Глава двадцать шестая. После завтрака Тараненко, как и обещал, устроил солдатам разбор полетов, но в чем он заключался — Сиверцев так и не узнал

После завтрака Тараненко, как и обещал, устроил солдатам разбор полетов, но в чем он заключался — Сиверцев так и не узнал, потому что его с Севой отрядили брать пробы микрофлоры. Первая работа по профилю с момента входа в Зону. Долговязый Сева привычно влез в полевой комбез, взял чемоданчик с реквизитом в одну руку, автомат в другую и подмигнул Сиверцеву. Ваня, нагруженный только своим «ружжом», вынужденно подмигнул в ответ. Автомат у Севы был сталкерский, оставшийся от команды Кардана. Как ни странно, но ни одного из бойцов Тараненко не отрядил в охранение, поэтому Сиверцев нервничал. Сева, напротив, вел себя спокойно и уверенно.

Оказавшись снаружи, Сиверцев для начала унял дрожь в коленках, подышал кисловатым, наполненным влагой и незнакомыми запахами воздухом и только потом затворил за собой люк. Запоры грустно лязгнули, и двое ученых остались один на один с Зоной. Нет, за пультом, конечно, дежурил солдат и в любой момент мог прийти на помощь чем-нибудь крупнокалиберным. Но Сиверцев побаивался, что для пушки как-то все едино — монстра ли кого-нибудь не в меру настырного рвать в клочья или же невинных жертв в лице неопытных ученых. Крупнокалиберная помощь начиная с некоторого расстояния, сама становится опасностью, не нужно было полжизни провести в непрерывных боях, чтобы это понимать.

Потом отвлекло хорошо знакомое дело. Действительно отвлекло, Сева даже посоветовал Сиверцеву всё-таки поглядывать время от времени по сторонам. Хоть и окраина, хоть и вездеход рядом, но Зона и тут Зона. Аномалий поблизости, слава аллаху, не обнаружилось, это ещё из вездехода выяснили, но забрести сюда теоретически мог кто угодно. К счастью, из живности Сиверцев увидел только парочку мокрых крыс в траве да странных насекомых, облепивших попавшийся на пути одинокий куст. Подходить к кусту ближе чем на пару метров Сева не велел, а проявлять излишнее любопытство у Сиверцева желания, ясное дело, не возникло. В общем, час с небольшим проскочили незаметно, и примерно к десяти утра оба ученых, вымокшие под дождем, вернулись к вездеходу с готовыми пробами.

Пока разоблачались и оформляли пробы — ещё четверть часа прошло, не меньше. Вообще у Сиверцева сложилось устойчивое впечатление, что Тараненко их с Севой не за пробами посылал, а в основном убирал с глаз долой, чтоб не видели и не слышали что-то важное. Однако тогда почему двух других ученых он никуда не послал? Они посвящены в его темные делишки, так получается? Или Тараненко их запер в грузовом отсеке и заставил чем-нибудь заниматься для отвода глаз, а сам с солдатами в пассажирском толковал?

Все может быть.

Тем временем наружу, под дождь, вылезли двое солдат из тех, кто ночью не дежурил, и вездеход двинулся вчерашним курсом — туда, куда намедни не успели добраться до темноты. Почему вчера Тараненко гонял в охранение и разведку всех шестерых, а сегодня только двоих — Сиверцев не знал. Возможно, места были не столь опасные, а может, в дождь и двоих хватало. В Зоне много непонятного, и пройдет очень много времени, пока Ваня сможет по праву считать себя тут своим. Но он надеялся, что раньше доработает по контракту, получит причитающиеся денежки и уберется отсюда к такой-то матери и навсегда, обязательно навсегда, потому что с такими местами, как чертовка Зона, ни в коем случае нельзя давать слабину: оглянуться не успеешь, как она схватит тебя, перемелет и сожрет.

Офицер снова включил панорамный экран, и Сиверцев поневоле разглядывал подернутую пеленой дождя серость перед вездеходом. Фигурки солдат еле-еле просматривались, хотя шли они всего лишь шагах в тридцати впереди. В какой-то момент вездеход замедлился, а потом взял левее, восточнее то бишь, углубился в хрупкий лесок — Сиверцев не увидел ни одного листика на черных, больше похожих на кораллы низких деревцах. Вездеход безжалостно давил их, и отчего-то казалось, что деревца-кораллы под гусеницами обращаются в мельчайшую угольную пыль.

Через некоторое время Сиверцев с легким изумлением обнаружил впереди блокпост, по всей видимости — второй восточный. Дежурили на нем, во всяком случае, не натовцы, а местные вояки. Вездеход на подходе коротко вякнул сиреной, с блокпоста в ответ проорали в громкую что-то неразборчивое из-за дождя. Водитель помалу сбросил ход, перед самым шлагбаумом развернулся и стал к нему задом. Люк открыли, все высыпали наружу, под навес — на официальной границе Зоны можно было уже ничего не опасаться. Караульные с блокпоста с любопытством глазели на прибывших — двое с вышки, один от шлагбаума. Из дежурки вышел заспанный старлей, поручкался с капитаном из вездехода и с Тараненко.

— Привет, гвардия, — весело поздоровался Тараненко. — Чё, наши не примчались еще?

— Сейчас будут, развилку уже прошли.

Вдалеке и правда, еле слышимые из-за шороха капель, рокотали двигатели.

Через несколько минут подкатил институтский автобус, а за ним приземистый оранжевый заправщик с надписью «Огнеопасно» на цистерне. Сменившиеся из лагеря на Янтаре и полевой заимки ученые вернулись в вездеход за вещами, а институтские рабочие-грузчики принялись перетаскивать из грузового отсека в автобус то, что указывал Тараненко, а в обратном направлении носили баллоны с питьевой водой и коробки с пайками. Погрузка заняла минут пять-семь; ученые коротко простились с командой вездехода и перебрались в автобус. Долговязый поклонник «Манчестер Юнайтед» Сева пожал Сиверцеву руку и хлопнул по плечу:

— Удачи, Ваня!

— Бывай, — пробормотал Сиверцев.

Если не считать Тараненко, он оставался единственным научником на борту вездехода.

Потом Тараненко пошептался о чем-то с приехавшим на автобусе парнем референтского вида, просмотрел какие-то документы извлеченные из кожаной папки, некоторые подписал, позвонил кому-то с мобильника референта, что-то кому-то с полминуты нетерпеливо доказывал или объяснял, вернул мобильник референту и что-то ему тоже высказал, а затем величественно махнул рукой: отправляйтесь, мол. Автобус тут же уехал; вместо него поближе к вездеходу подобрался заправщик. Худощавый водила в промасленных рукавицах принял кишку с пистолетом на конце и вставил в жерло топливного бака, загодя приоткрытого. Утробно загудел насос.

Сиверцев отстраненно наблюдал все это — рядом кипела жизнь, но он в событиях не принимал никакого участия. Он не вполне понимал, зачем здесь находится, и это окончательно отрешило цитолога от реальности.

Не так он представлял работу на Тараненко, совсем не так…

Тем временем вездеход заправили, водитель бензовоза умостил на место кишку, а водитель вездехода навинтил крышку на горловину бака и запер лючок над ней. Солдаты-сталкеры побросали бычки в урну и разделились: двое экипированных остались снаружи, остальные полезли в вездеход. Тараненко напоследок перемолвился о чем-то со старлеем и тоже направился к вездеходу.

— Ну, чего, Ваня? — обратился он к Сиверцеву. — Поехали! Одни мы с тобой остались среди вояк!

Сиверцев грустно поглядел на шефа, так и не решив, подзуживает его шеф или же подбадривает. Он вздохнул и покорно забрался в вездеход, искренне надеясь, что со временем его роль в происходящем либо прояснится, либо он просто свыкнется с новыми условиями.

Вездеход снова уходил в Зону, в дождь и в неизвестность. Сиверцев сначала глядел на экран, но это быстро наскучило. Чем занять себя, он придумать не успел. Когда он совсем уж было собрался соорудить чаю, единственный бодрствующий солдат принялся будить отсыпающихся коллег. Оказывается, прибыли на место будущей стоянки. Солдатам снаружи пришлось немного пострелять: выгоняли из капонира какую-то местную тварь, на экране похожую на большого то ли паука, то ли краба. Тварь сопела и причитала что-то неразборчивое, но после первых же выстрелов предпочла убраться со всей возможной поспешностью. Сиверцев не очень уверенно опознал в ней обыкновеннейшую псевдоплоть. В пользу этого предположения говорило и достаточно пренебрежительное отношение к ней солдат — псевдоплоть реально опасна лишь раненым.

Вскоре Сиверцев начал понимать, чем отличается короткая стоянка от долговременной. Солдатам даже не пришлось расставлять вокруг вездехода датчики слежения — они уже были расставлены, осталось только подключиться к ним бортовым компьютером. Один датчик оказался поврежденным, его пришлось заменить. Да и вообще было видно, что солдатам, водителю и начальству не впервой обосновываться здесь — каждый без слов знал, что именно ему делать.

Кроме, разумеется, Сиверцева, на чью долю оставалось пресловутое «подай-принеси», но поскольку процедура была многажды отработанной, этого «подай-принеси» выпало не слишком много.

Потом был довольно спокойный обед, на взгляд Сиверцева, скудноватый, но он уже понял, что в Зоне наиболее плотно стараются насыщаться во время ужина, перед ночной стоянкой. После обеда и короткого послеобеденного отдыха Тараненко вручил Ване схему расположения наружных сенсоров среды, которых, оказывается, в округе было понатыкано даже больше, чем датчиков слежения, показал, где находится чемоданчик со сменными картриджами, и с богом отослал его упомянутые сенсоры обходить. Вместе с Ваней отправился боец Мартынюк, который ни во что не вмешивался, просто молчаливо сопровождал, но присутствие закованного в броню солдата влияло на Сиверцева благотворнейше.

Смена картриджей оказалась делом несложным, а главное более-менее знакомым и привычным, Ваня даже на какое-то время позабыл о притороченном к боку дробовике по прозвищу «ружжо». Он как раз занимался последним сенсором, когда Мартынюк тихо попросил:

— Присядь-ка!

Через долю секунды Сиверцев оказался сидящим на корточках — рефлекторно, словно учился этому всю жизнь. Это бы и странно, но именно такой оказалась реакция впервые попавшего в Зону цитолога на слова бывалого военного сталкера. Точнее, даже не на слова, а на интонацию.

Мартынюк вопреки ожиданиям тоже присел — Сиверцев полагал, что тот станет стрелять в какую-нибудь местную тварь, возникшую в опасной близости. Однако солдат стрелять вовсе не собирался. Он внимательно глядел на крохотный экранчик биосканера, прилепленного к левому рукаву комбинезона. Сиверцеву очень хотелось спросить — кто или что там, но он благоразумно сдержался. Ну его… Лучше молчать и не шевелиться, меньше шансов напортачить.

Мартынюку, видимо, что-то сообщили по радиосвязи, потому что он тихонько произнес: «Понял!», и обращался он явно не к Сиверцеву — это Ваня тоже моментально почувствовал.

Потом Сиверцев догадался понаблюдать — куда Мартынюк вглядывается. Засек. Взглянул туда же, но увидел только уныло-серый пейзаж, подернутый эфемерной пеленой дождя. А несколькими секундами позже все же различил чей-то нечеткий силуэт на более светлом фоне.

Силуэт принадлежал либо человеку, либо какой-либо антропоморфной твари. Ну, хоть не псевдогигант и не химера, и на том спасибо…

Вскоре стало понятно, что человек не один. Шла группа, колонной, в затылок, один за другим. Сколько точно, Сиверцев сначала не понял, но никак не меньше троих. Ещё чуть позже стало видно — идут именно трое. Все вооружены и автоматы несут не за спиной, а в руках. Рюкзак только у замыкающего, самого здорового в смысле телосложения.

С места, где присели Сиверцев с Мартынюком, вездеход почти не просматривался — нужно было очень внимательно вглядываться, чтобы отследить легкую засветку из капонира. Трое гостей шли примерно на вездеход. Только сейчас Мартынюк прилежно взял их на ствол.

Прошло пару минут, гости приблизились настолько, что дождь уже не мешал как следует видеть их. Трое парней в одинаковых комбинезонах, лиц не разглядеть под капюшонами. Без брони. На Мартынюка и других военных сталкеров совершенно непохожи. Сиверцев склонялся к мысли, что это вольные сталкеры, но подобную публику он ранее встречал только в барах да в городке, а как они выглядят в Зоне, никогда, естественно, не видел.

— Стой, кто идет! — послышалось от капонира.

Кто-то из коллег Мартынюка также вышел под дождь. Ну да, вооруженный люд надлежит соответствующим образом встретить.

— Мы к Тараненко! — отозвался один из пришлых, и у Сиверцева сразу отлегло от сердца.

— Стволы в землю! — скомандовал невидимый солдат, кажется, Забирай. — И ко мне по одному!

Через минуту все трое скрылись в капонире. Мартынюк, чуть склонив голову, выслушал распоряжение по радио, встал и обратился к Сиверцеву:

— Заканчивай, наука! И дуй на борт. А мне тут ещё два часа гнить до смены…

Солдат сокрушенно вздохнул, ещё разок поглядел на биосканер и поудобнее перехватил автомат.

Извлечь картридж из сенсора среды и воткнуть на его место новый было делом двадцати секунд. Раз-два-три, и Сиверцев уже закрывал дверцу загрузочного отсека. Снятый картридж в чемоданчик, сам чемоданчик в руку, и все, можно возвращаться в сухое и безопасное нутро вездехода.

Полсотни метров до капонира Сиверцев преодолел бодрой рысцой. На склоне он неловко поскользнулся и чуть не упал, чертыхнулся на дождь, поравнялся с люком и постучал.

Люк открылся почти сразу.

— Залазь! — приглашающе качнул головой Забирай, облаченный по полной программе.

Упрашивать Сиверцева было не нужно, запрыгнул с охотой.

Трое гостей (без автоматов, отметил Сиверцев) стояли посреди пассажирского отсека, стянув капюшоны с голов. С одежды их капало. А совсем недавно так и вовсе текло, судя по лужицам на полу. С Сиверцева, к слову сказать, текло тоже.

На передней из двух оставленных лавок (остальные были убраны к бортам) сидел Тараненко. Рядом, в проходе, маячил Кутний, тоже в броне и при оружии. Дверь в грузовой была открыта, там кто-то чем-то лязгал, скорее всего — оружием гостей.

— Ваня, картриджи на сдачу, разоблачайся и сюда, — велел Тараненко буднично.

— Яволь, — сымпровизировал Сиверцев. Вроде бы импровизация пришлась к месту.

Протиснувшись мимо гостей и мимо Кутнего, Ваня обернулся, перед самой дверью в грузовой отсек.

Одного из пришлых, самого невысокого, он знал — и наглядно, и по сталкерскому прозвищу. Второго, самого здорового, знал только наглядно. Относительно третьего у Сиверцева уверенности не было — может, видел когда, а может, и нет.

— Здорово, Кекс, — нейтрально сказал Сиверцев и ушел в грузовой отсек. Ибо знакомые знакомыми, а работа работой. Велели определить чемоданчик с заполненными картриджами в возвращаемый из полей контейнер — надо определять, остальное потом.

Сиверцев привык на совесть отрабатывать деньги, которые ему платили.

Когда он вернулся в пассажирский отсек, троица пришлых во главе с Кексом уже сидела напротив Тараненко, а упакованный в броню Кутний куда-то делся (скорее всего ушел во внешнее охранение, потому что Сиверцев слышал, как бряцали запоры входного люка). Забирай сидел на откидном сиденье у самого люка.

— Садись. — Тараненко сдвинулся на край лавки. — Ты, я смотрю, гостей уже знаешь, можно не представлять.

— Более-менее, — отозвался Сиверцев, присаживаясь рядом.

— Ну и славно, — кивнул Тараненко. — Значит, вернемся к нашим баранам. И что, Кекс, так вот вас и срубило, моментально?

Сталкер пожал плечами:

— Да фиг его знает, моментально или постепенно. Не помню я. Факт тот, что очнулись мы через три с лишним часа. Ни оружия, ни припасов — ничего. Лаз в подземелья заблокирован, а снаружи собаки гиганта жрут.

— Интересные дела, — задумчиво произнес Тараненко и полез во внутренний карман. — А вот эта штуковина тебе знакома?

У Кекса глаза чуть на лоб не вылезли.

— Так это… Это ж мой пэ-дэ-а! — Сталкер сграбастал гаджет, оживил, а затем поднял очумелый взгляд на Тараненко. — Откуда он у вас?

— От Махмуда, — невозмутимо ответил Тараненко. — Сорока на хвосте принесла.

Сталкеры на соседней лавке переглянулись. Вид у них сделался настороженный и нерешительный. Видя это, Тараненко сжалился:

— Ладно, ладно, не дергайтесь, сейчас все объясню. По пунктам, чтоб понятнее было. Только не перебивайте, дослушайте до конца.

Пункт первый, информативный: с вашим боссом, хозяином «Вотрубы», мы в некотором роде партнеры. И Ваня тоже его… консультирует.

Пункт второй, тоже информативный: вчера на западной дороге вы видели вот этот самый вездеход. И псевдогиганта, кстати, прихлопнули именно мы. Но мы тогда знать не знали, что у входа в подземелья кто-то прячется.

Пункт третий: твой пэ-дэ-а, да и остальные ваши вещи тоже мы позаимствовали у команды Кардана, сегодня ночью, под самое утро. Там все, и «херсталы» ваши, и рюкзаки, и прочая трахомудия. Кардан говорит, что вещи они подобрали у дороги, в рощице где ночуют собаки. Не знаю, может, он и не врал, я поглядел треки — через рощицу один таки проходит.

Пункт четвертый: некий сейф, за которым вы лазили на пост автоинспекции, нашелся опять же у Кардана. Не хмурься, Кекс, я же говорил, мы с Покатиловым работаем вместе. Однако внутри сейфа ничего ценного, увы, не обнаружилось, так что не только вы, Кардан тоже опоздал.

Ну и пункт пятый: Покатилов считает, что псионик, которым уводит сталкеров кровососу на убой, не сегодня завтра пройдет где-то тут, неподалеку, за новой жертвой.

— Кровососа мы прибили, — хмуро сообщил Кекс. — Хотя это не очень сильный аргумент.

— Прибили? — заинтересовался Тараненко. — Где?

— Там же, где Полоза нашли. За Янтарем.

— В тот же день?

— В туже минуту. Ну, может, несколькими минутами позже.

Тараненко подобрался, словно кот, завидевший беспечную мышь.

— То есть… Вы нашли Полоза, убили рядом с ним кровососа, а спустя какое-то время необъяснимо уснули у входа в подземелья?

— Ну да! — подтвердил Кекс. — Я ж говорил уже.

— Дела. — Тараненко взволнованно помассировал виски кончиками пальцев. — Ребята, это был привет от псионика, сто процентов!

— Это-то понятно, — согласился Кекс. — Непонятно, почему он нас пощадил.

— Может, ещё не знал, что его дружок-кровосос уже того?

— У него таких дружков небось пол-Зоны, — пробурчал Кекс с сомнением. — Слишком ничтожно для причины.

— Ты прав, — кивнул Тараненко. — Ещё версии?

Кекс переглянулся со своим спутником — не здоровяком, а другим, которого Сиверцев помнил хуже всех.

— Есть мнение, что мы проснулись быстрее, чем псионик успел кого-нибудь подослать. Проснулись и убрались. Хорошо, что невдалеке автомат дожидался — пару километров, считай, с голыми руками прошли.

— Где это вас автомат дожидался? — с подозрением спросил Тараненко,

Сталкеры опять переглянулись.

— Да это… — чуточку виновато, словно сознаваясь в чем-то предосудительном, проговорил Кекс. — Нас ещё на посту Дима Шухов посетил. Посоветовал припрятать хотя бы один ствол. Покумекали мы и послушались, оставили «калаш», пистолет и несколько гранат. Ну и пожрать самый мизер. За этим и вернулись в итоге, спасибо Диме.

— Вы и Шухова повстречали? — изумился Тараненко. — Днем? Прям не выход, а героическая фэнтези!

— Между прочим, он нас реально спас, — заявил Кекс со значением. — Словно знал, что нас обчистят.

— Почему «словно»? Он действительно знал. Предвидел.

Тараненко говорил вполне серьезно, что Сиверцева в общем то удивило — он сам рассказы о Черном сталкере считал обычными байками-страшилками, звучащими в основном в моменты застолья и обычно после обильных возлияний.

— Вот и я о том же, — кивнул Кекс. — Можно сказать, по лезвию проскочили.

— Не говори, я таких везунчиков давно не встречал. В общем владей своей балалайкой. — Тараненко взглядом указал на ПДА в руках Кекса. — Остальные вещички в багажнике, можете забрать когда захотите. Надеюсь, Кардан и его свора ничего ценного не сперли.

— Контейнеры на месте? — с надеждой спросил Кекс.

— Какие контейнеры? — очень натурально удивился Тараненко.

Кекс замялся.

— Да мы, это… по дороге артефактов кое-каких надыбали. Не пропадать же добру… Подобрали. Не было их среди поклажи, а? Не может быть, чтоб Кардан хабар бросил.

Тараненко укоризненно поглядел на сталкеров:

— Слушайте, граждане нарушители! Здесь, между прочим, территория международного исследовательского центра! Даже если мы и конфисковали у других нарушителей предметы, имеющие научную ценность, с момента конфискации это достояние исследователей! Все, забыли и проехали!

— Понятно, — с огорчением выдохнул Кекс, но далее спорить не стал.

Сиверцев прекрасно помнил, как грузил контейнеры с артефактами в хранилище. И даже примерно представлял, сколько подобный улов мог стоить. Тараненко действовал с цинизмом прожженного дельца. Про таких говорят: «Что с воза упало, не вырубишь топором…».

«Корыстные настали времена, — подумал Ваня с грустью. — Зона смерти и Зона чудес в конечном итоге является Зоной большого и малого бизнеса, где каждый пытается приумножить личный капитал, причем желательно за счет других. И так в итоге и получается: одни гибнут, а вторые торгуют чудесами, которые добыты погибшими…».

Кекс отвлекся на свой ПДА — то ли читал, то ли отправлял почту. Остальные двое терпеливо дожидались, когда можно будет сбросить мокрую одежду и пристроиться где-нибудь у обогревателя, желательно с кружкой в руках, да не пустой, знамо дело. Сиверцев вполне понимал их, хотя снаружи пробыл всего ничего — утром час и сейчас примерно столько же. А эти ребята, судя по тому, что удалось услышать, с утра топали без передыху.

Тараненко без труда угадал их желания, подумал, встал и махнул рукой:

— Ладно, обсыхайте, грейтесь… пожевать чего-нить сообразите. Ваня, покажешь, где пайки, котел и вода. Если чего надо — спрашивайте. Я в кабине.

Шеф удалился; проходя мимо Забирана, кинул ему на ходу:

— Ты тоже можешь броню скинуть.

— Добро, — пробасил Забирай, поднимаясь на ноги.

— Ну чего? — обратился к Сиверцеву незнакомый сталкер. — Показывай сушилку, что ли…

К месту вышли, когда уже смеркалось.

— Вон они, — тихо сообщил ведущий и протянул руку, показывая.

Вездеход прятался в капонире посреди обширного пустыря. Ещё пара капониров, пустых, виднелась невдалеке.

— Угум-с, — промычал Покатилов. — Ставьте тент.

— Я бы не рекомендовал оставаться на ночь под открытым небом.

— Вот я и говорю, натягивайте тент, — повторил Покатилов ворчливо.

— Я не это имею в виду, босс, — терпеливо пояснил проводник. — Ночевать вне помещения опасно.

— Мы на окраине. — Покатилов пожал плечами. — Тут мало кто шастает. Да и патронов у вас мало, что ли?

— Тем не менее в помещении было бы надежнее.

Покатилов начал сердиться:

— Ёрш твою медь, ты видишь здесь помещение, а? Я тоже не вижу. Думаешь, мне охота тут торчать, мокнуть? Я бы с удовольствием пересидел где-нибудь в тепле. Так негде!

— Надо было ехать, — вставил щуплый Флэш, похожий в шлеме не по размеру на зеленого новобранца. — «Ниссан» бы сюда легко прошел.

— Заткнись, Флэш, — лениво сказал Покатилов. — И вообще, что за балаган? Почему тент ещё не натянут?

— Уже почти, босс, — донеслось чуть сбоку, где трое остальных бойцов занимались не болтовней, а делом. — Ещё пару минут.

— Распустил я вас, — вздохнул Покатилов. — Надо почаще в Зону гонять, а то охренели уже от скуки, советовать мне начали.

— Извините, босс…

Покатилов что-то неразборчиво пробормотал.

Через пару минут небольшая квадратная палатка с полупрозрачными бортами и куда более плотной крышей-тентом встала за низким, по пояс, холмиком. В принципе ее можно было разглядеть от капонира, особенно если внимательно приглядеться, да в оптику, но Покатилова это почему-то не взволновало.

— Флэш! Датчики!

Технарь влез под тент, чтоб ни на что не капало, и развернул ноутбук. Потом развесил несколько гибких экранов прямо на внутренних бортах палатки. Поколдовал над клавишами, и на экранах по очереди проявились изображения и поверх сбоку — столбцы служебных сообщений с каждого датчика слежения. Датчики были чужие, их ставили научники и они же ими пользовались. Однако перехватить их сигналы было нетрудно, что Флэш и сделал.

Помимо чужих расставили и несколько своих датчиков — в стороне, противоположной от капонира. Когда с этим было покончено, Покатилов влез под тент и уселся на раскладной стульчик.

— Кофе, — буркнул он, и Флэш, оставив свою аппаратуру, вынул из рюкзака при входе плоский термос и упаковку пластиковых стаканчиков.

— Ребятам тоже налей, — велел Покатилов. — Каплет, блин, с самого утра без перерыва…

Дождь и впрямь успел всем осточертеть, дальше некуда.

Флэш, передав первый стаканчик боссу, по очереди наполнял новые и выдавал бойцам. Ночь обещала быть длинной и, ясное дело, бессонной.