Глава 29.

- Целитель Хоккинг сказал мне, что нужно будет время от времени беседовать с Люциусом, - рассказывала Нарцисса. - Нужно, чтобы на смену старым принципам, которые вбил Лорд, пришли новые.

- Ты ему будешь объяснять, что хорошо, а что плохо? - не понял я.

- Нет. Скорее, показывать эмоциональную сторону. Как нам с тобой больно смотреть на него такого, как мы хотим, чтобы он выздоровел, и как мы его любим.

Нарцисса отвернулась к цветному витражу в холле больницы. Сердце сжималось, когда я смотрел на нее: какими бы сложными ни были отношения родителей, они всегда оставались близкими людьми, и теперь Нарциссе было очень тяжело видеть отца оторванным от реальности.

- Ты бы зашел к нему, - наконец, произнесла она. - Тем более, ты скоро уезжаешь.

Я кивнул. Видеть отца не то чтобы не хотелось - я скорее боялся окончательно в нем разочароваться, но, тем не менее, я встал и пошел в сторону палаты.

Дверь была приоткрыта. Изнутри доносился тихий голос мистера Хоккинга, который что- то разъяснял отцу. Я уже почти собрался с духом, чтобы войти, как с той стороны послышались шаги.

- А, мистер Малфой! - добродушно поприветствовал меня целитель. - Рад вас видеть. Вы хотели навестить больного?

- Да. Вы не могли бы мне рассказать, как он?

- Я рассчитывал на худшее, - поделился Хоккинг. - Когда вы меня вызвали, я принял вспышку ярости за усугубление болезни, но, похоже, это был всего лишь протест организма. Люциус легко поддается лечению - прошло- то всего несколько дней, но он уже стал значительно спокойнее. Не переживайте, мы поставим его на ноги, в душевном плане, естественно.

- В каком смысле «протест организма»? - переспросил я.

- У меня складывается впечатление, что... Как бы вам объяснить... - мистер Хоккинг задумчиво нахмурился. - Видите ли, Азкабан очень пагубно влияет на человеческую душу. Сами понимаете - дементоры... Но организм заключенных борется с вторжением, как может - пытается сам себя подлатать, если хотите. Так вот, я склоняюсь к мнению, что состояние вашего отца - это всего лишь далеко зашедшая самозащита. А это исправить намного проще, чем серьезный душевный дисбаланс.

Я медленно кивнул.

- В таком случае, его стремление защищать Лорда - это...

- Стремление доказать себе, что он не такой плохой, как все думают, - за меня договорил Хоккинг. - Ведь виновному человеку в Азкабане всегда приходится тяжелее, чем невиновному.

- Подождите... Он пытался доказать себе, что невиновен?

- Да. И успешно, я вам скажу. Впрочем, это довольно эффективная стратегия, потому что иначе дементоры почувствовали бы в нем жертву, и он пострадал бы куда больше, чем сейчас.

- То есть он уверен, что поступал правильно, когда подчинялся Лорду, - резюмировал я и мрачно хмыкнул. - Вот мы и вернулись к началу.

- Не беспокойтесь, наши специалисты вполне способны раскрыть перед Люциусом настоящую картину мира. Ему будет тяжело осознать, что он убийца, но с вашей поддержкой он справится с чувством вины - я уверен.

- Это радует, - я с облегчением вздохнул. - Так мне можно его увидеть?

- Да, конечно. Только ненадолго - ему нужно отдохнуть после лечения.

- Спасибо, мистер Хоккинг.

- Рад помочь.

Он напоследок улыбнулся и скрылся в палате следующего больного. Я выпрямился, набираясь храбрости, и зашел к отцу.

Он сидел на кровати, упершись локтями в колени и сцепив пальцы в замок. Вид у него был задумчивый и хмурый, но вполне спокойный.

- Привет, - хрипло поздоровался я, едва переступив порог.

- Здравствуй.

Он поднял голову и криво усмехнулся. Я чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, сесть мне на стул для посетителей или остаться стоять у двери.

- Проходи, - отец решил за меня, - для таких, как ты, здесь есть подобие стула.

Я сел, еле- еле сдерживая желание засунуть ладони поглубже в карманы.

- Как ты себя чувствуешь?

- Нормально.

Некоторое время мы молчали. Он изучал свои пальцы, а я - его лицо. Не знаю, что эти целители с ним делают, но это явно идет ему на пользу.

- Я еще помню, - вдруг произнес он, с легкой усмешкой показывая на свое лицо. Мои щеки залила краска.

- Прости, я не должен был.

Он не ответил, только презрительно скривил губы - показывая, что не верит в мое раскаяние.

- Я уезжаю на стажировку.

- Нарцисса говорила.

- Во Францию. На полтора месяца.

- И это я тоже знаю.

- Тебе что, совсем не интересно, что происходит в моей жизни?! - возмутился я.

- А тебя разве моя интересует? - парировал он.

- Интересует.

Возмущение испарилось, и я внезапно почувствовал огромную усталость, которая давила на меня все это время.

- Мне действительно не все равно, - тихо проговорил я, - я очень хочу, чтобы ты поправился.

Я не смотрел на него, а он не отвечал, но в его молчании сквозило легкое недоумение. Он будто спрашивал: «Неужели тебе не плевать?»

- Ты помнишь, как все было до Азкабана? - продолжил я, теперь уже сверля его полным боли взглядом. - Помнишь? Мы были семьей. Настоящей семьей, понимаешь?

Я оборвал сам себя, не сказал самого главного: я хочу, чтобы все было, как прежде. Но по тому, как отец наклонил голову и прищурился, изучая мой взгляд, я понял: он и сам догадался, что я имел в виду.

Я резко встал, почувствовал, что еще секунда - и я бы просто бросился его обнимать, как после Азкабана, потому что в его глазах я увидел отголосок счастливого прошлого. Не хотелось рушить хрупкое взаимопонимание глупым порывом, который наверняка бы все испортил.

У двери в палату я притормозил и обернулся, вновь наткнувшись на странный, не свойственный Люциусу взгляд.

- Постарайся бороться, - попросил его я, - хотя бы ради Нарциссы - постарайся. Ей очень тяжело.

Он никак не отреагировал, да я и не ждал.

Тем не менее, та искра, что промелькнула в его взгляде, когда я заговорил о семье, поселила в моей душе надежду на лучшее.

* * *

В последние дни я почти не работал с мистером Грином - посещал подготовительные лекции, которые устраивали для будущих стажеров. Вначале я удивился: зачем эти лекции, если мы все равно скоро поедем во Францию и там будем слушать французских экспертов? Однако первая же лекция прояснила вопрос: среди двадцати юристов, которых отправляли в Париж, только несколько человек кое- что смыслили во французской правовой системе. «А наши, как всегда, не хотят выставлять себя дураками и давать лишний повод критиковать английское высшее образование», - сделал вывод я.

В итоге на лекциях мне было скучно. Всюду лезть с ответами и самому себе напоминать Грейнджер не хотелось, поэтому я говорил, лишь когда меня спрашивали, в остальное время наблюдая за потугами моих горе- коллег. М- да, если эти получили диплом юриста, то наше образование и в самом деле в глубокой заднице.

В четверг вместо уже ставшего привычным скучноватого господина к нам пришел Алэн. Я вопросительно приподнял бровь, но мгновенно оживился: почему- то я был уверен, что он не даст этим флоббер- червям, изображающим из себя специалистов, расслабиться.

- Здравствуйте. Меня зовут Алэн Леблан, и меня, как единственного француза, работающего в Министерстве, попросили сегодня показать вам практическую сторону того, что вы уже изучили без меня, - бодро пояснил он.

Скучно действительно не оказалось. Алэн не рассказывал прописных истин - наоборот, он описывал ситуацию и предлагал найти выход с точки зрения то французского, то английского права. Вот тут- то все и попухли, кроме меня и еще пары человек, у кого в голове нашлось подобие логического мышления. Я недоумевал: Алэн ведь не просил сыпать номерами статей! Он просто просил разъяснить, что по закону полагается в данной ситуации. А когда одна милая особа посоветовала заведомо административное правонарушение рассматривать в хозяйственном суде, Алэн вообще приложил геройское усилие, чтобы не рассмеяться.

После лекции я задержался, чтобы поговорить с ним.

- Драко, ты не обижайся, но... - он многозначительно приподнял брови, показывая, что такой безграмотности не ожидал.

- Сам удивляюсь, как они вообще диплом получили? - в тон ему ответил я.

- Кроме тебя тут соображают только Коннор и тот парнишка с задней парты.

- Это я заметил еще до твоего прихода. Кстати, интересные ситуации, из твоей практики?

- Не только из моей, но все из жизни. Иногда такое случается, что нарочно не придумаешь! - закивал он.

- Точно.

- Слушай, вообще- то я к вам не только ради лекции зашел. Эта стажировка - это ведь что- то вроде обмена опытом, ты же знаешь?

- Да.

- Так вот, один из ваших будущих лекторов - мой бывший куратор. Он попросил меня среди стажеров, вас, то есть, порекомендовать человека, который смог бы уделить пару часов в неделю студентом парижского юрфака. Рассказать им про английское право, предложить ситуации на разбор, как я сегодня. Я подумал про тебя, ты не против?

- Но у меня не так много опыта.

- А у меня много? Там будут первокурсники, ничего сложного. К тому же, ты ваш контингент видел? Я этих близко к студентам не подпущу.

- Ну, если так...

- Вот и славно. Тогда я отправляю твою фамилию.

- Если что, я могу рассчитывать на твою помощь?

- Конечно, никаких проблем.

- Договорились. Стой, а со студентами на каком языке общаться?

- А ты можешь и на французском?

- Думаю, да.

- Было бы здорово! Но это вы уже с моим куратором обсудите.

Алэн махнул мне на прощание и свернул в нужный ему коридор.

Надо же! Я буду вести занятия!

* * *

- Ты будешь вести занятия?

Поттер сидел на ковре перед диваном и насмешливо смотрел на меня снизу вверх.

- Вроде того.

- Ты будешь злорадствовать и унижать глупых студентов?

- Возможно, а...

- Смотри, не переплюнь Снейпа. С другой стороны, надо же тебе иногда яд сцеживать.

Я аж поперхнулся от возмущения и запустил в Поттера сладкой кукурузой, которую ел из пачки.

- Я тебе не Снейп!

Он тихо хихикал, одновременно пытаясь выбрать из волос остатки кукурузы.

- Конечно, не Снейп. Ты намного симпатичнее.

- Ты!..

Я хотел сказать что- нибудь возмущенное, но вышло только сжать губы, чтобы не рассмеяться сравнению.

- Я не буду измываться над студентами, - наконец, твердо пообещал я.

- А кто такой этот Алэн?

Поттер подозрительно невинно смотрел на пачку кукурузы.

- Жених Миллисенты.

- Какой Миллисе... А, ее? Какой ужас! Он что, чокнутый?

- Вообще- то, Милли стала очень симпатичной девушкой.

- Правда? - Поттер недоверчиво прищурился. - Ну, тогда ладно.

- Что «ладно»?

- Ничего. Кстати, я сегодня был в...

- Поттер. Что «ладно»? - не унимался я.

- Да ничего, говорю же. Так вот, я...

- Эй, я тебе не дам перескочить на другую тему.

- Я не хочу обсуждать Булдстоуд.

- Булстроуд. Тогда кого хочешь обсудить? Алэна?

- Да никого я не хочу обсуждать! - взвился он и неожиданно покраснел. Я усмехнулся и слез с дивана, чтобы сесть рядом с ним.

- Рассказывай.

- Нечего рассказывать.

- Зачем тогда ты о нем спрашивал?

- Да я просто... Уф, это такая ерунда! Я просто увидел, как вы разговариваете пару дней назад, и...

До меня медленно дошло: он заревновал! Я пересел к нему поближе, стараясь скрыть довольную улыбку.

- Поттер, ты...

- Нет уж, лучше молчи.

Он притянул меня к себе и поцеловал. Я предсказуемо задохнулся и стал ловить ртом воздух, а его рука тем временем сползла по моей спине до пояса брюк, и дальше стала гладить меня так, что его желания не оставляли сомнений.

И тут я запаниковал. Он целовал меня так уверенно, что, если мы продолжим, он совершенно точно окажется сверху, а я, следовательно... Не- ет, к таким экспериментам я не готов!

Я резко разорвал поцелуй и слегка отодвинулся. Рука мгновенно исчезла с пояса.

- Я больше не буду, честно.

Он смотрел на меня так виновато и с такой надеждой, что я не смог на него злиться.

- Не надо, ладно? Пока не надо, - прошептал я, обнимая его и пряча лицо в сгибе его шеи. Я чувствовал себя глупо, но в своем решении не сомневался. Он осторожно положил руку на мои плечи и слегка сжал.

- Обещаю.

Я усмехнулся: в этом весь Поттер. «Обещаю» что? Гриффиндорец, одним словом.

Я поцеловал его, стремясь смыть горький осадок ситуации. Все наладится. Это же Поттер, а Поттеру всегда везет.