Лингвистика языка и лингвистика речи

Указав науке о языке принадлежащее ей по праву место в той области знания, которая занимается изучением речевой деятель­ности, мы тем самым определили место лингвистики в целом. Все остальные элементы речевой деятельности, образующие речь, ес­тественно подчиняются этой науке, и именно благодаря этому подчинению все части лингвистики располагаются по своим над­лежащим местам.

Рассмотрим для примера производство необходимых для речи звуков. Все органы речи являются столь же посторонними по отно­шению к языку, сколь посторонни по отношению к азбуке Морзе служащие для передачи ее символов электрические аппараты. Фо­нация, то есть реализация акустических образов, ни в чем не за­трагивает самой их системы. В этом отношении язык можно срав­нивать с симфонией, реальность которой не зависит от способа ее исполнения; ошибки, которые могут сделать исполняющие ее му­зыканты, никак не вредят этой реальности.

Возражая против такого разделения фонации и языка, можно указать на факт фонетических трансформаций, то есть на те изме­нения звуков, которые происходят в речи и оказывают столь глу­бокое влияние на судьбы самого языка. В самом деле, вправе ли мы утверждать, что язык существует независимо от этих явлений? Да, вправе, ибо эти явления касаются лишь материальной субстанции слов. Если даже они и затрагивают язык как систему знаков, то лишь косвенно, через изменения происходящей в результате этого интерпретации знаков, а это явление ничего фонетического в себе не содержит. Могут представить интерес поиски причин этих из­менений, чему и помогает изучение звуков, но не в этом суть: для науки о языке вполне достаточно констатировать звуковые изме­нения и выяснить их последствия. <...>

Итак, изучение речевой деятельности распадается на две час­ти; одна из них, основная, имеет своим предметом язык, то есть нечто социальное по существу и независимое от индивида; это наука чисто психическая; другая, второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, то есть речь, включая фонацию; она психофизична.

Несомненно, оба эти предмета тесно связаны между собой и предполагают друг друга: язык необходим, чтобы речь была по­нятна и тем самым была эффективна; речь в свою очередь необхо­дима для того, чтобы сложился язык; исторически факт речи все­гда предшествует языку. Каким образом была бы возможна ассоци­ация понятия со словесным образом, если бы подобная ассоциация предварительно не имела места в акте речи? С другой стороны, только слушая других, научаемся мы своему родному языку; лишь в результате бесчисленных опытов язык отлагается в нашем мозгу. Наконец, именно явлениями речи обусловлена эволюция языка: наши языковые навыки изменяются от впечатлений, получаемых при слушании других. Таким образом, устанавливается взаимоза­висимость между языком и речью: язык одновременно и орудие и продукт речи. Но все это не мешает языку и речи быть двумя со­вершенно различными вещами.

Язык существует в коллективе как совокупность отпечатков, имеющихся у каждого в голове, наподобие словаря, экземпляры которого, вполне тождественные, находились бы в пользовании многих лиц. Это, таким образом, нечто имеющееся у каждого, вместе с тем общее всем и находящееся вне воли тех, кто им обла­дает. Этот модус существования языка может быть представлен следующей формулой:

1+1+1+1...=I (коллективный образец).

Но каким образом в этом же самом коллективе проявляется речь? Речь — сумма всего того, что говорят люди; она включает:

а) индивидуальные комбинации, зависящие от воли говорящих;

б) акты фонации, равным образом зависящие от воли говорящих и необходимые для реализации этих комбинаций.

Следовательно, в речи нет ничего коллективного: проявления ее индивидуальны и мгновенны; здесь нет ничего, кроме суммы частных случаев по формуле

(1 + 1' + 1" + 1''' +...).

Учитывая все эти соображения, было бы нелепо объединять под одним углом зрения язык и речь. Речевая деятельность, взя­тая в целом, непознаваема, так как она неоднородна; предла­гаемые же нами различения и иерархия (subordination) разъяс­няют все.

Такова первая дихотомия, с которой сталкиваешься, как толь­ко приступаешь к построению теории речевой деятельности. Надо избрать либо один, либо другой из двух путей и следовать по из­бранному пути независимо от другого; следовать двумя путями одновременно нельзя.

Можно в крайнем случае сохранить название лингвистики за обеими этими дисциплинами и говорить о лингвистике речи. Но ее нельзя смешивать с лингвистикой в собственном смысле, с той лин­гвистикой, единственным объектом которой является язык. <... >