Глава 14 Корнелиус Фадж

Рон, Гарри и Гермиона давно знали, что Хагрид питает несчастное пристрастие к чудовищным, уродливым созданиям. В первый год их жизни в Хогвартсе он пытался вырастить дракона в своей маленькой лесной хижине, а уж его громадного трёхглавого пса, которого он нежно окрестил Пушок, они точно не скоро забудут. И Гарри был уверен: если ещё мальчишкой Хагрид услыхал легенду о чудовище, скрывающемся в замке, то бесстрашно полез бы куда угодно, лишь бы взглянуть на него хоть краешком глаза. А дальше… Возможно, ему стало совестно держать зверя в клетке, и он решил выпустить его, дать возможность поразмять бесчисленные ноги… Гарри даже вообразил себе, как тринадцатилетний Хагрид надевает на него ошейник с поводком. Но точно так же ему было ясно – Хагрид никогда, ни при каких обстоятельствах не мог бы никого убить.

Гарри уже почти жалел, что проник в тайну дневника. Рон с Гермионой снова и снова требовали от него всех подробностей путешествия по закоулкам памяти Реддла – Гарри тошнило от бесконечных пересказов и разговоров, которые за ними следовали.

– Реддл мог поймать не того человека, – утверждала Гермиона. – Возможно, был какой-то другой монстр, нападавший на людей.

– Да сколько же тут, по-твоему, этих монстров? – хмуро спрашивал Рон.

– Мы знаем, что Хагрида когда-то давно исключили из школы, – печально признавал Гарри. – И нападения после этого прекратились, иначе Реддл не получил бы особой награды…

Рон подошёл к делу с другой стороны:

– Реддл был тогда чем-то вроде Перси. Кто его просил доносить на Хагрида?

– Но ведь чудище кого-то убило, – возразила Гермиона.

– И школу могли бы закрыть. Реддлу пришлось бы возвращаться к маглам, в какой-то ужасный приют, – добавил Гарри. – У него есть одно оправдание – он хотел спасти школу.

Рон подёргал себя за губу, потом нерешительно спросил:

– Ты ведь встретил Хагрида в Лютном переулке, да?

– Он покупал средство от плотоядных слизней, – поспешно ответил Гарри.

Все трое замолчали. Молчали долго. Наконец Гермиона, запинаясь, высказала то, о чём они все сейчас думали:

– Может, нам следует пойти и поговорить с самим Хагридом?

– Радостная будет встреча, – хмыкнул Рон. – Привет, Хагрид, скажи-ка нам, ты в последнее время не напускал на школу никого ужасного и волосатого?

Порешили всё-таки ничего Хагриду не говорить, если только не будет нового нападения. И чем дольше не появлялся тот загадочный бестелесный голос, тем сильнее становилась надежда, что им никогда не придётся спрашивать Хагрида, почему его исключили из школы.

Минуло уже почти четыре месяца с тех пор, как Джастин и Почти Безголовый Ник окаменели, и теперь чуть ли не все уверились, что злодей, кто бы он ни был, сгинул совсем и никогда больше в Хогвартс не явится. Пивзу окончательно наскучила песня «Гарри Поттер, ты злодей», а Эрни МакМиллан смягчился до такой степени, что как-то на травологии вполне вежливо попросил Гарри передать ему корзинку с прыгающими поганками. В марте несколько мандрагор закатили в теплице номер три шумную, безобразную вечеринку, чрезвычайно порадовав профессора Стебль.

– Раз они стали лазать друг к другу в горшки, значит, они совсем созрели, – объяснила она Гарри. – И скоро мы сможем вернуть к жизни тех несчастных в больничном крыле.

* * *

На пасхальных каникулах второкурсникам подкинули новую тему для размышлений. Надо было выбрать предметы для третьего года обучения, к чему Гермиона отнеслась со всей серьёзностью.

– От этого зависит наше будущее, – сказала она Рону и Гарри, когда они втроём принялись изучать список новых предметов, помечая их галочками.

– Я бы хотел отказаться от зелий, – заметил Гарри.

– Нельзя, – мрачно возразил Рон. – Все старые предметы остаются. – Если бы позволили что-нибудь выкинуть, я бы вычеркнул защиту от тёмных искусств.

– Но это очень важный предмет! – возмутилась Гермиона.

– Важный, если бы его преподавал не Локонс, – упёрся Рон. – Я у него ничему не научился. Нет, хотя научился – что будет, если выпустить на волю корнуэльских пикси.

Невилл Долгопупс был завален письмами, содержащими противоречивые советы родных колдунов и колдуний, какие предметы больше всего пригодятся в жизни. Растерянный, сбитый с толку, он читал список предметов, высунув язык, и смущённо спрашивал окружающих, что труднее – кабалистика или изучение древних рун. Дин Томас, который, как и Гарри, вырос среди маглов, поступил просто: закрыв глаза, тыкал волшебной палочкой в список и помечал те предметы, на которые угодил. Гермиона ничьих советов не слушала, а взяла и записалась сразу на все новые курсы.

Гарри представил себе, что сказали бы дядя Вернон и тётя Петунья, вздумай он обсудить с ними свою будущую карьеру волшебника, и горько усмехнулся. Правда, нельзя сказать, что он остался совсем без напутствия: Перси Уизли жаждал поделиться с кем-нибудь жизненным опытом.

– Самое главное, Гарри, понять, чего ты сам хочешь, – сказал он. – И лучше задуматься о будущем как можно раньше. Поэтому я рекомендовал бы тебе предсказания. Говорят, что магловские дисциплины слишком легки, но я считаю, что волшебники должны иметь ясное и исчерпывающее представление о немагической части общества, особенно если им предстоит работать в тесном сотрудничестве с маглами. Вспомни моего отца – ему постоянно приходится иметь дело с маглами, их бизнесом, изобретениями. А вот мой брат Чарльз всегда любил работать на свежем воздухе и выбрал уход за магическими существами. Нужно использовать свои сильные стороны, Гарри. Ну и, конечно, склонности.

Но единственным предметом, к которому у Гарри лежала душа, был квиддич. И он записался на те же курсы, что Рон: споткнётся на чём-нибудь – рядом плечо друга.

* * *

Очередной матч гриффиндорцы играли против Пуффендуя. Вуд каждый вечер гонял команду на поле, так что у Гарри едва хватало времени на что-нибудь ещё, кроме квиддича и домашних заданий. То ли тренировки пошли удачнее, то ли погода улучшилась, но накануне перед субботней встречей Гарри возвращался в спальню с уверенностью, что Гриффиндор в этом году Кубок школы непременно выиграет.

Но радостное настроение длилось недолго. У двери, ведущей в спальню, Гарри столкнулся с Невиллом Долгопупсом, на котором лица не было.

– Гарри, я не знаю, кто это сделал… зашёл и вижу…

Расстроенно глядя на Гарри, он открыл дверь.

Всё содержимое чемодана Гарри было разбросано по комнате. На полу валялась разорванная мантия; постельное бельё и одеяла сброшены с кровати, ящик тумбочки вытащен и всё его содержимое высыпано на матрас.

Гарри в полном недоумении подошёл к кровати, ступая по раскиданным страницам «Тропою троллей». Вместе с Невиллом принялись заправлять постель, и тут как раз явились Дин с Симусом и Рон.

– Кто это устроил здесь такое безобразие? – сразу вышел из себя Дин.

– Понятия не имею… – Гарри был совершенно подавлен.

Рон обследовал его мантию – все карманы были вывернуты.

– Кто-то что-то искал… Посмотри, пропало что-нибудь?

Гарри принялся собирать вещи, бросая их в чемодан, последними закинул книги Локонса и лишь тут обнаружил пропажу.

– Дневник Реддла исчез, – сказал он упавшим голосом, повернувшись к Рону.

– Что?!

Гарри кивнул на дверь, и они с Роном вышли. Добежав до гриффиндорской гостиной, полупустой в этот час, друзья отыскали Гермиону, в одиночестве корпевшую над трудом «Толкование древних рун».

Известие привело её в ужас.

– Ведь получается, что украсть мог только кто-то из гриффиндорцев – больше никто не знает пароля…

– Да, верно, – вздохнул Гарри.

* * *

Утро следующего дня встретило их ярким солнечным светом и лёгким прохладным ветерком.

– Идеальные условия для квиддича! – Вуд стоял у гриффиндорского стола и, бурля энтузиазмом, нагружал омлетом тарелки своей команды. – Гарри, иди скорее сюда, тебе необходимо хорошо подкрепиться!

Гарри оглядел стол, где почти не было свободных мест, и спросил себя: а не сидит ли где-то здесь новый владелец дневника? Гермиона настаивала, что надо заявить о краже, но Гарри был не согласен. Пришлось бы тогда рассказать всю историю с дневником – ведь мало кому известно, за что исключили Хагрида полвека назад. А ему вовсе не улыбалось ворошить это давнее тёмное дело. Да ещё первому!

Выйдя из Большого зала, друзья отправились к себе в башню взять снаряжение для матча, и тут другая, более веская причина для тревоги добавилась к растущему списку неприятностей. Едва он успел поставить ногу на ступеньку мраморной лестницы, как до его слуха вновь донеслось:

– В этот раз убей! Пусти, я разорву! Разорву сам!

Гарри вскрикнул, Рон с Гермионой бросились к нему.

– Голос! – воскликнул Гарри, озираясь вокруг. – Я только что опять слышал его! А вы слышали?

Рон, широко открыв глаза, отрицательно покачал головой, а Гермиона вдруг хлопнула себя ладонью по лбу:

– Гарри, я, кажется, поняла! Бегу в библиотеку!

И она умчалась вверх по лестнице.

– Что такое она поняла? – спросил Гарри в смятении, всё ещё озираясь: вдруг ещё раз услышит голос и сумеет определить, откуда же он исходит.

– Понятия не имею. – Рон поднял брови.

– И зачем её вдруг понесло в библиотеку?

– Это же Гермиона, – пожал плечами Рон. – Если что непонятно, пойди туда и спроси у неё самой…

Гарри стоял в нерешительности. Он силился уловить зловещий голос, но из Большого зала повалили ученики, спеша на стадион и громко переговариваясь. И Гарри больше ничего не услышал.

– Поторапливайся, – подтолкнул его Рон. – Уже почти одиннадцать. Забыл про матч!

Помедлив ещё пару мгновений, Гарри махнул рукой и побежал в гриффиндорскую башню. Взял «Нимбус-2000» и скоро влился в толпу, устремившуюся через луг к стадиону. Но мысленно он всё ещё был в замке, вслушивался в тот таинственный голос. И, натягивая в раздевалке алую мантию, утешался одним – в замке сейчас никого нет, все здесь, смотрят игру.

Команды вышли на поле под громкие аплодисменты. Оливер Вуд поднялся в воздух для предварительного облёта полевых шестов; мадам Трюк выпустила мячи. Пуффендуйцы, одетые в жёлтое, сгрудились в кучу – уточнить напоследок игровые ходы.

Гарри уже вскочил на метлу, как вдруг появилась профессор МакГонагалл и бегом пересекла поле, держа в руках громадный фиолетовый мегафон.

Сердце у Гарри ёкнуло.

– Матч отменяется! – проревел мегафон, и переполненные трибуны взорвались шумом, криками, свистом.

Оливер Вуд без промедления приземлился и с безумным видом бросился к профессору МакГонагалл, всё ещё сжимая в руке метлу.

– Но профессор! – кричал он. – Нам надо играть… Кубок… Гриффиндор…

Профессор МакГонагалл, не замечая его, надсаживалась громовым электронным голосом:

– Всем ученикам вернуться в свои гостиные. Там получите дальнейшую информацию. И пожалуйста, поскорее!

После чего она опустила мегафон и жестом подозвала Гарри:

– Тебе, Поттер, лучше пойти со мной.

Недоумевая, в чём его сегодня подозревают, Гарри посмотрел на Рона, отделённого от них ропщущей толпой.

Рон их догнал по пути в замок. К удивлению Гарри, профессор МакГонагалл не посчитала присутствие Рона лишним.

– Пойдём и ты с нами, Уизли.

Шедшие поодаль ученики шумно высказывали недовольство отменой матча, многие были явно обеспокоены. Рон и Гарри поднялись по мраморной лестнице вслед за профессором. На сей раз она повела их не в кабинет, а в больничное крыло.

– Вас это очень расстроит, – произнесла профессор МакГонагалл непривычно мягким тоном, когда они подошли к двери больницы. – Было ещё одно нападение… Двойное нападение.

У Гарри внутри всё похолодело. Профессор МакГонагалл толкнула дверь, и они вошли.

Мадам Помфри склонилась над девушкой с пятого курса – той самой ученицей из Когтеврана, у которой они с Роном под Рождество так неудачно пытались выяснить дорогу в гостиную Слизерина.

А на соседней кровати…

– Гермиона! – охнул Рон.

Гермиона лежала необычно тихая, глаза её были открыты и словно остекленели.

– Их нашли у двери библиотеки, – сказала профессор МакГонагалл. – Думаю, вы тоже не знаете, что значит вот это? – Она показала маленькое круглое зеркальце. – Оно лежало возле них на полу.

Рон и Гарри покачали головами, не сводя глаз с Гермионы.

– Я провожу вас в гриффиндорскую башню. – Профессор МакГонагалл тяжело вздохнула. – Мне предстоит разговор с учениками.

Когда все собрались, профессор начала свою нерадостную речь:

– «Все ученики возвращаются в гостиные своих факультетов до шести часов вечера и больше их не покидают. На уроки будете ходить в сопровождении преподавателя. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются. Никаких передвижений по вечерам».

Переполненная гриффиндорская гостиная выслушала это строгое предписание, не проронив ни слова. Профессор свернула пергамент, по которому читала, и закончила речь собственными словами:

– Вряд ли стоит добавлять, что я давно не была так расстроена. Если преступника не поймают, школа, по всей видимости, будет закрыта. Я настоятельно прошу: все, у кого есть хоть какие-то подозрения, без промедления подойдите ко мне и сообщите, что вам известно.

Профессор МакГонагалл протиснулась сквозь проём с полной дамой, который тут же сомкнулся. И вся гостиная загалдела.

– Смотрите, заклятие наложено на двух гриффиндорцев, не считая привидения, одного когтевранца и одного пуффендуйца, – принялся загибать пальцы Ли Джордан, лучший друг близнецов Уизли. – Интересно, кто-нибудь из преподавателей обратил внимание, что все слизеринцы целы и невредимы? Разве не очевидно, что вся эта дьявольщина исходит из Слизерина? Наследник Слизерина, чудовище Слизерина… Почему бы просто не взять и не выставить отсюда всех слизеринцев? – распалялся он под кивки одобрения и недружные аплодисменты.

Сам Перси сидел в кресле позади Ли, но на сей раз он не спешил огласить своё мнение. Напротив, выглядел потерянным и удручённым.

– Перси совсем убит, – шепнул Джордж Гарри. – Та девушка из Когтеврана, Пенелопа Кристал, – староста. А он и мысли не допускал, что чудище решится напасть на старосту.

Но Гарри его не слышал. Перед его глазами всё ещё была Гермиона, лежащая на больничной койке, точно мраморная статуя. А вдруг и сейчас преступника не поймают? Придётся ему подумать о жизни с Дурслями. Том Реддл выдал Хагрида, только бы не возвращаться в магловский приют. Теперь-то Гарри прекрасно его понимал.

– Что нам делать? – прошептал Рон ему на ухо. – Думаешь, они подозревают Хагрида?

– Надо пойти и поговорить с ним, – ответил Гарри, собираясь с мыслями. – Я не верю, что это опять он. Но в тот раз именно Хагрид освободил чудовище, он должен знать, где находится Тайная комната, с этого и начнём разговор.

– Но МакГонагалл сказала, что башню можно покидать только на время уроков, да и то под присмотром учителей.

– Значит, пришло время снова достать старую мантию моего отца.

От отца Гарри унаследовал всего одну вещь – длинную серебристую мантию-невидимку. Без неё им из школы не выйти, ведь с Хагридом надо увидеться так, чтобы ни одна живая душа не проведала. Друзья легли спать в обычное время, дождались, пока Невилл и Дин с Симусом, наговорившись, уснут, встали, оделись и накинули на себя просторную мантию.

Путешествие по тёмным переходам замка – удовольствие мало приятное. Впрочем, Гарри, которому случалось ночью бродить по замку, никогда ещё не видел такого оживления в столь поздний час. Преподаватели, старосты, привидения ходили парами, часто оглядываясь – вдруг заметят что-то опасное. Мантия-невидимка, к сожалению, не скрывала производимых звуков: буквально в метре от вышедшего дежурить Снегга Рон на что-то налетел и довольно громко ругнулся, но Снегг как раз в этот миг чихнул, и всё обошлось. Подойдя к выходу, друзья с облегчением вздохнули и тихонько отворили тяжёлые дубовые двери.

Стояла ясная звёздная ночь. Между деревьев Запретного леса светились окошки небольшой хижины лесничего. Мальчики подошли к самой её двери и только тогда сбросили с себя спасительную мантию.

Постучали, и в ту же секунду увидели нацеленный на них арбалет в руках Хагрида, за его спиной оглушительно залаял волкодав Клык.

– Эвона это кто! – Хагрид опустил оружие и удивлённо посмотрел на них. – Вы чой-то на ночь глядя по лесам шастаете?

Все вместе вошли в дом, и Гарри спросил, указывая на арбалет:

– А это для чего?

– Да просто так… Ничего… – замялся Хагрид. – Я в общем… того, ожидал… Садитесь… Чай приготовлю…

Казалось, он с трудом понимал, что делает. Расплескал воду, почти загасив огонь, нервно отдёрнул здоровенную ручищу и разбил заварной чайник.

– Хагрид, что с тобой? Ты уже знаешь про Гермиону?

– Да, конечно… знаю…

Такого голоса они у Хагрида никогда не слышали.

Тревожно поглядывая на окна, он разлил кипяток по кружкам, забыв налить заварки, отрезал большой кусок пирога с орехами, как вдруг в дверь громко постучали.

Пирог полетел на пол. Рон с Гарри, обменявшись испуганными взглядами, отступили подальше в угол и закутались в мантию-невидимку. Хагрид убедился, что их не видно, взял арбалет и открыл дверь.

– Добрый вечер, Хагрид.

В хижину вошёл Дамблдор. Лицо у него было мрачное, брови сдвинуты. Вслед за ним переступил порог кто-то ещё. Вид у спутника Дамблдора был весьма странный.

Незнакомец был невысок, но осанист, седые волосы спутаны, усталое лицо озабочено. Одежда его являла собой необычную смесь: костюм в полоску, малиновый галстук, чёрная мантия и остроносые лиловые ботинки, под мышкой он держал светло-зелёный котелок.

– Это папин начальник, – чуть слышно шепнул Рон, – Корнелиус Фадж, министр магии!

Гарри чувствительно толкнул Рона локтем, призывая к молчанию.

Хагрид побледнел, на лбу у него проступили капельки пота. Он тяжело опустился в одно из кресел, переводя затравленный взгляд с Корнелиуса Фаджа на Дамблдора.

– Неважные дела, Хагрид, – короткими фразами заговорил Фадж. – Хуже некуда. Надо что-то решать. Четыре нападения на полукровок. Дело зашло слишком далеко. Министерство обязано принять меры.

– Я… это… я никогда… – Хагрид умоляюще посмотрел на Дамблдора. – Вы ведь знаете, это не я… Я никогда… профессор Дамблдор, сэр…

– Мне бы хотелось внести ясность, Корнелиус. Хагрид пользуется моим полным доверием, – твёрдо сказал Дамблдор, ещё больше нахмурив брови. – Он вне подозрений.

Явно ощущая неловкость, Фадж продолжал.

– Послушайте, Альбус, прошлое Хагрида говорит против него. У Министерства нет выхода. Необходимо действовать. Попечительский совет в курсе дела.

– Я вам ещё раз говорю, Корнелиус, удаление Хагрида не поправит дела. – В голубых глазах Дамблдора горел огонь, какого Гарри ещё никогда не видел.

Фадж нервно повертел в руках котелок.

– Взгляните на случившееся с моей точки зрения, Альбус. На меня оказывают давление. Требуют действий. Если будет доказано, что Хагрид не виноват, мы привезём его обратно. И тогда, поверьте, никто больше слова худого не скажет. Но сейчас я вынужден забрать его с собой. Вынужден. Это мой долг.

– Забрать меня? – повторил Хагрид, его колотила дрожь. – Куда?

– Совсем ненадолго. – Фадж избегал взгляда Хагрида. – Это не наказание, Хагрид. Скорее предосторожность. Настоящего преступника найдут – вас отпустят с подобающими извинениями…

– В Азкабан? – хрипло спросил Хагрид.

Не успел Фадж ответить, в дверь опять решительно постучали.

Дамблдор открыл, и тут Гарри получил локтем в рёбра: увидев, кто вошёл, он не удержался и охнул.

Закутанный в длинную чёрную дорожную мантию, с холодной, довольной улыбкой на устах, в хижину Хагрида быстрым шагом вошёл Люциус Малфой. Клык грозно зарычал.

– Вы уже здесь, Фадж, – начал Малфой. – Превосходно!

– А вы… вам… что здесь надо? – рассвирепел Хагрид. – Вон… да! То есть… прочь из моего дома!

– Мне, милейший, не доставляет ни малейшего удовольствия пребывание в этом, с позволения сказать, доме. – Малфой презрительным взглядом окинул скромное жилище лесничего. – Я искал директора, позвонил в школу, и мне сообщили, что директор у вас.

– Что вы от меня хотите, Люциус? – спросил Дамблдор. Говорил он вежливо, но в глазах у него горел недобрый огонь.

– Ужасное известие, Дамблдор, – театральным голосом протянул Малфой, доставая толстый свиток пергамента. – Попечители решили, что вам пора покинуть пост директора. Вот приказ о вашем временном отстранении, на нём все двенадцать подписей. Боюсь, вы перестали владеть ситуацией. Сколько уже было жертв? Сегодня ещё две, не так ли? Если преступника не остановить, в Хогвартсе скоро вообще не останется полукровок. А все мы хорошо знаем, к какому драматическому финалу это может привести.

– Отстранение Дамблдора? Это невозможно! – вспылил Фадж. – Это уж совсем крайность… Послушайте, Люциус…

– Назначение или отстранение директора – прерогатива Попечительского совета, Фадж, – отчеканил Малфой. – И раз Дамблдор не в силах справиться с разгулом преступности…

– Дамблдор не в силах справиться? – Фадж разволновался так, что его верхняя губа заблестела от пота. – А кто же тогда в силах?

– Это мы скоро увидим. – Малфой мерзко осклабился. – Обратите внимание, проголосовали все двенадцать…

Хагрид вскочил на ноги, его чёрная косматая голова коснулась потолка.

– А-а! – взревел он. – Скольким же вы… вам пришлось… вы надавили… напугали, и люди согласились!

– Голубчик, смотрите, как бы ершистый характер до беды вас не довёл, – с деланным сочувствием предупредил Малфой Хагрида. – Не советую вам так кричать на стражу в Азкабане. Им это чрезвычайно не понравится…

– Выкинуть Дамблдора! – Хагрид разбушевался так, что Клык жалобно заскулил. – Ну, выкинете, и полукровкам спасения не будет! Да, не будет! Всех укокошат!

– Успокойся, Хагрид, – остановил его Дамблдор, пристально глядя на Малфоя. – Разумеется, Люциус, раз Попечительский совет требует моего смещения, я должен подчиниться.

– Но… – заикнулся было Фадж.

– Нет! – загремел Хагрид. Ярко-голубой взгляд Дамблдора скрестился с ледяным серым Малфоя.

– Однако, заметьте себе, – Дамблдор заговорил медленно, отчётливо, чтобы никто не пропустил ни слова, – я не уйду из школы, пока в школе останется хоть один человек, который будет мне доверять. И ещё запомните: здесь, в Хогвартсе, тот, кто просил помощи, всегда её получал.

Гарри мог бы поклясться, что при этих словах пронзительный взгляд Дамблдора на мгновение метнулся в тот угол, где прятались они с Роном.

– Мысли, достойные восхищения. – Малфой отвесил поклон. – Всем будет очень не хватать ваших… э-э-э… как бы поточнее выразиться… весьма своеобразных взглядов на обязанности руководителя. Нам остаётся лишь уповать, что ваш преемник сумеет навести порядок, и полукровок… э-э… «укокошивать» не будут.

Он подошёл к двери хижины, открыл и с повторным издевательским поклоном проводил Дамблдора на улицу. Фадж всё вертел котелок, ожидая Хагрида, но лесничий не торопился и, сделав глубокий вдох, произнёс, тщательно подбирая слова:

– А тот, кто что-то ищет, пусть, значит, за пауками идёт, за пауками, говорю. Они-то уж выведут куда надо. Я всё сказал.

Фадж изумлённо уставился на него.

– Я уже, да, иду, – успокоил его Хагрид, залезая в своё кротовое пальто. Выходя вслед за Фаджем, он помешкал в дверях и громко добавил: – И насчёт еды… кому-то надо будет кормить Клыка. Пока… это… ну, то есть пока я не вернусь.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Рон сбросил мантию-невидимку.

– Да-а, нам крышка, – упавшим голосом сказал он, – без Дамблдора. Ожидай теперь по три нападения в день. Школу могут закрыть в любую минуту.

Подойдя к входной двери, Клык вдруг завыл и стал огромной лапой в неё скрестись.