Художники

В клубе драмкружковцы рисовали декорации. На сцене лежали длинные полосы белой бумаги. Маленький Вовка Баранов, по прозвищу «Бяшка», тщетно пытался нарисовать богатую крестьянскую избу, жилище кулака Пахома.

– Эх ты, Бяшка несчастная! – ругался Шура-большой. – Не можешь простую избу нарисовать, а еще сын художника!

– При чем здесь «сын художника»? – оправдывался маленький Бяшка. Наследственность передается только в третьем поколении.

Коровин поглядел и неожиданно для всех взял уголь и начал рисовать. На белых листах появились очертания печи, окошек, длинных лавок.

– Видал? – Миша подтолкнул Генку локтем.

– Что с того, что он умеет рисовать?.. – Генка презрительно тряхнул волосами. – Охота тебе с ним возиться!

– Если каждый из нас сагитирует хоть одного беспризорника, то и беспризорных не останется, – изрек Миша.

Коровин кончил эскиз и сказал:

– Кисть не годится.

Шура принес ему несколько кистей, но Коровин все забраковал.

– Другие нужно, – твердил он.

Миша вынул остатки лотерейных денег и протянул их Коровину:

– Сходи купи какие надо.

Коровин молча смотрел на Мишу.

– Иди, – сказал Миша. – Чего ты на меня глаза таращишь?

Коровин нерешительно взял деньги, молча оглядел ребят и вышел из клуба.

– Фью! – свистнул Генка. – Ухнули наши денежки!

– Если ты так будешь распоряжаться финансами, – объявил Шура, – то я с себя снимаю ответственность за спектакль...

– Нечего прежде времени волноваться, – ответил Миша, – подождем.

Наступило томительное ожидание. Уже собрались взрослые.

«Неужели обманет? – думал Миша. Он вспомнил, как Коровин поглядел на него, когда брал деньги. – Нет. Придет».

Но Коровина все не было.

– Нечего больше ждать, – сказал Шура. – Давай, Бяшка, рисуй.

Вовка начал разводить краски, как вдруг дверь распахнулась и появился Коровин.

Он был не один. Его крепко держала за плечо высокая смуглая девушка с черными, коротко остриженными волосами, одетая в синюю юбку и защитного цвета гимнастерку, перехваченную в талии широким командирским ремнем. И самое интересное: на ней был красный галстук. Одной рукой девушка крепко держала Коровина, в другой у нее была пачка кистей. Вид у девушки был решительный. Она строго спросила:

– Кто посылал его за кистями?

– Я, – ответил Миша.

– Зачем вам кисти?

– Декорации рисуем.

Девушка отпустила Коровина, подошла к сцене, и, разглядывая декорации, спросила:

– Какую пьесу вы ставите?

Вперед выступил Шурка-большой:

– " Кулак и батрак". Разрешите представиться: Александр Огуреев. Художественный руководитель и режиссер.

Девушка пожала Шурке руку и сказала:

– Валя Иванова. Из районного Дома пионеров. – Она показала на Коровина:

– Мы этих ребят отучаем воровать, а вы их приучаете. Он стащил у нас кисти.

– Я не стащил, – пробормотал Коровин, – я взял с возвратом.

Миша с удивлением смотрел на девушку. Ей было на вид лет семнадцать, не больше, а она уже вожатая и работает в Доме юных пионеров.

– Где же ваш дом? – недоверчиво спросил он.

– На Девичьем поле... А что у вас за дикий кружок? Кто вами руководит? При какой организации вы состоите?

– Мы при домкоме! – крикнул Генка.

– А знаете вы, кто такие юные пионеры? – спросила девушка.

Миша, Генка и Слава закричали: «Знаем!» – но их голоса потонули в крике остальных ребят: «Нет, не знаем!»

– Тише! – Девушка подняла руку.

Когда все замолчали, она сказала:

– Пионеры – это смена комсомолу.

– Мы тоже скоро будем пионерами! – крикнул Генка.

– Конечно, будете, – сказала девушка. – А пока приходите в Дом пионеров. Приходите. Тогда и кисти принесете.

– Ладно, – сказал Миша, – а вы придите в воскресенье на наш спектакль.

Девушка ушла. Коровин вернул Мише деньги и снова принялся рисовать.

– Почему в магазине не купил? – спросил Миша.

– А чего зря платить! Я ведь не для себя.

– Ему платить непривычно, – ехидно заметил Генка и примирительно добавил:

– Ладно, рисуй... Эх ты, Корова...