Бросить камень

Очутившись в огромном помещении воздушного шлюза, где их ждали корабли — «Госпожа Удача» и крестокрыл, — Люк Скайвокер облегченно вздохнул.

Хотя Дженика вела их окружным маршрутом, добрались они гораздо быстрее, нежели он предполагал. Тем лучше: часы отсчитывали время, которое оставалось жить Бово Ягену, и нельзя было терять ни секунды.

Он знал, каков будет его следующий шаг, но знал и поговорку: «Семь раз отмерь — один раз отрежь». Люк отыскал ящик, валявшийся на палубе, и, сев на него, закрыл глаза. Он весь превратился во внимание. Заставив себя усилием воли не торопиться, действовать наверняка, он направил поток сознания на предельную дистанцию.

— Лея на Селонии, — произнес он наконец и открыл глаза. — В этом нет никакого сомнения. Я ее явственно ощущаю. Мне кажется, что с нею Хэн и, пожалуй, Мара. Все трое детей на Дролле. Если всем им удалось спастись с Кореллианы, как рассказала Календа, то, должно быть, с ними Чубакка и «Сокол». Я чувствую реакцию сознания, которое, возможно, принадлежит Чубакке, но твердой уверенности у меня нет. Слишком велико расстояние. Могу прибавить, что все они, кажется, чем-то встревожены. Чем именно, понять трудно. Но у меня такое впечатление, что все они — Лея, дети и все, кто с ними, чьи-то узники.

— Тогда не будем терять времени и полетим им на выручку, — тотчас отозвался Калриссит. — Ты отправляйся к Лее. Захвати с собой Арту и «крестокрыл». Определи местонахождение детей на Дролле и сообщи мне. Гэриэл и Дженику я отвезу к адмиралу Оссилеге. Они сообщат ему все, что нам стало известно. Гэриэл вернется к своим обязанностям на корабле, а Дженика будет нашим консультантом по делам Центральной Станции. Если станет туго — она нам сможет помочь. После того как я их обеих высажу, мы с лейтенантом Календой отправимся на Дролл и постараемся отыскать Чубакку и детей.

Взглянув на Ландо, Дженика проронила:

— Вижу, вы не очень-то оптимистически настроены, так ведь?

— Мы не знаем, как нам найти репульсор на Дролле, — отвечал калриссит. — Хотя Чубакка и неплохой механик, но, думаю, в репульсорах он не шибко грамотен. Если мы и отыщем Чубакку, не думаю, чтобы от него был какой-то прок. С Леей может повезти больше, — сказал он, повернувшись к Люку. — Она находится на планете, где имеется работающий репульсор, и он, по-видимому, находится в руках людей, удерживающих ее. Тебе остается сообщить ей о том, что происходит, и тогда, надеюсь, ей удастся убедить своих тюремщиков в необходимости подавить импульс с Центральной Станции.

— Ну конечно, — чуть улыбнулся Люк. — Для нее это — семечки. Пара пустяков.

Дженика потерла подбородок:

— Все, о чем вы толкуете, имеет какой-то смысл. — Затем добавила в раздумье: — Одно мне не по душе то, что мы оставляем Центральную без присмотра.

— Ну что ж. По большому счету потерю двух небольших кораблей, двух дройдов и пяти человек никто даже не заметит, — сказал Ландо. — Но что мы сможем сделать, оставаясь здесь. Подождать, когда кто-нибудь высадится, и пнуть его по ногам?

Склонив голову к плечу, Сонсен кивнула:

— Мысль понятна. Пожалуй, вы правы. Ничего другого предпринять мы не сможем.

— В таком случае, — сказал, поднимаясь, Ландо, — сделаем то, что в наших силах. И не откладывая в долгий ящик.

— Вы у нас в руках, но долго мы вас не станем у себя удерживать, — проговорила Клейвиц, представительница Верховного Логовища. Она сидела за столом напротив Мары, Леи и Хэна. Дракмус сидела рядом с Клейвиц, своим присутствием показывая, что ее клан сдался на милость победителей. Нельзя сказать, чтобы она выглядела особенно жизнерадостной. — Нам следует только прийти к определенному соглашению, а затем все могут разойтись.

— Ни к каким соглашениям мы с вами не придем, — устало произнесла Лея. Утро давно кончилось, и уже день клонился к вечеру, но они по-прежнему сидели среди роскошного убранства виллы-тюрьмы. Она действительно оказалась тюрьмой. Верховное Логовище давно отрядило воинское подразделение, окружившее «Нефритовый огонь», и часовых, стоявших кольцом вокруг подразделения. Лея видела корабль на площадке совсем недалеко от виллы, но на этот раз не было никакой возможности подняться на его борт и улететь. — Даже если бы мы и пожелали достичь с вами какого-то соглашения, мы не смогли бы его подписать, поскольку вы силой удерживаете нас у себя. Даже в случае его подписания оно будет недействительным. Мое правительство ни в коем случае не ратифицирует соглашение, заключенное под принуждением.

— Разве вы вправе говорить о каком-то принуждении, если вы вольны отправляться на все четыре стороны после того, как мы придем к соглашению?

— На нас оказывается давление сейчас, — спокойным голосом ответила Лея, сохранявшая всю свою величественность. — И мы не хотим приходить ни к какому соглашению. Так что продолжать разговор бессмысленно.

— Я снова прошу вас пересмотреть свое решение, — настаивала Клейвиц. — Я прошу вас об одном: взглянуть правде в глаза. Мы свободны. Мы суверенный народ. Мы более не являемся подданными Новой Республики. Мы сбросили с себя ваш гнет. Мы живем на независимой планете, которая принадлежит только нам. Мы лишь призываем вас к тому, чтобы вы признали этот факт.

— Вы ничуть не стали свободнее, чем при Новой Республике, — холодно проговорила Лея. — Никто вам не диктовал свою волю, никто не заставлял вас думать, чувствовать и поступать иначе, чем вы этого хотели. Никакого ига вы не сбрасывали. Вы хотите не признания независимости Селонии. Вы хотите, чтобы мы признали власть Верховного Логовища.

— Послушай, что я тебе скажу, — вмешался Хэн. — дадим им то, чего они хотят от нас. Предоставим им полную свободу. Свободу от торговли, от межзвездного товарообмена, от импорта. Полную свободу от путешествий за пределы их планеты. Полное эмбарго. Как это им понравится?

— Нам это очень понравится. Мы, представители Верховного Логовища, желаем быть совершенно свободными от антиселонианского влияния. Разве это не так, мой дорогой друг? Выскажитесь от имени Хунчузуков. Разве вы не согласны с тем, что полнейшая изоляция от внешнего мира будет для нас величайшим благодеянием?

— О да, выдающаяся Клейвиц, — уныло проговорила Дракмус, сидевшая с жалким и униженным видом. — Несомненно, что весь народ Селонии жаждет оказаться в изоляции от остальной вселенной.

— А как же быть с вашими друзьями и родственниками на Кореллиане, где вы прожили всю жизнь? — обратился к ней Хэн.

— Они вместе со мной станут радоваться тому, что мы окажемся свободны от всякого внешнего влияния, — выдавила Дракмус, упершись глазами в стол.

— Вижу, лгать вы не мастак, уважаемая Дракмус, — заметил Хэн Соло. — Я видел немало мертвецов, которые выглядели более убедительно.

Дракмус встревоженно подняла глаза и рискнула взглянуть на Клейвиц.

— Прошу вас не сомневаться в моей искренности, уважаемый Соло, — выдавила она.

— На этот счет не стоит беспокоиться, — проговорил Хэн. — У меня нет никаких сомнений.

— Я настаиваю на том, чтобы мы вернулись к главному вопросу, — продолжала Клейвиц, несколько обескураженная плохой игрой Дракмус. — Признайте свободу Селонии под мудрым руководством Верховного Логовища, иначе вам не жить.

— Ну вот и договорились, — отозвалась Лея.

— Так вы согласны? Мы вас убедили? — живо взглянула на нее селонианка.

— Вполне, — ответила Лея. — Мы выбираем второе условие. Сейчас же прикажите убить нас.

Огорченно вздохнув, Клейвиц забарабанила выпущенными когтями по столу, производя довольно неприятный клацающий звук. Было нетрудно заметить, насколько они остры.

— Вижу, — проговорила она, — нам придется побыть здесь еще какое-то время.

Тракен Сал-Соло сидел в кресле второго пилота и внимательно наблюдал за действиями командира корабля, который посадил судно у края огромного цилиндра, представлявшего собой планетарный репульсор. Сначала десантный корабль, выйдя из его жерла, завис в воздухе, затем медленно развернулся носом в сторону двух ярких точек света, хорошо заметных на фоне вечернего неба. Это были Талус и Тралус. С такого расстояния было невозможно разглядеть невооруженным глазом, но Тракен знал, что даже при незначительном увеличении можно увидеть и Центральную станцию.

Все было подготовлено. Осталось лишь нажать на кнопку, подать команду радиопередатчику направить нужный сигнал, а затем приказать пилоту вернуться в репульсор. Тогда нужно будет лишь ждать, когда радиосигнал достигнет Центральной и будет принят постом управления. Автоматическое устройство отключит генератор помех, и дело будет сделано. Ему, Тракену, даже не придется еще раз выступать по каналам связи. Связь, не контролируемая помехами или дальностью видимости лазерного луча, восстановится. Очень удобно.

Просто, как дважды два. Тракену была чужда поэзия, но тут ему пришло в голову сравнение. Вот он стоит возле пруда, в самую середину которого сейчас бросит камень. От того места, куда тот упадет, во все стороны разойдутся круги. Некоторые последствия он может предвидеть уже сейчас. Но он знает и другое: затеяна рискованная игра. Круги могут пойти туда, где реакция на них будет самая неожиданная, и достичь таких берегов, о существовании которых он даже не догадывается. Он хочет отключить поле, генерирующее помехи, поскольку это отвечает его намерениям. Но ведь обстоятельство это может быть на руку и кому-то еще.

О том, каковы будут некоторые действия, можно судить уже сейчас. Те лица, которые затеяли заговор с использованием разрушителя звезд, по обычным каналам связи пошлют команду отключить гравитационное поле. Эти господа направятся в Кореллианскую систему и столкнутся с бакуранскими кораблями. Это вполне устроит Тракена. Пусть они дерутся между собой. Пусть одна из сторон победит другую. Победитель, кто бы км ни оказался, будет основательно потрепан. Тут-то и появятся на сцене люди Тракена Сал-Соло, которым будет гораздо легче справиться с соперником.

Сал-Соло почти уверен, что мнимые хозяева положения отключат подсистему, которую он до сих пор использовал. Они не позволят ему снова включить поле помех. Пусть будет как они решили. Таким образом, противники Тракена, находящиеся в Кореллианской системе, получат возможность обмениваться информацией. Они узнают друг о друге многое. Да и о нем, Тракене, узнают. Но произойдет это слишком поздно. Так что на этот счет можно не беспокоиться.

Но ведь могут произойти и непредвиденные последствия. Какие же именно? Насколько рискованными могут быть его действия? Ясное дело, на этот вопрос ему никто не даст ответа.

Но одно он знает твердо. Отключив генератор помех, Сал-Соло сможет сообщить всем обитателям Кореллианской системы, что отпрыски Хэна Соло у него в руках. Хэн Соло узнает об этом, но не сможет ничего предпринять.

Ах, какое это сладкое чувство — чувство мести!

Тракен утопил кнопку. Передатчик направил на Центральную нужный сигнал.

Оссилеге увидел с помощью сканнеров дальнего действия, как корабль легионеров чуть приподнялся над устьем репульсора, повернулся под небольшим углом, а затем погрузился в его жерло, исчезнув из поля зрения. Адмирал посмотрел на главного артиллериста «Незваного гостя», но тот лишь сокрушенно покачал головой:

— Прошу прощения, адмирал. Мне просто не хватило времени, чтобы произвести залп. Слишком велика дистанция. Да еще при наличии атмосферы. Задержись он еще на тридцать секунд…

Артиллерист умолк, не окончив фразу, но Оссилеге понял. Понял и вздохнул. Если бы десантный корабль находился в зоне видимости достаточно долго, то война, возможно, была бы выиграна. И сегодня же.

— Ну надо же! Стоит отлучиться на пять минут — и их поминай как звали! — развел руками Ландо, после того как «Госпожа Удача» оказалась за пределами воздушного шлюза Центральной Станции. — Куда же запропастился «Незваный гость»?

— А кто этот «Незваный гость»? — полюбопытствовала Дженика.

— Скорее, не кто, а что. Это космический корабль. Причем довольно внушительных размеров. Это вам не иголка в стогу сена, чтоб затеряться!

— Надо было заглянуть туда, где вы его оставили в последний раз, — посоветовала Дженика.

— Я и заглянул — как не заглянуть, — улыбнулся Ландо. — Только его поминай как звали.

— Так куда же он исчез?

— Я подозреваю, что-то стряслось, и Оссилеге, верный своей привычке, полез на рожон. Независимо от того, нужно это делать или же нет.

— Мне не нравится ваш тон, Ландо, — неодобрительно проговорила Гэриэл.

— Мне тоже не нравится склонность адмирала ко всякого рода авантюрам, — отозвался Ландо. — Но вопрос стоит иначе. Что же нам теперь делать?

— Сама не знаю, — призналась Гэриэл. — Все было бы гораздо проще, если бы восстановилась нормальная связь. — Немного подумав, она спросила: — А нельзя ли установить лазерную связь с одним из эсминцев?

— Это не так-то просто, — ответил Калриссит. — Гораздо проще и быстрее добраться до ближайшего корабля, состыковаться с ним, открыть переходной люк и выяснить, что происходит.

— Ну, так не будем терять времени, — отозвалась экс-премьер. — Когда получим больше данных, тогда и решим, что нам делать.

— Глубокая мысль, — заметил Ландо. — Тогда поехали.

Джайна печально вздохнула. Все складывается из рук вон плохо — хуже некуда. Узники сидели грустные, всеми позабытые, да еще в такой тесноте, окруженные подвижной изгородью, отчего могли лишь наблюдать за тем, как легионеры и их механики распаковывают свое снаряжение, видно, готовясь остаться здесь надолго.

Подвижная изгородь представляла собой обыкновенный генератор силового поля, не позволяющего выйти за его пределы. Поэтому пленники не могли добраться до пульта управления полем. Правда, силовое поле было прозрачным, поэтому те, кто находился внутри своеобразного загона, могли только разглядывать генератор, до которого было подать рукой.

Такое положение вещей нисколько не устраивало Анакина, мягко выражаясь. Поистине, близок локоть, да не укусишь. Мысль о том, что он видит какой-то прибор, но не может до него дотронуться, терзала его гораздо сильнее, чем неволя. И брат, и сестра старались изо всех сил каким-то образом развлечь младшего брата, но это оказалось делом нелегким. Правда, забота о том, чтобы развеселить малыша, помогала им самим забыть свои собственные беды. Оба дролла — Эбрихим и Марча. — похоже, рады возможности поговорить всласть, которой они были лишены целых десять лет. Поделиться семейными новостями. А семья у них, по-видимому, была немалая. Они часами обсуждали причуды такого-то кузена; финансовые проблемы такого-то дядюшки; скандальный развод четвероюродной внучатой тетки с ее пятым мужем и другие не менее захватывающие истории.

Чубакка расхаживал взад-вперед от одного края полусферического силового поля, служившего им тюрьмой, к другому. Каково было ему наблюдать, как технари из Лиги разгуливают вокруг «Сокола», открывают панели доступа, повсюду суют свой нос. Подчас какой-нибудь технарь-легионер, открыв панель, громко ржал, что-то там увидев. Удержать Чубакку от приступов гнева в такие минуты было трудно. Он молотил кулаками по невидимой преграде, ревел в бессильном гневе, но добивался лишь того, что обжигал руки и предплечья.

Пожалуй, лишь оба дролла были достаточно спокойны и уравновешенны, чтобы рационально обсудить обстановку в тот момент, когда со стороны десантного корабля к ним направился Сал-Соло. Что же касается Джайны, то она нисколько не была расположена любезничать с этим громилой. Рядом с Тракеном шел техник, державший в руках голографический магнитофон.

— Всеобщий привет, — поздоровался Тракен. Голос его был так похож и в то же время так не похож на голос отца. Дядюшка Тракен — до чего же это странно и дико звучит. Но никуда от этого не денешься — он ведь их родственник!. — Здравствуйте, — отозвалась Джайна, а следом за ней буркнул вместо приветствия и ее старший брат. Стоило Анакину увидеть кузена его отца, как он заплакал, и Джайна не посмела. осудить его за это. Действительно, при одном виде этого Тракена заплачешь. Но до чего же он похож на их родителя. Только смуглее, плечистее, да волосы потемнее. Из-за бороды кажется, что он немного отличается от папы, но это сходство только расстраивает. Так и кажется, будто перед тобой — папа, каким он мог бы стать, если бы дал волю гневу, раздражительности и подозрительности.

— Заставьте мальчишку замолчать, — произнес Тракен с таким видом, будто Джайна способна успокоить Анакина одним лишь мановением руки.

— Я не могу этого сделать, — ответила девочка. — Он, возможно, и сам через минуту успокоится. А сейчас он вас боится.

— Бояться меня нет причин, — сказал Тракен. А затем добавил: — Пока. — Положительно, замечание не внушало Джайне особого оптимизма.

Опустясь на колени, Джайна обняла мальчугана,

— Все обойдется, честно тебе говорю, — прошептала она, от души желая, чтобы так оно и оказалось.

— Зачем вы здесь? — спросил Джесин, сердитыми глазами смотря на. двоюродного дядю. — Что вам от нас нужно?

— Ничего особенного, — отозвался родственник. — Хотел сфотографироваться вместе с вами, только и всего.

Взревев, Чубакка обнажил зубы, затем жестом пригласил Тракена а электрозагон.

— Я не понимаю твоего варварского языка, — усмехнулся Сал-Соло, — но мне ясно, что ты имеешь в виду. Нет уж, благодарю. Я могу подойти ближе, только с внешней стороны силового поля.

— А зачем вам понадобились наши голографии?

— Думаю, это должно быть понятно даже таким особям, как вы. Я намерен выключить генератор помех. Когда блокада информационных каналов прекратится, я покажу по каналам связи ваши изображения, пусть все знают, что вы мои пленники. Сомневаюсь, чтобы кому-то было дело до пары жирненьких дроллов или придурковатого вуки, но, думаю, родители детей станут сговорчивее. Пусть знают, что в моих руках не только их чада, но и планетарный репульсор.

Герцогиня Марча Мастигофорес выпрямилась и испепеляющим взглядом посмотрела на их тюремщика.

— Вы совершаете непоправимую ошибку, — проговорила она. — Ради вашей же безопасности я призываю вас пересмотреть свое решение.

— Вам ли мне угрожать, дрольчиха? Не надорвите глотку.

— Ну что же. Ответственность за то, что должно произойти, ляжет целиком на вас. Чувство порядочности заставило меня остеречь вас. Разумное существо должно уметь отличать предупреждение от угрозы.

На долю секунды с лица Тракена исчезла улыбка. Но она тотчас же вернулась вновь — холодная и бессмысленная.

— Я не намерен распространяться по этому поводу, — произнес он. — Мне нужно, чтобы дети остались на этом конце ограждения, а вы трое нелюдей отойдите в дальний конец.

— Но почему… — начал было Эбрихим.

— А потому, что я так хочу! — отрезал Сал-Соло. — А если вы не подчинитесь, я велю вдвое уменьшить этот загон. Потому, что я могу приказать перестрелять вас всех, если захочу этого. — Помолчав, Тракен усмехнулся и прибавил: — Потому, что могу сделать этим детишечкам «бобо», если не послушаетесь меня. А теперь живо в дальний конец!

Дроллы и вуки переглянулись. Видя, что у них нет иного выбора, они направились туда, куда им было приказано.

Анакин успел прийти в себя, и Джайна помогла ему подняться. Она знала, что самый верный способ отвлечь его внимание — это показать ему, как кто-то управляет тем или иным механизмом. Причем занятие это могло оказаться не только приятным, во и полезным.

— Смотри внимательно, Анакин, — сказала девочка. — Запоминай, что он делает.

Кивнув головой, мальчуган вытер нос. Все трое детей подошли к самому краю силового поля и внимательно наблюдали за механиком. Опустившись на колени возле генератора силового поля, он достал из кармана допотопный ключ, вставил его в гнездо на корпусе генератора и повернул его на четверть оборота влево. Затем ввел какие-то команды. Появилось новое силовое поле. Это была своего рода вертикальная стена, отделявшая взрослых от детей. Повернув ключ на четверть оборота направо, он извлек его из гнезда.

— Господин Диктатор, думаю, есть смысл увеличить напряженность полей, тогда их лучше будет видно на голографическом дисплее.

— Но не хуже ли будет видно пленников?

— Очень незначительно, сударь. Узнать их будет можно. Зато всякий, кто увидит силовое поле, убедится, что они действительно в плену, Тогда впечатление от ваших слов будет сильнее.

— Хорошо, — согласился Тракен. — Делай что знаешь.

Механик повернул какую-то ручку, и поле немного потемнело.

— Великолепно, — заметил Тракен. — Просто замечательно. Ну а теперь бери свою голографическую камеру и снимай. Сначала покажи каждое лицо крупным планом, а потом сделай общий снимок. Я не хочу, чтобы кто-то усомнился в том, что пацаны у меня в руках или подумал, будто это монтаж, а не подлинная голография.

Механик поднял телекамеру к лицу и принялся за дело. Сначала он снял детские неулыбчивые лица, затем показал широкую панораму, где были видны все пленники, а с ними и Тракен. Наконец, закончив съемку, механик произнес:

— Этого будет достаточно, Диктатор Сал-Соло.

— Ладненько, — одобрительно произнес Тракен. — А теперь наладим передатчик и приготовимся к демонстрации.

— А как быть с силовым полем, сударь?

Посмотрев на электрический «загон», Тракен подумал и сказал:

— Пусть остается. Неплохо, если дети будут находиться отдельно от этих нелюдей. Тогда им будет труднее сговориться.

С этими словами Сал-Соло отвернулся и пошагал прочь, сопровождаемый спецом. Джайна смотрела им вслед.

— Ты разглядел все, что делал этот технарь? — спросила она у старшего брата.

— Я бы не сказал, — отозвался тот. — И потом мне все равно не удалось бы манипулировать приборами с помощью Силы. Я этого не умею. К тому же этот тип забрал ключ е собой.

— Анакин, а ты что можешь сказать?

— Я бы что-нибудь сделал, если бы добрался до пульта, — сказал мальчуган. — Но для того, чтобы включить или выключить генератор или же вырубить все поле, нужен ключ. Вы же сами видели. Без ключа ничего не сделать.

— Выходит, нет никакой надежды, — сокрушенно проговорила Джайна.

— Не смей так думать, девочка, — отозвалась Марча, находившаяся по другую сторону вертикального силового поля. — Надежда есть всегда. В особенности, когда имеешь дело с противником, который уверен, что угрозами можно добиться чего угодно.

Джайна приблизилась к вертикальной стене, а оба ее брата пошли за ней следом.

— Неужели он действительно совершил какую-то ошибку, тетушка Марча, — с надеждой спросила девочка, которой нужна была не только информация, но и поддержка взрослых.

— О да, дитя мое, — отозвалась герцогиня. — И еще какую.

Чубакка негромко засмеялся, потом заворчал, а затем издал протяжный сигнал. Огляделся вокруг, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Потом подошел вплотную к вертикальной силовой стене и разжал ладонь. В ней было переговорное устройство ПУ.

— И как я не догадалась раньше, — проговорила Джайна, широко улыбаясь Чубакке. — В такой шубе, как у тебя, можно было спрятать что угодно. К тому же, кто посмел бы обыскать вуки?

Чубакка хихикнул, услышав последнее замечание девочки.

— Но какой прок от этой игрушки? — скептически заметил Джесин. — Радиус действия-то у нее никакой. Всего лишь несколько километров.

— Ты забыл, что кое-кто находится совсем недалеко от нас, — возразил Эбрихим. — Кое-кто, оснащенный встроенной системой связи. — Мысленно улыбнувшись, дролл добавил: — Кое-кто, которому прискучило ожидание.

Кьюнайну действительно прискучило ожидание — свойство, весьма замечательное у дройда. Всякий другой робот на его месте давно бы поставил таймер в режим ожидания команд и отключился бы. Кьюнайн был не таков. Он всегда опасался упустить из виду какие-то важные события. Правда, что можно упустить из виду, когда тебя запихали вверх ногами з один из тайных отсеков «Сокола», куда раньше прятали контрабанду? Но самое досадное для Кьюнайна было не то, что он находится вверх тормашками, а то, что он взаперти.

Разумеется, гораздо приятнее было стоять, как все нормальные дройды, вверх головой, вниз ногами. Но была такая спешка, что его едва успели спрятать, не заботясь о том, в каком он находится положении в пространстве.

Инструкции, которые дал дройду Эбрихим, были просты и не требовали, чтобы Кьюнайн был постоянно включен: «Ждать по крайней мере четырнадцать часов. Не покидать своего убежища до тех пор, пока это не станет безопасным. После этого обследовать корабль и изучить ситуацию наиболее тщательным образом. Определить наилучший способ прийти нам на помощь и осуществить этот способ». Указания довольно туманные, хотя смысл их и понятен. Осуществить их будет сложно, поскольку большинство сенсоров Кьюнайна придется извлечь из их вместилищ в корпусе дройда. Следовательно, проку от них не будет никакого до тех пор, пока он торчит в тесном контейнере, да еще перевернутый.

Конечно же, он мог бы выключить питание, но он, Кьюкайн, слишком возбужден для этого. Он провел диагностику своих систем и изучил свой бортовой журнал. Он знал, как близко стоял он от гибели во время запуска Анакином репульсора. Дройдам редко напоминают о том, что они смертны, да еще таким образом. После столь драматического события Кьюнайн имел достаточно времени, чтобы задуматься над своей судьбой. Жизнь его едва не оборвалась в недавнем прошлом, и, судя по всему, такая опасность по-прежнему существует. Поэтому добровольно выключить себя представлялось Кьюнайну верхом неблагоразумия. А что, если какой-то компонент выйдет из строя или уже вышел, а диагностический анализ упустил это из виду? Включить таймер и перейти в режим ожидания? А вдруг сигнал пробуждения никогда не сработает? Короче говоря, Кьюнайн не имел никакого желания добровольно обречь себя на бездействие, не будучи твердо уверенным, что снова может перейти на активный режим.

Конечно же, состояние неестественное, но тут уж ничего не попишешь. Уснешь — и проспишь все царствие небесное.

Нет, надо ждать.

— Не думаю, чтобы могло быть два мнения относительно наших дальнейших шансов, — произнесла Гэриэл Каптисон, стоявшая на палубе ангара в утробе «Часового» рядом с «Нефритовым огнем». — Полетим на Дролл и встретимся там с «Незваным гостем».

— Совершенно верно, — согласился Ландо. — Если кто-то обнаружил там репульсор, значит, нам туда дорога.

— Только не мне, — возразила Дженика. — «Часовой» и «Защитник» следят за Центральной, и если им понадобится эксперт, то я могу сойти за него. Так что я остаюсь.

— Вы правы, — кивнул головой Ландо. — Лейтенант Календа, а вы что скажете?

Приподняв бровь, Календа слегка покачала головой.

— Трудный вопрос, — отозвалась молодая женщина. — Но я должна признаться, что мое место рядом с адмиралом Осселенге.

— Будете за ним присматривать, чтобы не зарывался? — предположил калриссит. — Ну, что ж. Дело хорошее. Милости прошу.

— А что будет со мной? — поинтересовался Трипио. — Я останусь с вами? Более чем вероятно, что мои лингвистические способности на Дролле понадобятся больше, чем здесь.

Ладно очень не хотелось брать с собой этого нытика. Но досаднее всего то, что эта железка права. А что, если они отыщут репульсор и встретят дроллов, которые не секут по интерлингве?

— Ага, я совсем забыл, что вы большой ученый, в языкознании знаете вы толк, — ехидно процитировал Ландо, но добавил: — Живо на борт. — Трипио посеменил к трапу.

Попрощавшись с Дженикой, Гзриэл и Календа поднялись на борт «Госпожи Удачи». Прежде чем последовать их примеру, Ландо помешкал. Ему нужно было сказать кое-что Дженике Сонсен — нечто такое, о чем у него, пожалуй, не будет другой возможности сказать. По насмешливому выражению на ее лице он понял, что она ожидала услышать от него эти слова. Но заговорила сама Дженика:

— Не на этом ли месте вам полагается заявить, будто бы вы никогда еще не встречали такой девушки, как я, и будто вам не терпится познакомиться со мной покороче? Правильно я сформулировала? А может, лучше сказать о том, что нам многое пришлось вместе пережить, что между нами протянулась ниточка и нельзя, чтобы она оборвалась? Что-нибудь этакое гладкое, блестящее, вроде блесны, на которую можно поймать любую даму?

Ландо не понял, смеется она над ним или же поощряет, собирается отшить или же призывает быть смелее. Но, странное дело, ему это было совершенно безразлично. Ему не раз доводилось оказываться в подобной ситуации, но что-то ему подсказывало, что теперь будет по-другому. Не так, как прежде.

Ландо со вздохом покачал головой.

— Еще совсем недавно я бы смог произнести подобные речи, — отвечал он. — И я бы не лгал, по крайней мере пока их произносил. Правда, позднее я мог забыть эти льстивые речи. Но вся сложность в том, что совсем недавно похожие слова я сказал, обращаясь к другой даме. И я тогда был уверен, что это правда. Но, самое забавное, впервые в своей жизни я и сейчас уверен, что это так. Поэтому, боюсь, я должен дать задний ход.

Судя по ее лицу, Дженика удивилась, хотя не настолько, как сам Ландо.

— Знаете, Ландо, вы выдали классную речугу, таких я еще не слышала, — произнесла она. — Мне кажется, этой госпоже очень повезло. Конечно же, речь идет не о «Госпоже Удаче». — Молодая женщина протянула ему руку, и он пожал ее. — Берегите себя, Ландо. Признаюсь, мне хотелось, чтобы вы поморочили мне голову. Тогда я, возможно, знала бы, стоит продолжать игру или же нет. По-видимому, теперь я этого не узнаю никогда.

Ландо улыбнулся ей хорошей улыбкой, обнажившей все его зубы.

— Я тоже этого не узнаю, — сказал он. — Берегите и вы себя.

Отпустив руку Дженики, он поднялся на корабль и направился в отсек управления.

Гэриэл сидела в кресле наблюдателя на правой стороне отсека, Календа занимала место второго пилота.

— Итак, — проронила Календа, проверив все приборы и системы, — она разрешит вам звонить ей? — Молодая гебистка не отрывала глаз от приборной доски, но Ландо заметил улыбку в уголках ее губ. Он не был уверен, но ему показалось, будто и бывшая премьерша хихикнула в тот самый момент, когда он садился в кресло командира космоплана.

— Прошу прощения, разрешит что? — переспросил Ландо.

— Звонить ей. Вы спросили у нее, можно ли заглянуть к ней после того, как вся эта бодяга закончится. Так что она ответила: «Да» или «Нет»?

Ландо почувствовал, как он краснеет. Неужели это так заметно? Неужели его репутация настолько дурна?

— Гм, ээээ. Если вам так уж хочется знать, то она спросила, не намерен ли я задать ей такой вопрос. Я ответил, что не намерен. Сказал, что уже дал обещание другой даме.

На этот раз Календа отвернулась от приборной доски и посмотрела Ландо в глаза.

— Шутить изволите, — проговорила она, и от ее взгляда, направленного куда-то в сторону, ему стало неловко.

— Вовсе нет, — возразил Ландо. — Не знаю, зачем я должен перед вами отчитываться, но произошло именно так. Честное капиталистическое.

Присвистнув, Календа покачала головой:

— Так-то, госпожа премьер-министр. Похоже на то, что пари наше мы проиграли. Капитан Калриссит, так что же мы тогда мешкаем? Ямщик, погоняй лошадей!

— Сию минуту, — сказал калриссит. Он успел проверить все бортовые системы и плавно приподнял космоплан на репульсорах. Положительно, поведение женщин непредсказуемо.

Покинув ангар, «Госпожа Удача» стала набирать скорость и взяла курс в сторону Дролла. И «Незваного гостя».

Люк Скайвокер плавно нажал на акселератор, увеличив до предела скорость своего аппарата, и больше ее не сбрасывал. Благодаря свойствам планетарных орбит Селония оказалась на самом близком расстоянии от Центральной Станции и Двойных Миров, чем когда-либо. Но все же дистанция была огромного размера, поэтому он спешил. Его тоже удивлял тот факт, что нигде не видно было «Незваного гостя», но особенно ломать над этим голову было некогда. Надо делать дело и выполнять свой долг. Долг перед Бово Ягеном и его многомиллионным населением. Теперь, по крайней мере, есть какая-то надежда на их спасение. Если же удастся предотвратить гибель Бово Ягена, то, вполне возможно, это положит начало разгрому заговора разрушителей звезд и мятежам на планетах Кореллианской системы.

Но галактике нет никакого дела до всякого рода «если». Обитателей вселенной интересует то, что происходит или произойдет, а не то, что могло бы произойти. У него, Люка, и его друзей есть небольшой шанс на успех. Не более того. Поэтому жизнь двенадцати миллионов человек, вполне вероятно, зависит от того, насколько скоро он доберется до Селонии и увидит Лею.

Двенадцать миллионов человек. Помнится, еще совсем недавно он размышлял о том, что происшедшее — сущий пустяк а масштабах галактики. Вся история человечества с ее мифами, легендами — лишь миг с точки зрения космоса. Но двенадцать миллионов! Двенадцать миллионов жизней… Столько надежд, столько мечтаний и воспоминаний с прошлом, столько семей и наций исчезнут, словно их и не бывало никогда. Бесчисленные поколения, которым не суждено появиться на свет, — с их чаяниями, талантами и силой будут похищены у галактики..

Разве же это не грех — уничтожить планету — это древнее, громадное, могучее, своеобразное и прекрасное творение ради чьей-то мимолетной политической выгоды?

Люк улыбнулся. Никто не посмеет использовать сверхновые звезды в качестве оружия уничтожения. По крайней мере, в тот миг истории, в котором он живет. Во всяком случае, он сделает все, что з его силах.

Послышалось тревожное жужжание и гудение Арту. Люк взглянул на экраны дисплеев.

— Ишь ты, — произнес он, — гости пожаловали. — С орбиты сорвалось несколько легких истребителей, которые двинулись к нему наперерез. Только их и недоставало. Может, шугануть их хорошенько, а в драку не лезть?

Люк уменьшил скорость крестокрыла и переключил всю энергию с защитных экранов на огневые средства. Арту протестующе застрекотал.

— Не чирикай, Арту. Я включу защитные устройства, прежде чем мы окажемся в зоне действия их пушек. — Люк недавно встречался с этими ЛИ, И знал, что они могут, а чего не могут, ЛИ — просто сявка рядом с серийным крестокрылом. Но даже сявки могут наделать бед, если их восемь на одного крестокрыла. Самый верный способ победить эту мелюзгу — не вступать с нею в бой.

Ну а сейчас ему остается одно: убедить, что Люк и его модернизированный крестокрыл не просто молодчаги, а непобедимые бойцы.

Используя Силу, он ощупал сознание селонианских летчиков. Цель его состояла не в том, чтобы воздействовать на их эмоциональное состояние, а в том, чтобы оценить его. В силу своего темперамента, стадного инстинкта (стремления к «консенсусу», изобретенному одним кудрявым селонианином) селонианские пилоты не выдерживали напряжения битвы. Сражаясь поодиночке, они были смелее, чем в составе звена.

Люк тотчас почувствовал, что селониане нервничают, ведут себя неуверенно. Судя по настроению двух или трех, можно было определить: они вернулись туда, где испытали чувство обреченности и отчаяния. По-видимому, это были участники недавнего сражения с бакуранскими кораблями, которым удалось уцелеть.

Достаточно. Если получится так, как он этого хочет, то все селониане вернутся. Как это произойдет, им, возможно, не понравится, зато они останутся живы.

Люк взглянул на дисплеи энергетической установки. Подача тока на огневые точки на максимуме. Он направил туда все питание, сняв его с защитных и заряжающих устройств, на тяговые системы, доведя подачу энергии до ста двадцати процентов от номинала. Крестокрыл устремился к ЛИ с устрашающей скоростью. Два легких истребителя открыли огонь, с перепугу лупя в белый свет как в копеечку. Один даже едва не отстрелил крыло своему напарнику

Люк понимал, как, он рискует, атакуя без защитных экранов. Если один из шальных снарядов угодит невзначай в него, то пиши пропало.

Лучше закончить эту авантюру как можно скорее, пока селониане не успели опомниться. Потребуется все его умение, поддержка Силы и, конечно же, удача. Отключив наводящий компьютер, Скайвокер положился на собственное чутье, на инстинкт и на Силу Джедая. Он выстрелил: раз, два, три. Из турболазерных пушек трижды вырвалось пламя. Залпы угодили в огневые установки на нижней части фюзеляжа ЛИ. Три селонианских аппарата, хотя и продолжали лететь, лишились своих пушек.

Манера лететь и вести огонь, которую избрал Люк, была своего рода депешей противнику: «Я, дескать, быстрее вас, крупнее, лучше вооружен и дальность действия огня моих пушек больше, чем у вас. Я мог бы разом уничтожить вас всех до одного. Но я этого не захотел. Не заставляйте меня изменить мое решение».

Три ветерана тотчас поняли, видно, послание, поскольку изменили курс и бросились наутек. Еще двое, немного поколебавшись, последовали их примеру.

На поле боя остались три аппарата. Три — это не восемь. Но зато это были самые смелые бойцы, которых не так-то просто запугать. Все трое набросились на крестокрыл как бы из вершин равностороннего треугольника. Расстояние быстро сокращалось. Вот-вот атакующие окажутся в радиусе действия их пушек. Люк сбавил скорость, чтобы подать питание на защитные экраны, но на заряжание огневых средств не успел подать энергию. Да и ни к чему ото. Не успеть. Стычка все равно к этому времени закончится.

Неожиданно раздался отчаянный свист Арту. По экрану дисплея пополз текст депеши. Но так быстро, что Люк не успел его прочитать.

— Что стряслось, Арту?

В головных телефонах продолжали звучать гудки и свистки дройда. Бросив взгляд на.дисплей системы обнаружения, Люк увидел три истребителя, приближающиеся к каждым мгновением, и тотчас же принял самое простое решение.

— Потом, Арту, — проговорил он. — Сейчас не до этого. Придется тебе повременить со своим донесением.

Трех пилотов напугать было трудно, но тактиками они были никудышными. Летели они слишком близко друг к другу. Если промазать по одному, то залп попадет в кого-то из его соратников. Возможно, именно этим обстоятельством и надо воспользоваться. Но нужно успеть выполнить задуманное раньше, чем он окажется в зоне досягаемости их огневых средств.

По-прежнему не испытывая желания убивать без необходимости, Люк лихорадочно размышлял. А вот, кажется, и выход. Он перевел регулятор режима огня из положения ЛАЗЕР в положение ТОРПЕДА, набрал серию команд, перепрограммировав одну протонную торпеду на короткую дистанцию.

Неожиданно сразу три ЛИ открыли по нему ураганный огонь. Похоже, пилотам удалось скоординировать свои действия, несмотря на блокаду каналов связи. Пожалуй, эти пилоты знают свое дело лучше, чем он думал.

Лазерные снаряды застучали по крестокрылу, но Люк, слава Провидению, вовремя сообразил выставить защитные экраны. Передние щиты с трудом отразили многочисленные попадания.

Люк понял: нужно сматывать удочки, и как можно быстрее. Но напоследок надо преподнести нахалам подарок. Он послал торпеду прямо в середину строя ЛИ. Крестокрыл при этом чуть вздрогнул.

Люк рассчитывал на элемент внезапности. Ведь никто не использует протонные торпеды в ближнем бою. Они тихоходнее — зато мощнее — турболазерсв, предназначенных для крупных целей.

Три ЛИ снова дали залп. Лазерные снаряды едва не задели выпущенную Люком торпеду. Крестокрыл содрогнулся всем корпусом от прямого попадания. Проверив состояние экранов, Люк покачал головой. Очередной залп наверняка прошьет защиту.

Он вырубил двигатели, дав возможность его аппарату двигаться по инерции. Пусть думают, что моторы выведены из строя. Тем трудней им будет обнаружить его, когда…

В это мгновение прямо в центре строя легких истребителей взорвалась торпеда. Взрыв осветил небо и несомненно ослепил пилотов — хотя бы на одну-две секунды — и вывел из строя половину приборов. Люк вновь включил двигатели на полную катушку, бросив крестокрыл прямо в место взрыва, в самую середину неприятельских истребителей.

Сотрясаясь под воздействием ударов волны, крестокрыл оказался почти защищенным: экраны никуда не годились, дырявые, как решето.

Крепко вцепившись в подлокотники кресла, Люк подпрыгивал, словно на булыжной мостовой. Неожиданно тряска прекратилась. Опасность миновала. Люк посмотрел на экраны детектора. Два ЛИ кувыркались, потеряв управление, а третий покачивался как пьяный. Один из выведенных из строя аппаратов вроде бы начал приходить в себя. Однако Скайвокер не стал уточнять, что с ним произошло. Он лег на новый курс — курс на Селонию.

Люк облегченно вздохнул. На этот раз он был на волоске от гибели. Бывают времена, когда звание Мастера Джедая может обернуться против его владельца. Рядовой пилот-истребитель не стал бы рисковать собственной шкурой, давая возможность противнику подстрелить его. Между тем адепт Джедай обязан сохранять человеческую жизнь. Люк улыбнулся про себя. Когда-нибудь его моральный долг перед неприятелем станет причиной его собственной гибели.

Привлекая внимание пилота, снова засвистел Арту. Люк распределил энергию согласно обычной схеме и откинулся на спинку кресла.

— Слушаю тебя, Арту. Что случилось?

Дройд переключил на себя дисплей статуса и, памятуя, что лучше один раз увидеть, чем два раза услышать, вывел на экран нужные данные. На экране состояния каналов связи появилось неожиданное сообщение. Теперь Люк без труда мог прочитать его.

— Блокада каналов связи прекращена, — произнес он. — Но почему…

Он не успел сформулировать свой вопрос, а дройд уже отвечал. Экран снова был чист, и Арту вывел текст сообщения, записанного им в тот момент, когда Люк отмахивался от ЛИ.

На экране появился человеческий череп с зажатым в зубах кинжалом. Появление его сопровождалось бравурными аккордами военного марша. Люк узнал этот череп. Это была эмблема Лиги в защиту прав человека. Мертвая голова начала блекнуть и исчезла совсем. Вместо нее появилось немногим более приятное изображение Тракена Сал-Соло. Он улыбался.

Но, слушая слова этого человека, Люк не испытывал никакого желания улыбнуться ему в ответ.