле, чтоб можно было прийти и поклониться могиле великого поэта, а в сакле в селении Шики, где он жил и откуда был изгнан и сослан, надо открыть мемориальный музей. Это наш гражданский долг.