Площадка

Пионеры выскочили из клуба и побежали на площадку – так назывался теперь задний двор. Ничто там, впрочем, не изменилось, только висела сетка для волейбола. Возле дома на асфальте сидели беспризорники, в лохмотьях, грязные, с нестрижеными волосами. Только один паренек в новенькой серой кепке, вероятно, только сегодня раздобытой. Они изредка перебрасывались словами, не обращая внимания на окруживших их ребятишек, с любопытством разглядывавших странных пришельцев.

Пионеры разбились на две группы и заняли места на волейбольной площадке.

– Еще шесть человек! – крикнул Миша, приглашая этим беспризорников вступить в игру.

Никто из них не пошевелился. И все время, пока пионеры играли, они сидели в прежних позах, равнодушные и к игре, и ко всему окружающему.

– Не поддаются! – прошептал Генка.

Вместо ответа Миша направил мяч прямо в беспризорных. И это не произвело никакого впечатления. Только Коровин лениво отпихнул мяч ногой.

Пионеры играли с азартом. Поминутно слышалось: «пасок», «бей», «удар», «режь», «свечка», «туши», «мазила», но и это не подзадоривало беспризорников. Некоторые из них, прислонившись к стене, дремали.

«Они присматриваются, сразу их не вовлечешь, – думал Миша, – но как бы они не ушли».

Последний свисток судьи, игра закончилась. На площадку вступили девочки, мальчики подсели к беспризорникам.

– Здорово, Коровин! – сказал Миша. – Как дела?

– Помаленьку, – нехотя ответил Коровин.

– Что это у вас за палка? – спросил беспризорник с таким обилием веснушек на лице, что их не мог скрыть даже толстый слой грязи, и показал на водопроводную трубу, укрепленную между двумя деревьями.

– Турник, – объяснил Миша.

– Зачем?

– А вот зачем. – Миша подошел к турнику, подтянулся, сделал преднос и соскочил. – Сумеешь так?

– Не знаю, не пробовал.

– А ты попробуй, – предложил Миша.

Беспризорник лениво встал, вразвалку подошел к турнику, посмотрел на него снизу, подпрыгнул, ухватился и выжал стойку. Пальто опустилось ему на голову, в воздухе торчали босые грязные ноги.

Потом он соскочил, так же вразвалку отошел и сел на свое место. Беспризорники ухмылялись и насмешливо поглядывали на пионеров.

– Здорово! – сказал Миша. – А ну, Генка, давай ты.

– Где уж мне! – Генка махнул рукой.

– Давай, давай!

Генка стал под турником, поднял голову, вытянулся, присел, подпрыгнул и ухватился за турник. Потом, не сгибая колен, выбросил ноги вперед и начал раскачиваться. Он раскачивался все быстрей, быстрей, быстрей... Раз! сделал стойку. Два! – вторую. Три! – третью. Он описывал быстрые круги, и красный галстук летел вслед за ним. Потом опять раскачивание, все медленней и медленней, и Генка спрыгнул на землю.

– Подходяще, – сказал Коровин.

– Это называется «вертеть солнце», – объяснил Миша.

– Нам ни к чему, – сказал беспризорник в кепке.

– Ничего не бывает «ни к чему», – вмешался Шурка-большой. – Все надо уметь, и все надо знать.

– А, «кулак»? – хихикнул маленький беспризорник. – Здорово тебя кочергой огрели.

– Настоящий артист должен все испытать, – сказал Шурка. – Искусство требует жертв.

– Верно, – подтвердил беспризорник в кепке. – Лаэаренко, того и гляди, шею сломает, а все прыгает.

– В цирке и вовсе под крышей кувыркаются и то не дрейфят, – подхватил беспризорник с веснушками.

Беседа завязалась. Разговором овладел Шурка-большой. Он уже собирался рассказать содержание новой кинокартины – «Комбриг Иванов». Неожиданное обстоятельство нарушило так удачно начатую беседу.