Часть 14. Все-таки заниматься делом, пока Лухан рядом, невозможно – то он смотрит, то он стоит близко, то он трогает

Все-таки заниматься делом, пока Лухан рядом, невозможно – то он смотрит, то он стоит близко, то он трогает. И Минсок не представляет, что будет, как только они начнут жить вместе, пересекаясь еще чаще и при совершенно иных обстоятельствах без резиновых перчаток и шприцов. Это…

-Подвинься, мы опаздываем! – в первое совместное утром после первого секса воскликнул Минсок, ввалившись в ванную с перекрученной мятой футболкой и на ходу натягивая тонкие светлые штаны. Лухан перед зеркалом изогнул бровь и выплюнул пасту:

-И что?

Минсок подвис на несколько мгновений, а потом стукнул улыбающегося Лухана кулаком по плечу, забыв, что ширинку и пуговицу приличные мальчики все-таки застегивают, а не светят своими трусами перед другими людьми.

-Я там царь и бог. А у других ключи есть. И вообще, кто-нибудь приходит вовремя?

-Я готовлю ужасно, - еще через пятнадцать минут признался посвежевший и благоухающий Минсок, вываливающий в большую тарелку подобие чисто мужского завтрака. Лухан сидел за столом и с готовностью бренчал палочками по краю своей миски, принюхиваясь к ароматному рамену, как изголодавшаяся собака.

-Ну и что? Если это ты, все в порядке.

А потом, распробовав горьковатый – вообще-то он пригорел – кофе, добавил с предельно довольным лицом:

-Зато кофе клевый.

И еще через полчаса:

-Если ты не слезешь с меня, мы никуда не пойдем, - предупредил Лухан, облизнулся и закрыл краснеющие, такие соблазнительные губы ладонью. Минсок обиженно запыхтел и соскользнул упругой задницей с костлявых коленок – ну и ладно, раз они решили играть в приличных парней с застегнутыми ширинками, Минсок переживет. Наверное…

Лухан пришел на работу в одежде Минсока, пахнущий одеколоном Минсока и с засосом Минсока на шее. И далеко не одним.

Бэкхен понимающе усмехнулся, Чанель уронил чашку, а Кенсу закатил глаза вместе с Сехуном, которого, похоже, зараза – хуже гриппа, честное слово, и температуры под сорок – в леопардовых трусах наконец отпустила. Или у них что-то решилось, стабилизировалось после размахивания кулаками.

-Я что-то пропустил? – Сехун кивает на ворот знакомой футболки и выпытывающе прищуривается. – У вас все так серьезно?

-Нет, мы просто взаимно выносим мозги друг другу, - фыркает Минсок и прижимает прохладную бутылку чая к пылающей коже щеки. – Как будто сразу было непонятно.

-Я думал, это быстро пройдет. Как обычно.

Минсок чувствует зашевелившуюся под ребрами гаденькую обиду на друга, который поддерживает мнение этого мира и тоже считает его неудачником, обреченным на дрочку по вечерам на порно и пожизненное одиночество. Перспективы так себе.

-Ну спасибо.

Сехун пожимает плечами и уходит догоняться к Кенсу, оставляя Минсока наедине с испорченным настроением и разочарованием. Вот так и друзей, видимо, постепенно теряют.

Впрочем, Минсок быстро забывает обо всех мелочах, как только на осмотр приносят маленького и едва дышащего котенка. И Минсоку так хочется ему помочь, что руки действуют автоматизировано – да и слезы маленькой девочки, нашедшей котенка, слышно даже за дверью. Ее мама извиняется за шумное поведение дочери и просит сделать все возможное, потому что они не могут завести домашнее животное, Минсок кивает и уносит котенка на рентген, пока Лухан занят шумной морской свинкой.

Кенсу вздыхает и сообщает, что сломаны ребра и задние лапы – что, в принципе, и невооруженным глазом видно.

-Вряд ли он поправится. Маленький слишком. Хорошо хоть, что органы не задеты костями.

Минсок смотрит на светлый комок в руках и пытается позорно не зареветь, вторя голосу маленькой девочки в помещении для посетителей.

-Я заберу его, как только он поправится.

-Дерзай. Удачи вам обоим, - Кенсу не говорит вслух, что котенка лучше усыпить – Минсок и так все понимает, не глупый.

Но добрый, как ребенок с распахнутой всему миру душой. Минсок не позволяет себе утонуть в отчаянии весь долгий день и, когда котенка определяют в комнате удержания после всех необходимых процедур, бегает проведать каждую свободную минуту. Где-то между уколом и попыткой скинуть отчего-то уставшее тело на диван телефон настойчиво дребезжит в кармане халата, Минсок долго смотрит на незнакомый номер, но потом отвечает – игнорировать Исина, если это действительно он, дальше как-то неловко и невозможно с точки зрения потрепанного терпения. Минсок ведь порядочный и совестный мальчик, не такой, как его бывшие кратковременные влюбленности, исчезающие песком сквозь пальцы.

И отказать Исину в жалобной просьбе встретиться сегодня тоже трудно. Вообще-то Минсок надеется, что за один раз у него получится донести до светлой китайской головы одну простую истину – изображать товарищей он не намерен, а возвращать попытку построить отношения тем более. Ну, мало ли что Исину вдруг приспичило после всех прошедших месяцев.

-Оставь его, за ночь ничего не случится, - Лухан появляется сзади неожиданно, обнимает и сцепляет пальцы в замок на животе. Это так просто, но так необходимо – даже стоять рядом, разделяя просыпающееся под кожей тепло и тишину на двоих. Минсок и правда верит, что все будет хорошо, пока Лухан вот так целует его за ухом и своим невыносимым голосом продолжает: – Давай лучше пойдем ко мне?

Почти согласиться выходит без участия контроля сознания, но Минсок вовремя вспоминает про Исина и обводит круглую косточку на запястье, выдыхая куда-то в сторону:

-Я уже обещал одному знакомому.

Лухан смотрит напряженно, поджимает губы и отпускает Минсока нехотя, закрывает клинику раньше положенного – сегодня по телевизору как раз будут матч транслировать. Замечательные планы посмотреть его с Минсоком канули в бесконечность таких же провалившихся, но до одури важных и желанных. Они не дети, чтобы обижаться на такие мелочи, но с Минсоком всегда по-другому – мозги ожидаемо отказывают и внутри кипят такие чувства, о существовании которых раньше Лухан вовсе не подозревал. Например, что он может ревновать так, методично напиваясь дома перед телевизором, пока Минсок веселится с кем-то, улыбается кому-то, прикасается к кому-то без интимных подтекстов, но все же. Лухану не три года, когда руки норовят загрести все имеющиеся поблизости игрушки себе и никому более, но футбол уже не радует так, как присутствие конкретной личности в поле зрения, одним силуэтом вызывающей радостное дребезжание всех имеющихся в организме рецепторов. Эту личность необходимо видеть и трогать с зашкаливающей частотой в минуту, иначе становится уныло и пусто под ребрами, а ладони скребет гадкое чувство необходимости прикоснуться хотя бы к плечам или гибкой спине. Следующий этап в удовлетворении живущего внутри ненасытного монстра – поцелуи, но куда уж там.

Лухану плохо, больно и грустно, поэтому протирающий собой пол и убитый Лухан вздыхает примостившемуся рядом лабрадору и открывает следующую бутылку:

-Не смотри, как твой хозяин морально опускается все ниже.

Баоцзы кладет морду на бедро и умилительными глазами смотрит снизу вверх на кислую рожу – эти люди такие непостоянные, что с них взять вообще.

А Минсок в это время слушает про знакомую беременную кошку, попугая, который важно разгуливает по кабинету, мешая другим, про щенка-собственника, рычащего на всех и вся, если кто-то посягает на предмет его обожания с милой ямочкой на щеке…
Которую Минсок когда-то любил целовать.

-Мин, - Исин часто пользовался этим идиотским сокращением имени, которое Минсоку никогда не нравилось – сказать вслух не решался – и подходило больше в качестве клички какого-нибудь хомячка или хорька. – Все нормально?

Минсок кивает и потягивает слабоалкогольный коктейль через трубочку, а воодушевившийся Исин придвигается ближе и кладет ладонь на бедро. Между ними воздух накаляется, и подозрительному бармену это уже перестает нравиться.

-Тогда у меня есть шанс?

Какой-то мужчина брезгливо морщится и уходит в другую сторону, подальше от нарисовавшейся голубой парочки – а ведь такие парни хорошие пропадают! – и распространяющихся по воздуху флюидов дерущей в носу гомосексуальности.

-Нет, ты меня не так понял, - Минсок старается не показать раздражения, аккуратно подцепляет поднимающуюся по бедру ладонь за мизинец и кладет руку Исина на стойку. – Это все пройденный и забытый этап, мы должны двигаться вперед и не хвататься за прошлое. У меня есть важный человек, у тебя тоже наверняка появится, если ты перестанешь…

-Сразу бы сказал, - Исин заметно оживляется и заказывает себе еще пива. – Я-то думал, что ты до сих пор страдаешь в одиночестве.

-У меня это на лице написано? – Минсок давится коктейлем, вытирает подбородок и возмущенно пихает Исина коленом. – Я, может, и не красавчик, но не все же так плохо.

-Будете еще что-то заказывать? – встревает уставший бармен в разговор, протирающий руки полотенцем. – Если нет, то попрошу выяснять отношения на улице. У нас не все такие толерантные здесь.

-Ну, прости-и-и, - уже на свежем вечернем воздухе тянет сзади Исин и повисает на плечах, затрудняя всяческие передвижения к станции метро. Мало того, что их из бара выкинули, так еще и отчитали напоследок за неправильные и постыдные наклонности. – Я не хотел тебя обидеть.

-Конечно. Всего лишь пытался помочь несчастному и безнадежному маленькому педику. Я понимаю.

-Минсок, ты меня не так понял!

-Все я понял, - Минсок резко оборачивается, чуть ли не встречая лоб Исина своим, и раздраженно отпихивает от себя приставучего китайского идиота. Лучше бы этот вечер он с Луханом провел, честное слово. – А теперь пока и спасибо за заботу.

Градус злости в крови больше алкогольного, а вот Исин не желает отступать и дергает за руку, чуть ли не на всю улицу оглашая о специфике их сексуальных предпочтений.

-Мне твоя помощь нужна. Хоть немного, - женщина закрывает уши своему ребенку, когда они ждут метро, и отодвигается подальше. – Я всего лишь поживу у тебя недели… три.

-Нет, - Минсок отмахивается от Исина и набирает слезливое сообщение Лухану с просьбами простить нерадивого и не обижаться, потому что времяпрепровождение выдалось ужаснейшим и обещаю-что-больше-никогда-не-пойду-на-это-давай-я-приеду.

-Пожалуйста, - Исин дергает за указательный палец, давит на жалость своими блестящими глазами и всячески взывает к забитой совести. Минсок долго и напряженно думает, топчется маленькими ножками по едкой обиде и, в конце концов, сдается:

-Я собираюсь съехать оттуда. Месяц проплачен наперед, тебе повезло. Не больше.