Как сейчас россияне относятся к другим странам?

«За морем веселье — да чужое, а у нас горе — да свое»

«Где кто родился, тот там и пригодил­ся»

Русские народные пословицы

В последнее время россияне все более уверены, что зарубеж­ные рецепты по выведению страны из острого социального и экономического кризиса для России неприемлемы, они служат в основном для обогащения отдельных олигархов и способствуют вывозу капитала за рубеж, иными словами, обогащению самого Запада. Это выглядит еще более парадоксальным, если учесть, что большинство россиян очень критически оценивает нынеш­нее положение России и даже относит ее к слаборазвитым стра­нам мира.

Интересно проследить, как воспринимают россияне себя сами — свою близость к Востоку или Западу! Ответ на этот вопрос не может быть однозначным, если учитывать разные аспекты: бли­зость по культуре, по экономическому устройству или по мен­талитету⁶⁵.

По культуре 26, 3% русских считают, что они занимают про­межуточное положение между европейскими странами (Францией и Германий), Америкой и Востоком (Китаем, Японией и Инди­ей). Однако ближе всего они воспринимают Германию (17%) и Францию (14, 9%). По экономике, с точки зрения русских, их страна также занимает промежуточное положение между Запа­дом и Востоком (25, 9%), но в этом плане им гораздо ближе эко­номическая система таких стран, как Китай и Индия (10—12%), а самая чуждая по этому параметру — Америка (2, 4%). По наци­ональному характеру почти 40% русских также убеждены в сво­ем промежуточном положении между странами Запада и Востока, но в этом плане несколько ближе для них германский тип (10%) характера, а также американцы (7, 1%).

Очевидно, что русские отчетливо понимают более европейс­кий тип своей культуры, особенно если речь идет о националь­ном характере. Однако в экономическом аспекте мнения росси­ян сдвигаются: менее четверти населения страны полагает, что в стране моя£ т развиваться экономика западного типа. Конкурен­ция, индивидуализм и невмешательство государства в экономи­ку не принимаются людьми, противоречат исконным россий­ским традициям.

Учитывая актуальность евразийской темы в современных по­литических дискуссиях, интересно рассмотреть евразийскую тен­денцию. Менее всего она выражена в культуре, несколько силь­нее, но примерно на том же уровне — в экономике. Зато по на­циональному характеру русские действительно чувствуют себя евразийцами: с этим согласны 40% населения страны. Значит, нельзя говорить о «чистом евразийстве» русских. Скорее, они сами воспринимают Россию как «европейско-евразийскую страну». «Азиатский» компонент их сознания слишком слаб, и его не стоит понимать просто как тягу или особую симпатию к Японии, Китаю, Индии или арабским странам. В общем русские ощущают себя почти европейцами, но не совсем. В доказательство того, что у них нет особой симпатии к Востоку, можно привести веский аргумент: ни одна из восточных стран не рассматривается рус­скими как желательное место эмиграции. Для этой цели они вы­бирают или США, или Западную Европу.

Итак, для русских ясна европейская природа их культуры и относительная близость европейского и русского менталитетов. Но, как это ни покажется странным, они при этом не очень стремятся войти в «европейский дом». Здесь не наблюдается ни­чего даже отдаленно напоминающего эйфорию в странах Вос­точной Европы или Прибалтики по отношению к Западу. Еще несколько лет тому назад в СМИ активно обсуждалась тема: «Является ли Россия частью Европы?» По этому поводу неоднок­ратно собирались даже «научные» конференции. Сейчас же, по­смотрев на карту мира, где Европа видится лишь небольшим полуостровом огромного азиатского материка, русский в ответ на такой вопрос может пожать плечами. Самосознание русских стремительно и ощутимо меняется.

Конечно, россияне понимают, что в ближайшем будущем перспектива слияния России с «единой Европой» невозможна ни по политическим, ни по экономическим соображениям. И вместе с тем эта перспектива мало привлекает русских как желанная цель в будущем, которой стоит добиваться всеми силами. Во всяком случае, в поддержку идеи интеграции России с Евро­союзом высказалось только 2% россиян, хотя уровень доверия их к Европейскому союзу довольно высок: ему доверяют 20% россиян, что значительно выше, чем уровень их доверия к соб­ственному правительству. В сознании русских постепенно ук­репляется отстраненность по отношению к «западному миру». Тональность такого настроения можно выразить примерно сле­дующей фразой: «вы уж там сами по себе, а мы как-нибудь сами по себе тоже».

Доказательством такой отстраненности от других стран мо­жет служить и отношение граждан России к возможности ин­теграции с бывшими республиками СССР. Русские с нарастаю­щим скепсисом относятся к таким перспективам. Особенно большой урон понесла ранее популярная идея создания тройственного союза славянских стран: «Украина + Россия + Белоруссия». За эту идею сейчас выступает только 12%, что на 20% меньше по сравне­нию с 1995 г.¹⁰⁶ Самое интересное, что против идеи такого со­юза особенно активно выступает молодежь в возрасте до 24 лет: 35, 8% считает, что «Россия должна остаться самостоятельным государством, ни с кем не объединяясь».

А вот старшее поколение (люди старше 55 лет) выступают за то, чтобы «создать СНГ» и «восстановить СССР». Можно пред­полагать, что со сменой поколений идеи старшего поколения об объединенном государстве уйдут в прошлое, и все сильнее будет обозначаться тенденция к независимости России. Своеобразный изоляционизм молодых парадоксально уживается в их головах с идеей расширения горизонтов деятельности — в бизнесе, в воз­можностях работы за границей, в туризме. Этим молодые рус­ские несколько напоминают американцев, для которых интересна только поверхностная, отрывочная и чисто прагматическая ин­формация о других странах и народах, не затрагивающая чело­века глубоко, не трансформируя его ментальности.

Половина людей старшего поколения (пенсионного возрас­та) все еще полагает, что «великие события русской истории сле­дует рассматривать как служение России всему человечеству». Однако в социально активных возрастах поддержка этого тезиса сужается, а среди молодых его поддерживают еще меньше. Не исключено, что в будущем превращение России в «открытую» экономическую систему будет уравновешиваться нарастанием ее культурно-психологической «закрытости» и самодостаточности, и может принять форму противопоставления своей «особеннос­ти» остальному миру. Это, однако, не означает свертывания эко­номических связей с остальным миром. Речь идет только о пси­хологическом сдвиге в сознании россиян.

Итак, в восприятии россиянина отношение к западному миру как бы разделяется на две крайности. С одной стороны, обоб­щенный образ Запада для них негативен: россияне против чу­жого геополитического влияния, давления на них извне, вме­шательства в свои внутренние дела, практицизма и «бездухов­ности общества потребления», особенно это касается людей старшего возраста. Они испытывают недоверие к добрым намерениям по отношению к ним со стороны западных политиков.

С другой стороны, в плане материально-технической культу­ры страны с высоким экономическим развитием ими восприни­маются априорно положительно благодаря культурной близос­ти, общности истории, традиционному практицизму русских и умению перенимать новинки. Очень положительно воспринима­ется Германия, на опыте которой построена послепетровская го­сударственность и система образования. Италия с ее рафиниро­ванной культурой вообще представляется духовной родиной по­ловины русских художников и писателей XIX века. Англия симпатична русскому сознанию своим консерватизмом, уваже­нием к монархии и притягательным благородством английских «джентльменов». А Франция для русских — эталон Европы, близкий им по многим характеристикам: мягкий климат, богатая исто­рия и архитектура, изысканная кухня и особенно — культурное родство с Россией. Здесь, как нигде в мире, присутствует осо­бое, традиционное отношение к русской культуре, исторически сложившийся (и, к счастью, не утерянный) интерес ко всему, что связанно с русскими корнями. Не случайно, по данным Института комплексных социальных исследований РАН¹⁰⁷ на вопрос: «Какая страна вам больше нравится!», 78% россиян назвали Францию, 68, 1% — Германию, 64, 1% — Англию, 62, 8% — Ин­дию, и затем по убывающей — Канаду, Японию, Китай, США, Израиль и другие страны.

В сознании русских разных возрастов имеется устойчивое единое «ядро», в котором изменения под давлением реальности проис­ходят медленно, накапливаясь от поколения к поколению. Об­щий вектор этих изменений направлен в сторону большей ути­литарности, индивидуализма и прагматичности сознания. Однако в любых возрастных группах остаются неизменными главные компоненты представлений о себе и об окружающем мире. Это:

1) свободолюбие, которому гораздо ближе идеал древнерусского вече, чем западная модель демократии; к тому же эта ценность понимается россиянами своеобразно — как внутренняя свобода духа; 2) гражданское сознание, чувство патриотизма, осознание связи своей собственной судьбы и судьбы страны; 3) способ­ность добровольно подчинить свои личные интересы интересам общества; 4) государственность, как сила, способная выражать и отстаивать общие интересы, представлять ясные и высокие цели развития. Таким образом, не этнонациональный, а социокультурный компонент и раньше, и сейчас продолжает выступать как базо­вая конструкция в сознании русских.

Итак,

1. Изучение изменений в российской ментальности за после­дние годы показывает, что жизненные цели и ориентиры не укладываются в образ «типичного россиянина», который назой­ливо повторяется в СМИ: он, якобы, живет либо сиюминутными*
удовольствиями, либо мечтой о какой-то далекой жизни. Еще более он отличается от «совка» — типичного советского че­ловека, который жертвует многим из личной жизни для счастья будущих поколений. Сегодняшние россияне живут заботами о семье, о детях, о здоровье и интересной работе, т.е. они живут «простыми радостями бытия», не заносясь в облака, но и не впадая в «муравьиные» хлопоты.

2. Сознание русских противоречиво: в нем сочетаются самые противоположные мнения и оценки. Это результат проблемной ситуации, в которой уже почти 15 лет находится российское об­щество. Разрушение государственных, социальных и професси­ональных связей, смена лидеров и аутсайдеров в обществе, эт­нические конфликты, имущественное расслоение — все это вместе породило в головах людей взаимоисключающие суждения и «парадоксы». Вместе с тем в массовом сознании русских на­блюдаются и доминирующие процессы. Перечислим их кратко.

3. Несмотря на взрывной характер исторических процессов в России в последнее время (см. Введение) россияне продолжа­ют существовать как единая общность. Культурные и социальные стереотипы в сознании россиян изменяются пока медленно.
В «историческом самосознании» россиян нет явных «разрывов»: оно цельно. Ни одно из поколений не «оторвалось» от других и не является лидером в изменении общества: как мо­лодые не в силах создать новую страну по «европейским образцам», так ветераны не могут осуществить коммунистический реванш. Молодежь, конечно, более агрессивна и готова «драть­ся за свое место под солнцем», она не стесняется в выборе средств для самоутверждения. Но во все времена молодежь отличала «дерзость», а потом все возвращалось «на круги своя».

4. Еще недавно россияне не придавали этническим призна­кам особого значения, а теперь они все более ясно осозна­ют свое национальное своеобразие, иногда даже исто­рическое «одиночество* России среди других цивилизаций.
Они по-прежнему уверены, что западный человек не в состо­янии понять их до конца.

5. Доминанта массового сознания русских — установка на «смысл жизни». Русский архетип можно определить так: это уравно­вешенно деятельный человек. Ему чужда муравьиная хлопот­ливость и линейная направленность жизни к одной цели, но не менее чуждо и пассивное, созерцательное восприятие жизни.
Человек, конечно, должен трудиться, но по настроению, по внут­ренней потребности. Цель жизни для него — не «умножить богатство», а жить так, «как хочется, получая моральное удов­летворение».

6. Приходится признать, что деловые качества россиянина ос­тавляют желать лучшего. Активность, дисциплинированность, личная инициатива, аккуратность и точность выполнения всех инструк­ций, обязательное доведение дела до конца вопреки всем пре­пятствиям, способность достаточно долго концентрировать свое
внимание на чем-то одном, манера ровно и спокойно трудить­ся достаточно долгое время без «перекуров» и «авралов» не являются его отличительными чертами.

7. В то же время россиянам свойственны другие замечатель­ные качества: доброта, душевность, щедрость, широта души, до­верчивость, способность горячо увлекаться (трудом, идеями) и приветливость. Таким образом, положительные качества русских
имеют «неэкономический», гуманитарный характер.

8. В условиях кризиса россиянам помогают выжить такие их качества, как изобретательность, смелость, умение рисковать, спо­собность адаптироваться в любой ситуации и безграничное тер­пение.

9. В основе социальных представлений русских лежит идея со­циальной справедливости. Это не просто эгалитаризм: рус­ские принимают богатство, стремятся к нему, хотя и не считают его главным показателем ценности человека. Они убеждены, что оплата должна быть «по трудовому вкладу». Деятельность, которая не оставила после себя общеполезного продукта, за труд не принимается. Богатство, возникшее из спекулятивной игры, в их глазах аморально, даже если при этом не нарушены законы.

10. Организация труда в русском архетипе подчиняется извест­ному принципу коллективности. Это значит, что отдельные предприятия и фирмы могут хозяйствовать самостоятельно, по своей инициативе, но не только ради собственного обогаще­ния, а в конечном итоге во имя общего дела. Плоды такого
«дела» должны быть доступны для всех, для всего общества.
Деятельность любого предприятия должна приносить практи­ческую пользу как можно большему количеству людей. Значит, «экономические» понятия россиян неотделимы от «соци­альных». Экономический успех любого предприятия восприни­мается не только как результат гениальности его руководителя, но и как итог совместных усилий, т.е. всего коллектива.

11. Важная доминанта русского сознания — представление о государстве. Это не столько политико-правовой, сколько_х со­циальный институт, участник экономических отношений, он
обязан контролировать соблюдение принципа социальной спра­ведливости. При этом русские единодушны в том, что кон­троль государства должен быть обязательным в базовых от­раслях — транспорте и энергетике: «командные высоты» в этих
сферах, по их мнению, должны оставаться за государством. Частный капитал допускается в мелкий и средний бизнес, в сферу об­служивания. Такое распределение ролей напоминает экономи­ческую модель НЭПа в 20-е годы при Ленине. Оно и сейчас кажется русским оптимальным по своей экономической эффективности и справедливости. Вместе с тем для русских государство — это не только «регулирующее устройство». Оно не­пременно должно иметь цель, смысл, «направляющую идею» и этим отличаться от государств западного типа, где подобная функция
принадлежит гражданскому обществу.

12. В определении общей цели развития страны граждане Рос­сии расходятся. И виновато в этом, по их мнению, государство, которое не справляется с ролью «ведущего». Государство без определенного «образа будущего» для русских — вроде бы даже и не вполне государство. Отсюда отчуждение людей от политики, от государства, а также поддержка всяческих оппозиционных движений.

13. Федеральный центр утратил функции «заботливого госу­дарства», и их охотно принимают на себя региональные адми­нистрации, более близкие к людям и их нуждам. Таким образом, традиционная государственность не рухнула, она просто ушла «вниз», на места. Отсюда рост местного патриотизма, воз­рождение локальных традиций. Местные власти пользуются воз­растающим доверием населения.

14. Русские своеобразно понимают демократию и относят­ся к ней чисто прагматически. Для них гораздо важнее ре­шение социальных задач, усиление общенародного начала в
противовес интересам олигархов. Авторитаризм «сильной вла­сти» воспринимается ими не как «отмена демократии», а на­ оборот, как ее усиление, если при этом справедливо наказыва­ются те, кто действовал не «для народа», а «для себя и своего
кармана».

15. С пониманием демократии тесно связана и трактовка сво­боды. Личной свободе русские не придают особого значе­ния, и не потому что она не так уж важна. Все опросы обще­ственного мнения фиксируют, что жизнь без свободы потеря­
ла бы для многих россиян смысл. Свобода в русском понимании — это скорее возможность вести «жизнь по душе», «быть самому себе хозяином», чем реализация каких-то политических прав. Понимание свободы как «внутреннегосостояния» (т.е. ценность «внутренней свободы») — для русских традиционно.

16. И в российских, и в западных СМИ повторяется одна и та же мысль, соблазнительная своей простотой: «Раньше в Рос­сии господствовало патерналистское сознание, а теперь
ему на смену идет индивидуалистическое сознание». Си­туация не будет казаться столь простой, если проследить, как русские понимают идею «равенства». Оказывается, 2/3 русских предпочитают равенству доходов равенство возможностей: по­ловина русских ставит равенство возможностей выше индивидуальной свободы, и треть считает, что главная цель развития страны — создание «общества равных возможностей». Значит, русские отнюдь не стремятся «все отнять и поделить поровну», как это часто толкуется в либеральных СМИ.

17. Вместе с тем известно, что у русских весьма развиты дух личного соперничества и ревность к достижениям «соседа» (обэтом ч. И, гл. 3), чем они очень удивляют иностранцев. Часто россиянам психологически трудно согласиться с превосходством
человека, начавшего с такой же «стартовой позиции» и добив­шегося большего успеха. Для них это гораздо труднее, чем для представителей других культур, которые относятся к чужим ус­пехам и богатству более спокойно и даже могут усмотреть в успехе «сильного» пример для подражания. А в некоторых куль­турах чужой успех — это не личный проигрыш, а выигрыш об­щества в целом (Япония). Для русских же чужой успех и бо­гатство воспринимается как личное отставание, отсюда за­висть, уязвленное самолюбие, комплексы, неприязнь к победителю и т.п.

18. Вообще индивидуализм и эгоизм сами русские восприни­мают негативно, как моральный дефект. Чтобы пережить свой личный «дефект», русские бессознательно стремятся окружить себя как бы двумя оболочками: первая (внутренняя) — это бли­жайшее окружение, компания друзей с особым душевным сти­
лем общения; вторая (внешняя) -— это сильное государство.
Чем сильнее индивидуализм, тем острее нужда в обеих оболоч­ках.

19. В свое время (1991 г.) кризис командного социализма бук­вально расколол страну на две части, «две нации»: демократов и консерваторов. Парадоксально, но финансовый кризис 1998 г.
произвел прямо противоположный эффект. Он усилил наме­тившийся в обществе процесс консолидации на основе общих
культурных ценностей, но также на уровне чисто «челове­ческих оценок» того, что происходит в стране. Множество лю­дей (и богатых, и бедных) почувствовали себя одинаково обма­нутыми и обкраденными, поэтому политические разногласия ушли на второй план и не столь остры, как всего несколько лет тому
назад.

Вообще, с тех пор интерес к политике пошел на спад, российс­кое общество снизило градус политизированности.

20. В условиях новой реальности XXI века российское обще­ство предъявляет власти новый социальный заказ:

1. повышение роли государства в управлении экономикой и отчасти коммерческих банков (при обязательном сохранении
частного сектора в малом и среднем бизнесе);

2. возвращение государства в социальную и идеологическую сферы, необходимость выработки цели развития страны;

3. сохранение индивидуальных прав и свобод с одновре­менным восстановлением законности, равенства всех перед законом, ограничение роли олигархов.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ