Капрал и компания

Журка весело шагал вдоль заросшего газона. Высокая трава щелкала головками по сумке с караваем. Журка смотрел на траву – и вздрогнул, когда перед ним с коротким звоном остановился велосипед.

На асфальт въехал белобрысый парень лет пятнадцати. Журка его узнал: это он сегодня утром спрашивал про Капрала.

Когда вот так сразу загораживают дорогу, это не к добру. Журка попятился и рывком оглянулся. Но сзади стояли двое: один – длиннорукий, с яйцевидной головой, покрытой рыжеватым пухом; другой – чуть постарше Журки, тоненький, темноволосый, с мокрыми красными губами и маслянистыми глазами.

Журка сразу узнал их по рассказам ребят. Это были наверняка Череп и Шкалик. А тот, что с велосипедом, – Студент. Шкалик хихикнул и сказал:

– Поговорить надо.

Журка ощутил, как разливается по всем жилкам противный холодный страх. Никуда не сбежишь, и на улице, как назло, никого. Только у соседних ворот возятся с трехколесным велосипедом две девчонки-дошкольницы.

Журка переборол страх, сделал равнодушное лицо, независимо поддал коленкой сумку. Сказал Шкалику:

– Ну говори…

– Не здесь, – объяснил Студент. – Давай к нам в гости зайдем. Это недалеко…

– Вот еще, – хмуро сказал Журка. – Если надо, здесь говорите.

– Здесь неудобно. Пойдем…

– Да не хочу я! – ощетинился Журка.

Шкалик опять хихикнул:

– Тебя разве спрашивают, хочешь ты или нет? Череп…

Череп дотянулся до Журки длинной лапой, цепко ухватил повыше локтя.

– Пусти! – тонко крикнул Журка.

– Стоп…

Это сказал незаметно подошедший высокий паренек – стройный, смуглый, симпатичный. С тонкой полоской усиков над красивыми улыбчивыми губами. Он двумя пальцами взял руку Черепа и отцепил ее от Журки.

– Капрал, а он не идет, – обиженно сказал Шкалик.

– Пшел вон, болван, – мягким голосом отозвался Капрал. – Не умеете говорить с человеком. – Он улыбнулся Журке и объяснил: – Воспитываю, воспитываю, а результат нулевой. Ты уж их извини, обормотов.

Шкалик опять захихикал, осекся под взглядом Капрала и стал смотреть в небо. Череп шумно засопел. Студент лениво заметил:

– Поговорить-то всё же надо…

– Правильно, надо, – согласился Капрал. – Только по-джентльменски. Без обезьяньих ухваток, как у Черепа. – Он ласково взглянул на Журку и предложил:

– Может, всё же зайдем, побеседуем? А? Есть один вопрос.

– Мне домой надо скорее, – торопливо сказал Журка. – Ждут меня…

– Это же недолго. Минут пять весь разговор. Да ты не бойся, никто тебя не обидит, даю слово.

После этого отказывать было нельзя. Вернее, можно, только это была бы уже полная трусость. Да и какой смысл? Всё равно не убежишь. К тому же Капрал, кажется, не обманывал: бить не будут. Журка пожал плечом:

– Ну пошли…

В гараже пахло старым железом, бензином и сырой штукатуркой. Тяжелая половинка ворот закрылась, под потолкам загорелась жидким светом лампочка. Студент поставил к стене велосипед и боком пристроился на его седле. Череп, будто краб, вскарабкался на верстак. Там сидели еще двое парней – класса из восьмого-девятого. Что-то медленно жевали. А Шкалик… Шкалик остановился перед Журкой. Его масляные глаза сузились и стали злыми, как у змеи.

Журка понял, что попался. Он оглянулся на выход. Тяжелое железо ворот не раздвинуть с размаха, поймают. Капрала не было, он отстал по дороге.

Шкалик облизнул губы и спросил с пришептыванием:

– Это ты, гадюка, заложил нас Горькиному папаше?

«Вот дурак я, – тоскливо подумал Журка. – Чего меня сюда понесло?» Что ответить, он не знал, да Шкалик и не ждал ответа. Жесткой ладошкой он коротко ударил Журку по уху. В ухе зазвенело. Журка понял, что это лишь начало, и сжался, закрылся поднятой сумкой.

И в этот миг рванулся в гараж солнечный свет: распахнулась прорезанная в воротах дверца. В дверцу прыгнул Капрал и с тихой яростью спросил:

– Вы что, сявки? Жить надоело?

Шкалика отнесло от Журки на несколько метров. Журка, глотая слезы, сказал Капралу:

– А еще слово давал…

Капрал мягко положил руку на Журкино плечо. Попросил:

– Ты извини.

Потом повернулся к Шкалику, проговорил тихо:

– А ну, иди сюда, мой хороший…

– Ну че… – хмыкнул Шкалик и пошел слабыми шажками.

– Иди, иди…

Когда Шкалик приблизился. Капрал двумя пальцами поднял за подбородок его лицо и сказал Журке:

– Лупи.

– Еще чего… – насупленно отозвался Журка. Бояться он перестал, но ударить беззащитного, закрывшего глаза Шкалика по сморщенному лицу было невозможно. Противно. И вообще нельзя это…

Журка сказал:

– Неохота руки пачкать.

– Ну и правильно, – заметил Капрал. И окликнул:

– Череп!

Тот опустил с верстака громадные ботинки. Капрал кивнул на Шкалика и сказал:

– Три.

На верстаке негромко загоготали.

– Ну че… – опять хныкнул Шкалик и опасливо оглянулся на Черепа. Тот косолапо шагнул к нему, вывел на середину гаража, слегка пригнул. Шкалик третий раз сказал:

– Ну че…

Череп тяжелым своим башмаком дал ему пинок. Шкалик не то побежал, не то полетел в дальний угол и головой врезался в кучу рухляди. Он копошился там, пока не услышал нетерпеливый голос Капрала:

– Живей…

Тогда он выбрался и побрел на середину. Капрал поднял растопыренные рогулькой пальцы:

– Еще два.

– Не надо! – с отвращением и отчаянием сказал Журка. – Ну, зачем вы…

– Не надо, так не надо, – покладисто проговорил Капрал. – Шкалик, морда, проси прощения у гостя… Ну!

– Я больше не буду, – поспешно пробормотал Шкалик.

– А теперь подальше, – велел Капрал, и Шкалик опять убрался в угол.

– Стул, – сказал Капрал. Студент придвинул Журке расшатанный грязный стул. Журка машинально сел. Шкалик обиженно проговорил издалека:

– А че… Он нас заложил, а мы с ним целоваться должны?

– Правильно заложил, – спокойно откликнулся Капрал. – А с чего ему было молчать? Может, он нам клятву давал? Или мы его друзья? Он своего товарища выручить хотел. Вам бы поучиться этому…

– Ты, небось, разревелся и домой, – сказал Журка Шкалику. – А его отец, знаешь, как излупил бы за воровство.

– Вот именно, – подтвердил Капрал и сел рядом с Журкой на подвинутый Студентом табурет. – Только ты в одном не прав, Юрик… Юриком тебя зовут? Видишь, всё про тебя знаем… В одном ты не прав: не за воровство.

– А за что? – удивился Журка.

– За то, что попался, – печально сказал Капрал. – Понятно?

– Непонятно, – признался Журка.

– А ты погляди вокруг. Можно купить в магазине дубленку? Нельзя. А люди в дубленках на каждом шагу. Можно купить хорошую книгу? Фиг. А познакомься с директором магазина, вон с его мамашей… – Капрал кивнул в сторону парня на верстаке, – сунь ей подарок, и будет тебе «Королева Марго»… А вот он… – Капрал показал на другого парня, пухлого и веселого, – думаешь, почему такой откормленный? Мама работает в столовой. Скажешь, она в магазине покупает мясо?

– Это не воровство, а равномерная дележка, – отозвался сын столовской работницы.

– Воровство, – сказал Капрал. – Просто оно разное… Вот у Студента его интеллигентный папа на чем погорел? Тихо-мирно брал взяточки у поступающих в институт. А один раз взял да промахнулся – не сумел устроить оболтуса. У того родители расшумелись, дошло до прокуратуры… И пойдет теперь наш Студентик не на папин факультет, а в ПТУ…

– Шиш вам, – отозвался с велосипеда Студент. – Папочка к тому сроку вернется. Да и связи остались.

– Видал? – усмехнулся Капрал. – На завод ему неохота… Хотя на заводе что? Это же самое. Дал мастеру десятку с зарплаты, будет у тебя хороший наряд. Не дал – жуй сухую корку… А сколько добра тащат через проходную! Сколько дач построено за казенный счет!.. А тут несчастный Горька Валохин со своей бутылкой… Преступник! Знаешь, кто его поймал? Некая гражданка Гулявкина, которая в свое время отсидела два года за кражу тканей с текстильного комбината.

– Тебя послушать, так все на свете воры, – ошарашенно сказал Журка.

– Не воры, – объяснил Капрал. – Понимаешь, тут разница теряется между вором и обыкновенным человеком… Вот была у меня в школе классная руководительница. Все про нее: «Ах, какая замечательная, какой показательный класс!» К каждому празднику родительский комитет драл с нас по трояку на подарок. То ей вазу хрустальную, то подписку на Тургенева… А если кто трояка не дал… нет, ругать не будут, только оценочки уже не те. Вот и разберись: подарок или взятка? Воровство или нет? И кругом так, Юрик.

– Нет. Не кругом, – тихо и упрямо сказал Журка.

– Не кругом? Ладно… У тебя отец кто?

– Шофер…

– Да? – почему-то удивился Капрал. – Ну, тем лучше. Он что, никогда не халтурил? Никому дрова и мебель не возил, пассажиров не подсаживал?

«А правда…» – вдруг подумал Журка. Но тут же сказал:

– Он на тяжелых грузовиках работал, всё больше на самосвалах. Какие там пассажиры да мебель? Он на стройках…

– Ну ладно. А домой приезжал на своей машине?

– Ну и что?

– А то. Расход казенного горючего для личных целей.

– У него премии за экономию горючего были, – ответил Журка. – Так что ничего он зря не расходовал.

– Ты мне нравишься, – серьезно сказал Капрал. – Ты идеалист. Знаешь, кто такие идеалисты?

– Приблизительно, – ответил Журка. Он вспомнил, что идеалистом отец как-то называл деда. – Ну и что?

– Ничего. Хорошо. Рад, что познакомились… Ты заходи как-нибудь потолковать. Приятно, когда у собеседника ясная душа.

Журка выжидательно молчал.

– Ну, будь, – сказал Капрал и поднялся. Протянул руку. Журка встал и нерешительно подал свою. Вообще-то по законам чести и рыцарства давать руку Капралу не следовало. Он был явный жулик, хотя и симпатичный. Но Журка дал. Не потому, что испугался. Просто постеснялся обидеть Капрала.

Глядя под ноги, Журка сказал:

– До свидания.

Шагая к дому, Журка размышлял: зачем всё-таки Капралу нужен был этот разговор? И что он вообще за человек? Просто «шеф» хулиганской компании? А для чего ему это? Ребята го­ворили, что он учится в монтажном техникуме, причем неплохо. Играет в каком-то ансамбле. Матери во всем помогает. И вдруг какой-то Череп рядом, какой-то Шкалик, явная шпана…

Журка подошел к воротам. Ворота были старинные – из железной узорчатой решетки. Они со скрипом поворачивались на шарнирах, вделанных в кирпичные столбы. Журка задумчиво прокатился на половинке ворот, соскочил и увидел Горьку. Он с беззаботным видом шагал через двор.

– Эй, Горька! – обрадовался Журка.

Тот подбежал, выжидательно заулыбался.

– Ну… как? – со стеснением спросил Журка. – Обошлось?

Горька слегка поморщился.

– Сперва ничего… А потом всё же распсиховался и врезал. Но не очень, просто сгоряча. Да и на работу торопился.

Журка вздохнул, будто был виноват.

– Ничего. Теперь пронесло, – успокоил Горька. И сказал откровенно и с удивлением: – Ох и дубина же я был тогда… Ну чего меня дернуло связываться с Капралом? Будто мозги набок…

– А я к нему сейчас в плен попался, – сообщил Журка.

– Как?!

Журка, нервно посмеиваясь, рассказал. А потом добавил:

– Всё же непонятный он какой-то. Вроде и не злой…

– Ты ему не верь, – отозвался Горька. – Это он мозги тебе пудрит. Хочет в свою компанию завербовать. Нарочно всё подстроил. Шкалика побил за тебя…

– Да зачем я ему нужен?

– Как зачем? – удивился Горька. – Пополняет ряды. Ему тоже смелые люди нужны.

– Какой же я смелый… – растерянно сказал Журка.

– Со стороны виднее.

– Да ну тебя, – поморщился от неловкости Журка. И, подумав, предложил:

– Пойдем ко мне… Только у меня Брандукова… Иринка.

– Ну и что? Пойдем, – охотно сказал Горька.

Иринка в Журкиной комнате вальсировала с Федотом – держала его за лапы и кружила. Федот не сопротивлялся. Увидев Горьку, Иринка не удивилась. Она сказала:

– А, Валохин, привет… Какой ты загорелый! Тоже пойдешь в Исторический сквер?

Горьке было всё равно куда идти. Лишь бы с Журкой.

– Пойдет, пойдет, – сказал Журка.

И они пошли.

Стоял безветренный день августа, в солнечном воздухе плыли невесомые пушистые семена. Над большими белыми корпусами в конце квартала подымалось похожее на светлую гору облако. Оно уже начинало розоветь по вечернему. Тревоги и заботы длинного дня постепенно отступали. Иринка шла между Журкой и Горькой, рассказывала про соседского дрессированного пуделя Мишку и смеялась, показывая похожие на пилу зубы.

«Хорошо, что мы сюда приехали, – подумал Журка. – И хорошо, что еще три недели каникул».