Six.Life is just beginning. 4 страница

— А вы, До Кёнсу, согласны, стать мужем Ким Чонина перед господом богом? — Священник посмотрел на Кёнсу, но Кёнсу даже не заметил этого взгляда, потому что был поглощён взглядом сына. Прошли какие-то секунды, за которые Чонин готов был умереть, и наконец, омега дал свой ответ.

— Я согласен. — Кёнсу ещё не понимал то чего сейчас совершает, не понимал того груза ответственности что ложится на его плечи, но был несомненно счастлив.

— Обменяйтесь кольцами в знак скрепления вашего союза. — Чонин взял одно из золотистых колец, размер, которого был меньше, и взял своего омегу за руку. Кёнсу улыбнулся, когда почувствовал, как холодный метал, проезжается по коже. Он так же взял второе кольцо и обхватил тонкими пальцами дрожащую ладонь сына, Кёнсу ловко надел кольцо на палец альфы, но самой руки из своей выпускать не стал.

— Вы можете подарить друг другу свой первый поцелуй в браке. — В этот момент щёки Кёнсу покрылись румянцем, и он почувствовал, как сын обхватывает ладонями его лицо. Омеге было безумно стыдно, хотелось сквозь землю провалиться, но из присутствующих в церкви были только священник и Сехун с Луханом, священник ничего не знал о их жизни, а вот перед Сехуном и Луханом было немного неудобно. Но всё неудобство сошло на нет, когда Кёнсу почувствовал тёплое прикосновение чужих губ к своим. Их поцелуй был совсем не долгим, но таким что распалял желание обоих обладать друг другом.

Всё закончилось слишком быстро, и уже через десять минут, Чонин с Кёнсу сидели на заднем сидении в машине, за рулем был Сехун, а Лухан сидел рядом. Чонин сжимал руку омеги в своей, и счастливо улыбался. Альфа смотрел на Кёнсу, а омега смотрел в окно, но улыбка тоже не сходила с его лица. Прошло два с половиной часа пока они смогли добраться до города, но на удивление для Кёнсу и Чонина, их повезли не домой, а в клуб к Чанёлю и Бэкхёну.

Кёнсу открыл рот в изумлении, когда ступив на порог клуба, не увидел толпы людей, которые бы танцевали и распивали напитки. В клубе играла тихая и спокойная музыка, столики на первом этаже были накрыты белыми скатертями и на каждом стояли вазы с белыми и розовыми розами. Всё вокруг было украшено цветами, что было так необычно для заведения.

— Наконец вы приехали, я уже начал переживать. — Бэкхён подбежал к Кёнсу и Чонину и обнял сразу двоих: — Я так рад за вас, поверить не могу, вы обвенчались, я так счастлив, поздравляю! — Бэкхён поцеловал в щёку сначала Чонина, а потом переключился на Кёнсу.

— Ну, всё Бэкхён теперь моя очередь, отойди. — Чанёль отодвинул своего омегу от Кёнсу и теперь уже сам обнимал друга.

— Ты, правда, счастлив Кённи? — Чанёль прижался щекой к макушке Кёнсу и закрыл омегу собой полностью.

— Мне просто хорошо сейчас, Чанни. — Кёнсу обнял альфу в ответ, и Чанёль отстранился, чтобы заглянуть в глаза омеги.

— Скажи, если вдруг станет плохо, не бойся ничего, скажи сразу. — Чанёль не выпускал омегу из своих объятий, он до сих пор не переставал заботиться об омеге, Кёнсу стал для него младшим братиком, которого он никогда не оставит в беде.

— Обязательно скажу, Ёлли. — Кёнсу вновь растрогался, потому что Чанёль открывал для него свою трепетную сторону, и это было так приятно.

— Ну, давайте праздновать. — Сехун открыл шампанское и наполнил им три стакана, он передал напиток альфам, а омегам не оставалась ничего, как взять сок, потому что все трое не могли позволить себе такую роскошь в их положении.
Время пробежало так быстро, что никто даже не успел заметить, как за окнами стояла тёмная снежная ночь. Они веселились весь вечер, танцевали, разговаривали, смеялись, и всё это было так, что на душе становилось тепло. Именно этого так давно не хватало в их жизни.

В этот раз за рулём был Лухан, он не позволил своему альфе сесть за руль после того как он употребил алкоголь. Кёнсу и Чонин вышли из машины, омеги договорились встретиться на неделе, чтобы обсудить какие-то дела, а альфы и так в школе видятся.

Кёнсу снял верхнюю одежду и направился наверх, но рука сына остановила его.

— Подожди минутку, хорошо? — Чонин обошёл своего супруга и первым открыл дверь спальни.

— В чём дело? — Только и успел выкрикнуть Кёнсу, как дверь снова открылась, и Чонин потянул его вглубь комнаты.

Мягкие лепестки зашуршали под ногами омеги и Кёнсу смог различить, что это были лепестки роз, по запаху, который заполнил всё пространство. На всех поверхностях комнаты стояли аккуратные и массивные свечи и Кёнсу замер, тщательнее разглядывая обстановку. Воздух вокруг наполнился несколькими ароматами, вишнёвый запах Кёнсу, слился с шоколадным запахом альфы, и всё это было разбавлено свежим запахом роз.

Кёнсу весь задрожал, как только альфа коснулся его спины, холодные пальцы прошлись вдоль позвоночника, и Кёнсу почувствовал, как начало подбираться возбуждение. Запах кружил ему голову, и он осознавал, что сейчас произойдёт. Кёнсу понимал, что это всё не правильно, греховно и грязно, но он не мог удержаться от такого соблазна как его сын. Его альфа был будто воплощением оргазма, воплощением всех его фетишей и желаний, и это всё заставляло тело Кёнсу реагировать так, что даже самому омеге было страшно.

— Сегодня наша первая брачная ночь… — Чонин провёл носом у затылка омеги и обхватил пальцами ткань белого пиджака, шёлковая ткань упала, и Чонин принялся расстёгивать пуговички на чёрной атласной рубашке. Омега остался по пояс обнажённым, и альфа опустился поцелуями между лопаток. Чонин нежно целовал, а затем прикусывал мягкую кожу, вкус своего омеги на языке кружил Чонину голову, он буквально сходил с ума от того какой его папа податливый и ласковый. Чонин спускался ниже на поясницу, и остановился лишь на самой кромке брюк. Он завёл руки вперёд и расстегнул пуговичку и молнию, штаны мягко приземлились на ковер, и омега остался лишь в одних белых боксерах, которые уже оттопыривались и заметно замарались. Чонин ухватился пальцами за плотную резинку и стянул ненужную вещь до щиколоток. Кёнсу задрожал, когда почувствовал, как чужие пухлые губы прикасаются к его мягким половинкам, Чонин сначала мягко целовал одну ягодицу, затем другую, водя носом вверх и вниз вдыхая такой любимый аромат тела. Закончив ласкать заднюю часть мужа, Чонин поднялся и обошёл омегу, становясь лицом к лицу.

Кёнсу первым протянул руки к пиджаку сына, и уже через несколько минут вся одежда альфы одиноко лежала на полу. Чонин протянул руку и обхватил своей ладонью ладонь омеги, их пальцы переплелись и альфа уложил мужа на кровать. Кёнсу покорно лёг, прикрывая глаза, его тело уже было готово, ему хотелось ощутить альфу в себе, прочувствовать каждой клеточкой. И это было таким сильным желанием, что Кёнсу первым обхватил шею альфы и притянул ближе к себе. Чонин посмотрел омеге в глаза и не увидел там ни капли сомнения. Их тела были абсолютно созданы друг для друга: худощавое белоснежное и хрупкое тело омеги и тёмное крепкое тело альфы.

Терпения рассматривать Кёнсу и дальше не было, поэтому Чонин начал судорожно исцеловывать подбородок и скулы омеги переходя выше целуя щёки, нос, веки. Тело Кёнсу подрагивало, и подавалось губам сына и желало ласки как никогда. Чонин провёл языком по чувствительной шейке и Кёнсу выгнулся на простынях. Белоснежная кожа покрывалась красными пятнами, которые становились синяками. Кёнсу поскуливал, отзываясь на каждый поцелуй альфы. Ему было настолько хорошо, что хотелось сделать также хорошо и для альфы. Чонин целовал грудь омеги, уделяя особенно больше внимания тому месту, где находилось сердце. Мягкие движения омеги ладонями по спине приносили Чонину лёгкое удовольствие, но хотелось намного больше. Он так давно, хотел своего омегу, что сейчас у него был самый настоящий голод, ему хотелось иметь омегу долго, так чтобы голос хрипел, и кровать скрипела, но положение не позволяло. Чонин целовал каждый участок любимого тела, поражаясь его гладкости, мягкости и вкусу. Омегу хотелось попробовать везде, где только можно было, а можно было очень много где. И сейчас альфа ласкал языком едва округлившийся аккуратненький животик, Чонин улыбался, понимая что там где-то глубоко находится жизнь, которую сотворил он. Что совсем скоро на свет появится его малыш, его совсем маленький малыш, которого он должен будет защитить от окружающего мира.

Чонин коснулся холодными пальцами стоящего члена омеги и прошёлся языком по красной налитой кровью головке. Кёнсу выгнулся почти до хруста, почувствовав влажный язык на своей плоти, ощущение жара накрыли омегу и Кёнсу выстанывал имя мужа. Стоны омеги вперемешку с собственным именем доводили альфу до исступления. Казалось, Чонин впервые был так возбуждён, член болезненно пульсировал и требовал разрядки, но альфе хотелось делать всё как можно дольше, ведь когда ему снова представиться такая возможность переспать со своим омегой? Альфа коснулся влажными пальцами сжатого колечка мышц, и ноги Кёнсу ещё сильней разъехались в стороны. Глухой стон слетел с губ омеги, когда два пальца альфы проникли в него и стали медленно двигаться. Нежные движения только сильнее распаляли Кёнсу, его тело ныло и хотело также быстрей достичь пика удовольствия. Три пальца всё также медленно растягивали узкий проход омеги, а Чонин продолжал целовать бёдра супруга. Проходят минуты пока пальцы Чонина находят большой бугорок из нервов, и Кёнсу содрогается, стоная так, что слышит наверно весь квартал. Дальше терпеть уже просто невозможно, и Кёнсу хватается пальцами за плечи сына, короткие отросшие ногти впиваются в мягкую кожу и оставляют следы. Чонин чувствует, как омега притягивает его для поцелуя и поддаётся, первым целуя, сразу влажно и чувственно.

Оба не могут сдержать стонов облегчения, когда твёрдый налитый кровью орган альфы постепенно проникает в Кёнсу. Омега хватается пальчиками за влажную спину альфы, и немного привстаёт, удобней устраиваясь на подушках, Чонин послушно ждёт, хотя уже давно хочется сорваться и вытрахать из омеги всю душу. Кёнсу старается дышать спокойно, но не получается потому что Чонин начинает двигаться, медленно, тягуче и глубоко так что пробивает током.

Кёнсу буквально подкидывает на постели, когда Чонин тянет его на себя, и член проникает в него, ещё глубже доставая почти до внутренностей. Омега сидит на бёдрах супруга и привыкает к новым ощущениям, ему так приятно чувствовать истинного так глубоко, он чувствует каждую венку и изгиб и это только сильней возбуждает. Кёнсу обхватывает руками шею альфы и придвигается ближе, касаясь собственным органом и животом, живота сына. Чонин начинает дрожать сам не зная от чего, ему запредельно хорошо, потому что омега такой расслабленный и раскрепощённый. Альфа хватается ладонями за бока омеги и приподнимает над собой, а потом снова натягивает на себя, так продолжается бесчисленное количество раз, пока у Кёнсу анус не начинает жечь и зудеть, и ему хочется поскорей достигнуть экстаза. Кёнсу поддаётся, закусывает губу, и темп перерастает из среднего в бешеный, так что у омеги ягодицы подпрыгивают, а потом шлёпаются о крепкие бёдра альфы.

— Ммм… Аххх…. — Сладкие стоны срываются с пухлых губ омеги, и Чонин кажется, видит искры перед глазами, ему так хорошо, так приятно, гладкие узкие стенки сжимают его внутри и это просто божественно. И больше ничего не нужно. Чонин ни капли не жалеет, не жалеет о том что в шестнадцать разрушил своё будущее, да именно разрушил, он отдал себя во власть омеге. Но это не самое плохое, по его мнению, единственное о чём он жалеет, так это его отец альфа, Чонин думает, что даже, то, что он стоял перед отцом на коленях это уже есть оскорбление в сторону старшего. Чонин на всю жизнь запомнит глаза отца, такие будто все чувства разом покинули его, и его хриплый голос, который тихо произнёс:

— Кёнсу он самая лучшая омега, когда-то он был моим, но теперь он твой. Не потеряй его. — И Чонин думает, что ему ужасно повезло родиться именно в этой семье, он поражается силе воли своего отца альфы, он бы никогда в жизни не смог отступить также как отец. Он обязан ему жизнью, дважды.

Движения хаотичные и в разнобой, но это так заводит, что Кёнсу почти скулит и вдавливает остренькие зубки в собственную мягкую губку. Чёрт возьми, он уже почти и забыл, как это приятно чувствовать в себе чужую упругую плоть, чувствовать, как она двигается, раздирая стенки в кровь.

Кёнсу не сдерживается, прислоняется лбом к плечу альфы и сжимается, обнимая член плотным кольцом из мышц. Дыхание сбивается, и альфа вбивается в тело омеги, которое уже начинает заходиться, в предоргазменных судорогах. У Кёнсу ноги сводит, и он привстаёт, когда чувствует, как горячая струя спермы стреляет в живот альфы, он хочет как можно дольше продлить оргазм и продолжает насаживаться на стоящую плоть. Чонину от этого ещё прекрасней, тугая кожа вытягивает из него всё собравшуюся в семенниках жидкость, и он только сильней оттягивает мягкие ягодицы папы в стороны, впиваясь пальцами и оставляя сиреневые синяки. Звериный рык вырывается у альфы, перед тем как схватить омегу за ягодицы ещё сильней и натянуть на себя до предела. Подождать несколько минут, а потом снова начать вбиваться как умалишённый, при этом кусаться и дразниться языками. Проходят минуты, пока Чонин догоняется, скидывает папино тело с себя и извергается вязкой струёй на стройные ноги и бёдра, сперма стекает и течёт по внутренней стороне бедра и ноги Кёнсу скользят одна об другую, когда он пытается их свести.

— Я люблю тебя. — Альфа целует омегу в плечо, а Кёнсу только закрывает глаза, поворачивает голову в бок и мажет губами по лбу альфы.

Оба обессилено падают на кровать, но готовятся ко второму раунду, потому что с первого раза всего не распробовать, а трахаться очень хочется, так хочется, что член вновь наливается кровью и Чонин приставляет его уже к хорошо смазанной и растянутой дырочке, которая так и жаждет его, только его. Кёнсу не возражает, потому что сам тоже жаждет прочувствовать нереальную силу своего альфы.

Следующий их раз случается через два месяца. Чонин насобирал нужную сумму и повёл своего мужа на гимнастику для беременных, и это, наверное, был самый лучший раз.

Чонин держал Кёнсу под мышками, пока тот елозил своим задом на большом красном мяче. Кёнсу двигался в стороны и пыхтел, ему было и так нелегко, так ещё и соседний омега смотрел на его Чонина как на добычу, и это раздражало намного сильней, чем мячик с пупырышками. Неужели нет вообще никакой солидарности? Да, Чонин меченный, и да это знак качества, но он уже занят, и это по запаху уже с первого вздоха понять можно, так зачем же пихать ему свои номера чуть ли не в штаны?

Кёнсу громко закрывает дверь спальни прямо перед носом альфы, и Чонин удивляется такой резкой смене настроения.

— Ну что в этот раз случилось? — Альфа подходит к омеге, когда тот стоит к нему спиной и раскладывает одежду из сумки.

— Что? Я ещё только попой на мячике не елозил?! Что это вообще за фигня? К чему всё это? — Кёнсу вытирает пот со лба и ставит руки за спину. Живот уже начинает приносить неудобства, и это только на третьем месяце.

— Это всё только для твоего блага, если ты хорошо растянешь мышцы, то и рожать буде легче. — Чонин подходит ближе к омеге и вдыхает запах вишни вперемешку с тёрпким потом. Кёнсу разворачивается в его сторону и как-то странно тяжело дышит.

— Я знаю другой способ растягивания мышц, наиболее приятный. — Кёнсу делает шаг вперёд и Чонин отстраняется.

— Что? — Голос Чонина дрожит, усилившийся запах омеги сбивает с толку и кружит голову.

— Растяни меня. — Кёнсу в шаг преодолевает расстояние между ними и цепляется пальцами за рубашку альфы. Чонин ошарашено смотрит на своего омегу. Чонин не верит своим ушам, омега впервые сам просит его о таком. Но сейчас для Кёнсу это нормально, омега уже просто не мог терпеть, на третьем месяце больше всего хочется интимной связи, так что начинает кости выламывать, и ещё маленький предатель внутри так и двигается в сторону папочки.

Кёнсу делает шаги назад, закусывает губу, выгибает бровь и за какие-то секунды член Чонина приходит в готовность. Альфа двигается на Кёнсу всё ближе и ближе, и омега упирается спиной и туалетный столик с огромным зеркалом. Чонин гладит пальцем нижнюю губу Кёнсу и немного оттягивает, это зрелище так сексуально и завораживающе, что альфа притискивает Кёнсу к деревянной поверхности ещё сильней и еле сдерживается, чтобы не напасть и не причинить боли. Палец на губах заменяется губами альфы, и Кёнсу чувствует, как юркий язычок орудует у него во рту, дышать всё тяжелей, и омега сам снимает с альфы рубашку и опускается пальцами на ремень брюк. Чонин снимает с омеги лёгкую футболку и припадает губами к шее, альфа кусает подбородок, скулы, ключицы и Кёнсу сильней откидывает голову, ему так приятно и хорошо, хочется ещё сильней. Чонин не собирается терпеть до постели, он подхватывает омегу на руках, сметает со столика все баночки, которые падают на пол, и сажает, Кёнсу на деревянную поверхность. Кёнсу сразу же раздвигает ножки, и альфа становится между ними. Чонин стискивает мягкие шорты с ног омеги и гладит руками немного располневшие бёдра. Пальцы двигаются выше, ласкают твёрдый выпуклый живот и Кёнсу только сильней льнёт к альфе из-за таких интимных прикосновений. Поцелуи не прекращают сыпаться на тело омеги, и Кёнсу обхватывает руками плечи альфы. Чонин ищет в куче баночек крем, и макает пальцы в гелеобразную жидкость. Альфа кружит холодными пальцами по колечку мышц омеги, и пропихивает один палец без сопротивления. Чонин удивлённо смотрит на Кёнсу, тот лишь краснеет и отворачивает голову. Два пальца беспрепятственно и быстро двигаются внутри омеги, но и этого мало, Чонин добавляет ещё один палец и не перестаёт надавливать на стенки. Кёнсу всё также мало, поэтому он берёт свой указательный палец в рот и начинает его тщательно облизывать. У Чонина от этого зрелища член дёргается, и он думает, что хуже уже некуда, но нет он заблуждается, потому что сейчас Кёнсу погружает этот самый пальчик в себя, в добавку к пальцам альфы. Пальцы движутся в разнобой, надавливая на гладкие стенки. Кёнсу сам находит простату, и они с альфой давят на неё почти одновременно. Кёнсу стонет и выгибается, трётся стоящим членом о бёдро альфы, но до Чонина никак не дойдёт чего требует от него супруг.

— Трахни меня. — Кёнсу стонет альфе в самые губы, и тот задыхается от такой просьбы. Губы сливаются в жёстком даже немного грубом поцелуе, и Кёнсу раскрывает рот, когда в него проникает плоть альфы сразу на всю длину. Ногти проезжаются по спине Чонина, и кровавые разводы стекают по бокам. Завтра Чонин сможет выпендреться перед ребятами в качалке своими любовными похождениями, и те будут завидовать ему, но сейчас это очень больно и он в отместку кусает Кёнсу за щёку, и сразу начинает быстро двигаться. Лопатки Кёнсу то сходятся, то расходятся и он подпрыгивает на столе, а его ноги скрещены на пояснице альфы. Чонин наблюдает за этим всем в зеркале, и это настолько пошло, что у него член готов лопнуть. Кёнсу не может больше удерживаться за плечи альфы и опирается руками о стол. Омега запрокидывает голову и стонет протяжное: — Чонин… ещё… — И альфе ничего не остаётся, как добавить к двигающемуся члену ещё два пальца и трахать ими сжатый анус, и Кёнсу вскрикивает, когда головка проезжается по простате. Чонин старается не отставать, он входит глубже и сопит, иногда переходя на глухой рык.

Кёнсу ещё сильнее начинает поддаваться вперёд, когда начинает чувствовать, как мелкие капельки спермы альфы обжигают его простату, он продлевает удовольствие мужу, и Чонин блаженно прикрывает глаза, ловя яркие вспышки оргазма. Чонин выходит с ещё не разрядившегося тела омеги, и садится перед Кёнсу на колени. Пухлые губы обхватывают ствол Кёнсу, и три пальца свободно приникают в растраханную дырочку. Чонин давит на простату с каждым толчком и сосёт тёмную головку ещё усиленней, Кёнсу долго не выдерживает, он хватается пальцами за волосы альфы и натягивает его голову на свой ствол до предела. Тело Кёнсу подрагивает, и горячие струи спермы ударяют Чонину прямо в горло. Омега заходится в оргазме и кончает почти воя от наслаждения. Ноги омеги от бессилия спадают с плеч альфы, и лохматая макушка встречается с холодным зеркалом. Чонин встаёт с колен, густая сперма вытекает с краешка его губ, Кёнсу улыбается, и тянется к альфе, стирая большим пальцем. Чонин чувствует, как запахи заполняют пространство, и поднимает папу на руки, Кёнсу обхватывает талию сына ногами, а руками хватается за мускулистые плечи.

— Я тяжёлый, поставь меня… — Кёнсу пытается слезть, но альфа не позволяет.

— Не выдумывай Кёнсу. — Омега до сих пор не привык, что сын называет его по имени, это странно, когда после стольких лет за место слова «папа» слышишь «Кёнсу» или «Любимый», но Кёнсу старается привыкнуть, потому что другого выбора нет, он сам согласился на это когда сказал «Да».

Зима сменяется весной, а весна летом, и всё это время их жизнь бежит спокойным темпом. Частые ссоры из-за ничего, глупые обиды, тёплые вечера на диване, завтраки в постель и куча любви. Они дарят себя друг друга без остатка. Состояние Кёнсу меняется быстро, омеге становится всё тяжелее носить плод. Живот достиг огромных размеров, и теперь в дверном проёме сначала появлялся сначала живот, а потом и сам Кёнсу. Чонину это нравилось, нравилось гладить живот руками, целовать в пупок перед сном, разговаривать с ним, когда поссорились с Кёнсу, называть сынком, но и страх одолевал альфу. Кёнсу с каждым днём всё больше увядал, если же у Кёнсу и был большой живот, то руки и ноги были худыми и еле как выносили тяжести. Причины такого состояния врач объяснял тем, что плод довольно большой, вес плода на восьмой месяц достиг трёх с половиной килограмм, когда у Лухана на этот период был два с половиной. Кёнсу это напрягало, ему становилось страшно, сможет ли он родить, останется ли он жив? Увидит ли своего ребёнка хотя бы раз? Дотронется до его нежной кожи? Сможет подарить ему свою любовь? Чонин всё это видел, и уже сто раз пожалел о том, что остановил папу тогда. Альфа знал, что не переживёт, если с Кёнсу что-нибудь случится. И Чонин будет считать себя виноватым, всю жизнь.
Когда в Сеул пришёл август, их проблемы разрешились.

Чонин пришёл с работы, ужасно уставший и вымотанный, на улице стояла такая жара, что майка прилипала к спине. Альфа зашёл в гостиную и увидел Кёнсу расположившегося на диване, омега сидел в прозрачной белой футболке, которая была на несколько размеров больше, и полностью покрывала живот. На ногах были короткие шорты в тон футболке, и рядом стоял вентилятор.

— Что ты делаешь? Тебе ещё заболеть не хватало. — Чонин подошёл ближе к дивану и сел рядом с омегой, резкое движение и лёгкая пластмасавая тарелка падает и белое содержимое растекается по полу.

— Что это такое? — Чонин смотрит на омегу и Кёнсу смеётся.

— Это было мороженное. Придётся вытирать.

— Сейчас вытру. — Альфа тянется к Кёнсу и целует в губы, нежно и мягко, рука сама тянется к животу и ложится ближе к низу. Чонин чувствует толчок, и понимает, что это так реагирует его малыш.

— Ай! — Кёнсу чувствует ещё один сильный удар чуть выше, и какое-то странное чувство пробирает его.

— Всё хорошо? — Чонин смотрит на омегу обеспокоенным взглядом, и уже собирается звонить врачу. Ему стало слишком страшно за жизнь омеги в последнее время.

— Да. Сходи, пожалуйста, в магазин, а то он закроется скоро. Список и деньги на столе.

— Хорошо, я быстро. — Чонин встаёт и натягивает кроссовки. Ему не по себе, когда он покидает дом, но он всё равно бежит в ближайший супермаркет.

Омега остаётся дома один, белая сладкая лужа возле дивана не даёт покоя, поэтому еле как поднявшись Кёнсу идёт в ванну и берёт там половую тряпку, чтобы вытереть мороженное, потому что ещё чуть-чуть и сладость уже не ототрёшь.

Кёнсу становится на колени и склоняется над полом. Он вытирает липкое пятно и собирается встать, но спину резко пронизывает болью и он чуть ли не ударяется животом о пол. Кёнсу чувствует давящую боль внизу живота, а затем воду, стекающую по бедру. Он уже не рад тому, что отправил альфу в магазин. Чтобы встать сил совсем не хватает, и что сейчас делать Кёнсу не знает, до телефона дотянуться он тоже не может.

Новые спазмы боли оковывают тело и Кёнсу выгибается под невероятным углом. Омега слышит, как открывается дверь и хочет позвать альфу, но звуки застревают в горле, когда он чувствует, как его почти распирает изнутри.

Чонин и не предполагает о том, что омега сейчас собирается рожать. Он заходит в гостиную и застывает в проёме. Кёнсу стоит в коленно-локтевой позе белые шорты облепили бёдра, спинка прогнулась, и руки вцепились в обивку дивана. Организм альфы срабатывает совсем по-другому, ведь он совсем молодой, и поза слишком провокационная. Но тут раздаётся оглушительный крик, и пакеты из рук альфы выпадывают, всё содержимое оказывается на полу и Чонин бежит к мужу. Альфа почти поскальзывается на луже, но успевает остановиться и опуститься рядом с омегой.

— Зачем ты полез, я бы пришёл и вытер! — Чонин поднимает омегу с пола и перетаскивает на диван. Руки трясутся, пока Чонин набирает наизусть выученный номер. Сначала скорая помощь частной клиники, а затем номер Сехуна.

Ладонь омеги хватается за руку альфы и сжимает так, что Чонин чувствует как хрустят хрящики, и кость почти ломается. Кёнсу снова кричит и выгибается, ему ужасно больно, как не было никогда, боль пронзает каждую клетку, и крики срываются в беспамятстве.

— Потерпи чуть-чуть, любимый совсем чуть-чуть. — Альфа прижимает голову Кёнсу к своему плечу, и омега тут же поворачивается, прикусывая ткань футболки вместе с кожей на плече. Чонину невыносимо больно, но он терпит, терпит ради Кёнсу. Проходят томительные минуты ожидания, крики и вздохи учащаются, и наконец, подъезжает карета скорой помощи.
Чонин не выпускает руки омеги из своей не на секунду пока они едут в душной машине. Кёнсу кричит и плачет, и Чонин от вида того, насколько его омеге плохо сам не сдерживает слёз. Омега выгибается на белых больничных простынях и их окрашивает красная кровь. Чонин когда видит, это хватается за голову и просит какого-то доктора спасти его мужа.

— Чонин… Чонин… — Всхлипы вырываются из омеги, пока его везут в операционную. Кёнсу уже не знает, сколько сможет продержаться, кажется, вот-вот силы покинут его.

— Что? Что? — Чонин чувствует как маленькая ладошка, ещё сильней сжимает его руку и закрывает глаза, целуя руку омеги.

— Я… Я люблю тебя, слышишь? Люблю… как альфу… — Кёнсу впервые говорит эти слова и Чонин понимает, что сейчас всё как никогда серьёзно. Омега думает, что если уж и покинет этот мир, то только признавшись.

Дальше Кёнсу увозят одного, и Чонин остаётся в коридоре один. Альфа подает на колени и слёзы ещё быстрей бегут по щекам. Чонин чувствует, как на плечо ложится рука и оборачивается. Сехун просит его подняться, и беременный Лухан, тоже срывается на плач, подбегая и обнимая альфу.

— Всё будет хорошо Чонин. Правда, Кёнсу сможет родить, он ведь сильный, правда. — Лухан сам плачет, но продолжает успокаивать Чонина.

— Ханни, всё будет хорошо. — Сехун подходит к омеге и начинает медленно гладить спину. Лухан отстраняется от Чонина, берёт его за руку и сажает на стул.

— Я не переживу если с ним что-то случится. Я не смогу… — Слёзы отчаянья не переставая, льются по щекам альфы, и руки сжимаются в кулаки.

— С ним всё будет хорошо, вот увидишь.

Проходит ещё мучительный час ожидания, за который Чонин чуть с ума не сошёл. Альфа прислушивался к каждому звуку, и иногда, когда до него доходили мучительные крики омеги, ему хотелось побежать в операционную и остановить всё. Но он понимал, что бессилен, поэтому только молился, он просил господа, чтобы его омега и ребёнок были живы и здоровы, а остальное неважно.

— Поздравляю, у вас альфа, три килограмма девятьсот пятьдесят грамм. — Знакомый доктор, улыбается и вымученно вытирает пот со лба.

— А муж? Как мой муж? — Чонин трясёт альфу за плечи, и взволнованно смотрит на него.

— С ним всё хорошо. Просто плод был слишком большим, это вызвало затруднения, а так роды прошли легко. Вы можете увидеться с ним завтра утром, сейчас уже поздно. — Доктор уходит, а Чонин снова оседает на стул. Ему нужны минуты чтобы переварить, всю полученную информацию. Даже Сехун с Луханом молча, обнимаются и смотрят на него.

— Всё хорошо. Всё, правда, хорошо? — Чонин смотрит на пару и те в ответ кивают ему. Оба обнимают молодого отца и желают, чтобы всё и дальше было хорошо.

— Вы идите ребят, а я тут до утра останусь.

— Нет, это вы идите, а я с ним останусь, я всё равно в соседнем отделении лежу. А вам надо выспаться, и было бы хорошо, если бы ты привёз вещи и продукты. — Лухан отправляет альф по домам, а сам плетётся дожидаться своей очереди. Ребёночек всё никак не хочет покидать его, и придётся подождать ещё.

Чонин приезжает домой и сразу моет все полы в доме и проводит уборку, ему всё ещё не верится, что он стал отцом. Но потом он достаёт приготовленные Кёнсу пелёнки, подгузники, распашонки, и только тогда он осознаёт, что теперь их уже не двое, а трое. Следующим утром первым делом альфа едет в цветочный магазин, покупает огромный букет красных роз, и несколько пачек конфет, пусть это и покажется банальностью, но только так он сможет зайти в палату к своему омеге, который подарил ему сына.

Альфа открывает белую больничную дверь, но так и застывает на пороге. На глаза наворачиваются слёзы, и ноги дрожат. Он наблюдает самую красивую картину в своей жизни. Его омега, держит на руках маленький белый свёрток и напевает тихую колыбель, до боли знакомую. Лицо Кёнсу светится счастьем, он улыбается и смотрит на своего альфу. Это чувство совершенно новое для Кёнсу, он берёт на руки своего ребёнка, всё происходит будто впервые, хотя это совсем не так и шестнадцать лет назад он уже переживал подобное, но всё равно ощущения были совсем другими. Чонин подходит к кровати и кладёт цветы с конфетами на прикроватную тумбочку. Альфа садится на стул возле кровати и смотрит в глаза своему омеги. Кёнсу снова вымученно улыбается и протягивает ему свёрток. Чонин аккуратно, боясь что-нибудь повредить, берёт малыша на руки, и приоткрывает пелёнку. На него уставляются большие темненькие глазки, пухлые губки, и такие милые щёчки. Ребёнок кажется таким красивым, таким маленьким, Чонин видит в нём ангела.

— Как мы его назовём? — Кёнсу гладит онемевшего альфу по руке и сам придвигается ближе, рассматривая ребёнка.

— Не знаю. Может Кенхо? Или всё же Чонсу? — Альфа придвигается ближе к лицу малыша и вдыхает вкусный запах тела своего ребёнка, Чонин целует малыша в лобик, щёчки и аккуратненький носик. Ему уже не терпится по скорей забрать омегу с ребёнком домой. Малыш начинает плакать и Чонин передаёт брыкающийся свёрток в руки омеги.

— Шшш… Спи. — Ребёнок в руках успокаивается и Кёнсу продолжает разговор на несколько тонов тише.

— Вчера… Я сказал, что люблю тебя. Это правда. Я люблю тебя, как… — Кёнсу не дают договорить, палец альфы ложится на его губы, и призывает молчать.

— Я знаю. Я тоже очень люблю тебя. — Чонин придвигается ближе и чувственно целует розовые губы. Омега поддаётся вперёд и прижимается вместе с ребёнком к альфе. Чонин обнимает их и Кёнсу чувствует себя счастливым и защищённым, как никогда ещё раньше не было. Приятные чувства разливаются тёплой волной по телу, и Кёнсу кладёт голову на плечо альфы. Они счастливы, несмотря на то кем они являются друг для друга. Их любовь намного больше всех преград, построенная только на истинности, не имеющая будущего, но очень сильная, такая, что они сгорают в ней, подобно сухому лесу…