Глава 13. – Что вы видите? – первой не выдержала Джала

– Что вы видите? – первой не выдержала Джала. Она еще не боялась. Ей просто надоело ждать.

– То, что я вижу, вам вряд ли понравится, – попыталась Анна уклониться от прямого ответа.

– Я хочу знать!

– Не стоит. Пусть все идет своим чередом.

Анна протянула руку, чтобы смешать карты, но Джала перехватила ее, больно сжав запястье своей правой рукой. Левой она достала из сумочки двести долларов и, перегнувшись, положила их на перила.

– Разве это, – Анна кивнула головой в сторону денег, – что‑ то меняет?

– Для меня – нет. Для вас – возможно. Вам ведь нужны деньги?

– Не до такой степени, – резко ответила Анна, которую покоробил пренебрежительный тон женщины. Она начинала злиться. Ее больше не волновало душевное спокойствие дамочки, сидящей напротив с высокомерно приподнятыми бровями. Похоже, ее раболепие распространялось исключительно на супруга и ни в коей мере не касалось обслуги, к числу которой Джала, очевидно, по неосторожности причислила и Анну.

– Хорошо, я скажу вам, – сказала Анна, высвобождая руку. – Вы скоро можете стать вдовой.

– Вот как? И как скоро? – после короткой паузы спросила Джала.

– Похоже, я зря опасалась, что вы огорчитесь таким известием, – усмехнулась Анна. – У вас крепкие нервы и минимум привязанности к супругу, не так ли?

– Это не вашего ума дело, – огрызнулась Джала. Ее верхняя губа приподнялась в нервном оскале, обнажив белые, как сахар, зубы. Но ей удалось справиться с раздражением в рекордно короткие сроки.

Анну, в общем‑ то, не слишком удивило то, что Джала восприняла известие довольно спокойно. Она не заметила особой любви между супругами, а Гиршман – тот вообще обращался с женой, как с бесправной рабыней. Кому такое понравится? И кому не захочется, хотя бы в глубине души, избавиться от подобного положения вещей, сохранив при этом внешние признаки обеспеченной жизни? Джала была законной женой Гиршмана и не могла не знать, что в случае его смерти унаследует большую часть немаленького состояния. Неплохая перспектива, чтобы осушить вдовьи слезы.

– Что ж, возможно, я огорчу вас, но смерть вашего супруга может и не наступить, – сообщила Анна ровным тоном, насмешливо глядя за стремительно меняющимся лицом собеседницы, смуглая кожа которой засветилась изнутри болезненным румянцем.

– Вы несправедливы ко мне! Я буду рада, если все обойдется. Но… Отчего он может умереть? – спросила Джала, облизнув внезапно пересохшие губы.

– Убийство. Что неудивительно, учитывая его обширные связи в преступном мире. Но, как я уже сказала, он может и избежать смерти. Если…

Анна немного помедлила.

– Ну?! Что же вы? Продолжайте!

– Если в дело не вмешается другая женщина.

Джала растерянно заморгала. Потом, когда смысл дошел до нее в полной мере, расхохоталась, запрокинув голову. Анна спокойно наблюдала за ней, машинально собирая карты в стопку.

Джала перестала смеяться и уставилась на девушку, слегка склонив набок голову.

– По‑ моему, вы просчитались, дорогая. Я раскусила ваш обман! Вы не заслуживаете и половины предложенной суммы. – Джала цепко ухватила зеленые бумажки и сунула их обратно в свою сумочку. Анна следила за ней с полнейшим равнодушием. – Ваше «предсказание» – выдумка от начала и до конца.

Анна молча пожала плечами, предоставляя Джале право самой делать выводы.

– Запомните, ни одна женщина не сможет встать между мной и моим мужем, – прошипела Джала, очевидно, задетая до глубины души оскорбительным для ее гордости предположением. Горячая восточная кровь дала о себе знать в самый неподходящий момент.

– По‑ моему, вы заблуждаетесь. В вашем доме слишком много красивых женщин, – неохотно возразила Анна, начиная понемногу раздражаться.

– Кого это ты называешь женщинами? – взвизгнула Джала, совершенно теряя самообладание. – Вон тех шлюх? – она кивнула в сторону дома, где скрылись девушки‑ «лошадки». – Не смеши меня. Все девки – и ты в том числе! – мизинца моего не стоят. Даже больше скажу – любую из вас он легко променяет на бутылку хорошего вина, поняла?

– Я не говорила, что эта женщина – кто‑ то из девушек‑ «лошадок». Но в том, что она может предотвратить смерть вашего мужа, я лично не сомневаюсь.

– Только я могу защитить его! Я – его жена! – с неподражаемой надменностью возвестила Джала. В ее речи от волнения, очевидно, теперь явственно зазвучали гортанные интонации ее родного языка, отчего сказанное необъяснимым образом приобретало дополнительный вес.

Джала резко вскочила со скамейки. Карты посыпались на дощатый пол беседки, но ни одна из двух рассерженных женщин и не подумала их поднимать.

– Ты все врешь! Ты разочаровала меня! Наглая обманщица! – продолжала бушевать Джала, топая ногами. – Он мой! А ты пошла вон отсюда! Немедленно!

Анна не заставила себя упрашивать. Истерика Джалы порядком надоела ей. Неподалеку она заметила Барсика, который маячил напротив входа, стараясь не смотреть в сторону беседки. Он наверняка слышал вопли Джалы. А она не скоро еще успокоится.

«И дернул же меня черт задеть ревность этой азиатки! – подумала Анна. – Теперь слухи расползутся по всему дому».

Она прикусила губу от досады и быстрыми шагами, почти бегом, поспешила к дому. Ей было обидно и гадко от оскорбительных выпадов в свой адрес, но, как ни странно, гораздо больше, чем оскорбленное самолюбие, ее волновало сейчас известие о возможной смерти Гиршмана.

Неприятные сюрпризы на этом не закончились. Комната, в которую Анна стремилась, как в единственное убежище, мечтая об отдыхе, оказалась перевернутой вверх дном. Аккуратно застеленная утром кровать выглядела так, словно на ней резвился отряд бабуинов. Содержимое сумочки – единственной личной вещи Анны – рассыпано поверх скомканного одеяла. На первый взгляд ничего не пропало. Девушка с надеждой распахнула створки шкафа – тут все вещи мирно висели на вешалках, хотя могли бы и пропасть, она бы не стала расстраиваться.

В комнате что‑ то искали, и внезапно Анна поняла – что, хотя это предположение на первый взгляд и показалось невероятным. Девушка быстро пододвинула стул вплотную к шкафу, взобралась на него, вытянула руку и тщательно обшарила дубовую крышку. Разглядывая затем перепачканную в пыли ладошку, она сделала два вывода: первый – в этом доме ленивые горничные, и второй – нож исчез.

Вот так так… Анна спустилась на пол, вытерла руку о штанину и уселась на стул верхом, в задумчивости покусывая нижнюю губу и глядя прямо перед собой ничего не видящим взглядом. Значит, Милена обманула ее бдительность! Она прекрасно знала, что Анна следила за ней. Еще в лесу Анна догадалась, что девушка ищет именно нож. Догадки Анны относительно происходящего в доме напрямую свидетельствовали о том, что нож должен был быть именно в лесу. Милена, как оказалось, пришла к тем же выводам, но несколько раньше. Теперь Аня знала конкретное место, где следовало бы искать злополучный нож. Но она до сих пор не могла понять, как нож оказался в детской. Ребенок не был убит ножом, появление его возле кроватки казалось нелепым и оттого еще более страшным.

Милена, как и Анна, знала, для каких целей использовался нож, это еще одно подтверждение того, что девушка неплохо разбирается в магии, ведь она смогла вычислить место, где проводился ритуал, и не побоялась пойти туда глубокой ночью.

Анна нахмурилась. В голову упорно лезла мысль, что все это неспроста. Зачем Милене ни с того ни с сего выслеживать неведомого злодея? Риск огромный, а какой от этого прок? Не проще ли предположить, что девушка и есть тот самый человек, которому принадлежал нож, что она не пыталась похитить чужое, а вернулась в лес за своей собственностью? Как Анна ни старалась, ей не удалось найти достаточно убедительных аргументов, чтобы опровергнуть свое предположение. Оставалось прибегнуть к последнему средству, а именно – поговорить с самой Миленой. В любом случае необходимость разговора была очевидной.

Но сначала нужно привести себя в порядок. Джинсы и свитер почти высохли, и, смыв наконец‑ то с себя пот и грязь, Анна с удовольствием влезла в теплые уютные вещи, еще раз убедившись, что в такой одежде чувствует себя гораздо увереннее.

В комнату Милены Анна вошла без стука, настроенная весьма решительно. Попадись ей сейчас девчонка под руку, она вытряхнула бы из нее правду, даже если бы потребовалось применить силу. Но Милены в комнате не оказалось. Тогда Анна заглянула в ванную, подергала дверь в соседнюю спальню, которую занимала Ада, и разочарованно вздохнула.

Хмуря брови, она вернулась в спальню и только теперь заметила то, что поначалу ускользнуло от ее внимания. Было очевидно, что комнату Милены тоже обыскивали! Повсюду были разбросаны вещи, а возле кровати валялись осколки фарфорового плафона от ночника, точно такого же, как и в остальных спальнях девушек. Постель была скомкана, а наволочка и наперник даже распороты. Несколько белых перышек сейчас кружились в воздухе, порхая, как бабочки‑ капустницы.

Анна в раздумье плюхнулась на кровать, пытаясь понять, что же все‑ таки происходит. Кому понадобилось проводить тотальный обыск? Тотальный ли?

Она как раз обдумывала этот вопрос, когда в дверь со стороны коридора влетели Женя и Ада. Увидев Анну в чужой комнате, они остановились, потеряв дар речи.

– Так это твоих рук дело? Не ожидала! – возмущенно заговорила Ада, гневно сверкая глазами.

– Анька, это же подло! – подхватила Женя несколько неуверенно.

– Вы о чем? Что я такого сделала?

– Она еще спрашивает! – всплеснула руками Ада. – Мы же застали тебя на месте преступления!

– Да какого преступления? Вы помешались? – слабо отбивалась Аня.

– А это что по‑ твоему? Генеральная уборка? Что ты делаешь в комнате Милены? – сыпала обвинениями Ада.

– Ах вот ты о чем! Но это сделала не я!

– Да неужели? – прищурилась Женя. – Тогда объясни, что ты здесь делаешь?

– То же, что и вы, – пожала Аня плечами. – Пытаюсь понять, кто шарил в моей комнате. У меня были подозрения, что это сделала Милена, но, видимо, я поспешила с выводами. Так же, как и вы.

Девушки растерянно переглянулись.

– У тебя тоже полный разгром? – мучаясь запоздалым раскаянием, заискивающе спросила Женя.

– Полнее не бывает, – кивнула Аня. – У вас что‑ нибудь пропало?

– Да вроде нет, – замялась Ада. – Просто неприятно, что кто‑ то шарит в твоих вещах, да еще так нагло.

– Приятного мало, – согласилась Аня. – Но из моей комнаты вдобавок пропала одна вещь. И мне это совсем не нравится.

– Что за вещь? Дорогая? – забеспокоилась Ада. – Надо сообщить Гиршману, пусть разбирается. Это ведь его дом!

– Вещь не представляет никакой ценности с материальной точки зрения, – успокоила ее Анна. – Кстати, ты, Женя, единственная, кто знал о том, что она у меня есть. Более того – ты знала, где она лежит.

– Ты что? Я не брала ничего! – попятилась Женя.

– А я и не говорю, что брала, – возразила Анна.

– Да о чем речь‑ то? – встряла Ада, которой надоели загадки.

– Я не знаю. Ань, ты чего на меня наезжаешь? – со слезами в голосе заныла Женечка.

Анна встала с кровати и подошла к девушке.

– Я не наезжаю, – покачала она головой. – И не обвиняю тебя. Просто хочу знать, говорила ли ты кому‑ нибудь о той вещи, которую по моей просьбе спрятала на шкафу?

– Ты про тот жуткий тесак? – еще больше удивилась Женя. – Фу, а я уж испугалась… Да кому он нужен? Завалился, наверное, за шкаф. Хочешь, прямо сейчас пойдем к тебе и найдем его?

– Его там нет, – мягко, но твердо возразила Анна. – Кому ты рассказала о ноже? Ты ведь рассказала, правда?

Женя опустила голову, заливаясь краской. Ада удивленно переводила взгляд с одной девушки на другую.

– Но ты же не говорила, что нельзя рассказывать… – забормотала Женя, оправдываясь.

– Хорошо. Не говорила. Ты не виновата, – согласилась Анна. – Главное: кому ты проболталась?

– Барсику, – еле слышно прошептала Женечка. – Он, когда отвел тебя к Гиршману, вернулся и стал приставать с расспросами, почему у тебя такой бледный вид. Я и рассказала все как было. И про нож, кажется, тоже. Только упомянула, правда. Но я не говорила, где он лежит. Это я точно помню!

– Успокойся, я тебе верю, – усмехнулась Анна, вспомнив, какой разгром царит в ее спальне.

Да, Барсик поработал на совесть. Но в голове у Анны не укладывалось, что этот примитивный лощеный тип с полированными ногтями мог быть настоящим хозяином ножа. Тут нужно искать фигуру покрупнее.

У Анны появилась новая цель, и она, резко поднявшись с кровати, направилась к выходу. Потрепав Женю по плечу и ободряюще улыбнувшись ей, Анна быстро покинула комнату Милены. Пройдя в дальний конец коридора, она постучалась в угловую дверь, моля бога, чтобы хозяина комнаты не оказалось на месте. Ей повезло. Она ужом проскользнула внутрь, чтобы привести в исполнение только что созревший в голове план. Уже через пять минут она снова оказалась в коридоре. По ее лицу блуждала довольная ухмылка.

Пока она искала Барсика, в голове у нее копошились мысли одна другой мрачнее. Если у нее и были еще какие‑ то сомнения, то теперь их сменила уверенность: зеленые глаза в лесу ей не померещились. Хуже того, обладатель этих странных глаз не только видел ее, но и узнал. Она все еще не понимала, почему он не стал нападать? Уж точно не из‑ за человеколюбия. Это существо – язык не поворачивается назвать его человеком – обладало редкостной жестокостью. Обладатель горящих глаз знал, что в лесу помимо Анны в ту ночь побывала еще одна девушка, но не знал, кто именно. Милена нашла среди остатков костра нечто важное, что существо желало вернуть. Отсюда и обыск в комнатах. Скорее всего, Барсик обшаривал их, пока девушки парились на тренировке. Сейчас Анна хотела одного – узнать, кто послал его, но что‑ то подсказывало ей, что узнать это будет непросто. Анна всегда считала себя не робкой женщиной, но теперь ей больше всего хотелось вернуться в свою комнату и крепко запереться изнутри. Жаль, что она не могла позволить себе такую роскошь.

Барсик, одетый, как всегда, очень ярко, сидел в саду, развалясь на лавочке. Его пестрая куртка, разрисованная райскими птицами, была заметна издалека. Анна подошла и плюхнулась рядом. Парень лениво повернул голову, сплюнул себе под ноги и процедил:

– Чего приперлась?

– Воздухом подышать.

– Дыши в другом месте.

– А мне здесь нравится, – весело откликнулась Анна. Барсика она не слишком боялась. Вот будь на его месте Голем, она бы сто раз подумала, прежде чем лезть на рожон.

– Совсем сдурела? – поинтересовался парень, глядя на нее с брезгливым интересом.

– Да нет, я в порядке. А вот ты, по‑ моему, с огнем играешь.

– Еще чего скажешь! Да пошла ты…

– С удовольствием. А ты иди за мной и ни в коем случае не сворачивай, – все так же улыбаясь, парировала Аня.

– Чего скалишься?

– Пытаюсь выглядеть дружелюбно. Но могу и по‑ другому, – она внезапно сделалась серьезной, в глазах полыхнули искры, от которых Барсику стало как‑ то неуютно. Он приподнялся, собираясь убраться подальше от этой сумасшедшей, но Анна бросила ему в спину: – Зачем тебе нож?

– А? – Парень обернулся, внезапно побледнев, и стал медленно оседать обратно на лавку. – Ты чего? Какой нож? – прошипел он, придвигаясь к ней вплотную. Анна не успела отпрянуть, а он крепко ухватил ее сзади за волосы, резко потянул и заставил запрокинуть голову назад. – Не лезь не в свое дело, мартышка черномазая. Поняла?

– Не пытайся строить из себя лихого парня. Если я захочу увидеть мордобой, то включу телевизор, – прохрипела Аня, не желая признаваться себе, что недооценила противника и переоценила свои возможности, так что ее положению в данный момент не позавидуешь.

– Скажи спасибо, что завтра у тебя забег и в твою подготовку хозяин вложил кучу денег, иначе свернул бы тебе шею, как глупой курице.

Барсик снова сплюнул, тряхнул блондинистой челкой, отбрасывая ее со лба, и отпустил волосы девушки, толкнув ее в противоположную сторону. Анна вцепилась в спинку скамейки, чтобы не упасть.

– Значит, слабо идти против хозяина? – спросила она, резко обернувшись. – Не хочется терять теплое местечко?

– Не нарывайся, говорю, – окрысился Барсик.

Но Анна не унималась.

– Как ты думаешь, что случится, если Гиршман узнает о том, что ты шарил по нашим комнатам? – спросила она как бы между прочим.

– Да кто ж вам, шлюхам, поверит? – нагло оскалился парень. Его правильные черты лица исказились, он стал напоминать голодную гиену.

– Поверят, если я скажу, что ты украл у меня золотую цепочку.

Барсик рассмеялся ей прямо в лицо.

– Тебе лечиться надо, если ты так думаешь, – сообщил он.

– Мое лечение может и подождать, а вот ты вылетишь с места в двадцать четыре часа, когда в твоей комнате найдут мою вещь.

Парень насторожился. До него начало доходить, что Анна не шутит. Злобные огоньки загорелись в его глазах. Он попытался снова ухватить Анну за волосы, но во второй раз трюк не удался. Теперь она оказалась быстрее и, проворно вскочив на ноги, отбежала на безопасное расстояние.

– Ну, я пошла? – продолжала насмехаться она. – Не уходи далеко. Думаю, Гиршман после встречи со мной захочет лично обыскать твои апартаменты. Тебе будет интересно посмотреть, как он найдет мою цепочку.

– Слушай, давай по‑ хорошему, – неожиданно сменил тон Барсик, натужно пытаясь улыбнуться. Стало только хуже. Один уголок рта вздернулся вверх, другой по‑ прежнему смотрел вниз. Перекошенная физиономия выглядела пугающе‑ комичной. Но Ане было не до смеха. Она готовилась сделать последний ход.

– Я не собираюсь портить с тобой отношения, – сказала она, строго следя, чтобы Барсик не подходил к ней слишком близко. – Мне только нужно знать, зачем ты искал старый нож?

– Я, как и ты, всего лишь исполняю приказы, – ответил парень, стараясь выглядеть честным, как солдат под присягой. Но Анну это не удовлетворило.

– Кто приказал тебе искать его? – спросила она более конкретно и затаила дыхание.

– Тот, кто имел на это право.

– Ты говоришь о хозяине?

Она сразу заметила, что лицо Барсика вдруг изменилось. Анна не понимала, что произошло, но чувствовала, что мгновенно потеряла контроль над ситуацией. Парень больше не боялся разоблачения якобы совершенной им кражи. Он успокоился, словно внезапно увидел ситуацию с другой стороны. Из глаз исчезла паника, лицо разгладилось.

– Хозяин велел тебе обыскать комнаты? – повторила вопрос Анна, уже понимая, что проиграла.

– Хозяин? – Барсик нехорошо усмехнулся. – Есть кое‑ кто посильнее хозяина. Гораздо сильнее! – сказал он загадочно. – И мой тебе совет: если хочешь сохранить свою шкуру, не лезь куда не надо.

А потом он просто повернулся к Ане спиной и пошел себе, сунув руки в карманы. Анна растерянно осталась стоять возле лавочки, едва не плача от досады.