Суббота, 25 апреля 2009 года

Они нашли ее случайно. Сначала показалось, что маленький комок под деревом – единственным деревом во всей округе – еще один ребенок дошкольного возраста. Но когда ребенок привстал, стало ясно, что перед ними почти взрослая девушка. Кэрри спросила, не знает ли она, где живет Дэйна Рэй.

– Вы прикалываетесь, что ли? – Говорила девушка враждебно, явно привыкла давать отпор всем и каждому. Глаза у нее были сильно накрашены, но от слез косметика размазалась. Из носа текло.

– Нет, – ответила Кэрри мягче, чем собиралась. – Она нужна нам. Она вроде бы живет где-то здесь.

Девочка пристально посмотрела на Кэрри, и в глазах промелькнуло узнавание. Затем она смерила взглядом Броуди и махнула рукой куда-то за спину:

– Она живет там.

– Спасибо, – поблагодарила Кэрри.

– Но ее нет дома. А зачем она вам?

Худенькая, в черной кожаной куртке и узких джинсах. Черные волосы на концах посечены от краски, у корней – светлые и мягкие, как у ребенка. Кэрри подумала, что эта дурочка желает выглядеть на восемнадцать или девятнадцать, но на самом деле ей лет пятнадцать. Как Максу.

Заговорил Броуди. Его неожиданно громкий голос заставил девочку вздрогнуть.

– Нам нужно поговорить с ней.

Рука Кэрри потянулась к Броуди – чтобы направить его или чтобы найти у него поддержку, она и сама толком не знала.

– Хотим задать ей несколько вопросов. – Кэрри чувствовала, что вот-вот расплачется. Все было как во сне.

– Каких вопросов? – Девчонка трясущимися руками вынула из кармана пачку сигарет и закурила.

– Неважно. – Кэрри едва хватало сил говорить. – Спасибо.

– Подождите. – Девочка обогнала их и преградила дорогу. – Вы не та женщина с телевидения?

Кэрри кивнула. Хотя она уже и не знала, кто она сейчас.

– Я вас видела.

– Да. – Кэрри слабо улыбнулась. – Меня многие видели.

– Нет. Я вас видела. – Она глубоко затянулась, выпустила дым. – Вчера у школы, когда там все перекрыли после…

– Нам надо идти. – Кэрри потянула Броуди за руку, но тот не сдвинулся с места.

– Я там проходила, а вы приехали на машине. Вы… вы выглядели печальной. – Недокуренная сигарета полетела в сторону. – Вы собираетесь снять шоу о том… что там произошло?

Кэрри помолчала, затем повторила:

– Что там произошло?

– Макс. Убийство.

Его имя повисло в воздухе, Макс словно был рядом, между ними.

– Ты его знала? – Эту девочку и ее сына что-то связывало, и Кэрри вдруг почувствовала резкую боль, точно ее саму ударили ножом в сердце.

Кроме них и одинокого старика, поникшего за угловым столиком, в кафе никого не было. Кэрри и Броуди заказали кофе, а девочка – колу, хотя пить никто не хотел.

– Это я Дэйна, – сказала девушка.

Кэрри уже и сама догадалась.

Официантка, принявшая заказ, приветствовала Броуди как старого знакомого. В другое время Кэрри наверняка бы удивилась, но сейчас все ее внимание было сосредоточено на Дэйне.

– Пусто, – заметила Дэйна, оглядевшись. – Обычно по субботам с утра здесь тьма подростков. А сейчас как будто все умерли.

– Черт. – Глубокий голос Броуди прокатился по гулкому помещению. За их спинами шипела кофе-машина.

– Ты знаешь, кто я? – спросила Кэрри. – Кто мы!

– Вы та ведущая с телевидения.

Дэйна сидела рядом с одной из самых известных женщин страны и при этом просто смотрела на Кэрри и хранила неловкое молчание, как будто та была ее тетей или учительницей, с которой она случайно столкнулась в магазине.

– Я мать Макса, Дэйна. А это его отец.

Лицо у девочки вытянулось от удивления. Интересно, она вообще знала, что Макс – сын знаменитости? Неужели… неужели Макс не хотел знакомить с ней своих друзей?

– Вы… вы мать Макса?

– Да. – Кэрри протянула руку через стол, и Дэйна робко ее пожала. Желтые от никотина пальцы с обкусанными ногтями – и холеные белые руки с французским маникюром.

– Но…

– Я знаю. – Они смотрели друг на друга, не отрываясь.

– Я… но он сказал… – Дэйна запнулась. – Это так ужасно. Как будто жизнь просто задули, как свечу.

Кэрри содрогнулась от боли, которую причинили ей эти простые слова. Она кивнула и закрыла глаза.

– Такое происходит только с другими, – прошептала она, зная, что Дэйна ее не поймет. В памяти пронеслись тысячи сюжетов. С другими, подумала она, отказываясь признавать, что со вчерашнего дня она сама превратилась в других.

Броуди был убежден, что это та самая девушка, которую Макс несколько раз приводил к нему домой. Он уже мысленно составил ее портрет по тем следам, которые она оставила в его спальне: легкий аромат дешевой косметики, запах кожаной куртки или кожаных ботинок и безошибочный душок подростковых гормонов – ничего конкретного, просто ощущения. Броуди будто бы сам снова стал подростком и завидовал возрасту Макса и тому, что у него еще впереди.

– А он когда-нибудь рассказывал о своей предыдущей школе? – спросил Броуди.

– Она ему не нравилась, – ответила Дэйна. – В этом мы были похожи. Оба не любили школу.

Броуди услышал, как она открывает банку с колой, делает глоток и ставит банку на стол.

– А вы… встречались? – спросила Кэрри.

Броуди и сам мог бы ответить на этот вопрос.

– Нет. Да. Не знаю. Сейчас это уже неважно, верно? – Она фыркнула, как бы желая сказать, что ей все равно, что о ней подумают, хуже ведь уже не будет.

– Он пару раз упоминал о тебе. Ты ему нравилась.

– Ага, – сказала она. И больше ничего.

Броуди уловил в ее голосе отчаяние.

– Дэйна, ты знаешь, кто… кто мог это сделать? – Голос Кэрри перекрыл внезапный шум. В кафе ввалились четыре юные мамаши с колясками. Мамаши смеялись и галдели, один из младенцев орал благим матом.

– Это тебе не твое чертово шоу, Кэрри.

– Броуди, пожалуйста. – И она, как он и ожидал, положила руку ему на плечо. Он стряхнул ее. – Дэйна, если ты что-то знаешь, ты должна нам рассказать.

– Нас никто не любил, – коротко сказала Дэйна.

Броуди услышал в этом сдержанном ответе ярость и тоску. Эти дети изо дня в день ведут отчаянную борьбу за место под солнцем, он понимал это. В отличие от Кэрри.

– Почему? – резко спросила она. – Что с вами было не так? Что было не так с моим сыном?

Броуди услышал, как Дэйна резко отодвинула свой стул.

– Нет, не уходи…

– Что с нами было не так? – Голос доносился уже откуда-то издалека. – Спросите себя лучше, что не так с вами, раз ваш собственный сын ни разу даже не упомянул о том, кто его мать?

И она ушла, оставив их наедине с правдой, которой ни один из них не готов был посмотреть в глаза.

Дэйна вернулась к дереву. Больше идти было некуда. Она прислонилась спиной к стволу, сползла на землю и ударилась о торчащий корень. Боль полыхнула по позвоночнику к голове. Боль была приятная.

Парочка придурков. Хотят втянуть ее в свою исковерканную жизнь. Но она ничего не расскажет. Какая сука. Хорошая же она мать, раз Макс ни разу о ней не упомянул. Долбаная Кэрри Кент.

Дэйна хотела заплакать, но не могла. Вытащила сигарету. Последняя. Закурила, стараясь делать как можно меньше перерывов между затяжками, чтобы не жечь табак впустую. Легкие саднило, но не от дыма, а от того, что они находились рядом с ее горящим от боли сердцем.

– Эй! – послышался крик с другой стороны вытоптанной лужайки. – Лови!

Дэйна инстинктивно подалась в сторону. Собачье дерьмо ударилось о дерево в нескольких сантиметрах от ее плеча. Она поморщилась от вони.

– Пошел вон, урод.

Подобрав камень, она швырнула его в каких-то сопляков, которые изучали содержимое мусорного бака в поисках еще какой-нибудь дряни, чтобы бросить в нее. Камень ни в кого не попал, но на Дэйну обрушился град ругательств.

– Достали! – заорала она, вскакивая. – Валите на хрен, маленькие говнюки!

Дэйна быстро пересекла замусоренную лужайку и схватила одного из мальчишек за шкирку. Его приятель успел оседлать велик и теперь улепетывал, отчаянно крутя педали.

– Выворачивай карманы! – прошипела она. Мальчишка нагло ухмыльнулся. Она с наслаждением влепила ему затрещину и сунула руку в его карман.

– Эй, отвали, извращенка, – заверещал он.

Дэйна вытащила сигареты и улыбнулась.

– Такую маленькую сволочь, как ты, я живьем сжираю. – Она помахала у него перед носом конфискованной пачкой. – А теперь дуй отсюда и скажи своему дружку, что он следующий.

Сердце бешено колотилось. Дэйну переполняло ощущение силы от того, что она впервые дала отпор, пусть и молокососу. Зажав сигарету в зубах, она шла в единственное место, где чувствовала себя в безопасности, – в хижину. Оказавшись внутри, она первым делом запалила свечу – ту самую, что наполняла воздух ароматом в тот вечер, когда Макс пальцем проводил линии по ее руке – от одной родинки к другой. Потом уткнула лицо в колени и плакала, пока не уснула.

Об этом говорил весь Интернет.

Ей редко удавалось добраться до компьютера, но сегодня, если повезет, Кев надерется в баре и завалится спать, вместо того чтобы лазить по сайтам с голыми женщинами и детским порно.

Все вышло так, как она задумала. Когда она вернулась из хижины – получается, она ее теперь унаследовала, да? – Кев развалился на диване с псом под боком и храпел. Пасти у обоих приоткрыты, языки вывалились. Дэйну замутило от отвращения.

Компьютер стоял там же, в гостиной, в нише под лестницей. Старая рухлядь, вовсе не современное чудо техники, которое собирался подарить ей Макс. Монитор здоровенный, весь зарос пылью.

Экран мутный от того, что Лорелл вечно тыкала в него пальцами, когда смотрела свои любимые мультики или выбирала в интернет-магазине игрушки, которые, как она прекрасно знала, ей никто никогда не купит. Клавиатура пожелтела, буквы наполовину стерлись, а курсор мыши в панике бегал по экрану, будто досадуя, что он такой старый и никуда не годится.

Пока компьютер загружался, Дэйна наблюдала за Кевом. Пес, развалившийся у него в ногах, открыл один глаз и вяло помахал хвостом. Наконец она зашла на сайт телеканала и нажала на раздел «посмотреть снова». На экране появился список из десятков разных программ: сериалы, ток-шоу, политические дискуссии. «Правда в глаза» была на первом месте по популярности.

Почему Макс не сказал, что его мать – его мать, боже ты мой – Кэрри Кент? Дэйна до сих пор не могла поверить, что это правда.

Когда открылась страничка шоу, Дэйна едва узнала в ведущей женщину, с которой несколько часов назад сидела за одним столиком. Идеально причесанная и накрашенная, Кэрри Кент обворожительно улыбалась с экрана, подняв руку в своем фирменном жесте, которым начиналось каждое шоу.

Дэйна нажала на ссылку, чтобы посмотреть одну из передач. Старый компьютер загружался целую вечность. Дэйна вывела звук на минимум, чтобы не разбудить Кева, и уткнулась носом в экран. Кэрри Кент была в центре кадра, в узкой красной юбке, черных туфлях на высоких каблуках и кремовой блузке с таким вырезом, на какой не осмелилась бы ни одна другая дневная ведущая. Внимание аудитории она захватила с первой же секунды. Просто потрясающая, подумала Дэйна.

– Сегодня в шоу «Правда в глаза» я познакомлю вас с самой молодой мамой Англии. Сейчас Джоди Барроуз шестнадцать, но свою первую дочь, Кристал, она родила в одиннадцать лет и десять месяцев. С тех пор Джоди родила еще двоих детей. Все они от разных отцов. Она до сих пор остается самой молодой матерью в стране. Ее собственной матери, Стейси, всего тридцать два, но она успела уже трижды стать бабушкой.

Пауза – отчасти из-за скорости загрузки, но отчасти потому, что паузы – это стиль Кэрри Кент. Пауза, заполненная изумленными вздохами из зала. Кэрри дает зрителям возможность как следует проникнуться информацией, только потом представляет публике гостью. Девчонка развязной походкой пересекает студию и гордо садится в одно из голубых кресел на сцене. Она жует жвачку с таким упоением, будто целую неделю не ела. Отвратительно, подумала Дэйна, чуть прибавив звук. Господи, одиннадцать лет.

– Джоди, добро пожаловать на шоу.

Аплодисменты утихают, и Кэрри подходит к девушке. Та равнодушно следит за ведущей из-под густо накрашенных ресниц. Кэрри усаживается в соседнее кресло, скрещивает длинные ноги. Девушка молчит.

– Я пригласила вас сегодня, чтобы поговорить о вашем опыте материнства и отношений с мужчинами. Возможно, ваша история послужит предостережением для других подростков, которые собираются вступить в интимные отношения в раннем возрасте.

Джоди Барроуз слегка кивает в знак согласия, потом пожимает плечами и продолжает жевать. Это нисколько не обескураживает Кэрри Кент.

– «Наверное, ей кучу денег отвалили, – решила Дэйна. – Иначе кто согласится выставлять себя дурой перед всей страной?»

– Скажите, Джоди, – продолжает Кэрри, – ваша мать беседовала с вами о сексе до того, как вы забеременели?

– Не-а, – отвечает девушка и хихикает. – И в школе тоже. – Она ерзает в кресле, узкая футболка задирается выше пупа.

Дэйна подумала, что живот у нее достаточно плоский для женщины, родившей троих детей. У ее матери жир мощным валиком нависает над джинсами, а она родила только ее и Лорелл.

– Вы долго встречались с отцом вашего первого ребенка? Вы говорили о сексе перед тем, как это произошло?

– Да мы напились. Так надрались, что и не помнили, чего творим. Это на вечерине было. Там все в дымину угрохались. Да нормально все было. Типа само собой произошло. – Она явно наслаждается всеобщим вниманием.

– Сколько лет было мальчику, Джоди?

– Да тогда четырнадцать. Ему хотели изнасилование впаять. Посидел в тюрьме для несовершеннолетних, немного. А сейчас в гараже работает.

– Вы с ним видитесь?

– Он хороший папочка. Приносит мне пиво и сигареты. С Кристал тоже гуляет, чтобы я могла позаниматься.

Дэйна фыркнула: «Скажи лучше, чтобы ты могла напиться».

– Я учусь в колледже на косметолога.

– А где вы сейчас живете, Джоди?

– Да с мамой, но там тесновато, потому что…

Кев заворчал и сел на диване.

Дэйна быстро закрыла окно браузера. Подростковых беременностей ей и без того хватает. А вот про Кэрри Кент она почти ничего не узнала.

– Ты че там делаешь?

– Ничего.

– Где мать?

Дэйна пожала плечами.

– Тебе че, заняться нечем? – Кев спихнул с дивана собаку, встал и поплелся на кухню.

«Есть чем, – подумала Дэйна. – Только мне страшно».