Телепортация пространства

— Невероятная информация, Анастасия. Даже трудно поверить, что у человека существуют такие возможности. Может быть, ты ошибаешься в своих предположениях?

— Это уже не предположения, Владимир, и я нисколечко не ошибаюсь. Ранее этой информации не было во Вселенной. Теперь она появилась. Но главное, эту информацию приемлет и частичка первой цивилизации человечества, которая есть во мне и в тебе, как и в каждом человеке тоже существует.

— Знаешь, Анастасия, я только теперь начинаю понимать, сколь грандиозны эти три слова Вселенского закона: СОВЕРШЕНСТВОВАТЬ СРЕДУ ОБИТАНИЯ. Получается, что человек может среду усовершенствовать до такой степени, что станет богом. Ведь переместившись на другую, ещё не обжитую планету, человек будет создавать там жизнь, как сделал Бог на земле.

— Богом человек, Владимир, никогда не станет. Каждый человек — сын Бога или дочь его. И Бог, создатель и родитель, захотел, чтоб дети были совершеннее его, и они будут такими обязательно, будут! В себе уравновесив антиразум с Разумом.

— Вот это и есть настоящий научный прогресс. Он эру новую для человечества откроет, — раздался голос незаметно подошедшего к нам дедушки.

Анастасия встала. Её дедушка, седеющий, но с прямой осанкой старец, стоял, опираясь на посох, и смотрел задумчиво на берег таёжного озера.

— Дедулечка, ты о Володином проекте говоришь? — спросила дедушку Анастасия.

— Да что тут говорить, когда прозренье наступает. В тысячелетиях живущие учения мессий, светил научных он или они, не важно, в бессвязный лепет превратили. Он показал возможности живущих на Земле людей. Он человека новый образ сотворил. Или вернул того, кто сыном Бога назывался. Как Бог, способного на безжизненных планетах жизнь сотворять прекраснее земной.

— В подобное с трудом поверить смогут люди, — заметил я дедушке.

— И пусть не верит кто-то, что с того? Неверие в могущество своё неверящему что оставит? Рожденье? Да! Но для чего? Коль дальше жизнь бессмысленная, смерть. А дальше вновь вопрос; рождался дня чего?

Учений множество за миллионы лет существовало. Все об одном, чтоб человечество чего-то от кого-то ожидало. Оно и ожидало, мысль заперев свою и разум. Не мыслило, зачем и для чего Вселенная над человеком звёзды зажигает.

— И что теперь? Наш сын мессией станет? — с горечью произнесла Анастасия. — Перед гордыней трудно будет устоять ему. К тому же антиразум бросится его искать.

Все замолчали и почему-то одновременно повернулись в сторону макета поместья. Володя своей уверенной и в то же время спокойной походкой шёл к нам. На руках он нёс Настеньку. Она обнимала его ручками за шею и прижималась щекой к его щеке. Володя остановился в нескольких шагах от нас, поставил на землю Настеньку. Всем поклонился и заговорил:

— Мама, ты не волнуйся, мама, знаю я, если мессией стану, ко мне направят люди мысль свою с надеждой. А значит, мысль свою не полностью на сотворения направят.

— Что сделать ты решил, Володя? — спросила у сына Анастасия.

— Мне нужно идти. В людской толпе я, мама, растворюсь незначимым.

После этих слов Володя каждому по очереди посмотрел в глаза. У меня мелькнула мысль, что он собрался уйти навсегда. И когда он смотрел на меня, я сказал:

— Спасибо тебе, сынок, за необычайный, чудесный проект родового поместья. Он будет самым лучшим подарком к моему шестидесятилетию. И вообще самым лучшим подарком за шестьдесят прожитых лет.

— Папа, этот проект не только для тебя подарок. Я дарю его всем читателям твоих книг. Пусть берут из него всё, что захотят.

— Пусть для всех. Значит, и для меня в том числе.

— Тебе, папа, я хочу сделать отдельный подарок. При этих словах Володя запустил руку за пазуху, что-то взял там и протянул руку мне. Я смотрел, как медленно и осторожно он разжимает пальцы, открывая лежащий в его руке подарок. Но когда разжал Володя пальцы, на его ладони ничего не было. Я посмотрел на дедушку, потом на Анастасию, пытаясь с их помощью понять, что означает жест сына и как мне на него реагировать, но они молчали.

— Возьми, папа, мой подарок тебе, — повторил Володя.

Я продолжал стоять, не понимая, как можно взять то, чего не видишь. Вдруг Настенька подошла ко мне, взяла за руку и увлекла к Володе. Подойдя к сыну, я протянул к его руке свою руку. Он осторожно что-то невидимое положил в мою ладонь.

Оно, невидимое, пульсировало и слегка согревало руку. Я сжал пальцы и положил подарок себе под рубашку, где и у Володи оно находилось. Всё тело окутало нежное и необычное тепло.

— Оно будет жить в твоём доме, папа, а когда построишь периметр поместья, попроси его заполнить пространство.

Володя низко поклонился всем и, повернувшись, стал удаляться уверенными шагами, потом исчез вдруг за кустами или в пространстве растворился. А все мы стояли, будто заворожённые, и когда смотрел он каждому в глаза, и когда удалялся, все мы лишь молча смотрели ему вслед. Потом я сказал:

— Анастасия, у меня сложилось впечатление, что наш сын ушёл от нас навсегда.

Не услышав никакого ответа, я повернулся к Анастасии. Она смотрела в ту сторону, куда ушёл Володя. Тело её дрожало. С нижней губы тоненькой струйкой стекала алая кровь. Она прикусила губу, чтобы не закричать. Я понял. Значит, антиразум будет охотиться за сыном, как и за Анастасией и мной. Я увидел, как сжались в кулаки руки Анастасии. Тайга замерла. Пространство заполнял какой-то неведомый звук, похожий на гул от чего-то огромного. Складывалось впечатление, что огромное пространство сжимается и, разжавшись, может всё смести с земли.

Я уже был свидетелем подобному явлению, когда потерял сознание, пытаясь овладеть Анастасией против её воли, и когда хотел ударить её палкой за то, что не соглашалась отдать мне сына на воспитание. Всякий раз, как только оно начиналось, Анастасия поднимала вверх руку, словно махала кому-то приветственно, и всё успокаивалось ещё до появления звука. Но сейчас звук всё нарастал, а она не поднимала вверх руку. И мне не хотелось, чтобы она её подняла, наоборот, хотелось, чтобы это неведомое и могущественное громыхнуло и смыло с земли всю накопившуюся на ней грязь.

Но Анастасия подняла руку. Пространство стало успокаиваться.

Перед уходом с таёжной полянки я вновь пришёл на берег озера. Один стоял и смотрел на макет поместья, сотворённый сыном, и представлял его наяву, на своём гектаре, пока поросшем лишь бурьяном. Вот подъезжаю на своей машине. Вижу две белые стены с окошками из своего счастливого детства. Автоматически распахиваются ворота, открывая живую картину внутреннего убранства, и я еду к входу в дом. Стоп! Что же это я делаю? На рычащей машине еду по всему великолепию! По своему дому! Назад!

Я оставляю машину у входа. Распахиваются ворота, я вытираю обувь, стараюсь стереть с подошв грязь иного мира. Потом снимаю обувь, оставляю её у входа и иду босиком по своему прекрасному миру к пруду, где плавают лебеди. Рядом бегут собака и кошка. Вдалеке, из угла, приветственно кукарекает петух, а из другого — блеет козочка. А у пруда, на песке, мои внуки и правнуки сооружают макеты своих родовых поместий. И любимая женщина с неувядающей красотой выйдет из сада, улыбнётся мне и приветственно помашет рукой.

Когда стемнеет, и на небе начнут появляться звёзды, загорятся радостным светом все окна овального помещения. Вспыхнут фонари в теплице, показывая звёздам живое великолепие, растущее в ней. Подумают звёзды: «Там, на Земле, необычным свечением сияет очень маленькая точка, размером всего в один гектар, но свет её ласкает нас». Звёзды ещё не ведают, что скоро таких точек на Земле будет всё больше и больше. И вся Земля засветится благодатным светом и обласкает им Вселенские просторы.

Я твёрдо решил превратить макет поместья, сотворённый сыном, в реальность. И может быть, хорошо, что достался мне гектар с неплодородной почвой и долго не сходящей по весне водой. А я возьму и сделаю его почву плодородной, такой, на которой будут цвести деревья в саду и цветы. Усовершенствую среду обитания в этом месте.