Д. Oт политической антропологии к гибридным региональным исследованиям

В конце 50-х—начале 60-х годов около 50 колоний обрели национальную независимость. В то время примерно 3 тысячи американских специалистов в области социальных наук, в том числе многие политологи, при финансовой поддержке американских благотворительных фондов были посланы в Азию, Африку и Латинскую Америку с целью изучения недавно получивших неза­висимость национальных государств. В многочисленных книгах и статьях, на­писанных ими на материалах, полученных во время этих поездок, нашла отражение новая реальность всех уголков планеты. Эти ученые стали специа­листами в области региональных исследований. Они сменили европейцев, ко­торые вернулись домой после того, как Англия, Франция, Бельгия, Нидер­ланды и Португалия лишились своих колоний.

Стихийно возникшее поколение специалистов по региональным исследо­ваниям изначально возникло как поколение, стирающее все дисциплинарные границы. Они и их последователи сконцентрировали внимание на развиваю­щихся странах, не принадлежащих к западной цивилизации, на «безгосудар­ственных» обществах, которые Дж. С. Мигдал называет «слабыми государства­ми и сильными обществами», т.е. на проблемах, составлявших предмет изуче-

ния старой научной дисциплины антропологии, которая пышным цветом рас­цвела в Западной Европе на рубеже столетий. Европейские антропологи от­крыли эти «примитивные» общества задолго до того, как по их стопам пошли американские специалисты-регионалисты.

Эти две группы ученых существенно отличаются друг от друга. Европейс­кие антропологи принадлежали к единой дисциплине, имевшей четко опре­деленный предмет исследований, сложившийся терминологический аппарат и теоретическую базу. Собранные ими сведения обогащали все остальные соци­альные науки. Некоторых из этих ученых отличали ярко выраженные претен­зии на господствующую роль антропологии среди других социальных наук. Все остальные дисциплины, включая политическую науку и социологию, рассматривались этими «академическими империалистами» в качестве второ­степенных, подсобных разделов антропологии.

Однако когда европейские империи, владения которых занимали террито­рию доброй половины планеты, начали распадаться, антропологи утратили почву для своих исследований. Антропология сошла на нет. Оставленные спе­циалистами-антропологами области перешли к специалистам по региональ­ным исследованиям. В отличие от своих предшественников, новые пришельцы не размахивали знаменем своей дисциплины. Совсем немногие из них получи­ли антропологическое образование, в подавляющем большинстве они не об­ладали ни достаточной теоретической базой, ни методологическими навыка­ми. Наиболее известными исключениями среди этой когорты ученых стали Д. Аптер, Л. Байндер, Дж. Коулман, Л. Пай, Ф. Риггс, Д. Растоу, Р. Скляр и М.Винер.

Д. Истон тогда горел желанием создать новую научную субдисциплину— политическую антропологию. Под этим названием он в 1959 г. опубликовал одну из своих работ. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было чахлое дитя, рожденное в тот момент, когда новорожденный мир испытывал по­требность в специалистах широкого профиля по проблемам недавно получив­ших свободу государств, а не в экспертах в области антропологии, дисципли­ны, которую начали подчинять своим интересам другие направления соци­альных наук. Симптоматично, что в тот же самый период Маргарет Мид боя­лась увидеть свою дисциплину «поглощенной» и «изолированной от научного сообщества» (Mead, 1961, р. 475). Добрая старая антропология скатилась от претензий на ведущую научную дисциплину до положения «чулана, набитого никому не нужным хламом» (Mead, 1961, р. 476).

Политическая антропология сегодня не имеет больших перспектив, по­скольку в ней слишком много антропологии и слишком мало политики. Вме­сте с тем развивающиеся страны, за исключением африканских, в настоящее время подвержены внутренней диверсификации, обусловленной приспособ­лением к глобальным экономическим изменениям. Новаторская для своего времени работа Л. Пая о политических процессах в незападных странах 1958 г., ныне требует значительного обновления, так как число различий между раз­витыми и развивающимися государствами ныне уменьшилось (Руе, 1958). Пред­ставляется, что политическая антропология является единственной гибридной областью знания, склоняющейся к упадку.

Французский демограф, экономист и социолог А. Сови предложил назы­вать развивающиеся государства «третьим миром» по аналогии с «третьим сословием» времен Французской революции (Sauvy, 1952; 1956). Это название

сохранилось несмотря на то, что «второй мир» распался в 1989 г. Не исключе­но, что такое название со временем выйдет из употребления, поскольку оно охватывает слишком много самых разных стран: древние цивилизации, по­добные Китаю, и искусственные государственные образования Африки, бо­гатые страны, такие, как Саудовская Аравия, и чрезвычайно бедные районы мира. Какая дисциплина способна предложить новое название, охватившее бы все это многообразие?

К приоритетным направлением региональных исследований стран третьего мира относятся проблемы, которые позволяют лучше понять реалии того или иного государства. «К границам между дисциплинами они не испытывают никакого уважения» (Lambert, 1990, р. 190). При проведении региональных исследований используются все отрасли социального знания. «Ученые, специ­ализирующиеся на изучении региональных проблем, видимо, связаны между собой в значительно большей степени и гораздо больше расположены к обме­ну творческими идеями, чем большая часть их коллег, занятых чисто дисцип­линарными исследованиями, не имеющими отношения к изучению регио­нальных проблем». Сочетание антропологии, истории, литературы и полити­ческой науки определило тот факт, что «большинство подлинно междисцип­линарных работ создается именно в области региональных исследований» (Lambert, 1990, р. 190).

Останавливаясь на противоречиях при определении дисциплинарной при­надлежности, возникающих между представителями традиционных научных отраслей и исследователями региональных проблем, Л. Пай пишет: «Развитие изучения региональных проблем изменило традиционные подходы и вызвало много вопросов, затрагивающих фундаментальные основы социальных наук» (Руе, 1975, р. 3). Тем не менее гибридные области знаний, возникшие на стыках традиционных дисциплин, изменили эти основы еще в большей сте­пени, чем гибридные региональные исследования.