Часть III.

/ голос / В ночной прохладе исчезая,

Угас последний знойный луч,

Над склоном гор Эски-Сарая,

Из-за седых скалистых круч

Плыла Луна, сребристым светом

Залив и сакли, и сады.

И с белоснежным минаретом

Чертоги хана и орды.

Струили звезды блеск алмаза,

Звал муэдзин обряд намаза

Творить. И к Высшему хвала

Неслась: «Алла, велик Алла!..»

/ занавес открывается, декорация та же. На сцене двое. В одном углу сцены Ненекеджан, в другом – Саладин. Не видя друг друга, они поочередно поют. /

Ненекеджан: Затихла вся обитель хана

И дремлет стража в полутьме

звонкие фонтаны

И только лишь не спится мне.

Саладин: Затихла вся обитель хана

И дремлет стража в полутьме

Умолкли древние платаны.

И только лишь не спится мне.

Ненекеджан: Мой Саладин, мой бей прекрасный,

К тебе летят мои мечты.

Как-будто Солнца свет в ненастье

Мне душу согреваешь ты.

Саладин: Ненекеджан, краса Востока,

К тебе летят мои мечты.

Как яркий луч звезды далекой,

В моих глазах одна лишь ты.

/ Музыка продолжает звучать. Ненекеджан и Саладин уходят в разные стороны. Появляются Герай и Селиме. Он явно взволнован. Она что-то тихо доказывает ему, потом говорит громко /

Селиме: То, что твое, не потеряй!

Решайся же, Хаджи-Герай!

Увод невест не преступленье,

Когда сокрыто в нем спасенье!

Герай: Но, хан мне не ответил «Нет!»

Лишь не спешил он дать ответ.

Селиме: Тебе в ответе отказал,

Потом послу, двум принцам, бею!

А Саладин так и сказал,

Что жизни бренной не жалея,

Служил он хану не в укор

И будет верен до тех пор,

Пока живет, лишь был бы дан

Скорей ответ на предложенье

Отдать ему Ненекеджан.

Герай: Какое заблужденье!..

Селиме: Поверь, я видела сама

Ее глаза, - она сияла,

На бея глядя, ясно стало –

От Саладина без ума

Ненекеджан – Гарема цвет!

Ну что, уводишь, или нет?

Герай: Что за вопрос? Конечно да!

Немедля, или никогда!..

Селиме: Скажу ей, будто Саладин

Ее у стен дворцовых ждет.

Она сама за мной пойдет,

а стражу ты предупреди.

Герай: Спасибо! Я теперь в долгу!

Селиме: Да, ладно, что там, помогу!

Герай: Возьми-ка ты жемчужин нить,

Чтоб легче было убедить.

/ Дает украшение. Расходятся. Из укрытия появляется Шут-Рубин /

Шут: Благодарю, Аллах за уши!

За то, что ты мне дал подслушать!

Злодейства лишь не допусти.

Коль я нахален, то прости.

А я спешу предупредить,

Чтоб не успели навредить!

/ у выхода сталкивается с ханом, тот зевает. Шут с досадой в сторону /

Шут: Какой шайтан его принес?!

Хан: Куда направил ты свой нос?

Шут: Тебя не видел я три дня.

И вот соскучился…

Хан: Да ну?!

Давай-ка, развлеки меня

Послушаю, потом вздремну.

/ усаживается на диван, собираясь слушать /

Шут: Когда Аллах на день седьмой

Устал от божьих дел

Себе устроив выходной,

Он объявить велел:

«Идут пусть люди к Богу в рай

И каждый без стеснения

По праву «любо – забирай»

Берет цветы, растения,

любые райские кусты,

как божий дар природы.

И чтоб сажали все цветы,

Копали огороды.

Чтоб был набит плодами рот

У всех. Не у кого-то.

И кинулся толпой народ

На райские ворота.

А там затеяли вокруг

Кустов такую свару,

Что в преисподней черти, вдруг,

Прислушались к базару.

К нм доносился крик и вой:

«Мне рожь! Мне грушу, Боже!..»

Дивясь раздаче дармовой,

Решили черти тоже

Украсить свой подземный край!..

Рогатая когорта

Командирует к Богу в рай

Ответственного черта:

«Ссудили б веточку и нам

Из дарственной корзины…

Полезны, к стати, и чертям

Любые витамины!»

«Ну, что ж» - сказал с улыбкой Бог, -

«Какой приметил кустик?»

«Дай мне кизил! Кизил не плох!

Ростки скорее пустит.»

Уважив чертову мольбу,

Аллах предупреждает:

«Смотри не вылети в трубу,

С чертями все бывает»

Смеется бес: «Совет не нов»

Схватил кизил, и был таков.

/ Хан начинает засыпать, но, отгоняя дремоту, пытается слушать.

Щут, видя это, говорит потише, убаюкивая /

Проходит месяц, два, кизил

Не зреет, хоть ты тресни!

Злой дух над ним мудрил, мудрил,

Дул на него, вокруг ходил,

И чертыхался и бранил,

И петь пытался песни…

/ Хан закрыл глаза, Шут замолчал, но хан, вдруг, широко открыл глаза, шут продолжает /

Увы, с чертяки льется пот –

Ни ягод, ни почета…

На ч-черта мне такой компот?!

Мартышкина работа!!!

Берите люди, отдаю!

И скрылась образина.

А через месяц дань свою

Кизил давал корзинам.

Собрали люди сто пудов

Чудесных спелых ягод.

Черт лопнуть с зависти готов,

Аж кружится, бедняга.

/ Хан захрапел, Шут продолжает еще тише /

Смеются люди: «Эх, чудак!

Кизил такая штука,

Что не собрать, коль не мастак

И не знаком с наукой…

/ Видя, что хан не просыпается, Шут пятится и убегает. Хан от собственного храпа просыпается, оглядывается недовольно и уходит.

Появляется Селиме. Лицо прикрыто чадрой. Осторожно подходит к боковой занавеси /

Селиме: / тихо /

Ты спишь, о роза Хан-Сарая?

Иль в разукрашенной тюрьме

Тебе не спится, как и мне?

/ появляется Ненекеджан. Селиме снимает чадру и продолжает /

Тоскуешь, сердцем улетая

В чудесный край, где средь равнин

Тебя ждет счастье жизни новой,

Где ждет тебя, на все готовый

Джигит лихой – бей Саладин?

Ненекеджан: Не надо Селиме… Мечты

Увянут скоро, как цветы.

Селиме: Навеки я – твоя рабыня!

След ног твоих – моя святыня!

И за тебя я жизнь отдам!

Внимай и верь моим словам:

Знай, хан забыл услуги бея.

Забыл про то, как не робея,

Мурз непокорных гнал один,

краса джигитов – Саладин.

Ненекеджан: Кто? Саладин??

Селиме: Друзья-джигиты с ним, все сорок.

И каждому безмерно дорог

бей Саладин. Спеши с решеньем.

Зачем мучительным томленьем

Вам годы юные губить?

Беги, султанша дорогая!

Обычай предков соблюдая,

Бей шлет тебе жемчужин нить.

/ отдает нить /

Увы, тюрьмы, чем здесь нет гаже

Беги! Тебе помогут стражи

Ненекеджан: Бежать из ханского дворца,

Который мне приютом был?!

Обидеть старого отца,

что так жалел меня, любил?!

Селиме: Ханым! Иного нет исхода

И по обычаям народа

Увод невест – не преступленье.

Обычай свят! И не презренье

Внушал он ханским дочерям,

Когда в нем было их спасенье.

И много раз отец твой сам

Причастен был к таким делам.

Ты любишь, так беги же смело,

Пока объемлет землю мрак.

Прошу, чтоб ты мне повелела

Скорей подать условный знак!..

Ханым, я вижу, ты согласна.

Молю, не медли ты напрасно!

Ненекеджан: Да будет мне судьей Аллах!

Люблю! Гоню мой жалкий страх…

Ведь нет любви моей предела!

И потому бегу я смело.

Селиме: С тобой пребудет Рай земной!

Теперь, Ханым, иди за мной.

/ Уходят. Появляется Шут /

Шут: Хаджи-Гераю путь закрыт!

/ звенит ключами /

Пускай, бедняга, пошумит.

Замкнул его семью замками!

Ну, милый, повоюй-ка с нами!..

/ Звучит смятенная музыка, постепенно стихая. Выбегает Селиме, испуганно оглядываясь назад и по сторонам. Останавливается и недоуменно восклицает /

Селиме: Ну, как же так могло случиться

Чтобы Герай так оплошал?!!

А Саладин!!!... Шакал, лисица!

Как он, схватив её, прижал!

Сам черт ему б не помешал.

Увез Ненекеджан без спроса

Меня, подлец, оставил с носом!..

А я при чем? Ведь, там темно!..

И где Герай?! Ему бы раньше

Явиться?!.. Ах, не все ль равно?

Хоть кто, лишь бы увез подальше!..

Хан Тохтамыш в своей гордыне

Не сможет бегство ей простить.

И лишь наложница отныне

Должна в душе его царить!

/ Еще раз оглядывается и уходит. Появляется хан и Баты-Хозя /

Хан: Сегодня что-то скучно мне

Пришли, Хозя, мне Селиме.

/ Хозя уходит, хан садится на диван. Появляется Селиме. Наклоняется, целует уголок ханского халата. /

Селиме: Да, господин. Я вся – вниманье!

Хан: Поди, узнац, Селим-джан,

Спокойно ли во сне дыханье

Красы земли – Ненекеджан.

Селиме: О, повелитель, это шутка,

Но от нее мне стало жутко:

Ночь так темна и холодна.

Ты допустил увод султанши.

Не простудилась бы она!

Хоть бей увез ее пораньше.

/ Хан вскочил с дивана, задыхаясь от ярости /

Хан: Кипчакский бей увез?!, Обманом?!

Ненекеджан!.. В Орду свою!..

Клянусь Аллахом и Кораном

Отнять у бея дочь мою!

/ Нетерпеливо хлопает в ладоши. Вбегает Баты-Хозя. Хан делает резкое движение растопыренной ладонью, подзывая евнуха к себе. Когда Баты-Хозя приблизился, хан стал хлестать его семихвостной плеткой. Тот, закусив губу, стоит, не шевелясь. Хан прошипел /

Щакал!.. Болван!.. Шакал!.. Болван!..

/ отбрасывает плетку в сторону /

Всех на совет!.. Всех на Диван!..

/ Во дворце переполох, все приходит в движение. Через сцену перебегают слуги, стражники, придворные. Все испуганы, возбуждениы. Негромко звучит тревожная музыка /

1 придворный: Не взвидел света старый хан!

Клянет и дочь и бея тоже.

Сжав кулаки, покинул ложе

И повелел созвать Диван.

2 придворный: Велел скорей в степях окружных

Зажечь костры, чтобы огнем

Свои войска стянуть кольцом

Из орд ему подвластных, дружных.

3 придворный: И впрямь огонь во всех концах

Зажжен на каменных столбах!

…Пропала бея голова!..

2 придворный: Но на пути его скала!

И если будет бей хитер,

Он поспешит наверх, в Кырк-Ёр!

1 придворный: Навряд ли будет бей спасен,

Хоть и успеет в крепость он.

/ 1 и 2 придворный уходят /

3 придворный: Пропала бея голова!

О, пощади его, Алла!..

Отчаянным джигитом был

Да все заслуги хан забыл.

/ Уходит. Музыка звучит громче, веселее. Занавес /

/ Музыка стихает, занавес открывается. Небольшая перемена декорации.

На этой же сцене, внизу, появляется трон, покрытый желтым, или оранжевым сукном с вышитым на нем золотым полумесяцем. На троне, закрыв глаза, сидит хан. Напротив, на коленях, наклонив головы, - двое военачальников. На них – блестящие кольчуги, отделанные серебром. Оядом, в черном одеянии, сидит пожилой муэдзин-священник. Хан широко открывает глаза, медленно снимает руки с подлокотников трона, складывает их на животе и начинает говорить /

Хан: И это – воины Аллаха

Не знающие в битвах страха?!

Вы что – трусливые шакалы?!

Занять вам доблести военной?!

Впервые, что ли брать вам скалы?!

Молчите, сыновья Гиены!

/ Поднимае голову 1 военачальник /

1 военачальник:

Великий хан, помилуй нас!

Позволь сказать… В урочный час

И в зной, и утренним туманом

Мы все надежною охраной

Всегда неслись во весь опор

Джигит джигиту на подбор.

В набегах яростных и крупных

Никто из нас не ведал страха.

Но эта крепость неприступна

Для храбрых воинов Аллаха.

Хан: Не могут взять одной горы»!

Да, что же за богатыри,

Что видят зорче сокола

И слышат, как растет трава,

Идут вокруг да около!..

На что дана вам голова?

2 военачальник:

Великий хан! О, пощади!

Всегда мы были впереди.

О мужестве твоих кунгутов

Ты знаешь. Помнишь, я с тобой

Не раз ходил на смертный бой.

Но эти скалы очень круты.

Пять раз на приступ мы ходили

Забрать Кырк-Ёр не в нашей силе.

Хан: Не в силе вы? Что за нелепость?!

Давно забрать могли вы крепость.

Кипчакцев только сорок там.

А житель – обуза, хлам,

Пригодный, разве, для оброка…

Как мыслишь ты, Шейх- уль-Ислам?

Муэдзин: Властитель Запада, Востока,

Пресветлый хан могуч, велик.

Аллаха волей ты привык

Не знать ни в чем противоречья!..

Вели казнить меня, но вот

К чему веду, правдиво речь я:

С таких обрывистых высот

Успех противников безмерен.

Я – друг твой, а не лицемер.

Кипчакцев сорок человек

Там могут выдержать набег

Стольких же тысяч и камнями

Нам путь к вершине преграждать.

Напрасно жизней, хан, не трать!

Кырк-Ёр стоит под облаками

И будет он неуязвим

Стоять пред нашими войсками.

Хан: Молчи, старик! Я справлюсь с ним.

Кырк-Ёр Шайтана порожденье!

И нынче же я буду там!

Запомнят скалы хана мненье,

Его проклятье их камням!..

/ Занавес /

/ Голоса за сценой на фоне музыки /

За краткий миг любви земной

Они умчались в мир иной…

Такие юные, без страха

Смиренно приняли свой Рок!..

Где ж милосердие Аллаха?

Как допустить он это мог?!!

А Тохтамыш, скале подобный,

Сидел над каменным надгробьем.

Всесильный хан впервые в жизни

Свои седины проклинал, -

Себя судил он с укоризной

И, будто раненный, стонал.

И сомневался – был ли толк –

Во всей судьбе его кровавой

Так со своей дурною славой

Он возвратился на Восток

Но долго люди вспоминали

Двоих прекрасные черты

Меж трав тропинку протоптали

И развели в честь них цветы,

И грустные сложили песни

О Джаныке- ханым прелесной

А через много лет Гирей…