Глава 11. - Когда мне было шестнадцать, моя мама и старший брат погибли в автокатастрофе

Оберн

- Когда мне было шестнадцать, моя мама и старший брат погибли в автокатастрофе. Я был за рулем.

Я зажмуриваю глаза. Не могу даже представить такое.

Внезапно мои проблемы перестали и вовсе казаться проблемами.

- Мой отец находился в коме несколько недель после аварии. Я был рядом с ним все это время. Не потому, что я хотел непременно быть там, когда он очнется, а потому, что я больше не знал куда мне идти. Наш дом опустел. Мои друзья продолжали жить своей жизнью и после похорон мы виделись все реже. Еще были родственники, которые поначалу навещали нас, но и они исчезли из нашей жизни. Так что, к концу первого месяца папиной комы были только я и он. Я был в ужасе от мысли, что если и он умрет, то у меня больше не останется ничего, ради чего я должен жить.

Я медленно перекатываюсь на спину и смотрю на него.

- И что произошло?

Оуэн протягивает руку и нежно убирает прядь волос с моего лба.

- Очевидно он выжил, - тихо произносит он. - Отец очнулся спустя ровно месяц после катастрофы. И как бы счастлив я не был, что он в порядке, думаю что не до конца осознавал реальность до тех пор, пока не рассказал ему, что с нами произошло. Он не мог вспомнить ничего из того дня. И когда я рассказал ему, что мама и Кэри погибли, я увидел это. Я увидел, как жизнь ускользнула из его глаз. И я больше не видел ее в глазах отца с того дня.

Я смахиваю рукой свои слезы.

- Мне так жаль, - шепчу я.

Он мотает головой, будто ему не нужно мое сочувствие.

- Не стоит, - отзывается Оуэн. - Все в порядке, я не зацикливаюсь на этом. Я знаю, что авария случилась не по моей вине. Конечно же, я скучаю по ним, и это приносит дикую боль изо дня в день, но я понимаю что жизнь продолжается. Мои мама и брат были из тех, кому не понравилось бы, что их смерть используют как отговорку.

Его пальцы нежно скользят вдоль моей скулы, и я замечаю, что он смотрит на меня, но ни видит, потому что полностью погружен в воспоминания.

- Бывают дни когда я скучаю по ним так сильно, что начинает болеть вот здесь, - он сжимает руку в кулак и прижимает к груди. - Такое чувство, что кто-то сжимает мое сердце изнутри, со всей силы, что есть в этом проклятом мире.

Я киваю, потому что понимаю, что он имеет в виду, так как тоже это чувствую. Я чувствую это каждый раз, когда думаю об ЭйДжее и о том факте, что он не живет со мной.

- Каждый раз, когда я начинаю чувствовать эту боль в груди, я начинаю вспоминать моменты по которым скучаю сильнее всего. Например, улыбка мамы, с которой она смотрела на меня. И было неважно где мы находились и чем занимались, ее улыбка всегда успокаивала меня. Мы могли бы находиться в самом центре войны, но стоило ей опуститься передо мной на корточки, посмотреть мне в глаза с этой улыбкой на лице, и она избавляла меня от всех страхов и тревог. И каким-то образом, даже в самые темные дни, когда ей было не до улыбок, она все равно улыбалась. Потому что для нее не было ничего важнее моего счастья. Я скучаю по этому. Я так сильно скучаю по ней. Единственное, что помогает мне чувствовать себя лучше - это рисовать ее.

Оуэн тихонько смеется.

- У меня есть около двадцати картин с мамой, спрятанных на чердаке, и это звучит пугающе.

Я смеюсь вместе с ним, но то, как он рассказывал о своей маме, снова напоминает мне о моей проблеме и мой смех превращается в гримасу боли.

Это заставляет меня задуматься, почувствует ли ЭйДжей что-то подобное, несмотря на то, что я не могу быть сейчас ему такой мамой, которой хочу быть.

Оуэн берет мое лицо в свои ладони и смотрит мне в глаза с серьезным видом.

- Я видел, как ты смотрела на него, Оберн. Я видел, как ты улыбалась ему. Ты улыбалась ему, как когда-то улыбалась мне моя мама. И мне плевать, что та женщина думает о тебе как о матери. Я тебя едва знаю, но даже мне видно, как сильно ты любишь своего маленького мальчика.

Закрываю глаза и позволяю его словам проникнуть в мое сознание, развеяв все мысли, которые я допускала о себе, как о плохой матери.

Я мама уже более четырех лет. Четыре года. И за все эти четыре года Оуэн - первый, кто помог мне понять, что я в могу быть хорошей матерью.

И несмотря на то, что мы и вправду едва знакомы, и он абсолютно ничего не знает о моей истории, я чувствую его веру в то, что он мне сказал. Простой факт, что он верит в то, что говорит, заставляет и меня поверить в это.

- Правда? - тихо спрашиваю я.

Открыв глаза, смотрю на него.

- Потому что иногда мне кажется…

Я замолкаю увидев, как он яростно затряс головой.

- Не надо, - отрезает он уверенно. - Я не знаю твоей истории, и полагаю, что ты рассказала бы, если б считала нужным, чтобы я знал это. Поэтому я не собираюсь просить тебя рассказать. Но то, что я сейчас увидел, это была женщина, которая пытается лишить тебя самого дорогого. Не позволяй ей этого. Ты хорошая мама, Оберн. Замечательная.

Еще одна слеза скатывается по моей щеке, и я быстро отворачиваюсь от Оуэна.

В душе я знаю, что была бы отличной матерью, если бы только Лидия дала мне эту возможность. И я знаю, что все что с нами произошло, это не моя вина. Мне было всего шестнадцать, я была молода и неопытна, когда забеременела.

Как же здорово иметь кого-то, кто верит в тебя.

Узнав об ЭйДжее, или о том, что у меня нет прав на собственного ребенка, Оуэн мог бы сбежать в мгновение ока. Но он этого не сделал, а наоборот поддержал.

Помог мне почувствовать себя лучше. Никто этого не делал для меня с того дня, как умер Адам. Просто поблагодарить его было бы мало, поэтому я разворачиваюсь к нему лицом. Он все еще находится поверх меня, глядя прямо в глаза.

Я обнимаю его за шею и притягиваю для поцелуя.

Целую его нежно. Оуэн не сопротивляется, но и не углубляет поцелуй, он просто принимает его, осторожно вдыхая.

Думаю, мы оба понимали, что поцелуй, как бы говорил «спасибо», а не «я хочу тебя».

Когда открываю глаза, вижу, что он выглядит таким же спокойным и удовлетворенным, как и я. Просто лежу и смотрю, как он открывает свои глаза и на его губах формируется улыбка.

Он ложится рядом со мной и мы просто смотрим на крышу тента.

- Его отец мой первый бойфренд, - делюсь я, начиная рассказывать ему историю моей жизни.

Это чувствуется хорошо, наконец поделиться с кем-то. Я ни с кем не делилась всей правдой, но почему-то именно Оуэну мне захотелось открыться.

- Он умер, когда мне было пятнадцать, и две недели спустя после его смерти, я выяснила, что беременна ЭйДжеем. Когда мои родители узнали, они стали настаивать на аборте. Им и так нужно было заботиться о четырех детях помимо меня, и они с трудом могли нас содержать. Не было малейшего шанса, что они смогут потянуть еще одного ребенка, но и я ни за что не отказалась бы от ЭйДжея.

- К счастью, Лидия нашла компромисс. Она сказала, что я могу остаться жить с ними и что она станет помогать воспитывать сына, если передам ей права опеки над ребенком. Она хотела быть уверенной, что я не откажусь от него со временем и опека дала бы ей эту уверенность. Она также сказала, что ей при этом будет легче получить страховку и медицинские услуги для ЭйДжея, чем мне. Я не ставила под сомнение ее решения.

- Я была молода и не понимала, что все это значит. Все, что я понимала тогда, согласиться с Лидией - это гарантия, что я смогу оставить ребенка. Поэтому я согласилась. Я была готова подписать все, что угодно, если это означало что я смогу быть рядом с ЭйДжеем.

- Как только родился ЭйДжей, Лидия сразу взяла все в свои руки. Она была не довольна всем, что бы я не делала. Я почувствовала себя ничтожной. И спустя какое-то время я поверила ей, что ни на что не гожусь. Ведь я слишком молода и не опытна, а она уже воспитывала детей и знает как это делается.

- К тому времени, как я закончила старшую школу, Лидия стала принимать все решения в одиночку. И одним из ее решений стало, что ЭйДжей должен жить с ней, пока я не закончу колледж.

Оуэн находит мою руку и, сильно сжав, прижимает к своей груди. Я ценю то, что он делает для меня, пытаясь приободрить, так как для меня это очень тяжелое признание.

- Вместо того, чтобы поступить в университет аж на четыре года, я выбрала курсы стилиста, которые длились всего год. Я надеялась, что как только отучусь и найду собственное жилье, Лидия позволит ЭйДжею жить со мной. Но за три месяца до моего выпуска скончался ее муж, тогда она переехала в Техас, чтобы быть ближе к Трею, ее второму сыну. И она забрала МОЕГО сына с собой, не спросив меня.

Оуэн вздыхает.

- Поэтому ты переехала в Техас? Потому что не смогла остановить ее от переезда из Орегона?

Я киваю:

- Да, и у нее были все законные права увезти его куда угодно. Она сказала, что Техас лучшее место для воспитания ребенка, и если я хочу лучшего для своего сына, то перееду сюда после окончания курсов. Мой последний урок в школе стилистов закончился в пять вечера и в течение следующих двадцати четырех часов я въехала в эту квартиру.

- А что насчет твоих родителей? - спрашивает он. - Они не могли повлиять на Лидию?

Я отрицательно качаю головой.

- Мои родители, конечно, всегда меня поддерживали, но никогда не вмешивались. Они не очень-то близки с ЭйДжеем, так как я переехала к Лидии, а это было еще до его рождения. Кроме того, у них и так куча своих проблем. Я не могла им рассказать о своих проблемах и разногласиях с Лидией, это заставило бы их почувствовать себя виноватыми за то, что позволили мне съехать от них.

- И ты начала притворяться, что все в порядке?

Я устремляю взгляд на него и киваю, боясь увидеть в его глазах разочарование. Но к счастью не обнаруживаю, в них были сочувствие и понимание, и даже чуть злости.

- Это ничего, если я скажу что ненавижу Лидию?

Я ухмыляюсь.

- Я тоже ее ненавижу, - признаюсь я со смешком. - Но все же люблю ее тоже. Она обожает ЭйДжея не меньше, чем я. И ЭйДжей ее любит. Я благодарна ей за это. Но я ни за что на свете не передала бы ей права опеки, если б знала, что так все обернется. Я думала, что она хочет помочь, но сейчас понимаю, что она использует ЭйДжея, чтобы заполнить пустоту о сыне, которого она потеряла.

Оуэн подходит ко мне и заявляет:

- Ты вернешь сына. В мире не найдется судьи, который бы не согласился оставить ребенка с родной матерью.

Его слова заставляют меня еще раз улыбнуться, хотя я знаю, что он не прав.

- Я разузнала все мои варианты. Суд не заберет ребенка у человека, который законно был с ребенком с самого рождения. Лидия ни за что не согласится отдать ЭйДжея мне. Единственное что я могу сейчас сделать, так это копить каждую копейку, чтобы оплатить нанятого мной адвоката, хотя и он ничего не обещает.

Оуэн опирается на локоть, другой рукой прикасается к моему лицу. Проводит пальцами по моей щеке, и мне хочется утонуть в этих ощущениях.

Каким-то чудом нахожу в себе силы держать глаза открытыми.

- Знаешь что? - улыбается он. - Ты только что сделала упорство моим любимым качеством в людях.

Я знаю, что мы едва знакомы, но мне не хочется, чтобы он уезжал в понедельник. У меня чувство, что он - единственное хорошее, что случилось со мной в Техасе.

- Я не хочу чтобы ты уезжал, Оуэн.

Он опускает взгляд и больше не смотрит на меня. Оуэн проводит пальцем по моему плечу и смотрит на невидимую линию, которую он провел. На его лице отражается мука, и я понимаю, что здесь что-то большее, чем переезд.

Я вижу, как он еле сдерживается, чтобы не признаться мне в чем-то.

- Ты не получил ту работу, - догадываюсь я, - не поэтому ты уезжаешь в понедельник, не так ли?

Он так и не смотрит на меня, но ему и не нужно этого делать, чтобы дать ответ, его молчание говорит за себя.

Но он все же отвечает:

- Ты права.

- Куда ты собираешься?

Я смотрю, как он борется, что бы это ни было, он не хочет делиться. Он боится, что я могу подумать о нем и, честно говоря, мне и самой уже страшно от того, что я услышу. На сегодня мне достаточно негатива.

Он поднимает свой взгляд снова на меня и в его глазах было столько вины, что я пожалела, что подняла эту тему. Оуэн начал говорить, я тут же замотала головой.

- Я решила что не хочу этого сейчас знать, - тараторю я. - Скажешь мне после.

- После чего?

- После выходных. Я не хочу думать о признаниях. Я не хочу думать о Лидии. Давай просто проведем выходные, не задумываясь о нашей дерьмовой реальности.

Он улыбается во весь рот.

- Мне нравится эта идея. Очень.

Наш момент разрушен урчанием моего живота. Я быстро хватаюсь за живот, стыдясь. Оуэн веселится.

- Я тоже голоден.

Сказав, он выходит из-под тента, помогая выбраться и мне.

- Хочешь поесть здесь или у меня дома?

Я качаю головой.

- Не уверена, что смогу дойти до тебя, не упав голодный обморок, - хмыкаю я, направляясь на кухню. - Тебе нравится замороженная пицца?

Мы просто готовим пиццу, но я никогда не испытывала столько веселья с парнем, кроме Адама.

Знаете, беременность в пятнадцать не оставляет времени на свидания. Так что, сказать, что у меня мало опыта в общении с парнями - ничего не сказать. Раньше я была в ужасе от мысли сблизиться с кем-то, но Оуэн вызывает во мне противоположное чувство.

Рядом с ним я чувствую себя удивительно спокойно и комфортно.

Моя мама говорит, что есть люди, которых встречаешь и тебе предстоит их узнать, и есть люди, которых ты уже как будто знаешь.

С Оуэном я чувствую второе. Наши личности совместимы, такое чувство, что мы знаем друг друга всю жизнь.

До сегодняшнего дня я и представить себе не могла, как мне нужен такой человек в моей жизни. Такой, который сможет заполнить те дыры в моей душе, которые создала Лидия.

- Если бы тебе не нужно было бы торопиться закончить учебу, какое направление ты бы выбрала, помимо стилиста?

- Все! - выпаливаю я. - Все что угодно!

Оуэн смеется, он все еще держится за столешницу на кухне. Я сижу на столе напротив него.

- Я ужасный парикмахер. Меня раздражает, что все начинают рассказывать о своих проблемах, когда сидят в кресле, пока я их стригу. Боже, эти люди принимают все как должное, а я сильно расстраиваюсь, слушая их глупые истории.

- Мы практически занимаемся одним делом, если посмотреть с такой стороны, - замечает Оуэн, - Я рисую признания, а ты признания выслушиваешь.

Я согласно киваю, но быстро понимаю, что это невежливо - так говорить о людях.

- Но есть и хорошие клиенты, которых я всегда очень жду. Скорее виноваты не люди, а то, что я занимаюсь нелюбимым делом.

Он внимательно смотрит на меня.

- Ну хорошая новость, что ты еще молода. Мой отец всегда говорил, что ни одно принятое нами решение не неизменно, кроме татуировки.

- О, я бы могла поспорить, - усмехаюсь. - Что насчет тебя? Ты всегда хотел быть художником?

Звонит таймер духовки и Оуэн быстро бежит проверить пиццу. Я знаю, что это всего лишь пицца, но есть что-то возбуждающее в мужчине на кухне.

Он возвращается туда же, где стоял ранее и отвечает:

- Я не выбирал путь художника. Скорее, это само нашло меня.

Мне нравится его ответ, в то же время, я немного завидую ему и его природному таланту. Я бы тоже хотела родиться с талантом, который нашел бы меня и мне не пришлось бы стричь волосы целыми днями.

- Ты когда нибудь думала о возвращении в университет? На направление, в котором была бы действительно заинтересована? - спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

- Может когда-нибудь, но пока, мой главный приоритет - это ЭйДжей.

Он понимающе улыбается мне.

Я даже не хочу продолжать разговор, так комфортно мне в нашей тишине. Мне очень нравится то, как он смотрит на меня, как мы, вот так, стоим в тишине. Он медленно скользит взглядом по моему телу, и я хватаюсь за край стола, опустив взгляд на пол. Мне вдруг становится тяжело продолжать смотреть на него, я боюсь, что он может понять, как мне это нравится.

Он молча сокращает расстояние между нами. Я прикусываю губу от волнения, понимаю, что он идет ко мне с явным намерением, и это намерение - не желание задать вопрос.

Я смотрю, как его ладони накрывают мои колени и скользят вверх до тех пор, пока не оказываются на моих бедрах. И просто взглянув в его глаза, я тону в них.

Он смотрит на меня с таким желанием, существование которого люди и не представляют.

Он обнимает меня одной рукой, прижав к себе, а я хватаю его за бицепсы.

Не знаю, что произойдет дальше, но абсолютно готова позволить этому случиться.

Он приближается к моим губам и мои глаза отказываются оставаться открытыми, я чувствую, как он накрывает мои губы своими.

- Я хотел сделать это с момента когда впервые тебя увидел, - шепчет он.

Он снова целует меня. Сначала поцелуй невинный и нежный, но вся невинность испаряется, как только он запускает руки в мои волосы и скользит языком в мой рот.

Я не понимаю, как можно чувствовать такую легкость и тяжесть одновременно. Поднимаю свои руки к его плечам и тоже запускаю руки в его волосы, стараясь целовать его так же хорошо, как и он меня, но боюсь что у меня не получается. Нет ни единого шанса, что я могу заставить его чувствовать так же хорошо, как он чувствуется для меня.

Он обвивает мои ноги вокруг себя, подняв меня со стола и не прерывая нашего поцелуя несет в гостиную. Я пытаюсь игнорировать запах сгоревшей пиццы, так как не хочу, чтобы он останавливался, но я очень-очень-очень голодна и не хочу, чтобы пицца сгорела.

- Кажется пицца сгорела, - шепчу я, когда он нежно кладет меня на диван, покачав головой.

- Я сделаю тебе другую, - отрезает Оуэн и тут же возобновляет наш поцелуй.

Внезапно мне становится наплевать на пиццу.

Он опускается на диван поверх меня, но не полностью, располагает руки по обе стороны от моей головы, дав этим понять, что не ждет ничего, кроме поцелуя.

И мы целуемся до тех пор, пока не включается пожарная сигнализация. Как только до нас дошло, что звук идет изнутри квартиры, мы резко останавливаемся и подскакиваем. Оуэн бежит открывать духовку, пока я схватив коробку от пиццы разгоняю дым.

Он достает пиццу, ставшей черного цвета и произносит:

- Думаю, мы должны поесть по пути ко мне.

Сигнализация наконец замолкает, и я выбрасываю коробку, которой размахивала.

- Или мы можем приготовить что-нибудь из тех запасов на год, которые ты сегодня купил в Таргете.

Оуэн тянет меня за руку, прижимает к себе и снова целует. Думаю, его поцелуи - это самая полезная диета на свете, ради них я готова отказаться от еды навечно. Но как только наши языки соприкасаются, кто-то начинает стучать в мою дверь.

Мы разъединяемся в момент, когда дверь в мою квартиру распахивается. Увидев Трея я резко отскакиваю от Оуэна. Но тут же жалею об этом, не хочу, чтобы Оуэн думал, что между мной и Треем что-то есть.

Правда в том, что я отскочила бы в любом случае, кто бы не стоял в дверях. Просто не хотела, чтобы это был именно Трей.

- Дерьмо, - огорчается Оуэн.

Посмотрев на него, вижу, как поникли его лицо и плечи.

Я смотрю на Трея, который идет прямиком на кухню с убийственным взглядом, прожигающим Оуэна.

- Что ты здесь делаешь?

Смотрю на Оуэна, который не обращает внимания на Трея и смотрит на меня:

- Оберн, нам нужно поговорить.

Смех Трея заставляет меня моргнуть.

- О чем это ты хочешь поговорить, Оуэн? Ты что, еще не рассказал ей?

Оуэн закрывает на несколько секунд глаза, открывает и смотрит на Трея:

- Когда для тебя уже будет достаточно, Трей? Блять.

Чувствую, что скоро узнаю почему они так реагируют друг на друга.

Это не хорошо.

Трей делает несколько шагов к Оуэну, пока не оказывается в миллиметрах от него.

- Выметайся из ее квартиры. Из ее жизни. Если ты сделаешь две эти вещи, возможно, мне этого будет достаточно.

- Оберн, - зовет меня Оуэн.

Трей делает шаг в мою сторону, скрыв меня из поля зрения Оуэна. Взглянув Трею в глаза, вижу дикую злость.

Кивнув в сторону Оуэна, он взвивается:

- Это тот парень, что проводил тебя до дома тогда? Тот парень, которому ты позволила находиться рядом со своим сыном? Он был арестован за хранение, Оберн.

Я недоверчиво усмехаюсь, покачав головой. Не знаю почему Трей говорит такие вещи, отступив, снова смотрю на Оуэна. Мое сердце останавливается, когда вижу его взгляд и понимаю, что Трей говорит правду.

Это то, что Оуэн пытался сказать мне ранее. Это то признание, которое я попросила оставить до понедельника.

- Оуэн? - я почти шепчу.

- Я пытался сказать тебе. Это не так плохо, как он преподносит, Оберн. Клянусь.

Он идет ко мне, но Трей резко накидывается на него, прижав к стене.

- У тебя есть пять секунд убраться отсюда.

Оуэн ни на секунду не прерывает наш контакт глазами и, кивнув, соглашается:

- Хорошо я уйду, только заберу свои вещи из ее комнаты.

Внимательно посмотрев на него, Трей отпускает его и Оуэн уходит в мою комнату «забирать» свои вещи. Но я-то знаю, что он ничего не приносил с собой.

- Дядя твоего сына - чертов коп и ты не догадалась проверить людей, которых подпускаешь в свою жизнь?

Мне нечего сказать, он прав.

Оуэн выходит из моей комнаты, кинув взгляд на меня, на тент, а затем снова на меня, пытаясь сказать этим что-то. И просто уходит, не оборачиваясь.

Трей подходит к двери и захлопывает ее. Затем он разворачивается ко мне лицом, ожидая объяснений, и если бы я была уверена, что он не расскажет об этой ситуации Лидии, то послала бы его. Но вместо этого я делаю то, что всегда делаю.

Говорю то, что от меня хотят услышать.

- Мне очень жаль, я не знала.

Он подходит ко мне, сжав мои плечи, и смотрит прямо в глаза.

- Я беспокоюсь о тебе, Оберн. Пожалуйста, не доверяй никому, пока не проверишь их через меня. Я бы мог предупредить тебя о нем.

Он обнимает меня. Мне требуется сделать огромное усилие, чтобы тоже обнять его.

- Ты же не хочешь, чтобы его репутация встала между тобой и ЭйДжеем. Это не хорошо для тебя.

Я киваю, но мне хочется оттолкнуть и пнуть его за эту угрозу. Он сынок своей мамочки. Всегда использует мою ситуацию с сыном, чтобы манипулировать мной.

Я отстраняюсь и, натянув улыбку, заверяю:

- Я больше не хочу иметь ничего общего с ним.

Эти слова даются мне нелегко, так как в них есть доля правды. Даже и думать не хочу, как я зла на Оуэна сейчас.

- Спасибо, что рассказал мне, - бросаю я, направляясь к двери. - Теперь, я хочу побыть одной. У меня был долгий день.

Трей понял меня, и выходя, интересуется:

- Мы же увидимся в воскресенье на ужине?

Я киваю, снова натягиваю улыбку, чтобы успокоить его.

Закрыв дверь, бегу в спальню, залезаю под тент и нахожу кусочек бумаги на моей подушке.

Там написано: