Six.Life is just beginning. 2 страница

— Почему здесь, а не в клубе? — Клубки пара выходят из уст молодого альфы, и он смотрит на Чанёля, стараясь не выдавать волнения.

— Там слишком шумно, а разговор очень серьёзный. Сегодня твой отец… Он напился сильно, и потом он уехал вместе с Чунмёном. Я сам лично видел, как они целовались. Я хочу знать, что случилось, почему он повёл себя так. Я просто не хочу разбираться с ним, не разобравшись во всём. Просто если в этот раз он вновь совершил ошибку я не смогу простить ему это. Ты же знаешь, как я отношусь к твоему папе, он мне очень близок, и второй раз я не прощу Криса… — Чанёль остановился, переводя дух, и Чонин, наконец, собрался с мыслями, чтобы всё рассказать.

— Хён, сейчас я расскажу тебе, что случилось, но, пожалуйста, выслушай меня до конца и поверь. Для меня это очень важно. Обещай, что не отвернёшься от нас, когда узнаешь правду? — Чонин перевёл взгляд на альфу и Чанёль поправил кепку на голове.

— Говори всё как есть, я пойму.

— Хорошо. Мы с папой… Вообщем… Папа он мой омега. Мы с ним истинные альфа и омега, и не спрашивай, как так получилось, мы сами не знаем, почему природа так распорядилась. И это не всё, папа беременный, этот ребёнок, он мой. — Чонин следил за Чанёлем, тот удивлённо смотрел на него и наверняка не верил своим ушам.

— Чонин, то, что ты сейчас говоришь, ты понимаешь, насколько это серьёзно?

— Я знаю, хён, но и ты пойми, зачем мне врать? — Чонин знал, как это трудно поверить в такую глупую историю.

— Хорошо, допустим это так. Расскажи мне, как вы поняли, то, что вы истинные как всё случилось, расскажи… — Чанёль не мог поверить всему, что говорит юный альфа, в его голове не укладывалось, что его лучший друг Кёнсу забеременел от собственного сына.

— Мне было четырнадцать, тогда мой запах стал усиливаться и инстинкты альфы также. Хотя я с самого детства знал, что папа мой омега. Я просто не могу представить рядом с собой кого-то другого. А после четырнадцати так вообще. Папин запах стал для меня чем-то особенным, чарующим. Его тело, губы, глаза, голос я сходил с ума с него. И ещё течки, от них мне вообще срывало крышу и папе тоже. Хён ты и не представляешь, как мы мучились, находясь в соседних комнатах. Мы сдерживались до последнего. Но в день, когда мне исполнилось шестнадцать, удержаться мы не смогли. Просто папины эти дни совпадают с моим днём рождения, и я проснулся утром, а он на кухне такой невинный вкусно пахнущий готовит мне торт. И как я должен был сдержаться? У меня кружилась голова от его стонов, я запомню этот день навсегда. Но наверно нам не суждено было прояснить всё сразу, потому что приехал отец и папа решил, что для нас будет лучше, если мы забудем обо всём и заживём нормальной семьей. Но как видишь, не получилось. Я ни капли не жалею, но мне действительно жаль отца. — Наступила тишина, и Чонин почувствовал, как на его лицо приземлилось несколько мокрых снежинок.

— Я не знаю что сказать… Как сейчас папа, он нормально себе чувствует? — Чанёль не соображал как ему себя вести, стоит всё спокойно принять или же попытаться вернуть всё на круги своя.

— Сейчас уже лучше. Ты не думай, что у нас с ним всё только из-за секса. Я действительно люблю его, и сделаю всё для того чтобы он был счастлив. — Чонин не знал, что ещё сказать, чтобы Чанёль поверил, что его намеренья серьёзны.

— И как вы собираетесь дальше жить? Что будет с Крисом, ты ему всё рассказал и что сказал он?

— Я не знаю пока, но я сделаю всё, чтобы у моего омеги и ребёнка всё было хорошо. А отец, я всё рассказал ему, он понял и отступил. — Чонин действительно задумался, что делать дальше. Наверное, стоит, как все нормальные пары пожениться и устроиться на работу, но они не совсем нормальная пара.

— Ты же ещё сам ребёнок, я просто не представляю, как ты будешь воспитывать своего ребёнка. Кёнсу наверно сейчас не по себе. Как он вообще воспринял всё это? — Чанёль боролся с противоречивыми чувствами, ему хотелось поддержать Чонина, но он всё ещё был не уверен.

— Тяжело, он собирался избавиться от ребёнка, я действительно испугался тогда. Я готов был потерять свою жизнь, но спасти своего малыша. — Мягкая улыбка появилась на губах альфы, и Чанёль засмотрелся на юношу.

— Мне наверно потребуется время, чтобы осмыслить всё это. Кто ещё знает о том, что вы истинные?

— Сехун с Луханом и Сухо, они узнали первыми ещё год назад. Ну и ты с отцом сейчас.

— Да уже все вокруг знают. Я всегда узнаю всё последним! — Чанёль посмотрел на Чонина и похлопал того по плечу. — Ну и что делать собираешься, папаша? — Чанёль сейчас осознал, что рад, за Кёнсу. Если забыть о том, что они родственники, то ему повезло. Кёнсу действительно нужно было встряхнуться.

— Не знаю пока, наверно пойду на работу. Твоё предложение танцевать в клубе всё ещё в силе?

— Ну не знаю, мне стоит подумать, прежде чем брать несовершеннолетнего на работу. — Чанёль рассмеялся и ободряюще обнял юного альфу за плечи, он то понимал насколько Чонину сейчас нелегко. Когда Бэкхён забеременел, ему было восемнадцать, и даже в этом возрасте и в нормальной ситуации ему было тяжело, что уж говорить про Чонина.

— Я так понимаю, договорились?

— Конечно, что за глупые вопросы.

— Ну, тогда пока, я домой поеду, а то папа один остался. — Чонин слез с железного бака, и начал оттряхивать штаны.

— Слушай, а как ты к нему дома обращаешься? Вам же наверно ужасно неудобно? Как вы вообще умудрились переспать, никогда бы не подумал, что Кёнсу на такое способен. — Чанёль покачал головой в сторону и похлопал себя по щекам.

— Это было 2 раза всего, но я до сих пор каждую мелочь помню. Папа он такой невероятный, сексуальный, красивый…

— Всё хватит, мне наверно, не понять, как у тебя встало на родного папу. Ну, ничего привыкну скоро.

— Тебе лучше и не знать как. До встречи хён, я поехал. — Чонин надел шлем и завёл мотоцикл.

— Осторожней на дороге. — Чанёль прокричал эти слова и Чонин кивнул ему в ответ.

— Не в сказке сказать, не во сне увидать. Может я снова переборщил с той травой? — Чанёль стоял ещё несколько минут и переваривал информацию. Он просто не мог представить как его спокойный, милый и правильный друг смог забеременеть от собственного сына. Но уже в конец, оледенев, Чанёль покинул старую биржу, и поехал домой рассказывать эту немыслимую историю мужу.

Чонин зашёл в тёмную комнату и провёл рукой по постели, но та оказалась пуста, Чонин запаниковал. Альфа почувствовал, как сквозняк пронизывает его, дверь на балкон была открыта. Он бесшумно пробрался на балкон, и замер, разглядывая сутулый силуэт своего омеги. Кёнсу стоял в мягких пижамных штанах и кофте, обнимая себя руками. Чонин не успел с места сдвинуться, как Кёнсу повернул голову в его сторону.

— Где ты был? — Глаза омеги отливали блеском, в свете луны и Чонин замер разглядывая лицо омеги.

— Я… Звонил, Чанёль-хён, он хотел поговорить насчёт отца. — Чонин преодолел расстояние между ними, и обвил руками талию омеги, притягивая хрупкое тельце к себе.

— И? — Кёнсу почувствовал, как теплые руки сжимают его в своих объятиях и блаженно откинул голову на плечо альфы.

— Я рассказал всё Чанёлю о нас. — Чонин почувствовал, как омега в его руках напрягся и решил сразу же успокоить любимого.

— Он всё нормально воспринял, спрашивал, как ты себя чувствуешь. Сильно замёрз? — Чонин прижался губами к уху омеги, проверяя температуру.

— Он, правда, не сказал ничего плохого? — Кёнсу, конечно, был уверен в своих друзьях, но всё, же какой-то страх непонимания зародился в нём ещё два года назад.

— Ага. — Чонин гладил пальцами бока омеги и вдыхал приятный морозный воздух вперемешку с запахом вишни и корицы.

— А что с отцом? — Кёнсу задумчиво смотрел вдаль на далёкие городские огни. Вокруг царила атмосфера уединения, крупные хлопья снега ссыпались на них и вдалеке огнями переливался ночной Сеул.

— Чанёль видел, как он целовался с Чунмён-хёном, я думаю, ему стало легче.

Кажется, после этих слов у Кёнсу, будто что-то отлегло. Чувство вины перед Крисом поубавилось, и он даже смог принять тот факт, что его бывший альфа теперь скорей всего будет с его лучшим другом.

— Пойдем в дом, ты заболеешь.

— Но снегопад такой красивый…

— Мы можем спуститься вниз и наблюдать в окно. — Чонин затянул омегу в комнату и сразу же закрыл дверь на балкон.

— Нет. Это будет совсем по-другому.

— Ты у меня романтик, а я не знал. — Чонин взял Кёнсу за руки и повёл к кровати.

— Ложись. — Чонин накрыл омегу одеялом, и лёг рядом.

— Ты не пойдёшь спать? — Кёнсу развернулся лицом к альфе, указывая на дверь.

— Я сегодня с тобой, хорошо? — Чонин закрыл глаза, как бы делая намёк, что дальше он не собирается говорить.

Кёнсу был поражён наглости сына. Он снова перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Сон никак не приходил, и Кёнсу вертелся из одной стороны в другую. Чонину это всё порядком надоело, и когда Кёнсу снова повернулся на его строну, он обхватил омегу в своих объятиях и прижал к себе.

— Что ты делаешь? — Кёнсу завозился, ударяясь носом о твёрдую грудь сына.

— Ничего. Успокойся уже и спи. — Чонин положил руку на талию омеги и закрыл глаза, готовясь поскорей уснуть.
Кёнсу повозился ещё совсем немного в объятиях сына и уснул. В эту ночь ему ничего не снилось, омега впервые за долгое время смог выспаться.

Тёплые лучи проскальзывали по светлой комнате, и Кёнсу жмурил глаза, утыкаясь головой в подушку. Вторая половина постели была холодной и лишь хранила на себе тонкий запах альфы. Кёнсу несколько раз приятно вдохнул и потянулся, мышцы немного тянуло, и хотелось есть.

Омега подумал, что сын уже ушёл в школу и не обращая внимания на время пошёл в душ.

Тёплые струи ласкали расслабленное тело и Кёнсу мягко намыливался. Приятный запах шампуня и геля щекатил ноздри и Кёнсу принялся смывать с себя пену. Омега предстал перед зеркалом абсолютно нагим, он вновь рассматривал своё тело. Его взгляд упал на пока ещё плоский живот, в котором зарождалась греховная жизнь, и рука сама невольно потянулась к нему. Кёнсу вновь ощутил то чувство теплоты, которое не чувствовал уже шестнадцать лет. Кёнсу посмотрел в зеркало и кажется, увидел там совсем молодого ещё юного омегу, которому всего 18 и жизнь началась заново.

Кёнсу собирался на работу, его график был ненормированным, он мог прийти, когда захочет и был очень доволен этим. Серый строгий костюм и белая рубашка с чёрным галстуком идеально сидели на омеге и подчёркивали пикантные места. Кёнсу уложил волосы, нанёс немного тонального крема на лицо и воспользовался парфюмом. Омега будто заново расцвёл, ему самому показалось, что он выглядел намного красивей, чем раньше.

Спускаясь вниз, он услышал, как кто-то гремит на кухне и насторожился. Он вдохнул несколько раз и почувствовал, как запах альфы проникает в лёгкие вместе с запахом плавленого творога. Омега быстрее побежал к кухне и открыл стеклянную дверь.
— Что ты тут делаешь? — Кёнсу удивлённо смотрел на сына, который впервые за шестнадцать лет подошёл к плите.

— Я пытаюсь приготовить завтрак… — Чонин облизнул место, где уже начал появляться ожёг и посмотрел на своего омегу. У альфы замерло дыхание, когда он увидел папу таким… Таким красивым и модным. Казалось, омега преобразился за ночь, его вид стал в разы захватывающей и привлекательней.

— Да не стой ты, ты, что не видишь, у тебя горит уже! — Кёнсу схватил полотенце и снял сковороду с плиты. В сковороде лежало несколько жёлто-коричневых угольков, и Кёнсу по запаху понял, что это были сырники.

— Я, правда, не знаю, первые не горели. Смотри. — Чонин указал на тарелку, в которой лежали несколько сырников, а потом и на сковороду с угольками.

— Может, просто нужно было масло доливать? — Кёнсу уставился на сына злым взглядом и Чонин потупил взгляд, в пол почесав затылок.

— Прости… пожалуйста. — Чонин посмотрел на омегу и Кёнсу, наконец, смирился, что ему как-то придётся жить с этим всем.

— Иди, садись. Я сам всё сделаю. — Кёнсу подошёл к шкафчикам и достал из одного две глубокие тарелки, а из другого пакет с мюсли. Омега распределил содержимое по тарелкам, наложив сыну чуть больше и залив смесь молоком. Кёнсу поставил тарелки перед альфой и вернулся за сырниками, которые приготовил альфа.

Чонин быстро съел мюсли и взял сырник, укладывая его в тарелку и поливая сметаной. Кёнсу следил за сыном, а потом и сам решил попробовать приготовленное сыном блюдо. Омега медленно обмакнул кусочек сырника в сметану и погрузил в ротик, он медленно пережёвывал содержимое и наслаждался вкусом.

— Вкусно. — Кёнсу посмотрел на сына, и в глазах того вспыхнули огоньки радости. В такие моменты Кёнсу видел, что его сын ещё совсем ребёнок.

— Правда, вкусно? — Чонин смотрел на любимого и мечтал, чтобы вот так каждое утро готовить завтрак, а потом вместе есть, и смотреть телевизор. Это казалось таким простым желанием, но чтобы оно сбылось, стоит пройти через многое.

— Правда. Почему ты ещё не в школе?

— Ну, у меня другие планы на сегодня… — Чонин не хотел говорить всего омеге, но и врать не собирался.

— Ладно. Мне пора на работу. — Кёнсу встал и пошёл к выходу, омега остановился возле двери и стал надевать чёрное пальто, к нему подошёл Чонин и повязал вокруг его шеи чёрный шарф в белую клетку. Кёнсу посмотрелся ещё раз в зеркало, и вышел на крыльцо.

— Ты точно на работу идёшь? — Чонин стоял на пороге и не отпускал руки омеги.

— Чонин, конечно на работу, куда я ещё могу… — Кёнсу не успел договорить, как его заткнули поцелуем. Кёнсу огляделся по сторонам, чтобы не дай бог, их кто увидел и позволил сыну поцеловать себя немного дольше. Чонин таял, сминая мягкие губы омеги своими, и вдыхая сладкий морозный воздух. Альфа отстранился и вытер пальцами губы омеги от слюны, чтобы те не обветрились.

— Всё иди. — Чонин проводил Кёнсу взглядом до машины и продолжал улыбаться как сумасшедший. Тёмно-бордовая Бэнтли уже минуту как отъехала, а Чонин всё также стоял и улыбался. Пробегавший мимо соседский мальчик, с которым Чонин был не в ладах, покрутил ему у виска, на что Чонин показал ему язык и закрыл дверь.

Его сердце билось как сумасшедшее от такого Кёнсу. И ещё больше хотелось соответствовать омеге. Чонин погрузился в раздумья, как ему стать достойным своего омеги? Как сделать так, чтобы папа перестал его считать своим сыном и наконец, признал в нём своего альфу? Чонин давно уже считал папу своим омегой, своей судьбой, своим суженным. Но Кёнсу, для него всё было не так просто, он не мог забыть о том, что Чонин его сын, не мог забыть, что он выносил это дитя в своём чреве. И Чонина убивало это каждый день, смотреть на любимого и видеть взгляд, наполненный совсем другой любовью… Не такой страстной и сжигающей как любовь истинных.

Чонин посмотрел на часы и громко выругался, сегодня у него встреча и опаздывать не хотелось. Альфа решил начать с работы, если он смог сделать ребёнка, так должен теперь суметь и воспитать его. Чонин не хочет зависеть от своего омеги, не хочет, чтобы в их семье, омега был главным, а он побочным героем из массовки.

Чонин любит Кёнсу тихо, вдыхая холодный сладкий воздух, хотя ему хочется кричать на весь мир о своей безнадёжной любви. Он любит безмолвно захлёбываясь слезами каждой ночью, и пусть он альфа и это не правда, когда говорят, что альфы не плачут. Потому что сейчас он исследует пальцами грубую ткань кашемирового пальто и зарывается носом в жёсткую ткань, надеясь, что наступит миг, и он получит любовь Кёнсу. Он готов ждать до самой смерти, но услышать хотя бы раз искреннего «люблю» из уст омеги и сделать последний вздох наполненный ароматом любимого. Чонин впервые чувствует себя настолько нежным, ему впервые хочется зацеловать тело Кёнсу до синяков. Всё это так печально, больно, душераздирающе, но Чонин терпит и натягивает на голову шлем. А после заводит мотоцикл, отдаваясь скорости, но, не чувствуя свободы. Его будто сковывает от переживаний. Дорога не занимает мысли и любимый всё также в голове, не даёт спокойно дышать. Чонин понимает, что грустные мысли приходят к нему только после того как он расстаётся со своим омегой, и если бы было можно он никогда бы не отпускал Кёнсу от себя ни на шаг.

Чонин останавливается возле зеркального кафе, которое чаще называют кофейней, из-за того что только в этом месте подают изумительный карамельный кофе почти за сто тысяч вон. Альфа открывает дверь и вдыхает приятный аромат свежей выпечки и кофе. К нему подходит молодая девушка омега и учтиво кланяется.

— Проходите, пожалуйста, официант сейчас подойдёт к вам. — Блондинистые волосы рассыпаются по плечам омеги, и Чонин ловит на себе горящий взгляд,

— Нет, спасибо, я к Хёнсыну. — Девушка ещё сильней распахивает глаза и указывает альфе на металлическую дверь.
Чонин кланяется и уходит, не замечая взгляда за собой. Он привык к этому, на него часто обращают внимания омеги. В этом нет ничего плохого. А сейчас на него будут обращать внимание ещё сильней, потому что на нём стоит метка от омеги, и это что-то вроде знака качества.

Чонин открывает дверь в кабинет, старого друга. Чонин помнит Хёнсына с шести лет, альфа ухаживал за его папой но, что-то так и не срослось. Папа и не подавал никаких надежд, он всегда оставался преданным своему первому альфе.

— Чонин? — Высокий, худой альфа встаёт и приветствует гостя. Хёнсын обнимает Чонина и прижимает к себе, по-дружески как в детстве.

— Хён, я так рад тебя видеть. — Чонин улыбается и садится на мягкий стул, напротив владельца кафе.

— Я тоже очень рад. Ты так вырос Чонин, с папой всё хорошо?

— Да, всё в порядке. Как у тебя дела?

— Как видишь всё хорошо, бизнес процветает, я на этой кофейне зарабатываю миллиарды, но это только между нами. — Хёнсын смеётся и подмигивает.

— Это хорошо, а что насчёт семьи? — Чонин замечает несколько морщинок на лице альфы и понимает, что время не уходит без следа.

— Видел девушку, которая встречает гостей, Тэён, я уже как два месяца за ней ухаживаю. Я думаю над тем, стоит ли делать ей предложение или нет. Но если ты сейчас обрадуешь меня и скажешь, что папа соскучился по мне, так я сразу побегу к нему.

— Ты опоздал, папе некогда скучать. А девушка, правда, красивая, тебе пора уже жениться и завести детей.

— Хорошо, я подумаю над этим. Но, а теперь говори, зачем пришёл, не мог, же ты прийти только, потому что соскучился.

— Ты вот всегда прав, но я и правда, соскучился по тебе. Ну, а если честно, то мне нужна работа. — Чонин гладит переносицу и думает как бы ему лучше совместить учёбу с работой.

— У вас проблемы с деньгами? Скажи сколько надо, и я дам нужную сумму.

— Нет, проблем нет, всё хорошо. Просто я хочу показать папе, что уже вырос и могу сам зарабатывать деньги.
— Хочешь независимости? Понимаю тебя, сам в твоём возрасте искал её. — Альфа упирается локтями о стол и задумчиво смотрит на дверь.

— Что-то вроде того. Так что поможёшь?

— Конечно Чонин ты же знаешь, ты мне как сын, как я могу не помочь? Но у меня кафе и тут ты либо повар, либо официант…

— Мне подойдёт официант, только чтобы график был гибким. Желательно с трёх до восьми.

— Ну, это без проблем. Мне как раз не помешает такой официант как ты. Чаевые все твои.

— Я очень благодарен тебе хён, правда. Не знаю, как и отблагодарить тебя.

— Ничего не надо, передавай папе привет. Пусть заходит, кофе с меня.

— Хорошо до свидания.

— Ой, ну без формальностей.

— Как скажете босс.

— Завтра в три жду.

— Обязательно.

Чонин выходит из кафе и обращает внимание на девушку с блондинистыми волосами, действительно красивая, такая, которая подойдёт Хёнсыну. Чонин благодарен этому парню, что так часто помогал им, играл с ним, был рядом, когда было скучно, но Чонин знает, как альфа любил его папу. Хёнсын тогда был совсем молодым, юным альфой, но папа не отвечал ему взаимностью, они были просто друзьями. Время его детства было одним из счастливейших периодов его жизни, не было никаких проблем и забот, как сейчас.

Телефон звонит в кармане брюк и Чонин сразу же снимает трубку, как только видит имя друга на дисплее.

— Привет, Се. — Чонин мысленно улыбается тому, что друг звонит ему каждое утро ещё со средней школы.

— Ты почему не в школе? Уже второй день подряд, как прикажешь отмазывать тебя? Всё нормально? — Голос Сехуна интересный, смешной, дружеский.

— Не знаю, Се. Я ничего не понимаю.

— Не стоит сейчас ничего рассказывать. Я вечером всё равно заеду у меня есть кое-что для вас с папой.

— Хорошо, приезжай, я уже домой еду.

Чонин завёл мотоцикл и отправился домой. Родной дом встретил его холодом и покоившимся в нём запахами омеги, ребёнка и самого Чонина. Альфа прошёл в гостиную и включил электронный камин и отопление. Дом наполнился тёплым воздухом и Чонин побрёл на кухню, убирать последствия их с папой завтрака. Когда посуда была вымыта, Чонин задумался, что стоит кардинально менять жизнь, и пошёл освобождать свою комнату от вещей. Альфа собирал книги, диски и ещё кучу разных вещей в коробку. Чонин решил сделать из своей комнаты, комнату для своего ребёнка. Многое надо было переделать, купить детскую мебель и ещё много чего, из-за чего улыбка не сходила с лица Чонина. Все вещи были перенесены в комнату папы и альфа начал расставлять их на свободных местах. Чонин раскладывал вещи по полкам в шкафу и мечтал, чтобы их с папой дом поскорей наполнился смехом их малыша. К появлению, которого стоило столько всего сделать.

Чонин вернулся в свою пустую комнату и помыл в ней пол. Ему было немного грустно расставаться с комнатой, где всё у него случилось впервые, но теперь это место достанется его первому ребёнку. Чонин не знает, будут ли они его ещё дети, но он бы очень хотел, чтобы Кёнсу смог родить ему ещё. Проведя всё время в уборке, Чонин отвлекается только на стук в дверь. Альфа открывает дверь и на его шею бросается любимый хён, который такой хрупкий и милый, но долго обниматься им не дают. Настойчивая рука Сехуна снимает своего омегу с Чонина. Хозяин дома пропускает гостей в дом и закрывает дверь.

— Идите в гостиную, я сейчас приду, только руки вымою. — Чонин скрывается за дверьми в ванной на первом этаже.

— Ты не знаешь у них всё нормально? Чонин говорил что-нибудь? — Лухан снимает куртку и передаёт вещь в руки своего альфы.

— Я знаю не больше тебя, он мне ничего не рассказал по телефону. — Сехун вешает вещи в шкаф и тянет омегу в огромную гостиную. Они садятся на диван, и Сехун сразу же кладёт руку на талию омеги.

Чонин выходит из ванны и садится в светло-кофейное кресло напротив гостей.

— Ну и как тут вы? — Лухан с нотками грусти задаёт вопрос и ласково смотрит на своего мальчика.

— Странно, Лу. Я рассказал всё отцу, и Чанёль-хёну, они были в шоке. Чанёль сказал, что видел отца целующимся с Чунмён-хёном ночью на парковке у клуба. Боже… Я так надеюсь, что у него всё будет хорошо. — Чонин поднимает ладони к лицу и утыкается в них.

— Чунмён знает, что делает, Чонин. У них всё будет хорошо. А теперь расскажи как папа? — Лухан ёрзает на диване, и ему становится не по себе из-за глупой ссоры с другом.

— Папа, с ним всё хорошо. Но я всё равно боюсь, что он сделает что-то плохое. Я боюсь даже думать о том, как он будет переносить беременность, он уже не так молод и плод может быть с патологиями… — Чонин опускает голову на ладони и старается не заплакать от той боли, что в спазмах сдавливает его сердце.

— Чонин, у папы нормальный возраст, тебе не стоит так переживать, вы истинные, а у истинных, как известно, рождаются самые красивые и здоровые дети и остальное неважно. Ну? — Лухан гладит Чонина по волосам и сгорбленной спине. Альфа поднимает голову и встречается с тёплым и любимым с детства взглядом родного человека. И на душе правда отлегает, и дышать легче.

Кёнсу заходит домой, не разуваясь, потому что пакеты слишком тяжёлые, он идёт в гостиную и пакеты сами выскальзывают из его рук, и быстрая слеза боли и стыда стекает по бледной щеке омеги. Он чувствует, насколько плохо поступил с Лу, и даже не надеется, что тот его простит, но Лухан, он слишком добрый, слишком хороший, чтобы обижаться. Он также как в юности, подходит и обнимает Кёнсу, совсем по-доброму, прижимая мокрое лицо к своей груди. И Кёнсу не может сдерживаться, хватаясь за локоть друга.

— Прости меня, Лу… Прости… — Кёнсу всхлипывает на груди друга и Лухан сильней сжимает омегу в своих объятиях.

— Тихо Кёнсу, тихо, нам нельзя нервничать в таком состоянии. — Лухан улыбается, чувствуя, родное тепло у себя на груди и целует макушку друга, одного из самых дорогих и близких людей.

— Я не хотел… Я так виноват перед тобой Лу, прости, что сказал тебе те слова. Ты очень дорог мне, я никогда больше не поступлю так. — И Кёнсу смотрит в глаза другу и не видит там даже намёка на осуждение или ненависть.

— Всё хорошо, я не сержусь, я всё понимаю. — Лухан проводит мягкой ладонью по нежной щеке Кёнсу и стирает хрустальные слёзы. Он прижимает друга к себе ещё раз, и Кёнсу в ответ обхватывает его талию руками.

Чонин и Сехун сидят с открытыми ртами и наблюдают за представленной картиной. Альфы поражаются, потому что впервые видят своих омег настолько сентиментальными. Они бы так и дальше сидели, если бы Лухан не крикнул на них, заставив собирать продукты с пола в пакеты, пока они с Кёнсу будут, нежатся в объятиях друг друга. Омеги стоят так ещё несколько минут и альфы стоят, рядом наблюдая за ними. До того момента пока Сехун не выдерживает такой долгой тишины, и начинает говорить для чего они вообще пришли. Сехун идёт к своей куртке и достаёт из кармана тонкий белый конверт, он изящно вручает его в руки Кёнсу и тот удивлённо смотрит на него.

Кёнсу вскрывает конверт и в нём лежит бежевая аккуратная открытка, Кёнсу открывает и её и читает запись, которую оставил красивый подчерк, чёрными чернилами.

— Уважаемые Кёнсу и Чонин вы приглашены на бракосочетание О Сехуна и Сяо Лухана… — Кёнсу дальше не читает, он кидается другу на шею, и кричит поздравления, потому что он правда рад за друга. Наконец-то его Лу, нашёл своё счастье, наконец, он обрёл настоящую семью, и Кёнсу безумно счастлив, и наверно, совсем, немного, завидует. Да ему бы тоже хотелось, чтобы его ребёнок родился в законном браке со своим альфой. Но в его случае это смешно, глупо и невозможно и в его глазах пробегает грусть, которая не остаётся не замеченной его альфой. И Чонин с этого момента будет делать всё лишь бы и у них всё было как у нормальных пар, чтобы его омега смог почувствовать всё то, что чувствует каждый омега.

— Я, правда, рад за вас. — Чонин похлопал друга по спине и Сехун улыбнулся самой настоящей и искренней улыбкой.

— Нам пора идти уже, надо ещё успеть к Бэкхёну с Чанёлем и к … Вообщем много к кому. — Лухан подошёл к шкафу и начал доставать их с Сехуном вещи.

— И вы даже чаю не выпьете с нами? — Кёнсу хотел хотя бы ещё немного побыть с другом.

— В другой раз обязательно, но сейчас, правда, спешим. — Лухан напоследок ещё раз обнял Кёнсу, и потом, схватив, своего альфу за руку скрылся за дверью.

Кёнсу и Чонин вновь остались одни в своём просторном и уютном доме. Чонин понёс пакеты с продуктами на кухню, а Кёнсу ушёл наверх, чтобы переодеться и помыться.

Альфа раскладывал продукты по полкам и разглядывал чеки, он никогда не задумывался, что на продукты может уходить столько денег. Раньше в детстве они с папой не могли позволить себе столько всего, а сейчас папа тратит на еду, огромные деньги и наверно совсем не заботится об этом. Их жизнь, правда, сильно изменилась благодаря тому, что папа усердно и добросовестно трудится. Папа не жалеет себя и работает не покладая рук. И Чонин чувствует, что многим обязан своему папе, потому что тот остался совсем один, но воспитал его достойно и обеспечил всем, чем надо и даже больше, старался создать все условия, и работал на износ, и наверно настала пора Чонина отплатить папе тем же.

Молодой альфа, моет овощи, и раскладывает их на доске. Он слышит, как его омега в домашних тапочках спускается по лестнице и уже предвкушает, как увидит домашний образ любимого. И Кёнсу красивый, даже после душа и без макияжа.

— Почему твои вещи у меня? — Кёнсу удивился, когда увидел кучу посторонних предметов в своей комнате.

— Я подумал, что будет хорошо, сделать детскую из моей комнаты, она близко к спальне и вообще.

Чонин смотрит на папу и хватается взглядом за изящные пальцы, которые открывают холодильник и достают ещё кучу всего.

— Я думаю ещё рано задумываться об этом, и ты мог бы использовать свободную гостевую комнату. — Кёнсу открывает рисоварку, и наполняет две чёрные глубокие тарелки рисом. Омега ставит разные закуски на стол и заваривает чай.

— В любом случае не переносить же мне всё обратно. — Чонин старается как можно аккуратней раскладывать овощи на тарелке, и не показать, что волнуется сейчас как никогда, потому что боится, что папа реально заставит переносить вещи обратно.

— Не знаю. Где ты тогда спать собираешься? — Кёнсу садится за стол, и передаёт сыну палочки для еды.

— Ну, я думал, что могу спать с тобой. — Чонин говорит это, держа металлические палочки у уголка губ, а Кёнсу в этот момент давится рисом и старается, как можно скорей запит водой. Кёнсу прокашливается и ничего больше не говорит, он не понимает, как его сын так быстро меняется.

— Тебе не обязательно делать это Чонин. Это может быть неприятно, всё же я твой папа.

— Мы возвращаемся в начало. Давай не будем, я делаю всё по своему собственному желанию. — Чонин даёт понять, что дальше продолжать разговор он не собирается. Да и Кёнсу не знает, что сказать. Остаток ужина они проводят в тишине, и Чонин уходит делать уроки и принимать душ и всё это так по новому в папиной комнате, по-другому. И это не может, не нравится.
Кёнсу закладывает посуду в машину, а сам идёт в гостиную за сумкой с бумагами. За несколько дней отсутствия накопилось столько не проверенных бумаг, что омега чувствует, что не разберётся со всем до ночи. Так и происходит, Кёнсу сидит в кухне и разложив на столе кучу бумаг и несколько кружек с кофе, омега работает уже несколько часов подряд, и осталось совсем немного, но глаза уже слипается.