Теория демократии

В работах, посвященных вопросам социальной справедливости и всеобщего благосостояния, «социальное» политизируется постановкой вопроса о том, должно ли государство целенаправленно стремиться к смягчению социально­го угнетения и неравенства. Однако для значительной части этих работ вполне

справедливыми могут быть те критические замечания, которые были выска­заны X. Арендт в адрес подхода, уделяющего чрезмерное внимание социаль­ному как источнику общественной жизни, понимаемой как социальное хо­зяйствование. За незначительным исключением авторы этих трудов рассмат­ривают граждан исключительно как носителей определенных прав или как объект воздействия со стороны государства, но не как активных участников публичного принятия решений.

Под влиянием общественных движений 60—70-х годов, выступивших за установление партиципаторной демократии, нормативная теория в последние два десятилетия особое внимание уделяла двум центральным понятиям: сво­боде слова и гражданскому участию. Основы современной теории партиципа­торной демократии были заложены в до сих пор широко цитируемой работе Кэрол Пейтман «Участие и теория демократии» (Pateman, 1970). В этом труде автор выступает с критикой концепции демократии, построенной на прин­ципах плебисцита и межгруппового плюрализма, вновь возвращаясь к клас­сическим идеалам демократии, подразумевающим активное участие граждан в процессах обсуждения и принятия решений по важнейшим проблемам об­щественной жизни. В книге Пейтман проводится мысль о том, что важней­шим условием демократического участия и одновременно главным условием его сохранения и развития является социальное равенство. Это означает, что принцип демократического участия должен распространяться и на негосу­дарственные общественные институты, в которых люди имеют возможность непосредственно выражать свою волю, что в первую очередь относится к трудовым коллективам.

В работах С. Макферсона основное внимание уделяется критике пассивнос­ти и утилитаризма, характерных для ведущих либеральных теорий демокра­тии. В качестве альтернативы он предлагает более активистскую концепцию демократии. Его взгляды являются своего рода отражением тех изменений в интеллектуальной сфере, которые произошли за последние двадцать лет и, как представляется, в результате привели к более многогранному пониманию человеческой природы. Тем не менее, анализ политических теорий, которые Макферсон разделял в зависимости от того, рассматриваются в них люди преимущественно как потребляющие материальные блага либо преимуществен­но как развивающие и применяющие свои способности, остается полезным средством для выработки ориентиров политической теории демократии. С по­зиций индивидуализма, в основе которого лежит идея собственности, поли­тический процесс неизбежно рассматривается как борьба за недостающие ма­териальные блага, в которой стремление конкурирующих сторон обладать ими не знает границ. Если же взглянуть на проблему под углом зрения развития и реализации человеческих способностей, то теория демократии наполнится со­вершенно иным содержанием. Справедливость распределения материальных благ станет лишь средством для достижения гораздо более значимого блага позитивной свободы, которая сама является социальным благом, поскольку достигается только при сотрудничестве с другими людьми. Свобода представ­ляет собой возможность развития и реализации заложенных в людях способ­ностей, а также активного вовлечения граждан в демократический процесс, понимаемый одновременно и как условие, и как выражение этой свободы (Macpherson, 1973; 1978; ср.: Carens, 1993d). Интерес Макферсона к способно­стям людей аналогичен вниманию к этой проблеме А. Сена, о котором речь

шла выше; он также обусловлен убеждением в том, что и в политической теории, и на практике следует избегать поверхностной трактовки понятия «свобода».

В последнее время некоторые политологи используют расширенное толко­вание свободы, исходя из таких основополагающих ценностей, как отсут­ствие доминирования и позитивная способность к самореализации и самооп­ределению. Такой подход позволяет дать более точное определение равенству как понятию, сопоставимому со свободой. При этом последняя трактуется в широком смысле, а не в рамках традиционного, основанного на идее соб­ственности представления о свободе как независимости от постороннего вме­шательства. Таким образом, данный аспект современной теории демократии выделяет условия подлинно демократической гражданской активности. Было бы наивно ожидать, что у обездоленных людей обнаружатся достоинства, необходимые для полноценного участия в демократических процессах; эти люди значительно в большей степени беззащитны перед угрозами и легче поддаются давлению, имеющему место в политической жизни. Слишком час­то богатство или собственность играют роль того, что М. Уолзер называет «доминирующими» благами: неравенство основанных на них экономических отношений приводит к неравенству в возможностях, власти, влиянии и спо­собности ставить перед собой определенные цели (Walter, 1982). Поэтому се­рьезный подход к демократии предполагает проведение определенных мероп­риятий, ограничивающих степень классового неравенства и гарантирующих всем гражданам удовлетворение их насущных потребностей (Bay, 1981; Green, 1985; Cunningham, 1987; Cohen, Rogers, 1983). Внимание большинства теорети­ков, задумывающихся над соотношением социального и политического ра­венства, с одной стороны, и демократии — с другой, сосредоточено на клас­совых проблемах. В то же время некоторые политологи, находящиеся под вли­янием феминистского анализа, полагают, что для обеспечения политического равенства и полноценного участия граждан в общественной жизни необходи­мо учитывать особенности полового разделения труда (Green, 1985; Walter, 1982; Mansbridge, 1991).

В соответствии с партиципаторным подходом, характерным для теории демократии, демократия становится только набором лишенных смысла ин­ститутов, если благодаря этим институтам граждане могут лишь выбирать тех, кто будет в недосягаемых для выборщиков политических органах управ­ления представлять их интересы и защищать их от произвола властей. Более последовательно проведенный принцип демократии означает возможность для людей осуществлять свою гражданскую активность во всех основных инсти­тутах, где требуется их энергия и исполнительность. Как будет показано ниже, благодаря такому выводу практики и теоретики современной политологии стали уделять повышенное внимание гражданским ассоциациям, функциони­рующим вне рамок государства и корпоративных объединений, как наиболее перспективной сфере расширения демократической практики. Вместе с тем, следуя в русле тенденций, обозначенных К. Пейтман, современная теория демократии вновь стала проявлять интерес и к развитию демократии в трудо­вых коллективах. Некоторые авторы отмечают, что благодаря внедрению де­мократических принципов у себя на работе граждане начинают осознавать значимость социально-экономического равенства как непременного условия демократического участия в политической жизни в целом. Одновременно они учатся ценить значение творческого самоуправления в одной из самых обы-

денных и близких каждому областей современной жизни, с которой мы стал­киваемся повседневно (Schweickart, 1980; Dahl, 1985; Could, 1988). То, что политическая теория мало влияет на ход реальных политических споров, можно объяснить тем, что серьезные аргументы теоретиков практически неизвестны тем, кто работает в трудовых коллективах.

В первые годы анализируемого нами четвертьвекового периода теория по­литической демократии в значительной степени отождествлялась с концепци­ей плюрализма групп интересов. Однако деятельность современных демокра­тических институтов и эксперименты в области демократического участия в общественной жизни привели к тому, что ряд серьезных ученых выступили с критикой против такого рода плюрализма, В итоге бурных дискуссий были выдвинуты альтернативные концепции демократии. Джейн Мансбридж в ра­боте «По ту сторону демократии соперничества» доказывает, что представле­ние о демократическом процессе как о соперничестве разных групп интересов является слишком узким, и предлагает модель так называемой унитарной демократии, при которой участники демократического процесса стремятся к достижению общего блага путем совместного обсуждения возникающих про­блем (Mansbridge, 1980). Вместе с тем она мудро замечает, что унитарная де­мократия имеет свои пределы и делает вывод о том, что при проведении здравой демократической политики необходимо использовать принципы как демократии соперничества, так и унитарной демократии.

Критические положения, высказанные Мансбридж, как и предложенная в ее работе классификация видов демократии оказали определенное влияние на взгляды Б. Барбера. Однако в работе «Сильная демократия» он высказал мне­ние о том, что унитарная демократия носит слишком конформистский и коллективистский характер (Barber, 1984). Взамен он предложил модель силь­ной демократии, согласно которой граждане совместными усилиями опреде­ляют понятие общего блага, но в то же время в обществе сохраняется плюра­лизм интересов. Тем не менее, мне не вполне ясны принципиальные различия между моделями, предложенными Барбером и Мансбридж.

Вслед за этими работами в последние годы было опубликовано много тео­ретических трудов, посвященных демократии, которые были результатом об­суждения проблем практического характера. Идеалы и практика демократи­ческого принятия решений, когда основное внимание уделяется взвешенному обсуждению возникающих вопросов, получили дальнейшее развитие и суще­ственно более детальную проработку в трудах ряда политологов (Cohen, 1989; Spragens, 1990; Sunstein, 1988; Michelman, 1986; Dryzek, 1990; Habermas, 1992; Fishkin, 1991; Bohman, 1996). На наш взгляд, это очень важное направление развития современной политической теории, однако нельзя не напомнить, что, как уже отмечалось выше, с понятием совещательной демократии связа­ны по меньшей мере две проблемы. В целом предложенные модели делают слишком большой акцент на потребности граждан в единстве, рассматривая эту потребность либо в качестве исходного момента, либо как цель совеща­тельной демократии. Более того, большинство теорий совещательной демок­ратии не принимает в расчет реалий современной массовой демократии, на которых основывается концепция плюрализма групп интересов. В частности, теоретики, разрабатывающие проблемы совещательной и партиципаторной де­мократии либо обходят вниманием вопросы представительных институтов, либо откровенно говорят о том, что они несовместимы с демократией (Hirst, 1990). В теоретическом плане проблемы, связанные с местом и ролью предста-

вительных институтов, по-прежнему разработаны крайне слабо. В последние годы совсем немногие ученые рассматривали эту проблему в контексте теории сильной демократии (Bumheim, 1985; Beitz, 1989; Bobbio, 1984; Grady, 1993), и это направление исследований нуждается в дополнительной разработке. Было бы неплохо, если бы в будущем теоретическая работа, связанная с осмысле­нием роли представительных структур в полномасштабной сильной демокра­тии, опиралась на недавний magnum opus P. Даля, патриарха теории либераль­ного плюрализма (Dahl, 1989).