Пролог. 2 страница

Корабль видал и лучшие дни, – подумал Доктор, когда парень вёл его по коридорам (молчаливый робот ни на секунду не отставал). Стены были голые и серые, хотя местами сквозь пыль и ржавчину пробивались пятна зелёной и оранжевой краски. В воздухе висел запах раскалённого машинного масла, и время от времени пол дрожал, как будто бы корабль переворачивался во сне с боку на бок. Или же ему снился кошмар.

– А вы давно вместе? – обернувшись через плечо, завёл разговор Доктор, когда они шли по коридору.

Громадная машина не ответила. Для своих размеров, – подумал Доктор, – она поразительно тихо двигается. Лицо робота – широкий V-образный кусок металла, на котором из черт лица были лишь огненно-красные глаза – смотрело на него равнодушно.

– Мама не разговаривает, – сказал паренёк.

Доктор скривился:

– Чего не скажешь про большинство других мам, которых мне доводилось встречать. Но она ведь не ваша мама, верно? Как вас зовут, кстати?

– Буни, – ответил паренёк, отталкивая плечом открывшуюся лишь наполовину дверь. – И нет, она не моя мама. Просто это её имя.

Они зашли в командный отсек. Доктор быстро осмотрел его. Старый, грязный, шумный... но почему-то уютный. Командный отсек, в котором живут. Не то, что некоторые щеголеватые командные отсеки, которые ему доводилось видеть.

– Мило! – одобрил он, направляясь туда, где, несомненно, было управление сенсорами.

Женщина средних лет с короткими чёрными волосами, одетая в серую униформу, обеспокоенно шагнула навстречу.

– Всё в порядке, – сказал Буни, и женщина уступила дорогу, всё ещё не понимая, что происходит.

– Я Доктор, – приветливо сказал Доктор и вставил в зубы звуковую отвёртку, чтобы пожать женщине руку, в то время как левой рукой он уже что-то переключал на пульте.

– Келлика, – представилась женщина, ещё раз посмотрев на Буни. – Что происходит?

– Доктор помогает нам найти... – Буни на секунду запнулся, – экспонат.

– Что?

– Экспонат, – многозначительно сказал Буни. – Из галереи.

– А, – сказала Келлика с облегчением, довольная собой. – Ты об этом. Мы его уже нашли.

Доктор расстроился:

– Уже? Умеете же вы заставить человека почувствовать себя ненужным. И где же оно? – он посмотрел на дисплей управления сенсорами и ткнул пальцем. – Это? Ага... Значит оно... – он выпрямился, обернулся несколько раз вокруг своей оси, и указал на одну из стен. – Примерно одиннадцать тысяч километров в ту сторону.

– Примерно, – сказала Келлика, всё ещё не понимая, кто это.

– И что мы по этому поводу предпримем? – спросил Доктор.

– Мы проследим за ним, – сказал Буни, прошёл к большому старому креслу в центре отсека, и уселся в него.

Набивка топорщилась из подлокотников, и Доктор заметил, что остальная её часть удерживалась на месте проволокой и скотчем.

– Серьёзно? А почему бы просто не воспользоваться вашим волшебным телепортом и не вернуть его сюда? Вместе с Донной, – добавил он.

Келлика подошла к Буни:

– Кто такая Донна? Кто это такой?

Буни посмотрел на неё, его взгляд был жёсткий и грозный:

– По словам нашего агента, этот человек был в галерее во время изъятия. Они забрали его подругу, Донну.

– Простите, – перебил Доктор, подойдя к Келлике со стороны Буни. Краем глаза он отметил, что Мама немного пошевелилась. – Но кто такие «они»? И почему они украли этот предмет?

Буни переглянулся с Келликой.

– Ведь, – продолжал Доктор, начав лениво прохаживаться по отсеку, – очевидно, что если сложный прибор, выдаваемый за произведение современного искусства, украли с корабля на орбите, то кто-то о нём что-то знает. Вы что, полиция искусств? В этом дело? Носитесь по галактике по следам воров? – он оглядел отсек. – Как Скуби-Ду, да? Я не хочу быть грубым, но вы не похожи на полицию искусств. Я, правда, – добавил он, смутившись, – не знаю, как выглядит полиция искусств. Но как бы они не выглядели, вы не они, так?

Он замолк. Все смотрели на него.

– Ладно, я несу чушь. Но она дала мне возможность осмотреть ваш командный отсек и понять, что если вы и полиция искусств, то преступления, связанные с искусством, имеют у местных властей весьма низкий приоритет. Этот корабль древний, он разваливается на части, – продолжал он, несмотря на взгляды нахмурившихся Буни и Келлики, – это, скорее, частное предприятие. И с финансовой точки зрения не очень успешное.

Он хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ну конечно! Вы воруете предметы искусства, правильно? Вы изучали галерею, но кто-то вас обскакал, ограбил её раньше. Вот откуда вы знаете, что там случилось, и вот почему вы ждали меня у ТАРДИС.

– Если я скажу вам, что мы не воры, – сказал Буни, – вы замолкните?

– Возможно, – осторожно ответил Доктор. – Хотя, конечно, может появиться ещё больше вопросов. А вот что я люблю, так это вопросы. Лучше, конечно, ответы, но для начала и вопросы сойдут. Например... а разве вы не собирались проследить за тем кораблём?

Беспокойство в голосе Доктора заставило их обоих посмотреть на вмонтированный в подлокотник кресла Буни экран – на него указывал Доктор. Как только от него отвернулись, Доктор промчался мимо Мамы к двери... но дверь ещё только начала раскрываться, когда огромная механическая рука Мамы схватила его за шиворот и подняла в воздух. Несколько секунд он там качался, затем Мама развернула его лицом к Буни.

– Хорошая попытка, Доктор, – паренёк почти усмехнулся.

– Ну, – вздохнул Доктор, – как говорится, кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

– И куда вы думали сбежать? – спросила Келлика.

Доктор неуклюже махнул рукой, всё ещё болтаясь в воздухе:

– Ну... в мой корабль. В космос. Искать Донну.

– Нет уж, – сказал Буни, вставая с кресла. – Во всяком случае, не сейчас. Мама, возьми его корабль – синюю будку – и запри в трюме, чтобы он не мог туда добраться. Если он попробует помешать – бей его. Пока не перестанет.

Мама аккуратно опустила Доктора на пол, и он разгладил смятый костюм.

– Вот и хорошо! – сказал он, постаравшись собрать остатки достоинства. – Я рад, что мы разобрались с этим.

***

– Вы меня похитили, заперли в каюте без окна, и даже без телевизора, и теперь рассчитываете на задушевный разговор? – Донна стояла, положив руки на бока, и прожигала Гарамана взглядом. – Вам понятие «психологическое насилие» знакомо?

Гараман отвернулся от Донны и прохаживался по комнате, пытаясь выглядеть непринуждённо.

– Доктор, – сказал он. – Ваш друг. Расскажите мне о нём.

– Я расскажу вам о нём тогда, – сказала Донна, – когда вы мне расскажите о том, когда вы меня вернёте туда, где меня нашли.

Гараман обернулся на неё через плечо и вдохнул сквозь зубы:

– С этим могут быть проблемы.

– Какие проблемы?

– Ну... учитывая, что мы направляемся за пределы этой системы, и я не могу себе представить, что могло бы нас заставить вер...

– Простите, – перебила Донна, указав на него пальцем. – Направляетесь за пределы чего?

– Системы. Мы взяли то, что нам было нужно и теперь...

– Нет, нет. Вы меня не слушаете: за пределы чего вы направляетесь? Системы?

– Планетарной системы. Мы сошли с орбиты и сейчас «Тёмный Свет» направляется в... в следующий пункт своего назначения.

Донна подошла к нему ближе и расправила плечи, отчего Гараман стал похож на гнома.

– Значит, мало было того, что вы меня выкрали? Теперь вы меня ещё и увозите бог знает куда, а Доктор остаётся?

То, что она отбилась от Доктора, было и так плохо, но теперь расстояние между ними с каждой минутой становилось всё больше.

– У вас на планете все такие острые на язык? – спросил Гараман. – Не хотел бы я их разозлить, это уж точно. Откуда вы?

– Она называется Земля, и лучше вам с нами не связываться, это точно.

– В первый раз о ней слышу. И что же в Земле такого особенного?

– Особенного в ней то, что если бы вы кого-то там похитили, то глазом бы не успели моргнуть, как оказались бы в тюрьме.

Глаза Гарамана расширились в притворном страхе:

– Ой, я просто дрожу! Надо постараться не злить этих землетонов!

– Людей, – поправила Донна. – Мы называемся люди.

– Как нелогично. Очень мило, но нелогично. А теперь – Доктор. Расскажите о нём.

Донна сложила руки на груди, сжала губы, и демонстративно отвернулась. Гараман вздохнул и щёлкнул пальцами в направлении стоявшего в коридоре бимбота. Тот бесшумно зашёл в комнату, ожидая дальнейших распоряжений.

– Начни с её пальцев, – сказал Гараман тоном человека, которому нужно было сделать сто дел, и нужно было с чего-нибудь начать.

Робот протянул руки и, несмотря на протесты и сопротивление Донны, легко поднял её левую ладонь. Кожа у машины была матовая и гладкая, цветом как настоящая, но без вен и текстуры. Донне стало плохо, когда она поняла, что сейчас будет.

– Вначале, наверное, маленький, – сказал Гараман, отворачиваясь, как бы не желая видеть то, что будет делать робот. – Ломай.

Доктор не стал барабанить в дверь. Они не додумались забрать у него звуковую отвёртку, и он знал, что сможет выбраться за пару секунд. Но он подозревал, что снаружи оставили кого-то сторожить. Возможно, робота, может быть, даже Маму. И хотя он и считал, что короткого импульса из отвёртки может хватить на то, чтобы перемешать роботу мозги, это казалось излишне радикальным, во всяком случае, на данный момент. К тому же, если бы он сделал что-то в таком духе, у него бы быстро отобрали отвёртку, а на данный момент он предпочитал не расставаться с ней.

Но самое главное – корабль Буни летел за кораблём Донны. И пока они его не потеряли, Доктор был даже рад возможности немного собраться с мыслями.

Экспонат в галерее искусств определённо был чем-то большим, чем произведением искусства: в нём были весьма продвинутые резонансные обмотки, если верить показаниям звуковой отвёртки. Чтобы понять его предназначение, Доктору нужно было осмотреть его более основательно, но если кто-то пошёл на то, чтобы выкрасть это, а Буни с приятелями так стараются это найти, то вряд ли это что-то хорошее. Никто столько усилий не прикладывает ради кражи (или выслеживания) новейшего тостера или прибора для выпрямления волос.

Он осмотрел каюту, в которой его заперли – такая же, как и весь корабль, затхлая, грязная, тесная. Если бы ему сказали, что он на борту подлодки времён Второй Мировой, он бы поверил. В одном из углов стояла грубая кровать со смятыми одеялами, и он подумал, не была ли это каюта одного из членов экипажа. Не было никаких сувениров, украшений, никаких личных предметов, так что, возможно, эту гостевую спальню приготовили специально для него. Как мило. Чашечка чая была бы сейчас весьма кстати, но на обслуживание в комнатах он не сильно надеялся.

Доктор уже давненько не бывал в галактике Андромеда, и был не в курсе местных дел. Он мало что знал о местных цивилизациях, и это было одной из причин того, почему он привёз Донну именно сюда. Она всё время жаловалась, что он знает о происходящем больше, чем она. Что она из-за этого чувствует себя школьницей на экскурсии с учителем, который всё знает. Вот он и взял её с собой туда, где он был почти таким же невеждой, как и она. Возможно, это было ошибкой.

Он поднял взгляд на заскрипевшую дверь.

– Смазать бы её не помешало, – пробормотал он, когда в отсек тихо зашла пожилая женщина. В одной руке она держала поднос.

– О! Завтрак! – воскликнул Доктор, подпрыгивая с кровати. – Вот это другое дело!

***

– Стой! – прозвучал странный, музыкальный голос.

Донна рискнула приоткрыть глаза, опасаясь, что как раз в этот момент робот сломает её мизинец. У неё свело живот.

– Она абсолютно несговорчива, – раздражённым голосом сказал Гараман. – Я решил, что небольшая...

– Что небольшая пытка поможет? Боже мой, Гараман!

Голос доносился из двери, которую Донне заслонял робот. Хотя робот её и не отпустил, давление на мизинец ослабло. Донна выглянула из-за машины и увидела странное создание. Оно выглядело так, словно пришло из «Парка Юрского периода», за исключением того, что у него было три толстые ноги, расставленные как тренога, вертикальное туловище, и три руки. Голова была высокая, овальной формы, с двумя широкими, как блюдца, синими глазами по бокам короткой толстой морды. Кожа была как у ящерицы; серая сверху, она плавно становилась бирюзовой на груди и животе и ядовито-жёлтой на ступнях ног. На плече у него было что-то вроде портупеи с многочисленными кармашками. Больше на нём ничего надето не было. Ну, оно же ящерица.

– Пытки не помогают, Гараман, – сказало существо, подойдя поближе, чтобы Донне было удобней его рассматривать.

Ходило оно странно... ну, может, и не странно, учитывая, что у него три ноги... оно прыгало с одной ноги на другую, а затем на третью. Словно раненое насекомое.

– Когда кого-то пытаешь, они рассказывают только то, что, по их мнению, от них хотят услышать. Что мы за звери, если прибегаем к такому?

Существо оглядело Донну с ног до головы своими большими немигающими глазами, и одна из его рук – та, которая торчала на груди – начала извиваться как змея.

– Нельзя так обращаться с органическими, Гараман. Ты меня очень разочаровал.

– Ладно, я понял, – раздражённо сказал Гараман и махнул роботу рукой.

Тот сразу же отпустил руку Донны.

– Спасибо, – сказала Донна, лишь сейчас осознав, что в ожидании хруста и боли задержала дыхание.

– Не за что, – ответила ящерица. – Вы, должно быть, Донна. Меня зовут Мезант.

Оно подняло переднюю руку и расправило пальцы – все три. Донна не сразу поняла, что это что-то вроде рукопожатия. Но у неё не было настроения пожимать руку тем, кто только что хотел её от руки избавить.

– Откуда вы? – спросил Мезант и опустил руку, поняв, что от Донны вежливости сейчас не дождёшься.

– С какой-то там Земли, – сказал Гараман. – Но она называет себя просто «человек».

– Интересно, – сказал Мезант, голос которого нельзя было назвать ни мужским, ни женским. – Во всей галактике этим словом обычно называют двуногих, билатерально симметричных млекопитающих организмов.

– Би... чего? – спросила Донна, не разобрав слова странного существа.

Мезант указал на Гарамана.

– То есть, люди? – спросила Донна, поняв, что Мезант имел в виду таких, как она и Гараман.

В глубине глотки Мезанта раздалось что-то, похожее на хихиканье.

– Слушай, солнце, – сказала Донна. – Нечего тут умника строить, ясно? То, что ты не дал этому скоту... – она запнулась, вспомнив, что именно Мезант не дал сделать Гараману.

– Нет-нет, что вы, – торопливо сказал Мезант. – Вы неправильно поняли, я смеялся не с вас. Всегда ведь интересно узнать, каким тебя видят другие. А Земля, это где?

– В Солнечной системе, – процедила Донна сквозь зубы.

Наступило неловкое молчание.

– А... в какой солнечной системе? Как называется её светило?

– Её что?

– Её звезда.

– Она называется... – Донна вздохнула, понимая, что если эти двое решили, что у неё винтиков в голове не хватает, ей вряд ли удастся изменить их мнение. – Она называется Солнце.

– Как мило, – заметил Мезант, как слегка удивлённая аристократка. – Солнце.

– Вы, землетоны-люди, – вставил Гараман, – вы недавно возникший вид?

– Чего?

– У вас много было контактов с другими расами галактики?

– О, полно, – невозмутимо блефовала Донна, не желая показаться деревенщиной. – Уды, магентане, ракносс,... люди-ящерицы с Вонго, – она пожала плечами. – Мы много контактируем.

– Никогда о таких не слышал, – фыркнул Гараман.

– Может быть, вам надо чаще из дому выходить? – ответила Донна. – К тому же, – добавила она, вспомнив слова Доктора, – Земля не в этой галактике.

Глаза Гарамана немного расширились:

– В самом деле?

– В самом деле. До нашей галактики отсюда много миль.

– Причём в буквальном смысле, – это сказал Мезант; и вновь показалось, что он смеётся.

– Да, – сказала Донна, – миллионы миль.

Она заметила, что они переглянулись.

– Расскажите нам о вашей галактике, – сказал Мезант, руки которого в этот момент извивались, как змеиные языки. – Мне интересны эти человеко-ящерицы с Уонго...

***

Пожилая женщина, которая поставила перед Доктором поднос, улыбнулась, извиняясь:

– Боюсь, что превосходной кухней «Меч Правосудия» похвастаться не может, – сказала она, указывая на миску с зелёным супом и кружку с безвкусным чаем. – Лайен, – добавила она, подняв ладонь.

Доктор приложил к её ладони свою. У женщины были длинные седые волосы, уложенные на макушке в сложную причёску, и голубые глаза. Умные глаза, – отметил Доктор.

– «Меч Правосудия», говорите? Какое высокопарное название.

– Такой уж Буни, – улыбнулась Лайен.

– Мне показалось, что ему не помешала бы трансплантация чувства юмора. Я Доктор, – улыбнулся он, – но вы это, наверное, и так знаете.

– Буни сказал мне. Он хотя и строгий, но не плохой.

– А он довольно молод, как для капитана, – Доктор надпил чай и скривился.

– Он не настолько молод, как выглядит, его раса стареет медленнее, чем мы, остальные. К сожалению. Ему уже за сорок, верьте или нет, – Лайен слегка улыбнулась. – Надо бы мне узнать, что на их планете в воду добавляют, правда?

– А что это за планета?

– Он с Даллендафа.

– А, – сказал Доктор, хотя ему это ничего не сказало. – А вы?

– Родилась на Пупопе, росла... где только не росла.

– Не может быть! – улыбаясь во весь рот, воскликнул Доктор.

– Вы её знаете?

– Нет... но разве не превосходно, что есть планета, которая называется Пупоп? А чем вы всё-таки занимаетесь, Лайен, что это у вас за миссия? Вы не крадёте предметы искусства, но преследуете тех, кто это делает. Не полиция, учитывая состояние корабля и состав экипажа – не обижайтесь.

Лайен грустно покачала головой:

– Это вам Буни рассказать может. Но нам гораздо интереснее вы.

– Серьёзно? Мне это принять как лесть, или как опасность?

– Вы появились откуда ни возьмись, и оказались рядом во время кражи экспоната. А ваша подруга оказалась выкрадена вместе с экспонатом, – она повела бровью. – Странное совпадение, не находите?

– Я предпочитаю объяснять это тем, что вселенная хочет, чтобы я был в нужное время в нужном месте. У неё это уже вошло в привычку.

– И вы утверждаете, что ничего не знаете о том, чем является экспонат.

– За исключением того, что он не просто экспонат?

После небольшой паузы Лайен сказала:

– Буни хочет поговорить с вами.

– В самом деле? Что же, я не против немного поболтать, – он осмотрел каюту. – У меня или у него?

***

Донна понимала, что вряд ли поразила Мезанта и Гарамана своим знанием родной галактики. Она знала мало планет, и даже добавив немного из того, что ей рассказывал Доктор (что, вполне возможно, само по себе было уже частично искажённым), ей мало чем было впечатлять этих слушателей. Но самым важным в данный момент было завоевать их расположение, чтобы они не решили, что они зря только кислород на неё тратят, и не выбросили за борт.

Она надеялась, что Доктор шёл по её следу, она знала, что он сделает всё возможное, чтобы найти её, так что всё, что от неё требовалось – дожить до того момента, когда он её, наконец, найдёт.

Её похитители внимательно её слушали, задали несколько вопросов, но в целом казались немного разочарованными. Она не вполне была уверена в том, что именно они хотели узнать. Может быть, как они сами сказали, им было просто любопытно. Но она не собиралась верить Гараману. После выходки с пальцем у неё пока что не появилось желание изменить своё отношение к нему.

Внезапно дверь с шипением открылась, и как раз тогда, когда она пыталась объяснить о джентах и их планах опустошения Каллисто, в двери появился робот. В этот раз это была не супермодель, а нечто гораздо меньшее: молочно-белое и ростом с маленького ребёнка, оно имело на груди ряд из четырёх ладошек, а на круглой голове не было лица. Оно издало странный, хихикающий звук.

Гараман, должно быть, заметил настороженность Донны:

– Не доверяете механизмам? – спросил он, улыбнувшись.

– Если речь о видеокамере или mp3 плеере – всё в порядке, просто... – она жестом указала на маленького робота. – Ну, вам не кажется, что они немного жутковаты?

Гараман посмотрел на Мезанта.

– Механизмы – всего лишь приборы, – заверил он.

Затем он повернулся к роботу.

– Что? – рявкнул он, и Донна слегка поморщилась.

– Огмуни велел мне передать вам, что мы прибудем в систему через час, – сказал предмет мелодичным голосом, похожим на детский.

Гараман его проигнорировал, а затем, когда тот не убрался сам, прогнал его резким взмахом руки. Малыш скрылся.

– А они... – осмелилась спросить Донна. – Они... Они думают? Так же, как мы?

– Как организмы? – спросил Мезант. – Вовсе нет. Они обезьянничают – простите за выражение – подражают поведению и реакции организмов, но это в них всего лишь запрограммировано, что бы вам ни утверждали про-механики.

– Про-механики?

– Модные нынче интеллигенты, которые твердят о том, что у механизмов тоже есть права, чувства, и прочую чушь.

Мезант умолк и наклонился ближе к Донне. От него пахло лавандой и рыбой.

– А у вас, в вашей галактике, на вашей планете, есть механизмы?

Донна закатила глаза:

– Не напоминайте! – сказала она. – Роботы Санта-Клаусы! Кто мог такое придумать? Один из них меня похитил – увёз меня на такси. В день моей свадьбы! Вы можете поверить? А роботы на Планете 1 – это просто жуть.

Гараман задумчиво кивнул:

– Похоже, что в вашей галактике всё то же самое.

– Такова их суть, – сказал Мезант, грустно покачав головой. – Наши учёные доказали это несколько десятков лет назад: механизмы не способны думать и чувствовать так же, как это делают организмы. Так уж они устроены. Не их в этом вина, но тем не менее.

Донна кивнула. Судя по тому, что Доктор ей рассказал о своих предыдущих путешествиях, роботы не представляли собой ничего хорошего. Её же чувства к тем роботам, которых она встретила здесь, тоже не были тёплыми.

– Мне кажется, – сказал Гараман более мягким тоном, – что у нас с вами больше общего, чем нам казалось. Быть может, – он сделал паузу и посмотрел на Мезанта, – нам следует быть более гостеприимными по отношению к Донне. Прошу прощения за то, как я вёл себя до этого. Возможно, когда вы поймёте, в чём заключается миссия «Тёмного Света», вы сможете простить меня.

Гараман натянуто улыбнулся, но Донна не ответила. Ему ещё долго придётся прощение зарабатывать.

– Возможно, в качестве дружеского жеста, вы примете небольшую экскурсию по кораблю?

Для извинения за угрозу сломать палец это было маловато. Но для начала сойдёт. К тому же, это давало шанс узнать что-нибудь о её похитителях.

Когда Лайен завела Доктора в командный отсек «Меча Правосудия», тот кипел, как улей. Мамы не было, а Келлика и Буни склонились над сенсорами. Три или четыре робота разных (и весьма экстравагантных) конструкций суетились вокруг, словно блестящая, ультрамодная кухонная техника. Корабль настораживающе стонал и скрипел.

– Доктор, – сказал Буни, заметив их, – мы вот-вот прибудем в систему Каррис.

– Правда? – с энтузиазмом откликнулся Доктор. – Превосходно. А где это?

– Простите, я забыл, что вы из другой галактики.

– Ну, галактик разных очень много, Буни. Всё про все запомнить не получается, – он протиснулся между Буни и Келликой и посмотрел на дисплей сенсора. – И что в этой системе Каррис такого особенного?

– В ней сейчас корабль последователей Культа.

– Корабль последователей Культа? А, вы о корабле Донны! А почему вы называете его «кораблём последователей Культа»?

Келлика и Буни снова странно переглянулись.

– Да хватит уже! – воскликнул Доктор. – Сколько можно говорить загадками? Представляете, если бы все так делали: «Мне хотелось бы... ну, знаете... такой сосуд с ручкой сбоку. В котором есть вещество. Жидкое. Тёплое», – он опустил руки. – С таким подходом ничего не добьёшься.

– Простите, Доктор, но вы у нас на корабле ещё и двух часов не провели. Пока мы не узнаем вас лучше, думаю, нам не стоит раскрывать вам наши карты.

Доктор пожал плечами:

– Что же, понятно, но вот Лайен считает, что, возможно, пришло время быть немного общительней.

Буни посмотрел на Лайен, та посмотрела на него.

– Это так, – подтвердила она. – Возможно, Доктор оказался втянут в это случайно, как он и утверждает. А может и неслучайно. Он явно не настолько глуп, как выглядит.

– Ну же, – сказал Доктор, – скажите это: «Таких круглых идиотов, каким он выглядит, вообще не бывает». Поверьте, я слышал это много раз. Не судите о книге по обложке. Давайте вы просто расскажите мне, что вы задумали, и я решу, помочь вам в этом, или предотвратить это, – и он широко им всем улыбнулся.

Трое андромедян безмолвно переглянулись, и Буни кивнул:

– Возможно, Лайен права, – выпрямившись, он подошёл к своему капитанскому креслу и поманил Доктора. – Что вам известно о Культе Сияющей Темноты?

– Это музыкальная группа? – он изобразил задумчивость. – Скорее рок-группа, возможно глэм-рок. Альбомы в основном издают, – определился он. – С синглами у них, наверно, не очень. Ну как, тепло?

Буни вздохнул:

– Вы что-то говорили о том, что не бывает таких идиотов, каким вы выглядите...

Доктор усмехнулся:

– Ладно, ладно... Культ Сияющей Темноты. Первый раз о них слышу. Чем они занимаются?

– Ещё несколько лет назад, – сказал Буни низким и серьёзным голосом, – они были всего лишь группой чудиков. При деньгах и при мозгах, но всё-таки чудиков.

– А потом?

– А потом, после смерти их лидера, женщины по имени Хну эм Ллодис, они затихли. И так было до совсем недавнего времени.

– Они снова объявились?

Буни кивнул.

– И во что же верят поклонники этого культа? Культы же обычно во что-то верят, да? Даже если это какая-то чушь – а оно обычно и есть чушь, иначе бы культом это не назвали.

Доктор заметил, что Буни посмотрел на Келлику и Лайен, следившими за разговором от пульта управления сенсорами.

– Они верят в превосходство организмов.

– То есть, они недолюбливают роботов?

Буни слегка скривился:

– Корректный термин – ну, наиболее корректный – «разумные машины», Доктор. Последователи Культа называют их «приборами», из чего вам должно быть понятно, как они мыслят.

– Значит, «роботы» – плохо, да?

Буни снова скривился:

– Если речь идёт не о бессознательных аппаратах, то плохо. Все, кто выше сорока по шкале Липанова, называются «разумные машины», – он закатил глаза. – Хотя, если спросите об этом у десяти разумных машин, то получите десять разных ответов. Некоторые предпочитают «спроектированные организмы», другие – «неорганические», – он покачал головой и устало улыбнулся. – Иногда как по минному полю ходишь.

Пришла очередь Доктора ехидно усмехнуться:

– Знаете, в какой уголок Вселенной я бы ни направился – везде одно и то же, – он пожал плечами. – В общем, всё упирается в вежливость, так? Если аппарат, выдающий еду, хочет, чтобы его называли «Барбара», то просто невежливо называть его иначе.

– Именно! И поверьте мне, если последователи Культа добьются своего, любая разумная машина будет не более чем «прибором». Они даже не стали бы рассматривать имя вроде... как вы сказали?

– Барбара, – Доктор кивнул и потёр шею. – Значит, последователи Культа против того, чтобы права разумных существ были у всех?

– Они не верят в то, что разумные машины разумны. Они считают их инструментами, которые подражают поведению разумных. Невзирая на все доказательства, они считают, что всё неорганическое – набор деталей, не более.

– А что скажет про Культ Сияющей Темноты Мама? – он огляделся. – Её тут, похоже, нет. Занята чем-то?

– Мама большую часть времени держит свои мысли при себе. Но она не из почитателей культа, как вы понимаете.

– А вы... – сказал Доктор, обводя взглядом комнату, – вы выслеживаете Культ? Зачем?

– Потому что их нужно остановить, – с другого конца отсека ответила Келлика.

Доктор нахмурился:

– Остановить? А они что-то пытаются сделать?

Буни покачал головой:

– Именно это мы и пытаемся выяснить.

Внезапно Келлика удивлённо вскрикнула. Доктор подбежал к ней и заглянул на показания сенсора быстрее, чем кто-нибудь сообразил остановить его.

– Он пропал! – сказала женщина, лихорадочно меняя настройки.

– Гиперпространственный прыжок за пределы системы? – пробормотал Доктор, аккуратно оттеснив её от пульта. Он покачал головой. – Нет, был бы остаточный след, хотя бы на несколько секунд... Вы не подержите? – он снял с себя пиджак и протянул его Келлике.

Не сказав ни слова, всё ещё в шоке, она взяла пиджак, а Доктор взялся за сканеры.

– Доктор! – рявкнул Буни. – Что вы делаете?

– Пытаюсь, – сказал Доктор, вынимая фальш-панель из основания пульта, ложась на спину, и засовывая голову в пульт, – повысить чувствительность ваших сенсоров. Судя по последним нескольким секундам записей ваших сенсоров, ваши друзья из Культа только что переключили свои экраны на предельную мощность.