Ветхозаветный канон 5 страница

Современные направления ветхозаветной науки признают этот факт. С одной стороны, признается то, что изучение Ветхого Завета почти полностью посвятило себя диахроническим литературным вопросам, т.е. историческому обрамлению текста и реконструированию происхождения и процесса передачи, вместо того, чтобы заняться синхроническим анализом, т.е. толкованием значения самого текста. По-видимому, справедливо будет отметить, что большинство, если не вся ветхозаветная наука исходила из принципа, что текст (единственные доступные объективные дан­ные) может быть правильно истолкован и понят только на основании исследования того процесса, который вызвал его к жизни, хотя этот процесс всегда останется гипо­тетическим27. Исследование Ветхого Завета все больше превращается в анализ, описание и оценку текста как вещи в себе, а не только как средства для установления его генетической истории28. С другой стороны находится развитие канонических исследований, изучение формы и функций текста в том виде, который был придан ему обществом верующих как своему каноническому писанию29. Эта сфера исследо­ваний претендует на роль " посткритической альтернативы" 30, которая, серьезно относясь к результатам критико-исторических исследований, тем не менее пытается определить роль, которую каноническая форма текста играла в вере Израиля.

В этой точки зрения

"...формирование Пятикнижия определило понимание Израилем своей веры как Торы. Библейские редакторы первых пяти книг положили основание жизни Израиля под водительством Бога и предоставили необходимую норму трактовки Моисеева Предания людьми Завета" 31.

Следовательно, основным методом здесь будет рассмотрение Пятикнижия таким, каким оно есть - окончательным творением свидетельства Израиля о том, что Бог совершил для него в эпоху патриархов и Моисея, в великий и творческий период их призвания, становления жизни и служения.

27 Большая часть исследований Ветхого Завета осуществлялась ке только исходя из пред­

посылки о том, что особая диахроническая гипотеза (т.е. классическая теория источников,

названных JEDP) должна быть выработана перед толкованием текста, но также постоянно

разрывала текст на части, основанные на этой гипотезе, а затем, почти исключительно ос­

новывала толкование на одной из этих гипотететических посылок.

28 Диахронические исследования, такие как изучение происхождения, естественно, явля­

ются действительным, заслуживающим внимания, и часто незаменимым путем к достижению

цели; здесь вопрос стоит об оценке и приорететах. Краткое, но проницательное рассмотрение

см. во введении к J.P. Fokkelman, " Narrative Art in Genesis" (Assen: 1975), стр. 1-8, и Clines, " The

Theme of the Pentateuch", pp.7-15.

29 см. Childs, " Old Testament as Scripture", pp. 109-135. Указанный метод см. также

J.A.Sanders, " Torah and Canon" (Philadelphia: 1972).

30 Фраза взята из Childs. ibid p. 127.

31 там же, стр. 131 и далее.

62 ОБЗОР ВЕТХОГО ЗАВЕТА

ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ЧТЕНИЯ:

Bright, J. Early Israel in Recent History Writing. Naperville: 1956.

______. " Modern Study of Old Testament Literature." pp. 13-31 in BANE.

Cassuto, U. Documentary Hypothesis. Trans. I. Abrahams. Jerusalem: 1961.

Childs, B.S. Introduction to the Old Testament as Scrioture. Philadelphia: 1979. (Esp. pp. 109-135.)

Clements, R.E. " Pentateuchal Problems." pp. 96-124 in G.W. Anderson, ed., Tradition and

Interpretation. Oxford: 1979. Driver, S.R. Introduction to the Literature of the Old Testament. 9th ed. 1913; repr. Magnolia. Mass.;

1972.

Eissfeldt, O. The Old Testament: An Introduction. Trans. P.R. Ackroyd. New York: 1965. Livingston, G.H. The Pentateuch in Its Cultural Environment. Crand Rapids: 1974. McKenzie, J.L. The Two-Edged Sword. Garden City: 1966. Robert. A. " The Law (Pentateuch)." Pp. 157-170 in A. Robert and A. Tricot, eds., Guide to the Bible.

2nd ed. Paris: 1963.

Sawyer, J.F.A. From Moses to Patmos: New Perspectives in Old Testament Study. London: 1977. Soggin, J.A. Introduction to the Old Testament. OTL. Philadelphia: 1976. Wright, G.E. The Old Testament Against Its Environment. Naperville: 1950.

ГЛАВА 7. БЫТИЕ: ПЕРВОБЫТНЫЙ ПРОЛОГ

НАЗВАНИЕ, СОДЕРЖАНИЕ, СТРУКТУРА

В Септуагинте первая книга Пятикнижия носит название " Genesis", что означает " источник, происхождение". Древнееврейское название этой книги - " beresit" (" в начале"), что является первыми словами книги. Оба являются отличными назва­ниями, т.к. Книга Бытия рассказывает о начале всех вещей в соответствии с библей­ской верой.

На основании содержания книга разделяется на две четко различимые части: гл. 1-11 - первобытная история, и гл. 12-50 - история патриархов (если быть более точным, то это 1.1-11.26 и 11.27-50.26). Быт.1-11, описывая происхождение мира, человечества и греха, является введением в историю спасения; Быт. 12-50 описывает истоки спасительной истории в Божием избрании патриархов и Его заветном обеща­нии земли и потомства. Как таковая, Книга " Бытие" является законченной. Два про­лога являются введением в повествование о богоизбранном народе, образовавшемся через милостивое Божественное избавление у Чермного моря и дарование Завета Моисею на Синае.

На основании литературной структуры, Книга разделяется на десять частей. Ключом к этой внешней форме является " формула toledoth": " Вот родословие" (или житие; цр.тр.toledoth)1.

СОДЕРЖАНИЕ

Первые пять toledoth составляют структуру первобытного пролога, как бы собирая вокруг себя основные разделы. Так, первая часть завершается ст.2.4а, а следующий раздел - Эдем и грехопадение - завершается ст.5.1, который представляет перечисле­ние потомков Адама, выделяя 2.46-4.26 как литературную единицу. В Быт.6.9 данная формула представляет повествование о Ное, разрывая рассказ о сынах Божиих и дочерях человеческих (6.1-4) и очерк о грехах человеческих (ст.5-8), оба отрывка

' См. Н.Т. Kuist, Old Testment Book Studies (Princeton: n. d.). Перевод toledoth как " родословие" или " житие" зависит оттого, связано ли оно с генеалогией (напр. 5.1; 10.1) или с повествованием (напр.6.9; 25.19).

64 ОБЗОР ВЕТХОГО ЗАВЕТА

выражают степень развращенности, которая привела к Потопу. Быт. 10.1 начинается с родословия народов, отделяя повесть о перезаселении земли от рассказа о Потопе, который содержится в Быт.6.9-9.29; Быт. 11.10 представляет перечисление патриархов после Потопа, отделенное от рассказа о Вавилонской башне, содержащегося в Быт. 11.9. Таковым является естественное деление первобытного пролога, приданное тексту Самим Священным Автором. Изучение этих разделов и способов их соедине­ния выявляет то, что подразумевал автор, составляя его таким образом.

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖАНР

Для того, чтобы толковать первобытный пролог в соответствии с замыслом его древнего автора, необходимо исследовать его литературный жанр. Какого рода лите­ратурой он является? Как сам автор хотел быть понятым? Эти вопросы необходимо поставить, чтобы не придавать словам автора того значения, которое он не намере­вался в них вкладывать. Поэтому давайте рассмотрим (1) литературную природу Быт. 1-11, (2) древний ближневосточный материал, к которому тяготел Израиль, рас­сказывая первобытную историю, и (3) его значение для Быт. 1-11.

Литературная природа. При внимательном рассмотрении содержания и компо­зиции гл.1-11, можно увидеть многое, что поможет нам определить природу исполь­зуемого жанра, даже если многие вопросы останутся неразрешенными. Во-первых, эти главы характеризуются литературной изобретательностью и условностями двух, существенно отличающихся типов литературы. Один набор текстов (включающий гл.1; 5; 10; 11.10-26) выделяется схематичностью и четкой логической последова­тельностью. Глава 1, например, состоит из структурно расположенного ряда сжатых, почти схематических предложений, чьи части могут быть легко очерчены и вы­делены. Каждое творческое повеление состоит из: 2

1. вступительного сообщения, " И сказал Бог..." (1.3, 6, 9, 11, 14, 20, 24, 26);
2. творческого повелительного Слова, " да будет..." (1.3, 6, 9, 11, 14 и далее, 20, 24,
3. 25);
4. заключительного слова о выполнении, " и стало так" (1.3, 7, 9, 11, 15, 24, 30);
5. описательного слова о выполнении, " И создал Бог..., " " И произвела земля..."
6. (1.4, 7, 12, 16-18, 21, 25, 27);

- описательного слова наименования и благословения, " И назвал Бог...", " И

благословил Бог..." (1.5, 8, 10, 22, 28-30);

1. слова оценки и одобрения, " И увидел Бог, что это хорошо " (1.4, 10, 12, 18, 21,
2. 25, 31);
3. заключительного слова и временной структуры, " И был вечер, и было утро:
4. день... " (1.5, 8, 13, 19, 23, 31).

Несмотря на то, что каждое творческое повеление осознанно следует единообраз­ной схеме, используя одни и те же стереотипные выражения, впечатления механично­сти или неосмысленности не создается благодаря тому, что порядок, длина и само наличие этих компонентов различаются3.

2 CM.C.Westermann, The Genesis Accounts to Creation. Faced Books. Biblical Series 7

(Philadelphia: 1964). Дальнейшее рассмотрение литературных характеристик первобытного

пролога, см. A. Robert, A. Tricot, Guide to the Bible, pp. 480 и далее.

3 Подробное изучение этих элементов см. W.Wegner, СТМ 37 (1966) pp.526 и далее.

БЫТИЕ: ПЕРВОБЫТНЫЙ ПРОЛОГ 65

Расположение повелений следует строгому порядку, сознательно разделенному на два временных периода: сотворение и отделение элементов космоса, от общих к частным (первые четыре повеления, ст.1-13), и украшение космоса, от несовершенного к совершенному (вторые четыре повеления, ст.14-31). Кульминацией рассказа является восьмое повеление - сотворение человека. Вся глава представляет собой скорее не повествование или рассказ, а тщательно составленный отчет о ряде повелений4. Аналогичным образом, гл.5 и 11.10-32 являются тщательно составленными родословиями с одинаковыми конструкциями, повторенными для каждого поколения, а гл.10 является этногеографическим списком, также отмеченным схематическим характером.

Другой набор текстов (гл.2-3, 4, 6-9; 11.1-9) существенно отличается от рассмот­ренных выше. Здесь также имеется порядок и развитие, но используется форма рас­сказа. Так, например, гл.2-3 образуют изящное повествование, литературное про­изведение, почти драму. Каждая сцена нарисована несколькими штрихами с изо­билием образов. Автор довольствуется наивными, но выразительными антропо­морфизмами. Яхве представляется одним из драматических персонажей. Он является гончаром (2.7, 19), садовником (ст.8), хирургом (ст. 21) и мирным землевладельцем (3.8)5.

Отличия в замысле и литературных условностях между гл.1 и 2 можно найти и в поразительно различных способах описания Шестидневного творения. Оба рассказа употребляют общий термин uasa" (" делать"), но гл. 1 характеризуется использованием глагола " бага" (" творить из ничего"), который употребляется только с подлежащим " Бог" и никогда не связан с материалом, из которого предмет " сотворен". Гл.2, однако, использует глагол " yasar" " придавать вид, форму, выделывать" - техниче­ский термин, употребляемый в связи с работой гончара, который " придает глине желаемую форму" 6. Эти два глагола играют важную роль в восприятии Шестиднев­ного творения: гл.1 лаконично констатирует: " И сотворил человека по образу Своему,... мужчину и женщину сотворил их" (ст.27); однако во второй главе Бог представляется гончаром, который " создал человека из праха земного", и " вдунул" в ноздри его " дыхание жизни" и " создал" женщину из его " ребра". В гл.1 Бог творит Словом; в гл. 2 - божественным деянием. Первое можно назвать " творением посред­ством повеления"; второе - " творением посредством действия". Принимая во внима­ние древнееврейское мировоззрение, в котором между словами " слово" и " дело" нет четкого различия или взаимного исключения, это отличие не несет с собой какого-либо врожденного противоречия (оба являются антропоморфическими представле­ниями), а в известной степени подчеркивает многогранность Божественной творче­ской деятельности.

Употребление личных имен также является одним из литературных приемов. Соотношение между именем и выполняемой функцией или ролью в нескольких случаях поразительна. Адам означает " человечество" 7, а Ева - " (дающая) жизнь" 8.

4 Иной поход к трактовке литературной формы этой главы - подчеркивание поэтических

приемов, таких как рефрен с модификацией, -прим. ред.

5 гм. A.Robert, A.Tricot, ibid, pp.480 и далее.

6 На древнееврейском языке, гончар - " voser", частица глагола " yaser", т.е. " придающий

вид, форму".

7 Цр.еър." ас1ат" означает " человек, человечество'', а не " отдельный человек". Для обо­

значения отдельного человека древнееврейский язык использовал другие формулировки, такие

66 ОБЗОР ВЕТХОГО ЗАВЕТА

Естественно, когда автор рассказа называет двух основных персонажей Человечество и Жизнь, это кое-что говорит о предполагаемой степени буквальности! Аналогичным образом, Каин означает " кузнец"; имя " Енох" связано с " посвящением, освящением" (4.17; 5.18); Иувал - с рожком и трубой (4.21); Каин, осужденный быть скитальцем (" nad"), отправляется в землю Нод, наименование которой является явным производ­ным от того же еврейского корня, таким образом в землю скитания! Это наводит на мысль, что автор является художником, рассказчиком, который пользуется литера­турными приемами и изобретательностью. Необходимо стараться различать межп\

тем, чему он намеревается учить, и применяемыми для этого стилистическими

приемами.

Древний ближневосточный фон. Для понимания литературного жанра Быт. 1-11, необходимо принимать во внимание многочисленные четкие сходства и параллели между Писанием и ближневосточными, в особенности месопотамскими, источни­ками. Вполне вероятно, что вдохновенный писатель первобытного пролога тяготел к материалу и материи рассказа о происхождении, которые были частью его культур­ных и литературных традиций. Прежде всего повествование гл. 1 имеет своеобразный фон. Речь идет о месопотамской литературе о сотворении мира. Хотя подробные сравнения относительно немногочисленны, их вполне достаточно для выявления того, что повествование гл.1 соответствует месопотамской концепции Творения. Существует три основных параллели: и Гл.1 Бытия и месопотамская литература рисуют первобытное состояние как водянистый хаос; и тут и там - одинаковый порядок творения; оба повествования заканчиваются Божественным отдыхом9. Аналогичным образом, гл.2-3 развиваются на фоне семитской, и особенно, опять-таки месопотамской, литературы. Однако в целом, рассказ о рае не находит каких-либо древних ближневосточных параллелей; черты сходства наблюдаются только в отдельных элементах, символах и понятиях10. Параллели распространяются даже на техническую терминологию. Слово " ed" в 2.6, обычно переводимое как " пар" лучше всего объясняется как аккадийское заимствование, означающее " поток воды из-под земли" ". Географическое местонахождение сада " в Эдеме" (2.8) наилучшим образом объясняется как заимствование шумерского, позже аккадийского слова " edir.u "

как " ben adam", (сын " adamd", или " некто, принадлежащий к категории " adam"), или совершенно другое слово, напр, " is" (" мужчина, а не женщина").

8 С лингвистической точки зрения связь между " hawwa" (" Ева") и глагольным корнем "

hayd" (" жить") не является челкой. Тем не менее, Быт.3.20 ясно показывает, что автор именно

так понимал это'имя.

9 См. A.Heidel, Babylonian Genesis, 2nd ed. (Chicago: 1963), для полного обсуждение и

сбалансированных, оправданных выводов.

10 Эти более-менее параллельные данные взяты из ряда источников, напр.: земной рай, на­

селенный единственной парой; чудесные сады, священные деревья, растение жизни, охраняе­

мое богами и украденное змием; дерево жизни и истины; человек, вылепленный из глины,

часто смешанной с божественным элементом.

" Как древнееврейское слово, " ed" практически необъяснимо, повторно встречаясь только в Иов.36.27, где его значение также непонятно. Это слово, скорее всего, является заимствова­нием из аккадийского слова " edu" (" поток воды из-под земли", которое, в свою очередь, было заимствовано из шумерского языка. См. Е.А. Speiser, " Ed in the Story of Creation", pp. 19-22 и " Oriental and Biblical Studies" под ред. J. Finkelstein и М. Greenberg (Philadelphia: 1967).

БЫТИЕ: ПЕРВОБЫТНЫЙ ПРОЛОГ'

Фрагменты Энума Элиш, эпоса ассирийского происхождения.

(" равнина"), что вполне подходит по контексту12. Обратите внимание, что оба за­имствованных слова обозначают явления, не встречающиеся в Палестине.

Как хорошо известно в настоящее время, наиболее поразительные совпадения между месопотамской литературой и первобытным прологом встречаются в описа­ниях Потопа. Здесь имеют место не только общее сходство, но подробные соответст­вия. Потоп был вызван желанием богов и открыт герою, благодаря божественному посредничеству. Ему приказано построить необычную просмоленную лодку, в кото­рую, помимо героя взяты животные, Потоп всемирен, все люди уничтожены. По его окончании корабль останавливается на горе и герой выпускает несколько птиц13. После выхода из ковчега, приносится жертва, запах который был сладостен для богов14.

И наконец, возможно наиболее четкой связью с Месопотамией является рассказ о Вавилонской башне в 11.1-9. Действие рассказа происходит в Вавилонии (ст.2). Строительный материал был таким, который использовался в Месопотамии и автор с некоторым презрением отзывается о его качествах " и стали у них кирпичи вместо камней" (ст.З). Башня является прямой ссылкой на наиболее характерную форму месопотамских храмов, зиккурат, искусственную ступенчатую башню из глины (ст.4). Город назван Бабел, отражая вавилонское название " Bab-ili" (" Врата Бога") (ст.9).

Это сходство и параллели не доказывают ничего кроме генетической связи между библейским и месопотамским рассказами. Эти свидетельства вполне определенно

12 В 2.8, а также в 2.10; 4.16, " Эдем" является географическим местонахождением, а не

именем собственным как в другим местах (2.15; 3.23; ср. Ис.51.3; Иез.31.9).

13 В этом месте два рассказа заметно отличаются в подробностях. Вавилонский герой вы­

пускает трех птиц - голубя, ласточку и ворона, в то время как Ной выпускает ворона и трижды

голубя.

14 Отличное и подробное рассмотрение этого сходства см. Гейдель, Параллели между

эпосом Гильгамеш и Ветхим Заветом, 2-е изд. (Чикаго: 1949), стр.244-260.

68 ОБЗОР ВЕТХОГО ЗАВЕТА

исключают прямую зависимость. Рассказы Книги Бытия не восходят напрямую к вавилонским преданиям. Наоборот, все свидетельства, даже такое близкое сходство как в рассказе о Потопе, говорит лишь о рассеянном влиянии общей культурной атмосферы. Они доказывают лишь то, что библейское повествование вращается в том же кругу идей, и что вдохновенные писатели первобытного пролога знали и тяготели к материалу и манере изложения рассказа о сотворении мира, который являлся частью их культуры и их литературных традиций.

Значение Быт.1-11. Признание литературной техники и формы и указание лите­ратурного фона гл. 1-11 не ставит под вопрос реальность, " событийность" описанных фактов. Не следует рассматривать этот рассказ как миф, однако он и не является " историей" в современном смысле, как объективный рассказ свидетеля очевидца. Он сообщает богословские истины о событиях, описанных, в основном, в символическом изобразительном жанре. Не следует думать, что повествование в Быт. 1 -11 в истори­ческом отношении - ложь. Это заключение следовало бы в том случае, если бы книга " Бытие" претендовала на объективность, историчность описания. Однако уже рас­смотренные четкие свидетельства показывают, что это не входило в намерения автора. С другой стороны, мнение, что истины, которым учат эти главы, не имеют объективного основания, является ошибочным. Напротив, первые главы Бытия утверждают основополагающие истины: сотворение всех вещей Богом, особое Боже­ственное участие в создании первых мужчины и женщины; единство человечества; первоначальная благость сотворенного мира, включая человечество; вхождение греха через непослушание первой пары; испорченность и угрожающие размеры греха после грехопадения. Все эти истины являются фактами, и их определенность подразумевает реальность фактов15.

Другими словами, библейский автор использует для описания уникальных перво­бытных событий такие литературные традиции, которые не обусловлены временем и людьми, а основаны на опыте исторических аналогий, и, следовательно, могут быть описаны как символ. Тот же вопрос возникает о конце времен: там, в Книге Открове­ния, библейский повествователь использует эзотерическое воображение и сложную литературную изобретательность, свойственную Апокалипсису.

Черты различия и несхожести между повествованиями Книги Бытия и месопо-тамскими литературными преданиями гораздо более явны, чем черты сходства между ними. Простое указание на это сходство создает лишь неверное впечатление того, что оно является наиболее отличительной чертой рассказов Книги Бытия. На самом же деле ситуация как раз обратная. Уникальные черты библейской литературы, отличающие ее от ближайших литературных произведений народов, окружающих Израиль, так поразительно очевидны, так неотразимо ясны, что их может увидеть даже неподготовленный читатель. Увидеть же неясные черты сходства литературной формы может только глаз, натренированный в литературной критике. И если эти слова, быть может, с известной натяжкой могут быть отнесены к примерам, подоб-

15 Cp.B.S.Childs, Old Testament as Scripture, p. 158: " Материал Книги Бытия уникален в виду понимания действительности, которое подчинило общую мифологическую традицию богословию абсолютного Божественного владычества... Независимо от терминологии - миф ли это, история, или сага - каноническая форма Книги Бытия служит сообществу верующих как правдивое свидетельство о Божественной деятельности, осуществленной ради чело­вечества в сотворении и благословении, осуждении и прощении, искуплении и обетовании. ".

БЫТИЕ: ПЕРВОБЫТНЫЙ ПРОЛОГ 69

ным истории Потопа, их все же следует считать общей истиной, акцентирующей следующие положения: то, что отделяет Быт.1-11 от месопотамских литературных традиций гораздо более существенно и очевидно, чем то, что соединяет их. Месопо-тамская литература проникнута многобожием. Ее боги, являющиеся персонифика­циями сил природы, не имеют моральных принципов: они лгут, крадут, прелюбодей­ствуют, убивают. Человечеству не отводится какой-либо особой роли как венцу творения, сотворенному по образу Создателя; напротив, человек является лишь смиренным слугой божественных господ, сотворенным для того, чтобы снабжать их пищей и приношениями.

Совершенно противоположное наблюдается в библейских повествованиях, кото­рые представляют Единого, Истинного, Всесвятого и Всемогущего Бога, Который как Создатель, существовал прежде и независимо от мира. Он лишь говорит, и все становится по Слову Его. Его работа благая, гармоничная и цельная. Хотя род человеческий восстает, Бог смягчает Свой суд милосердием, поддерживая людей милостью и терпением. Божественное величие и совершенство Божественного Автора, хотя и воспринятое нами через автора-человека, наполняет Писание собственной силой и очарованием до такой степени, что делает его уникальным, даже в тех местах, где оно близко соприкасается с современными ему формами религиозной мысли.

Как же в конце концов понимать уникальный литературный жанр Быт.1-11? Можно предполагать, что вдохновенный автор, просветленный Божественным от­кровением о природе мира и человечества, о грехе, который привел к отчуждению человечества от Бога и друг от друга, был приведен к истинному пониманию природы и ее начал и описал их на современном ему языке. Более того, автор использовал современные ему литературные традиции таким образом, чтобы научить человече­ство истинным богословским фактам о первобытной истории. Автора Быт. 1-11 не интересовало удовлетворение любознательности в вопросах биологии или геологии. Он хотел рассказать о том, кем и чем являются люди, посредством рассказа об их происхождении: они имеют Божественное происхождение, сотворены по образу Создателя, однако испорчены грехом, который так скоро исказил благое Божествен­ное творение.

БОГОСЛОВИЕ

Кратко определив литературный жанр Быт. 1 -11 и усмотрев, что основное назначение этой части является богословским, следует подробно остановиться на ее учении. Автор вплетает в свой рассказ четыре крупные богословские темы, часто возвращаясь от одной темы к другой: первая тема - Бог, как Творец, Создатель всего сущего, вторая - радикальность и серьезность тех изменений, которые привнес грех; третья тема - Божественное правосудие, которое в каждом конкретном эпизоде отвечает на грехи человечества; четвертая - это жизненное присутствие Его сохраняющей и поддерживающей милости16.

16 Этот анализ явился следствием проницательного разбора в книге G. von Rad, " Genesis", стр.152 и далее. Недавнее глубокое обсуждение темы Быт. 1-11, см. D.J.A. Clines, " The Theme of the Pentateuch", стр.61-79. Клайнс распространяет разбор фон Рада, который основывался только на повествованиях, на весь материал Быт. 1-11. Здесь он также находит подтверждение основной темы фон Рада. Он пришел к выводу, что суть Быт. 1-11 следующая: " Не зависимо от того, какими бы суровыми ни становились прегрешения человеческие... милость Божия всегда

70 ОБЗОР ВЕТХОГО ЗАВЕТА

Бог как Создатель. В самом начале Своей работы, в Быт. 1.1-2.4а, вдохновенный автор с чудесной красотой использует древнееврейский язык, чтобы провозгласить, что все, что существует, возникло просто и исключительно по свободному и всемо­гущему повелению Божию. Делая это, он преодолевает ошибочное мировоззрение своего времени, которое коренным образом отличалось от современного.

Мировоззрение, из которого и к которому обращался автор, было принципиально другим. Древний человек одушевлял природу и ее силы в виде божественных существ. Человечество и природа не постигались различными путями, вернее, при­родные явления выражались в терминах человеческого опыта. Сегодня мир явлений понимается как " оно", для древнего же человека он был " ты". Он жил посреди персонифицированного мира, где не было вещей неодушевленных17. Таким образом, божественный мир был многоличностным, находящимся в нормальном порядке и равновесии, однако временами, он представлялся капризным, нестабильным и угрожающим. Именно этот взгляд на Бога пытается преодолеть автор в гл.1, утвер­ждая: " В начале сотворил Бог небо и землю" (ст. 1). В его понимании, природа возникла в результате простого повеления Бога, Который первичен и независим от нее. Солнце, луна, звезды и планеты, которые воспринимались вавилонянами как индивидуализированные божества, управляющие человеческими судьбами, даже не названы; они просто светила для освещения земли (с г. 16-18). Море и земля перестали быть первобытными прабожествами, которые порождают остальных, и низводятся до природных реалий (ст. 10). То же самое делается и с космосом, поскольку его обожествление приводило к многобожию18.

Греческая мысль также вырвалась из этих политеистических представлений. Греческие философы пришли к выводу о первичности рационального и умозритель­ного по отношению к интуитивному и невыразимому, повышая таким образом авторитетность процессов мышления. На смену мифологическим богам приходит природа, выражаемая в различных реальностях мира. В результате этого, Бог был для среднего человека окончательно отделен от природы и вообще исчез с горизонта реальности. К такому мировоззрению также обращается автор Книги Бытия, утвер­ждая, что Бог является Создателем, который первичен по отношению к созданию и независим от него; наоборот, создание зависит от Него и подотчетно Ему19.