Вооруженное восстание и Гражданская война в Ирландии

...На улицы вышла сегодня Гражданская армия,

И если хочешь знать, почему, —

Спроси у владельцев трамваев,

Хорош ли у них барыш.

Удары судьбы падают не на хозяев

И даже не на тебя и не на меня,

А на женщин и детей, которые прячут слезы,

Глядя, как, шатаясь от усталости, идут их

Бастующие отцы и мужья.

В день докер отгружает двести тонн

в трюм хозяйского парохода,

А дочь его устало склоняется перед сном

В покорной молитве.

От старого замка до Либерти-холл *

Встали стеною транспортники и чернорабочие,

Те, кто надрывался на потребу хозяев,

Работал не покладая рук.

Сегодня на улицы вышла Гражданская армия,

И если хочешь знать, почему, —

Спроси у солдат в серо зеленых куртках,

Зачем они несут знамя со звездами и плугом.

Это — не только вызов хозяевам;

Сегодня Коннолли бросил вызов.

Четыреста боссов решили сломить

Вставших стеною транспортников и чернорабочих;

Сегодня четыреста боссов пируют:

Ведь Коннолли убит.

Но — мертвые или живые — они с нами навсегда,

Те, кто борется за славное дело;

Ибо Коннолли создал этот союз

Ради таких, как я и ты...

В рядах интернациональных бригад, отправившихся в 1936 году на защиту республиканского правительства, находилось формирование ирландских добровольцев. И совсем не случайно они назвали его «Подразделением Джеймса Коннолли».

За 21 год до событий в Астурии Ирландия сама пережила вспышку классовой войны, начатую локаутом в 1913 году. Спустя три года последовало восстание, вошедшее в историю под названием «Красная пасха» 1916 года, когда рабочий класс вместе с другими патриотическими силами нации решительно и открыто выступил за дело национальной независимости Ирландии.

________

* Штаб-квартира Профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих — Прим. пер.

Эти события, занимающие видное место в истории Ирландии, неразрывно связаны с именем и деятельностью Коннолли.

И еще одно совпадение: за 15 лет до мятежа испанских генералов в Ирландии также происходила гражданская война, и силы, участвовавшие в ней, в период вооруженной борьбы в Испании освещали события со своих классовых позиций.

Джеймс Коннолли родился в Эдинбурге (Шотландия) в семье ирландского рабочего. Приехав в Ирландию, он приступил к созданию Ирландской социалистической республиканской партии, начал выпускать газету «Уоркерс рипаблик» («Республика рабочего»). Коннолли написал ставшее классическим историческое исследование «Рабочий класс в истории Ирландии» и целый ряд менее крупных работ, в том числе брошюру «Рабочий класс, нация и религия». Это был прямой ответ на цикл произнесенных в 1910 году в церкви иезуитов проповедей преподобного Кейна, направленных против социализма.

Возглавив созданный им Ирландский профсоюз транспортных и неквалифицированных рабочих, Коннолли вместе с Джимом Ларкином отдавал все силы гигантской задаче объединения ирландских рабочих в профсоюзы в Дублине, Белфасте, Корке, Уэксфорде и других городах.

После 1900 года деятельность Коннолли развертывалась в основном в Дублине — городе нищеты, жестокой эксплуатации и мерзких трущоб, находившемся под железной пятой Дублинской федерации работодателей, которые не скрывали ненависти к деятельности Ларкина, Коннолли и Профсоюза транспортников.

Хозяева вознамерились разделаться с новой организацией рабочих. Их возглавил крупный делец Уильям Мартин Ломбард Мэрфи, которому принадлежали компания «Даблин юнайтед трэмуэй», распоряжавшаяся всем городским транспортом, ежедневная утренняя газета «Лйриш индепендент» и ее вечернее приложение «Ивнипг геральд», а также религиозный еженедельник «Айриш кэтолик», отель и ряд других предприятий.

Мартин Мэрфи сделал первый выстрел в войне против рабочих, прибегнув к локауту после отказа рабочих подписать обязательство о выходе из Профсоюза транспортников. Примеру Мэрфи незамедлительно последовали другие члены Дублинской федерации работодателей.

Профсоюз ответил на это забастовкой трамвайщиков, которая началась 26 августа 1913 года, в день открытия

ежегодного дерби, проводимого Дублинским королевским обществом. В 10 часов утра остановились все трамваи. Вагоновожатые ушли, забрав с собой ручки управления. Штрейкбрехеры с трудом отвели трамваи в депо под охраной полиции и войск.

Конфликт между рабочими и хозяевами принял ожесточенный характер. В него были вовлечены практически все трудящиеся города. Митинги и демонстрации беспощадно разгонялись полицейскими с дубинками; двое рабочих — Джеймс Нолан и Джеймс Бирн — были забиты до смерти. Забастовщики организовали группы самообороны из цеховых старост, которые вооружились клюшками, чтобы охранить митинги и демонстрации. Впоследствии эти группы стали ядром норной в Западной Европе XX века армии рабочих — Ирландской гражданской армии ¹.

Восемь месяцев голодные рабочие мели упорную и яростную борьбу, в которой их поддерживали только широкая солидарность трудящихся, вдохновляющие речи Ларкина и последовательная организаторская деятельность Коннолли.

В результате грубого шантажа и нажима объединившихся в «священный союз» предпринимателей, а также подчиненной английским властям полиции и церкви ² рабочие были вынуждены возобновить работу; однако их уже никто не мог заставить подписать требование выйти из Профсоюза транспортников.

Борьба дублинского пролетариата в 1913 году оставила глубокий след в сознании рабочего класса Ирландии.

Впоследствии Коннолли писал:

«Когда эти события... правдиво опишет мужчина или женщина, хранящие честь в своем сердце и движимые состраданием к судьбе бедняков, это будет рассказ, которым Ирландия сможет по праву гордиться. Он поведает о том, как пожилые Женщины и молодые девушки, издавна угнетенные и порабощенные, отважились бросить вызов своим угнетателям и поставить на карту все, даже жизнь, в борьбе за то, чтобы хоть как-то облегчить свое существование, освободиться от жестокой тирании бездушных хозяев Дублина... Он поведает о том, как бесправный и униженный раб бесстрашно посмотрел в глаза своим поработителям и с гордостью провозгласил родственную близость и единство всех с каждым и каждого со всеми; и как этот дух свободы настолько завладел воображением всех бескорыстных сердец, что в час испытаний и опасности

они встали на его защиту, а люди творческие, художники и литераторы, спешили воздать должное и служить этим смиренным труженикам, которых прежде только презирали и унижали» ³.

Большой Джим Ларкин громогласно заявил Федерации работодателей: «В этом городе вам больше не удастся распять Христа!»

Война классов сорвала с властителей Дублина маску «добропорядочных и благовоспитанных джентльменов» и обнажила их звериное нутро. Так, редактор газеты «Айриш кэтолик» Деннехи даже не скрывал желания расстрелять всех забастовщиков. «Ружейные залпы над головами толпы, — утверждал он, — пустое дело» ⁴.

В то же время забастовка 1913 года выявила глубокую враждебность консервативного крыла в национальном движении к борьбе рабочих. «Шинн фейн», газета Артура Гриффитса (в дальнейшем одного из ярых сторонников заключения Англо-ирландского договора 1921 года), объявила Ларкина «коммунистом» и «анархистом» и требовала использовать английских солдат н полицию для подавления забастовки железнодорожников ⁵.

Спустя три года после забастовки Коннолли добился объединения Ирландской гражданской армии с радикальным крылом в национальном движении для совместного участия в «Пасхальном восстании». По его замыслу, оно происходило под двойным лозунгом — против империалистической войны и за национальное освобождение Ирландии.

Несомненно, знание истории Ирландии, «единственным неподкупным наследником» которой Коннолли считал рабочих, его дар предвидения позволили ему обратиться с вдохновенной речью к бойцам Гражданской армии, собравшимся на смотр готовности к вооруженному выступлению. «Будучи немногочисленной армией, — говорил он, — мы объединяемся в этой борьбе с нашими соратниками из рядов Ирландских волонтеров ⁶. Но держите оружие наготове. В случае победы сегодняшние союзники по совместной борьбе завтра могут оказаться в стане врагов, с которыми нам придется сражаться». Дальнейшие события 1921 —1923 годов полностью подтвердили правоту этого предупреждения.

О событиях 1916 года имеется немало официальных документов и свидетельств ⁷.

Волонтеры во главе с пламенным патриотом Падрейгом Пирсом и Гражданская армия под командованием

Джеймса Коннолли слились в единую армию Ирландской республики. Армия провозгласила независимость Ирландии и тем самым бросила вызов могущественной Британской империи, вступив в бесстрашную и неравную борьбу, длившуюся одну неделю.

Местные богатеи были в ужасе от проявления подобной нелояльности. Они немедленно предали восставших анафеме и поспешили выступить с заверениями в собственной преданности английской короне. С их благословения англичане приступили к физической расправе над руководителями восстания. К обычной империалистической практике расправы над бунтовщиками на сей раз добавилась оголтелая кампания враждебности к восставшим, развязанная буржуазной прессой.

Несмотря на то, что преобладающее большинство участников восстания являлись католиками и многие из них глубоко верующими, церковная иерархия (за исключением одного человека!) присоединилась к кампании расправы над восставшими ⁸.

В бою Коннолли был тяжело ранен и находился в военном госпитале. У него началась гангрена ног, поэтому его не было в числе тех руководителей, которых расстреляли во дворе тюрьмы. Эти расправы в конечном счете обернулись против самих палачей. Охватившее широкие слои населения беспокойство переросло в чувство ужаса и отвращения к тому, как методично и беспощадно правительство Великобритании расправлялось со своими противниками. Обеспокоенные подобной реакцией, власти не решались физически расправиться с Коннолли. Он был тяжело ранен, да к тому же им приходилось считаться с тем, что Коннолли тесно связан с рабочим движением в Англии.

Газета Уильяма Мартина Мэрфи «Айриш индепендент» также была озабочена, но не чем иным, как нерешительностью англичан. В вышедшем сразу же после подавления восстания номере она ясно дала понять, как надлежало поступить со всеми, кто еще не был подвергнут расправе. Вот что писал автор передовой статьи:

«Нет слов, чтобы выразить всю меру негодования в адрес тех, кто несет ответственность за безумное и преступное восстание, очевидцами которого мы стали на прошлой неделе. Весь центр столицы Ирландии несет на себе следы разрушений, вид которых разрывает наши сердца... Ирландцы были втянуты в преступление, за последствия которого им придется расплачиваться долго и дорого...

К возмутителям мира и спокойствия в стране у нас нет и не было ни малейшего сочувствия. В настоящее время многие мятежники содержатся в английских тюрьмах. И их главные зачинщики не заслуживают сострадания или участия. Что же касается нас, то мы, вспоминая о загубленных жизнях действительно достойных людей, о причиненном нам огромном материальном ущербе и уроне для производства и занятости, можем заявить со всей прямотой: нас совершенно не волнует судьба руководителей восстания, которые несут моральную ответственность за созданное ими страшное зло» ⁹.

10 мая — когда наступило некоторое затишье и появилась надежда, что приговор над Коннолли не будет приведен в исполнение, — «Айриш индепендент» поместила его фотографию со следующей подписью: «Все еще содержится в Дублинском замке *, медленно выздоравливая от ран».

Передовая статья газеты недвусмысленно требовала его казни.

«Рядовые смутьяны, а также те, кто не принимал в восстании деятельного участия или был введен в заблуждение, заслуживают смягчения наказания. Однако, когда дело идет о главарях, подстрекателях и зачинщиках, еще не понесших своего наказания, к ним следует отнестись совершенно иначе. Если их помиловать, они воспримут это как проявление слабости со стороны правительства, и последствия будут чрезвычайно пагубными: онн могут еще больше ожесточиться, и поэтому общество должно оградить себя от подобных действий. Некоторые зачинщики особо виновны и сыграли более зловещую роль в минувших событиях, чем те, которые уже строго наказаны, и было бы несправедливо проявлять к ним снисходительность из-за чьих-то просьб о помиловании, призывов к милосердию, в то время как менее виновные уже понесли суровое наказание. Проявление слабости к этим лицам в данной обстановке может оказаться роковым... Так пусть же к самым главным зачинщикам отнесутся по-особому и поступят с ними так, как они того заслуживают» ¹⁰.

Англичане немедленно вняли этому призыву. 12 мая Коннолли вынесли на носилках во двор тюрьмы Килмэнхем. Из-за гангрены ему ампутировали ногу. Поэтому он не мог стоять. Тогда его привязали к носилкам, приставили к стенке и расстреляли.

__________

* Резиденция наместника и важнейшая крепость, — Прим. пер.

В день этой зверской расправы «Айриш индепендент» все еще требовала казни Коннолли, и так как газета вышла до того, как ее домогательства были удовлетворены, она писала следующее:

«Мы не можем согласиться с теми, кто настаивает на проявлении мягкосердечия к бунтовщикам, невзирая на тяжесть их преступления. Некоторые главари все еще не понесли наказания, хотя их преступление намного тяжелее, чем тех, кого уже постигло самое строгое возмездие. Неужели из-за неразборчивых требований о милосердии они легко отделаются, в то время как менее значительные бунтовщики, чем они, уже казнены? Если это так, то подобная снисходительность будет расценена как признак слабости. Мы — не за чрезмерную строгость; но чрезмерная мягкость по отношению к самым закоренелым поджигателям была бы столь же ошибочна. Мы много слышим о судьбе мятежников, но очень мало о трагедии сотен ее жертв: вдов, сирот, разрушениях и хаосе. Все это нужно «сложить» у порога домов главных зачинщиков, которые месяцами замышляли и готовили мятеж. Короче говоря, мы считаем, что на некоторых главных зачинщиков, участь которых еще не решена, милосердие распространяться не должно» ¹¹.

После того как газета добилась для Коннолли высшей меры наказания, тон ее выступлений стал более примирительным:

«С казнью Джеймса Коннолли и Джона Макдермота все главари мятежа, подписавшие воззвание Временного правительства, понесли самое строгое наказание. Всего приведено в исполнение 15 приговоров. Мы считаем, что в настоящее время больше нет необходимости в вынесении столь суровых приговоров...» ¹².

Таким образом, если принять во внимание ту зловещую роль, которую сыграла «Айриш индепендент» в нагнетании атмосферы клеветы и враждебности к вооруженной борьбе испанского народа, успехам ее удивляться не приходится, — ведь сумела же она так бесстыдно извратить правду об ирландском восстании, непосредственными очевидцами которого были сами ирландцы, ее читатели.

Мартин Мэрфи был также владельцем религиозного еженедельника «Айриш кэтолик». Освещая восстание 1916 года (в наши дни оно торжественно отмечается правительством и всеми политическими партиями в Ирландии как подлинно великое национальное событие), в номере от 9 апреля еженедельник писал:

«Движение, завершившееся неслыханным кровопролитием и разрушением имущества, было столь же преступным, сколь и безумным».

3 мая был казнен Падрейг Пирс — истовый католик, чьи портреты теперь висят во многих католических школах и которому все тот же «Айриш кэтолик» воздает хвалу на своих страницах. Но тогда этот религиозный еженедельник придерживался иного мнения:

«Пирс был крайне неуравновешенным, если не сказать — психически ненормальным человеком, и сама идея избрать его главой Ирландской республики достаточна для того, чтобы всерьез усомниться, в здравом ли уме те, кто одобрил его кандидатуру... В так называемой Ирландской республике не нашлось лучшего президента, чем свихнувшийся школьный учитель. Все эти люди — какая-то невообразимая куча бандитов и идиотов. Чтобы отыскать хотя бы отдаленное сравнение с тем, что произошло у нас, нужно обратиться к кровавым анналам истории Парижской коммуны».

После приведения в исполнение 15 смертных приговоров «Айриш кэтолик» подвел общий итог:

«Все происшедшее явилось актом самого обыкновенного и ничем не прикрытого бандитизма, и у нас нет ни малейших причин сожалеть о судьбе виновников случившегося, ибо с ними поступили так, как с незапамятных времен поступали со всеми предателями... Больше нам нечего добавить, а умолчать о том, что мы сказали, значило бы предать самые высокие и святые интересы Ирландии» ¹³.

На этой ноте пресса капиталистов и собственников опустила занавес над заключительным, как ей думалось, актом опасной национальной драмы и.

Однако из известковых карьеров, куда были сброшены тела казненных, поднялось пламя, охватившее всю страну, — пламя массового народного сопротивления, упорной партизанской борьбы, длившейся четыре года. В историю многовековой борьбы ирландского народа была вписана еще одна глава. Англия снарядила карательные формирования «черно-пегих» (названных так по цвету их обмундирования: черных полицейских брюк и цвета хаки солдатских мундиров), с помощью которых она пыталась запугать и усмирить народ, но ей так и не удалось сломить его стойкости.

Однако в самом национально-освободительном движении существовали серьезные противоречия: с одной стороны, выступали те (и, к сожалению, именно они задавали

тон в руководстве), кто не был столь богат, как Уильям Мартин Мэрфи, но полон честолюбивых замыслов и желания разбогатеть, а с другой — рядовые борцы, которых раздирало противоречие между чистым национализмом, то есть борьбой лишь за политическую независимость, и осознанием того, что проблема национальной свободы Ирландии, как указывал Коннолли, — это «социальная проблема» ¹⁵.

Народное сопротивление было сломлено, но не силой оружия, а соблазнительным предложением Англии о мирном урегулировании. Упомянутое предложение не обеспечивало стране национальной свободы, однако давало возможность нарождавшейся местной буржуазии, принимавшей участие в освободительном движении, реализовать свои классовые интересы. Это была все та же имперская политика, гарантировавшая Великобритании неприкосновенность ее империалистических интересов в Ирландии. Намеченная цель была достигнута ею тем, что остров был расчленен на два государства: колониальное — на северо-востоке и неоколониальное — на большей части страны.

Ранним утром 6 декабря 1921 года в Лондоне представители ирландского национального движения подписали Англо-ирландский договор.

Внутри движения не было единого мнения относительно его содержания.

Реакционные буржуа вместе «со своими союзниками из числа бывших феодалов, которые на протяжении всей борьбы за независимость отсиживались за прочными стенами своих владений, подняли невообразимый шум в поддержку Договора. Но они хвалили его не за то, что он предусматривал некую меру политической свободы, а за путы, которыми он стреножил страну» ¹⁶.

28 июня 1922 года между сторонниками «режима Договора», то есть «Ирландского свободного государства» (так называемыми фристейтерами), и его противниками — республиканцами началась Гражданская война. Из орудий, предоставленных им англичанами, фристейтеры обстреляли штаб республиканцев, находившийся в здании «Четырех судебных коллегий» (Фор-кортс).

В воскресенье 22 октября верхушка ирландской католической церкви обратилась ко всем верующим с «пасторским посланием», в котором республиканцы (или, как их окрестили епископы, «иррегулярные», или «красные») предавались анафеме.

Менее чем через семь недель, 8 декабря (в день праздника непорочного зачатия), руководители республиканской обороны Лиэм Меллоуз ¹⁷, Рори О'Коннор, Дик Баррет и Джо Маккелви были поспешно, без суда, расстреляны в тюрьме Маунтджой. В. последующие месяцы, до того как Гражданская война закончилась победой сил «Ирландского свободного государства», было расстреляно еще 73 республиканца.

В этой войне фристейтеры проявили особенную жестокость. В Дублине в политическом отделении вновь созданной полиции был организован специальный «центр по допросам». В сельской местности также творилось множество темных дел.

В Баллисиди (графство Керри) было совершено одно из подобных злодеяний. Писательница Дороти Макардл рассказывала, как однажды утром раздался сильный взрыв. Позже у обочины дороги они увидели огромную воронку «со страшными следами кровопролития». Вскоре из казармы было отправлено девять гробов с изувеченными останками захваченных в плен бойцов. Еще много дней спустя с деревьев у Баллисиди птицы склевывали человеческое мясо ¹⁸.

Оказалось, что в казарму Баллимуллен городка Трали были доставлены на допрос девять республиканцев. Им завязали глаза, скрутили руки и били молотком по голове. Но они отказались отвечать на вопросы. Их всех приговорили к смерти. Расправу учинили в поле, привязав пленных к мине, которая разорвала их на куски. Один из них, Стивен Фуллер, чудом уцелел и сумел отползти от места казни. Фристейтеры лопатами сгребли останки казненных в девять гробов, на одном из которых значилось и имя Стивена Фуллера.

«Жители Трали были потрясены. Чьи тела лежали в гробах? Никто не мог объяснить. Гробы вскрыли прямо на улице. Взрыв людского гнева был страшен: женщины, вне себя от гнева и ужаса, солдат «Свободного государства» забросали камнями. Похороны этих республиканцев вылились в долго не затихавшие во всем графстве Керри народные волнения» ¹⁹.

21 марта 1923 года газеты опубликовали новые инструкции для армии, изданные правительством «Свободного государства». В них, в частности, говорилось, что «все, захваченные в плен в зоне войск, подчиненных командованию в Керри, в случае смерти будут погребены там, где наступила смерть».

Оперативная зона Керри входила в Юго-Западный оперативный округ, которым командовал генерал Э. О'Даффи ²⁰, тот самый, который в дальнейшем возглавил контингент ирландцев, посланных на помощь Франко для свержения Испанской республики.