Встреча

1989–1990 гг.

Захожу в Дом книги. И вдруг встречаюсь глазами с высоким человеком, по всему видно — иностранец. Меня поражают его необыкновенные глаза. Это глаза абсолютно свободного и ничем не связанного человека. Необыкновенно чистые, голубые. И необыкновенно добрые. Меня словно обдало теплой волной. Этот человек словно меня и ждал. Но сработал стереотип и комплекс неполноценности: «О чем я буду с ним говорить, если из английского я знаю всего несколько фраз. «Вот дую вонт?» Что вы хотите?

Я повернулся и пошел в отдел истории и философии смотреть литературу. Это было время развала СССР, горячка рыночной экономики, падение «железного занавеса» и открытых дверей. Через некоторое время я оглянулся, человека этого уже не было.

И только через несколько дней, взяв книгу «Путь Чела» и увидев цветной портрет Мории, я узнал эти глаза. Да, это был Мория, только в магазине он был без бороды. Прямой, высокий торс, крепкая шея, гордая, независимая осанка выдавала в нем Воина.

Вспоминаю сейчас эту встречу и опять понимаю, что был не готов к ней. Не созрел. Знаю, такие подарки Учителей бывают очень редки. Что же, я упустил свой шанс общаться с ним очно. Зато теперь я чувствую его невидимую руку Всегда.

Видение

Гостиница, пожилые люди. И я вроде как без всяких прав здесь. Приходит какой-то человек, ищет место.

«Надо уступить,» — думаю я. Встаю и выхожу в коридор. И оказываюсь в открытой галерее. Справа от меня в комнате с овальными сводами висят всего две картины, но во все две стены. Запомнилась одна из них. Пейзаж. Лес и озеро. И настолько сильное ощущение, что картина живая, — вижу, как по воде пробегает рябь.

Иду по длинной галерее слева — справа портреты. На одной двое слились в любовном экстазе.

И вдруг впереди вижу танец балерины, иду туда, но навстречу выбегает девушка в воздушной одежде, от нее исходит необыкновенно тонкий аромат.

— Нельзя туда, — говорит она.

Вдруг неизвестно откуда появляется человек, показывает на часы

— Еще десять минут, — говорит он.

Девушка пропускает меня вперед. Я выхожу к возвышению наподобие холма, сажусь на него и смотрю странные упражнения. Это не танец, а нечто другое.

Парнишки в черных одеждах борцовским приемом, через бедро, через плечо перекидывают через себя девушек в этих легких воздушных одеяниях

Чувствую, как сзади меня присела та девушка. Я снова почувствовал тонкий аромат ее духов.

Жертва

Не сон — мысль. Одна большая Мысль о Человеке — объединителе всех наций и народностей. Я говорил на всех языках. Знал гимны, песни и пляски всех народов вплоть до самых отсталых племен.

Потом я стоял на площади в Чечне, и каждый, у кого погиб кто-либо в семье от рук наших солдат, сек меня плетью. Стоял сутки двое, трое. Я выдержал испытание. Потом меня лечили. Потом был всеобщий праздник примирения, и мы снова стали братьями. Потом был русский танец с моей женой. Она — лебедь. В конце я встаю перед ней на колени, преклоняю голову перед ней — олицетворением вселенского женского производительного Начала. Она в свою очередь встает передо мной, мы кладем головы друг другу на плечи и сливаемся во вселенском экстазе.