Глава 21. Тедра повернулась на бок и обнаружила, что лежит в центре гигантской постели Чаллена, закутанная в покрывала

Тедра повернулась на бок и обнаружила, что лежит в центре гигантской постели Чаллена, закутанная в покрывала. Недаром она при первом же взгляде на проклятую кровать почувствовала, что потеряется в ней! Сейчас, когда большого варвара не было рядом, именно так и случилось. Однако по крайней мере постель не собиралась ни глотать ее, ни душить.

В конце концов Тедре удалось высвободить один локоть, чтобы опереться и посмотреть, от чего она проснулась. Она надеялась, что это был… но нет! То был не Чаллен. Он ушел на рассвете, очень нежно простившись с ней. Воин предупредил, что будет очень занят сегодня и вернется только к вечеру, или, как он сказал, к восходу луны. Вчера он оставил без рассмотрения несколько дел, проведя остаток дня с Тедрой и помогая ей освоиться в доме или хотя бы только в его спальне. Сегодня Чаллен вернулся к своим обязанностям шодана. Но вот беда — Тедра чувствовала себя брошенной. А разбудило ее появление молоденькой дарашийки, которую Тедра уже видела. Чаллен, правда, не потрудился представить их друг другу вчера, когда девушка внесла в спальню ужин. А та, не проронив ни слова, быстро удалилась. Воин, ждавший у входа, закрыл за ней дверь. Увидев воина-привратника, Тедра почувствовала еще большую тревогу по поводу массивных дверей. Она немедленно вскочила и попробовала открыть дверь сама. Получилось, слава небесам! Не слишком легко, но получилось! Значит, воин открывал дверь перед служанкой лишь потому, что руки ее были заняты большим подносом.

Сейчас в руках у девушки опять был поднос, но намного меньшего размера, чем вчера. На этот раз дверь за ней затворилась. Дарашийка поставила поднос на большой квадратный стол, вокруг которого располагались кушетки. Тедра вспомнила, как ужинала там вчера с Чалленом.

Это был этюд в стиле декаданс. Они лежали, развалившись на разных кушетках, встретившись на углу головами: она на животе, Чаллен — на боку, и ели пальцами. Варвар получил наконец возможность покормить ее свои любимым способом: они были в “месте для сна”, и Тедра не могла ни отказать ему, ни укусить его за пальцы. Ей было велено кормить его точно так же, и Тедра не стала возражать. В процессе еды Чаллен сосал ее пальцы. Это оказалось настолько эротично, что пришлось прервать ужин на час и закончить его уже холодным. Чаллен хотел было распорядиться, чтобы принесли свежие блюда, но Тедра запротестовала: уж слишком было бы очевидно, по какой причине остыла их первая порция. Конечно, и так все знали, чем она занимается в спальне воина. Но ей не хотелось, чтобы говорили: “Черт возьми, эта женщина настолько ненасытна, что не может оторваться от воина, даже чтобы поесть! ” Впрочем, по правде говоря, так оно и было.

Девушка не ушла сразу же, как сделала вчера вечером. Она подошла к кровати, улыбаясь и глядя Тедре прямо в глаза. В ее манерах не было ни подобострастия, ни угодливости. У дарашийцев были странные отношения с правящим классом: слуга-дарашиец стоял чуть выше феодального крепостного, но чуть ниже свободного человека. Это были просто слуги, которые подчинялись определенным законам, так же как и женщины планеты Ша-Каан. Однако, похоже, их не слишком расстраивала такая участь.

Тедра прибыла сюда из мира, где не было слуг, — их успешно заменяли механизмы — и понимала: надо еще привыкнуть к тому, что тебя будет обслуживать человек из плоти и крови.

Этот человек из плоти и крови был на несколько лет младше ее: хорошенькая девушка с каштановыми волосами и карими глазами. Такое преобладание коричневых оттенков напомнило Тедре о тех женщинах, которых она видела вчера на улице. Кожа дарашийки была темная, а не золотая. Как и слуга-дарашиец из конюшни, она была много меньше средних жителей планеты, ростом едва ли выше пяти футов.

— Не желает ли госпожа принять ванну после завтрака?

Тедра глянула на мини-бассейн, пустой в это утро. О небеса, у варваров был водопровод! Система подачи и слива горячей и холодной воды! Шакаанцы, подобно шакаарцам, преуспели в некоторых вещах, а в чем-то безнадежно отстали, особенно это касалось их фанатичной приверженности старым верованиям и обычаям.

— Нет-нет, ванны не надо, спасибо! Навряд ли ванна доставит ей удовольствие в отсутствие Чаллена!

— Могу ли я выбрать чаури для госпожи? Тедра нахмурилась, опять услышав, как девушка назвала ее госпожой.

— Послушай-ка, ты не рабыня, и я не твоя госпожа. Почему бы тебе не называть меня просто Тедра?

— Это было бы не так уважительно.

— Для тебя здесь все господа и госпожи?

— Да, госпожа.

— И это не утомляет тебя?

— А почему это должно меня утомлять?

Тедра вздохнула:

— Ничего не скажешь, поговорили! Ну а если я прикажу тебе называть меня Тедрой? Сработает такой фокус?

— Фокус?

— Поможет ли приказ? Или желания проигравшего в поединке ничего не значат здесь?

— Проигравшего в поединке? Госпожа шутит?

— О да, я великая шутница! — Тедра насмешливо фыркнула. “Ради того, чтоб только слышать из уст девушки свое имя, пожалуй, не стоит так напрягаться! ” — подумала она, а вслух сказала: — Можешь принести мне что-нибудь из одежды, пока я буду выпутываться из этих дерьмовых покрывал. То есть, конечно, если приносить одежду входит в твои обязанности.

Девушка кивнула, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Вероятно, это и в самом деле было забавно — смотреть на взрослую женщину, закутанную в одеяла туже, чем подарочная коробка в блестящую обертку. К тому же женщина не совсем понимала, как ей высвободиться из этого кокона. Тедра хотела было сказать про удобство воздушных одеял, которые выключаются сразу, как только вы садитесь в постели, и ноги ваши уже не могут ни в чем запутаться. Однако говорить о достоинствах своей планеты значило лишь подвергать себя еще большим затруднениям.

— Вы позволите?

Девушка забралась коленями на край постели, нашла кончик одеяла, подоткнутый Тедре под ягодицы, и потянула за него. При этом размоталось все одеяло, а Тедра, вспомнив о своем совершенно голом виде, вспыхнула от смущения. Но девушка, казалось, ничего не заметила.

Справившись с одной проблемой, она слезла с кровати и деловито пошла решать другую. Служанка толкнула дверь без ручки, которую Тедра не увидела вчера. Эта дверь находилась в стене между двумя огромными длинными тумбами, и Тедра увидела за ней целую комнату. Ей не терпелось заглянуть туда, но она никак не могла справиться с простыней, которую решила обмотать вокруг себя, чтобы прикрыть наготу.

Несколько минут спустя Тедра, завернутая в светло-голубую простыню, волочившуюся за ней шлейфом, подошла к открытой в стене двери и сразу поняла, что перед ней старомодный гардероб, каких она никогда не видела раньше. Домашний гардероб Тедры механически выбрасывал из стены полки с нужными вещами, стоило ей только набрать их код. Ей никогда не приходило в голову поинтересоваться, где хранится одежда или куда она исчезает, когда робот-уборщик почистит ее. Такие вещи были для нее само собой разумеющимися и не вызывали вопросов.

У Тедры было такое ощущение, что этот гардероб значительно больше обычных, так же как и спальня, к которой он примыкал. Высокое зеркало, полка, уставленная бутылочками и кувшинчиками, и даже кушетка в углу говорили о том, что гардероб используется также в качестве комнаты для переодевания. Множество полок, выдвижные ящики, которые занимали целую стену и располагались так высоко, что даже Тедре трудно было дотянуться, наводили на мысль, что, помимо прочего, помещение служило кладовкой.

Одежды здесь было великое множество: она висела на плечиках, на кронштейнах, прибитых к стене, на смешных подставках, которые стояли прямо, но искривлялись кверху для того, чтобы на них можно было класть развернутые комтоки. Устройство гардероба позволяло охватить взглядом всю имеющуюся одежду — список вещей не требовался.

В основном там были мужские вещи: сапоги, ремни для мечей, дюжины пар браков — все из черной заалскинской кожи, комтоки из фантастического блестящего материала. Но в этом море одежды можно было заметить и несколько чаури, висящих на подставках. Точно в таких Тедра видела вчера женщин на улице. Все чаури были одинаковы и выглядели как квадратные отрезы тонкой газовой ткани, сложенные вдвое и связанные между собой.

— Эти три чаури приготовлены для вас, госпожа. Но если вам не подойдет цвет, я могу подобрать другие. Есть лоскуты самых разных расцветок, какие вы только пожелаете.

Слово “лоскуты” сначала насторожило Тедру, но, подойдя поближе, чтобы рассмотреть приготовленные чаури, она увидела, что по-другому их трудно было назвать. Как юбка, так и верхняя часть этих самых чаури были именно лоскутами, которые связывались вместе и свободно свисали вдоль тела женщины.

И все же чаури были чуть-чуть сложнее, чем просто лоскуты. В этом Тедра убедилась, взяв в руки одно из них, белого цвета. Верх представлял собой двенадцать отрезов, скрепленных крепкими узлами — по шесть на каждом плече. Один отдельно взятый отрез был совершенно прозрачным, но, ниспадая один на другой, они хоть и просвечивали, но уже не так явно. Только на груди чаури становилось абсолютно непрозрачным: здесь лоскуты перекрещивались, увеличивая, таким образом количество слоев.

Юбка тоже состояла из двенадцати отрезов, каждый из которых уголком в три дюйма был вшит в узкий эластичный пояс — один за другим, по кругу. Лоскуты свободно свисали вдоль ног, никак не связанные и не сшитые между собой. При этом от щиколоток до икр ткань расходилась углами, оголяя ноги. Отрезы готовы были разойтись и выше от малейшего ветерка или от быстрой ходьбы, открывая при этом взорам голени, колени и даже бедра.

Из того же материала был сделан и пояс, которым подвязывалась верхняя часть чаури. Этот пояс служил для того, чтобы подчеркнуть фигуру, а может быть, и для того, чтобы помочь лоскутам прикрыть то, что они должны были прикрыть. Это уже не интересовало Тедру. Осмотрев чаури, она швырнула его обратно на подставку. Служанке, стоявшей тут же в ожидании ее выбора, она сказала только два слова:

— Забудь это!

— Госпожа?

— Пока жива, я не напялю на себя такое, малышка… Кстати, как тебя зовут?

— Джелла, госпожа. Если эти цвета…

— Дело не в цветах, Джелла, хотя я не в восторге от пастельных тонов. Дело в веселеньком материальчике типа “а ну-ка загляни мне под юбку”. Не говоря уж о том, что эти дерьмовые чаури призваны скорее раздеть, чем одеть. Найди мне что-нибудь другое.

— Но…

— Что-нибудь наподобие того, что надето на тебе.

На девушке была точно такая же белая блузка без рукавов, что и на слуге-дарашийце. Только он носил браки, а она длинную юбку, но цельную — без всяких там разрезов.

— Твой костюм выглядит легким и удобным. В нем мне не придется играть в игру “посмотри внимательно, может, что-нибудь и заметишь”.

— Но это не чаури.

— И что?

— То, что дамы Кап-ис-Тра носят только чаури. Вы можете надеть только чаури.

А служанки, очевидно, не могли. От Тедры не ускользнуло, что Джелла сказала за всю страну, а не только за их город.

— А что будет, если я откажусь? Вопрос явно встревожил девушку:

— Но вы не можете отказаться. Шодан не позволит.

Тедра стиснула зубы. ТЈй не хотелось надевать это чертово чаури, но ей также не хотелось портить отношения с Чалленом, которые, кажется, начинали идти на лад. Тоскливым взором она окинула его воинские наряды, которыми был забит гардероб. Нет, она не может надеть мужские вещи — первый встречный воин потребует их снять, а у Тедры вовсе не было желания опять проходить через это.

— Проклятие! — рявкнула она, указав пальцем на одно из чаури. — Это!

Тедра выбрала зеленое, так как полагала, что голубой и белый — некие символы шодана: весь замок был выдержан в бело-голубой цветовой гамме. А сейчас она слишком расстроена, чтобы порадовать Чаллена, одевшись в его цвета.

— Кстати, чьи это чаури? — спросила она Джеллу, которая помогала ей одеться.

Теперь Тедра видела, как легко верхняя часть чаури может безнадежно запутаться, если надевать ее поспешно и невнимательно.

— Ваши, госпожа.

— Но чьи они были раньше?

— Ваши…

— Ладно, оставим! — оборвала Тедра, терпение которой сменилось раздражением.

Эти вещи были здесь и до того, как она появилась в доме шодана, значит, они принадлежали кому-то другому. Тедру нисколько не интересовало, кто делил с Чалленом его гардероб до нее. Но надевать чьи-то обноски? Он еще услышит, что она думает об этом!

Когда Джелла повязала пояс и Тедра взглянула вниз, она не смогла удержаться от стона, а поймав свое отражение в зеркале, чуть не зарычала. Теперь ей понятно, почему те женщины, которых она видела на улице, выглядели такими мягкими, стыдливыми… беспомощными. В чаури невозможно выглядеть по-другому.

Тедра вовсе не возражала против открытой одежды. У нее дома есть костюмы, которые обнажают даже больше тела, чем эти. Но она никогда еще не носила ничего столь изящного, столь вызывающе женственного, столь чертовски нежного. Тедра чувствовала себя чужой, полуодетой, уязвимой…

— Шодану понравится, госпожа, — беспокойно заметила Джелла, видевшая реакцию Тедры. — Вы выглядите чудесно!

— Я выгляжу, как служащая противострессовой клиники, — с отвращением отозвалась та. — Но пока меня не видит Марта, думаю, я не умру от этого чаури!