Белый шторм

Игры

Во всем виноваты эти рыжие растрепанные волосы, которые переливались каскадами, когда он смеялся и пальцы левой с острым углом отставленным локтем зарывались в огненное безумие.
Смешливая лисица, дьявольски соблазнительный кицунэ переливчатым смехом звонкого голоса крал душу и сжигал в пламени ада, изгибами невинного, как у младенца, мягкого тела вгоняя в библейский грех.
«Не возжелай жены ближнего своего» насмешкой над десятой заповедью вкрадывается под шкуру черной кожаной куртки, издеваясь над самим понятием греха, потому что не жена, а голубая шлюха, и любые оскорбления не отменяют факта, что он принадлежит другому.
- О, Лухан! Ты все-таки пришел, - голос Сухо носом случайного корабля впарывается в поток его мыслей, вычленяя темными тенями припухшие под густыми ресницами нижние веки.
- Конечно, как я мог такое пропустить, - легко отвечает Лухан, хватая с подноса проходящего официанта золотистый бокал. Он делает глоток и кивает в сторону шумной компании, - не познакомишь?
Сухо без задней мысли хватает его под локоть и тянет в воронку смерча из круглых, как ягоды крыжовника, карих глаз:
- Все-все-все! – Сухо заставляет компанию притихнуть. – Это Лухан, наш фотограф. Он сделал эти суперские снимки для буклета.
Нестройный объединенный голос компании отпускает уважительное «вау», и Лухан смотрит на огромные постеры с фасадом здания торгового центра, стремительно взмывающего в воздух на фотобумаге, подчиняясь рою взлетающих воздушных шариков. Идея использовать воздушные шарики для снимка была классной, но идея любым способом познакомиться с кицуне, только что пробравшаяся ему под воротник, - гораздо лучше.
- Пхах, - голос Лухана смахивает смешок с очередного подноса вместе с оливкой, - это было несложно. Здание проектировал какой-то гений, я всего лишь попробовал понять, что он хотел сказать…
- Кстати, - цепляется за его слова Сухо, - твой гений – это Тао.
К неприятному удивлению Лухана, проглатывающего пережеванную оливку, руку ему, снимая ее с талии кицуне, протягивает устрашающего вида парень с раскосыми, как лезвия катан, глазами:
- Большая честь, - говорит он, кланяясь, - встретиться с вами. Ваше участие в проекте способствовало его успеху.
- Можно на «ты», - сразу же отзывается Лухан, пожимая протянутую руку. – Надеюсь, еще выпадет шанс поработать с тобой.
Лухан не опускает руку, разглядывая глаза напротив и намекая на желание быть представленным спутнику Тао.
- А это Мин, - голос Тао теплеет, а глаза сужаются, - мой парень.
- Очень приятно, - произносит кицуне, и Лухан, пожимая маленькую ладошку, думает, что по его глазам совершенно невозможно ничего прочесть.
- Так-так! – голос Сухо врывается в пространство электрического поля, которым Лухан пытается дотянуться до рыжего мальчика, снова опершегося спиной о Тао. – Прошу всех за столики! У нас речь и вкусное угощение!
Лухану всего-то требуется не отбиться от парочки, и они оказываются вчетвером с еще одним архитектором, странноватым витающим в облаках Исином, за одним столиком.
Пафосный директорат в отутюженных костюмах сменяет друг друга у микрофона, и Тао с Исином приходится даже встать и поклониться, когда их имена упоминают в речи, а Лухан разглядывает густые кисти бровей перед собой и теребит виноградину в вазе, прикидывая, какое освещение идеально легло бы на живот под рубашкой в крупную бело-зеленую клетку, чтобы подчеркнуть гравюрную четкость линий и соблазнительную бледность.
- Так над чем теперь работаете? – спрашивает Лухан, когда не слушать микрофон становится приличным.
- Офисная высотка в центре, «Зеркальные облака», слышал наверно? – отвечает Исин, подгребая ножом на вилку стружку крабового мяса.
- Проект хорош, - отзывается Лухан. – Но до этого ему далеко.
- Вот и я то же говорю, - подхватывает Тао. – Тот ремесло, этот искусство… И вообще, мы с Мином собрались на море… этак на полгодика.
Тао подмигивает своему спутнику, и тот вежливо улыбается, стесняясь краснеющими кончиками ушей под пристальным взглядом Лухана.
«Как бы не так», - усмешку Лухана можно принять за ответ на реплику Тао, но на самом деле он усмехается своим мыслям: он никогда не пакостит просто так, не вредит, не подставляет – но если он чего-то хочет, правила игры перестают что-то значить. Возможно поэтому…
Мин заходится кашлем, прикрывая рот рукой, сгибается над столом и пытается судорожно вдохнуть, смотря на Лухана широко раскрытыми слезящимися глазами.
- Ты что, подавился? – начинает суетиться Тао, и когда Мин десятью секундами позже так и не может вдохнуть, стукает по спине в клетчатой рубашке, обеспокоенно наклоняясь к нему. – Дыши, дыши глубже…
- Это смешно, - заявляет Лухан, но его никто не слышит, поэтому он просто накрывает своей ладонью сжавшуюся в кулак на столе руку Мина, и как только его пальцы касаются горячей кожи, Мин со свистом втягивает воздух.
- Воды? Выйдешь? – наседает Тао, но Мин только вертит головой, отказываясь.
- Все в порядке, правда, не волнуйся так, - хрипло успокаивает он, а потом переводит красноречивый взгляд «Что это было?» на Лухана.
Но Лухан только насмешливо вскидывает бровь. И снова делает то, что заставило Мина подавиться: гладит ногой под столом его лодыжку, доводя до самого колена, так что прикосновение при всем желании назвать случайным не получится.
«А может быть во всем виноваты эти глаза, - думает Лухан, - как капли миндалин с огромным коричневым диском, зеркалом отражающим раздражение хозяина».
- А давно вы вместе? – интересуется Лухан, кивая на них головой и смотря на Мина, так чтобы казалось, что вопрос адресован ему.
Но Тао отвечает быстрее:
- Года полтора, - и Лухан закусывает губу, чтобы не рассмеяться, потому что Тао следовало быть внимательнее и позволить ответить Мину, который теперь выглядит, как домостроевская невеста. Вряд ли ему это нравится.
- Оу, это серьезно, - поддакивает Лухан, и его смеющиеся глаза издеваются над Мином. – Я когда столько с девушкой встречался, жениться хотел.
- Нам-то разве что в Калифорнию уехать, - смеется Тао, обнимая Мина за плечи.
- А я думал, ты вообще-то по мальчикам, - вдруг заявляет Мин, так что Тао удивленно смотрит на него, уловив в голосе вызов.
- Прости, но я видел мальчиков, которые даже круче девочек, - ухмыляется Лухан, посылая Мину персональную улыбку, как пулю с его именем на гильзе, - и это не могло оставить меня равнодушным.
- Могу представить, - язвительно хмыкает Мин, сбрасывая со своего плеча руку Тао, который сжимал его жестом поддержки, искренне недоумевая, почему его парень вдруг взъелся на этого симпатичного фотографа. – На тебя, наверно, желающие поласкаться в твоей постели как виноград – гроздьями?
- М-м-м… - Лухан поджимает губы, словно раздумывая. – Если продолжать твое сравнение, то я, скорее, предпочитаю кокосовые орехи. Добраться до нежного, спрятанного внутри, сконцентрировавшись на достойной цели.
Лухану не хватает только пошло подмигнуть Мину, чтобы намек стал совсем прозрачным.
- Ну тогда удачи с поиском твоего… ореха, - Мин выразительно подчеркивает слово, давая понять, что он все понял.
- Я его нашел… недавно… совсем недавно, - добавляет Лухан, так что его голос едва слышно.

Во всем виноват этот бледно-синий свет, которым затоплены огромные окна, заставляющий хотеть быть загнанным глубоко в ночь.
Во всем виноват этот голос из динамиков, догоняющийся сталью на конце строчек и опадающий греховным на рефрене.
Во всем виноват он сам, потому что глубокая ночь в глазах Тао вдруг стала скучным полумраком по сравнению с глазами блондина с взъерошенными волосами и наглой походкой широко расставленных ног в узких синих джинсах. От блондина-фотографа пахнет распущенностью и вседозволенностью, от его кожаной куртки исходит тонкий аромат соблазна, ублажающее желание греха, и его глаза призывно искрятся, когда он продолжает касаться ног Мина под столом, запутывая его в своих прозрачных только для них двоих намеках.
Мин понимает, что самое разумное сейчас – взять Тао за руку и заставить уйти, но Тао только болтает с Исином, с Сухо, с кем-то еще… оставляя его совсем беззащитным перед насмешливыми губками бантиком и тонким носом, делающим этого наглеца похожим на невинного оленя, пока сам он подбирается к Мину все ближе, прикрываясь бокалом шампанского:
- На, - Мин не собирается брать, и Лухан прижимает стекляшку к его груди, не позволяя просто уйти, - в нем нет снотворного… хотя слабительное было бы веселее, согласись.
Лухан подмигивает, и Мин против воли отвечает улыбкой, которая быстро стирается, когда Лухан делает шаг вперед:
- Мне вот интересно, ты быстро напиваешься? – произносит он над ухом.
- Тебе какая разница, - огрызается Мин.
- Просто, - Мин чувствует прикосновение к волосам, быстро пропадающее, когда он поворачивается, - хочется знать, есть ли у меня шанс споить тебя.
- Вряд ли, - самодовольно заявляет Мин, пытаясь не задохнуться опутавшим его и забившимся в нос крепким запахом одеколона. – Я с Тао. Что в этой фразе тебе непонятно?
- Да мне плевать, с кем ты был, - честно признается Лухан, ставя глагол в прошедшее время и замечая, как прикосновение кончиков пальцев к спине под клетчатым материалом пропускает через тело Мина судорогу. – Просто у тебя на меня тоже сработало, и ты это знаешь.
- Ничего я не знаю, а тебе лучше уйти, - отрезает Мин.
- Я уйду… с тобой, - Лухан гипнотизирует взглядом беспросветных, как легендарный колодец-портал на тот свет, глаз, и Мину даже любопытно, знает ли Лухан о свойствах такого своего взгляда.
- А если я не хочу? – спрашивает Мин, чувствуя, как его пальцы распрямляют на чужой ладони, поглаживая безымянный с какой-то философской задумчивостью, которая позволяет не отвлекаться на условности вроде «касаться без разрешения неприлично».
- Боюсь показаться пошлым, - хмыкает Лухан, а потом быстро тянет Мина к себе за рубашку, стискивая в объятиях, - но это в частоте, твоей и моей.
Мину кажется, что его сердце ударяет внутри его грудной клетки по ребрам, как отбойный молоток, и Лухан должен чувствовать это своей грудью.
- Отпусти, - он вцепляется в тонкие, к своему удивлению, руки, замком закрытые на животе, - Тао увидит.
Лухан позволяет отодвинуться, но хриплым голосом произносит над ухом:
- Я подожду… когда придешь сам.
- Хе-е-ей, - слышится радостный голос Тао, - а я тебя потерял.
Подошедший Тао накрывает плечи Мина, обнимая со спины, и Лухан болезненно морщится.
- Тебе не холодно? – спрашивает Тао, чувствуя дрожь тела под ладонями.
«Сволочь», - заговаривает злобный голос внутри Лухана.

Лухан знает, что с ним. Всегда случается именно так: ему начинает нестерпимо хотеться, и он преследует свою жертву охотничьими глазами, пока она не окажется загнанной в угол, и он не сможет взять свою победу, чтобы поиграть… или оставить навсегда вшитой под тонкие стенки сосудов бегать по системе кругами вместе с ударами сердца.
Лухан знает, что с этим не справится иначе – можно только взять. Заполнить собой по самое горло - и только тогда отпустит. Поэтому он весь вечер, сжав зубы, следит за обнимающимися Тао и Мином, а потом щелкает светляками зажигалки на крыльце, обжигая пальцы огненными крыльями.
Этот его орех не так прост, ему бесполезно сыпать пыль на рыжие волосы и обещать одну ночь оживших сексуальных фантазий без дальнейших обязательств. Он может надеяться только вклиниться в ровный ход отношений этой парочки, опресневевший за их полтора года вместе, раскрошив гнилое в Мине, забравшись пальцами ему внутрь, соблазнив любопытством и оставив желать запрещенного.
И Лухан думает, что кости счастливого случая слишком благосклонны к греху, когда заходит в туалет и видит склонившегося над раковиной Мина.
- Тебе не холодно? – встав сзади передразнивает он Тао, и его голос от раздражения становится свистящим, коверкая таким же китайским, как у Тао, акцентом фразу.
У отражения Мина в зеркале полные луны раздраженных зрачков, и он оборачивается резко:
- Уж не ты ли меня согреть собрался?
- Мечтаю об этом с момента, как тебя увидел, - издевается Лухан, сжимая ладонь на чужом запястье. – И еще много о чем мечтаю…
- Некоторые мечты, ты не поверишь, - Мин пытается отцепить чужую руку, - так и остаются мечтами.
- Не вредничай, лисичка, - Лухан тянет на себя, - у меня тоже достаточно крепкие яйца, чтобы называть тебя своим парнем.
- А хороший пинок эти крепкие выдержат? – несмотря на все усилия, пальцы Мина отрываются от раковины, и он улетает в раскрытые руки Лухана.
- Я разрешу попробовать, - выдыхает Лухан, - но это будет дорого стоить некоторым дорогим для меня частям твоего тела…
- Отстань от меня, - просит Мин, и Лухан хрипло смеется в его ухо, потому что уверенности в этом голосе ноль процентов.
- Милый, ты даже не представляешь, как мне нравишься, - Лухан касается раскрытыми пальцами подбородка, заставляя Мина посмотреть в зеркало, в котором отражаются они оба. – Он не будет касаться тебя так, обещаю.
Вторая ладонь Лухана поднимается от живота к груди по клетчатой рубашке, замирая на верхней пуговице.
- Тебе же хочется узнать, как это, когда тебя хотят до безумия… - Лухан втягивает воздух у плеча. – Твой запах оседает в легких… твое тело просится в самые откровенные фотографии… и мне хочется забыть себя в тебе, впрыснуть себя в твою кровь, чтобы ты засыпал у меня на груди, а по утрам я бы находил тебя рядом… голого под моими простынями…
Мин уже уверен, что с глазами Лухана, с его голосом что-то не так. Он заставляет мерзнуть от палящего желания, забывать мысли… и вот его собственная рука уже управляет ладонью Лухана на груди, заставляя касаться так, как ему хочется.
- Луха-а-н… - Мин сдается, жалобно прося снисхождения у своей совести, готовой предать… все, что можно было считать нормальным.
- Я хочу свое имя из твоих губ, скажи еще…
- Лу-лухан…
Лухан грубо сжимает запястья и прижимает к себе, так что Мин стукается спиной о его грудь.
- Еще…
- Лу…
Мину кажется, что зеркало должно взорваться осколками от их взглядов друг на друга.
И вполне возможно, трещина рассекает блестящее полотно, когда Мин признается себе, что готов прыгнуть… в рай или в ад, в прозрачную воду или густое дерьмо вслед за этим безумцем.
Вот только наблюдать за зеркалом совсем не хочется, когда Лухан разворачивает его к себе и тяжело выдыхает на губы, прежде чем прижаться своими, сухими и горячими, прижаться так плотно, словно он пытается отдать что-то через это прикосновение – и забрать столько же в ответ.
Лухан заводит чужие руки за спину, продолжая крепко сжимать, но Мин животом придвигается к нему, раскрывая рот поцелуем, и пальцы Лухана разжимаются… Освободившийся Мин вцепляется в воротник его куртки, притягивая к себе, так что Лухан теряет равновесие и вынужден упереться ладонью в стену кабинки. Ему приходится прижать к себе Мина, обхватив за пояс, чтобы он не дергался так, и они оба прогибаются дугой, целуясь до боли, вжимая губы в не свои зубы.
Мин прижимается к Лухану так крепко, словно взбесился, кожа чужой куртки под ногтями покрывается царапинами, и он больно сжимает зубы на чужих губах, когда его спиной открывают дверь кабинки.
Замок легко щелкает, и Мин оставляет в покое кожаную куртку, запуская пальцы в жесткие вьющиеся волосы, сжимает пальцы, заставляя Лухана приложиться затылком о стену. А Лухан, кажется, решил выдавить весь воздух из пространства между их телами, обеими руками перекрестив спину Мина, вжимая в себя.
Поцелуй становится какой-то грызней, безумной и жадной, но никто из них не собирается ослабить хватку или соскользнуть губами вниз, к шее, пока их обоих держит это желание перелиться в чужой рот, наполнив сумасшествием, обменяться доказательством глубины своего желания.
Лухан ставит ногу на что-то сбоку, и Мин вынужденно оказывается приподнятым над полом, оседая у Лухана на сгибе пояса, стискивая его волосы пальцами еще грубее.
- Хочу тебя… - совершенно севшим голосом вырывается из него блядское, откровенное признание, и Лухан ухмыляется, отвечая прямо в поцелуй:
- До последнего клочка кожи… я раздену тебя, крошка.
Нет, Лухан не собирается трахнуть этого красавчика в туалете, он слишком ценен для него. Но чувствовать, насколько его заводит то, что они делают, бесконечно горячо, как торопливые глотки кофе из стаканчика. Поэтому он не отказывает себе в том, чтобы стиснуть роскошные круглые ягодицы, придвинув к себе, сдавливать гибкую спину, сжимать так, что дыхание выбивается из Мина сорванными толчками.
- Эй, Мин, ты здесь? – раздается голос из приоткрытой двери.
- Чертов…
Мин не дает договорить, глуша слова поцелуем, а потом стряхивает себя с колена Лухана, зажимая ему рот.
- Да, я тут…
Мин быстро захлапывает за собой дверь кабинки, оставляя Лухана незамеченным внутри.
- Я опять потерял тебя, - сползающий по стене Лухан слышит приветливый голос Тао.
- Извини, я не предупредил, - Мин отвечает на удивление спокойно. – Идем?
- А руки? – странно спрашивает Тао.
- Ах, да, конечно, - поспешно произносит Мин, включая воду. – Вот, теперь чистые, видишь?
Тао отпускает какой-то неловкий смешок.
- Ну, идем теперь.
Дверь закрывается, и Лухан забирается пальцами в волосы.

Белый шторм

Вибрация телефона соблазнительная и мягкая, когда Мин держит его в руке, глядя на неопределившийся номер на дисплее. Телефон нетерпеливо подрагивает гладким корпусом, словно говорит: «Ничего страшного не случится, если ты ответишь. Ведь правда?»
И Мин раскрывает слайдер, отвечая:
- Да.
- Привет, малышка, - говорит трубка. – Я соскучился по тебе.
- Откуда у тебя мой номер? – растерянно произносит Мин.
- Одиннадцать цифр ведь не государственная тайна, - Лухан пожимает плечами, и телефон, зажатый ухом, едва не вываливается. – Впрочем, давай считать, что я его угадал. Мы ведь связаны, помнишь, - это так вдохновляет.
- Что за бред, - фыркает Мин. – Чего тебе надо?
- Хочу увидеть твои фантастические глазки. Ты теперь моя муза, без тебя все валится из рук…
Мин слышит какой-то шум, потом ругательства.
- Вот видишь, даже кофе пролил…
- Растяпа, - Мину почему-то весело представлять Лухана с коленями, облитыми горячим кофе.
- Давай встретимся, малышка? – перебивает голос Лухана, четкий и только чуть искаженный трубкой.
- Зачем? – после долгого молчания спрашивает Мин.
Теперь уже Лухан молчит, прежде чем ответить:
- Я не буду делать ничего, чего не хочешь ты.
- Хорошо, - слишком поспешно выдыхается у Мина.
- Тогда в восемь в … - Лухан называет какой-то популярный бар, - знаешь, где это?
- Да, - коротко отвечает Мин, заливаясь краской со щек.
- Я жду тебя, малышка, - обещает Лухан, отключаясь.
«Ведь правда ничего плохого», - думает Мин, и красные щеки запаливаются сильнее.
«Пока еще ничего плохого…»

Когда такси попадает в пробку, и он опаздывает на целых сорок минут, Мин подсознательно ждет, когда телефон на бедре в кармане требовательно завибрирует снова, но ему никто не звонит, а, зайдя внутрь бара, Мин видит Лухана, танцующего с какой-то девицей. Мелодия четкая, эротичная и вызывающая, и Лухан медленно двигает бедрами навстречу девушке. Опушка темно-зеленых брюк обнажает косточки и бледный живот с угадывающейся дорожкой волос, ведущей вниз. Движения обоих глубокие и очень четкие, в такт опадающей музыке, и Мина душит ревность, потому что это подсознательное восприятие ими друг друга очень похоже на секс, и Мин думает, что ему, возможно, стоит убраться домой, предоставив Лухану возможность хорошо провести время с черноволосой красоткой с яркими губами. Но Лухан очевидно чувствует его пристальный взгляд, поэтому разворачивается и ни слова ни говоря девушке направляется к нему.
- Я думал, ты уже не придешь, - говорит он, разглядывая красные пятна на щеках Мина.
Только с такого расстояния Мин способен различить, что Лухан не очень-то трезв.
- Прости, расписание пробок забыли скинуть с неба, - фыркает Мин. – Но я могу уйти, не хочется тебе мешать. Вы там та-а-а-к танцевали, - Мин закатывает глаза, а потом кивает в сторону, - смотри, она ждет тебя.
Лухан думает, что успел знатно накидаться за те паршивые сорок минут, что ждал Мина, изнывая от подступающего разочарования, и это как-то по-детски глупо… Но вид раздраженного Мина – такой сладкий бонус.
- Ты ревну-у-у-ешь, - тянет Лухан, глупо хихикая, - малышка-а-а…
Мин не успевает понять, когда Лухан успел оказаться на его губах, как горький вкус алкоголя проник на язык и почему он ничего не делает, чтобы оттолкнуть его, только позволяет целовать себя, поворачивая голову, чтобы не зацепиться носами.
- Ты обещал, -строго напоминает Мин, сумев в конце концов выпутаться из рук обнявшего его Лухана.
- Прости, - Лухан делает виноватые глаза и опускает голову. А потом Мин чувствует быстрое и мокрое прикосновение языка к шее, - не смог удержаться.
Лухан тащит Мина за столик, заказывая ему коктейль, а себе кофе. Они долго говорят о ерунде, Лухан рассказывает, что снимал сегодня, и Мин с удивлением понимает, что ему по-настоящему приятно с Луханом, который достаточно взрослый, чтобы делать глупости, и достаточно безрассудный, чтобы знать меру.
- Если хочешь, я могу показать тебе мои снимки. Среди них есть парочка очень забавных и… личных, - добавляет Лухан, глядя в глаза.
- Например? – улыбается Мин, предпочитая игнорировать значение взгляда.
- Ню-фото одной негритяночки… Она была прекрасна, - мечтательно произносит Лухан. - Она навсегда останется такой на тех фотографиях, хотя ее больше нет…
- Ты с ней спал? – уточняет Мин.
- Какая разница? – искренне удивляется Лухан. – Я не любил ее, даже если и спал.
- По-твоему нормально просто спать с тем, с кем захочется?
- По-твоему ненормально любить и не пытаться затащить в кровать?
- Не передергивай. Это… это абсурдно, -тихо говорит Мин, - просто поддаваться желанию.
Но Лухан качает головой.
- Нет. Если кроме желания тупо трахнуть хочется раздеть и изучить, чтобы любить правильнее, абсурдно это игнорировать.
- Я не хочу тебя понимать, - Мин опускает голову.
- Но ты меня понимаешь, - твердо говорит Лухан. – Именно поэтому ты здесь.
- Потому что я хочу переспать с тобой? – глаза у Мина удивительно большие и чистые, на взгляд Лухана.
- Потому что ты хочешь немного больше, - отвечает Лухан, а потом поднимается из-за стола и хватает Мина за локоть. – Пойдем, я хочу кормить тебя клубникой с шампанским.

Мин понимает, что Лухан не шутил: когда они выбираются из такси, Лухан отпирает дверь и идет прямо на кухню, чтобы вытащить из холодильника бутылку шампанского и тарелку с огромными, сочными, как плоть, ягодами клубники с ярко зелеными флагами хвостиков. Как по волшебству рядом с Луханом возникают два бокала на тонкой ножке, и похожая на золото в приглушенном свете квартиры-студии Лухана жидкость наполняет их до краев. Мин как-то туповато смотрит, как оседает пена шампанского, прежде чем поднимает взгляд на смотрящего на него Лухана.
- Я помню, что обещал, - говорит он. – Поэтому спрашиваю только один раз: будешь?
Мин становится еще тупее, словно картинка перед его глазами размывается, и в фокусе остается только Лухан с черными, как сама тьма, запаленными пожаром где-то глубоко внутри глазами и светлыми ангельскими волосами.
Мин протягивает руку, чтобы забрать бокал из его рук и перевернуть в себя, выпив сразу больше половины. Пузырьки застревают в носу, и он трет лицо, стараясь избавиться от неприятного ощущения. Все-таки он никогда не умел пить шампанское.
Все-таки шампанское никогда не означало, что он собирается стать блядью, которую ведет исключительно похоть.
- Сядь, - говорит Лухан, и Мин оглядывается в поисках стула.
Высокий барный стул далеко, а сам он прижат Луханом к стойке, так что он понимает, что сесть ему предлагают прямо на крышку стола. С помощью Лухана он подтягивается и запрыгивает на высокую стойку.
Лухан, стоя между его раздвинутых ног, тянется за ягодой, выбирает самую большую, отрезает хвостик и, блестя дьявольским огоньком в глазах, прислоняет ее к губам Мина. Мин послушно впивается зубами в красную мякоть, и сладкий сок стекает по руке Лухана. Лухан слизывает потек и снова прислоняет надкушенную ягоду к чужим губам, заставляя забрать ее в рот тоже. Мин слушается, позволяя протолкнуть клубнику себе в рот, и собирает губами сладкий сок с подушечек пальцев Лухана. Дожевать ему не дают, Лухан целует, и Мин, издеваясь над заданными Луханом правилами, отправляет раздавленный кусочек ягоды в его рот, заставляя почувствовать сахарную сладость… его поцелуя, его нежного языка.
Поцелуй прерывается, когда уже Мин предлагает новую ягоду Лухану, водя ей по его губам. Когда Лухан кусает, Мин отпускает клубнику и кладет обе руки на плечи Лухана, притягивая к себе и откусывая половину прямо с его рта, поглаживая губами, забираясь пальцами глубоко в волосы Лухана.
Еще одну Лухан заставляет съесть с его ладони. Он откровенно балдеет, когда Мин щекотно языком касается середины его раскрытой ладони, а потом облизывает всю до самых кончиков пальцев.
- Мы так оба будем сладкие и липкие, - говорит Мин, расправившись с последней ягодой.
- Тогда, может быть, надо снять лишнее? – лукаво улыбается Лухан, принимаясь расстегивать пуговки на рубашке Мина.
Когда Лухан сбрасывает легкую ткань с его плеч, Мин слышит восторженное:
- Вау, - и не совсем понимает, на что смотрит Лухан.
- Они такие… - Лухан проясняет ситуацию, касаясь кончиками пальцев его груди, - милые…
Лухан и правда никогда не видел у парней такой груди… с маленькими яркими сосками, мягкой и словно припухшей, как у маленькой школьницы.
- Природа слепила тебя, сверившись со списком моих фетишей, - улыбается Лухан, бережно обнимая ладонью вожделенную припухлость.
- Осторожнее… пожалуйста, - смущенно просит Мин, хорошо зная, насколько чувствительны его соски… и насколько неприлично быстро он возбуждается, когда их трогают.
- Конечно, малышка, - обещает Лухан, уже сообразивший, что получил мастер-ключ к телу, когда Мин прогнулся назад, оперевшись на руки и подставив грудь под обе его ладони.
Лухан трет и сдавливает, наслаждаясь тем, как сминается крохотная нежная грудка под его большими руками, проводит большими пальцами вверх, надавливая на соски, которые от его действий меняют форму.
Лухан, не убирая руки, по своей собственной автономной воле отдавшиеся ласке, целует под челюстью, прихватывая зубами прозрачную кожу.
- Без следов, - тут же предупреждает Мин, смотря в глаза.
Лухан чертыхается и сползает вниз, к животу, касаясь губами кожи у полоски джинсов. Ему нестерпимо хочется оставить свою метку на этом чистом теле, и Мин чувствует это, опуская руку ему на голову и поглаживая волосы.
- Просто не надо, - говорит он.
Обида захлестывает Лухана еще сильнее, и он тянет Мина вниз со стойки в середину комнаты, останавливаясь напротив большого зеркала, в котором отражаются они оба.
- Смотри, - говорит он. – Я хочу, чтобы ты видел.
Лухан прижимает Мина спиной к своей груди, целует в плечо и снова ласкает соски, обнимая обеими ладонями, стирает мягкое, проводя от ребер вперед, сминая трепетные припухлости, а потом тянет назад, и Мин оседает на него, откидывая голову на плечо, начинает двигаться вверх-вниз, сгибая колени. Лухан ласкает его, как женщину, и Мин теряется в удовольствии, которое в принципе должны испытывать только женщины.
Лухан защипывает двумя пальцами нежную кожу, выворачивая сосок, и губы Мина открываются, выпуская легкий выдох:
- Черт, как я хочу…
Лухан теперь вообще не стесняется, сильно оттягивая темные кружки, сминает их пальцами, и Мин нетерпеливо ведет бедрами от извращенного удовольствия.
- А знаешь, что самое смешное? – спрашивает Лухан, любуясь картинкой в зеркале.
- М-м-м?
- Я хочу не только эти восхитительные маленькие сисечки… - Мину достается новый болезненный щипок за сосок.
- Черт, что за слово, - хмыкает Мин, продолжая извиваться в руках Лухана.
- Я хочу всего тебя, - продолжает Лухан. – Мне нравится, что и как ты говоришь, как реагируешь…
- Это серьезно, - с иронией замечает Мин, накрывая своей рукой ладонь Лухана, чтобы показать, как еще он хочет, чтобы его погладили.
- Я серьезно, - парирует Лухан. – Я хочу быть частью твоей жизни.
- Ты с ума сошел… да и я тоже, - отвечает Мин.
- Посмотрим, - хмыкает Лухан, расстегивая чужие джинсы.
Его рука ныряет под ткань, обхватывая нежную плоть, длинные пальцы гладят по всей длине, а потом сжимают в ладони, заставляя Мина горячо выдохнуть. Лухана раздражает ткань, и он сдвигает джинсы ниже, вытаскивая горячий член под дыхание потока воздуха из кондиционера – новый выдох Мина дает понять, что он тоже почувствовал холод – и Лухан чмокает Мина в ухо. Потому что в его планах – хорошенько поиздеваться.
Лухан гладит только кончик, растирая сложенной в кулак ладонью, будто откручивает крышку на бутылке. Горячая плоть в его руках набухает, твердеет, и Лухан ухмыляется:
- Хорошо тебе, малышка?
- Да… - сдавленно хрипит Мин. – Не издевайся.
- Почему нет? – насмешливо спрашивает Лухан. – Ты хочешь быть подружкой на одну ночь, получай…
Лухан указательным пальцем рисует круги на сочащемся смазкой кончике члена, раздвигая складочки кожи, надавливает на отверстие…
- Лухан… - Мин обеими руками накрывает себя, сдавливая… Потому что ему слишком необходимо чувствовать прикосновения ко всей длине, ему так хочется… И его губы роняют предательское: - Мой хороший… не издевайся больше.
- Тогда скажи, что ты тоже хочешь больше, чем одну ночь, - твердо повторяет Лухан, откидывая его руки.
- Я хочу… Лухан, отпусти, мне нужно выйти, - вдруг говорит Мин, выпутываясь из обнявших его рук. – Где ванная?
- Там, - спокойно показывает Лухан. Он не собирается удерживать. Если хочешь поймать – никогда не держи слишком крепко.
Мин уходит, и Лухан заваливается на диван, обнимая колени руками. Даже забавно, в конце концов, насколько это все стало больше, чем просто секс.
Мин сидит на закрытой крышке унитаза и ужасается тому, что он хотел сделать… Предать Тао, который никогда не делал ему ничего плохого… Но разве он уже не изменил ему? Взбалмошный и непостоянный Лухан нравится ему со всеми своими неприглядными потрохами, он хочет его так, как никогда не хотел никого другого, даже Тао. У него нет никакого права поступать так подло с Тао, но что ему делать с его собственными чувствами?
Он не сразу соображает, что доносящаяся до него мелодия – звонок его телефона.
Мин торопится обратно, чтобы найти Лухана, сложившего голову на вытянутые на спинке дивана руки, с ухмылочкой вертящего в руках его мобильник. Лухан поворачивает экран Мину: на нем входящий вызов и надпись «Тао».
- Не надо, - просит Мин, протягивая руки, чтобы отобрать телефон.
Но Лухан щелкает панелью слайдера и отвечает на звонок:
- Да?
- Мин? – голос в трубке до боли хорошо слышно, и Мин весь сжимается.
- Нет, - отвечает Лухан сухо. – Вы ошиблись номером. Не стоит звонить больше.
Лухан закрывает мобильник и отключает его.
- Зачем? Зачем ты это делаешь? – спрашивает Мин.
- Ты думаешь, я позволю тебе усидеть на двух стульях? – зло спрашивает Лухан, выбрасывая телефон на диван. Лухан поднимается и подходит к Мину. – Ты должен понять, что значит быть со мной.
Лухан разглядывает глаза Мина, в которых явно отражается какая-то борьба, и думает про себя, что он отвратительный пофигист во многих вещах, но в тех, кто ему небезразличен, он врастает корнями, и требует за эту связь следовать определенным правилам. Первое из них: решай, с кем ты.
Мин смотрит на Лухана в ответ и пытается разозлиться… Но у него внутри нет ничего кроме желания защитить Тао от собственного предательства. Еще сильнее потемневшие от раздражения глаза Лухана снова неправильно нравятся ему своим откровенно высказанным бешенством. Мин думает, что даже это нравится ему в Лухане: когда он зол, он похож на собаку, готовую прокусить глотку, и он не прячет это, не затаивает внутри себя, чтобы отомстить потом в самый подходящий момент, столкнув с обрыва без свидетелей. Горячий, возмутительно прямой Лухан так не похож на сдержанного, холодного Тао, привыкшего следовать этикету самурая и способного лелеять планы мести долгие годы.
- Просто не лезь к нему, - наконец, говорит Мин. – Я сам разберусь.
Лухан опирается о диван, безразлично складывая руки на груди:
- И что теперь?
- Ничего, - отвечает Мин. А потом сбрасывает руки Лухана, чтобы положить свои ладони ему на грудь. – Я останусь с тобой… только не трогай его.
- Какой ты преданный, - издевается Лухан. – Даже не знаю, радоваться или злиться.
- Перестань, - шепчет Мин, обнимая. – Не заставляй меня.
Мин хочет раствориться в поцелуе, чтобы снять с Лухана это ненужное напряжение, освободить того Лухана, кто успел надраться из-за него за сорок минут, того Лухана, у которого горячие руки и глаза.
Мин пробирается ладонями под чужую футболку и тащит ее вверх, сбрасывая с рук, и она летит, вывернутая, под ноги. Мин прижимается к открывшемуся телу, с дурацкой нежной улыбкой думая, что оно куда более тонкое, чем у того же Тао. Его руки собирают нежность кожи на спине, и сам он приближается к уху Лухана, предваряя пошленьким смешком свое пожелание:
- Я хочу, чтобы меня выебали… нежно… - Мин чувствует, что его расплющило о грудь Лухана, и решает догнаться: - Вряд ли у такой бестолочи, как ты, получится доставить мне удовольствие… но я готов попробовать, лишь бы ты не делал такое жалкое личико.
- Издеваешься, малышка? – приходит ответный шепот, и Лухан зарывается носом в чужие волосы. – Значит, выебать нежно, малышка?
Лухан целует, и в этот раз поцелуй медленный, какой-то бессовестно откровенный, доверенный… и вместе с тем неторопливо-нежный.
Лухан тянет в сторону, не позволяя оторваться, и они, запутанные друг в друге, заплетающимися шагами добираются до кнопки на стереосистеме, а потом до выключателя: комната погружается в полумрак и медленный, сладко-тоскующий голос вокалиста, растворенный в электронных помехах и низко звучащих клавишах.
Когда они расстегивают брюки друг на друге, это похоже на обмен любезностями: чуткие любопытные ладони сползают по бедрам, отодвигая одежду вниз, отодвигая сомнения и недоверие, заставляют перешагнуть через сброшенную ткань прямо друг в друга.
Падение на диван – и они касаются друг друга полностью. Мин не знает, почему им так нравится просто целоваться, а гладить друг друга только руками, ползая ладонями по спинам, изучая кожу на изгибах и подаваться навстречу в такт медленно плывущей – как соображает Мин, поставленной на повтор – мелодии.
Мин соскальзывает коленями на диван, и Лухан оказывается зажат под ним, его лицо на уровне груди Мина.
- Хочешь еще, малышка? – спрашивает он, дотрагиваясь до соска.
И Мин только кивает, не в силах произнести, объяснить себе или ему, как он хочет, чтобы это невыносимое томление в животе жило еще, дольше, расцветало вишневым цветком, чтобы потом опасть разорванными лепестками.
Лухан обнимает губами розовый кружок и втягивает в себя. Он откровенно сосет его, будто нежная припухлость заполнена молоком, и Мин наполняется белыми цветами под завязку, вытягивая руки за головой Лухана и скользя на его животе, вжимаясь пахом внутрь Лухана, туда, где под кожей, диафрагмой, ребрами и легкими бьется и пульсирует самое ценное в Лухане, его основа, его центр, которого Мин так беззастенчиво хочет коснуться и заставить любить себя.
Лухан от этих маленьких, похожих на покачивания, движений бедрами на своем животе совсем сходит с ума, ему хочется вскрыть плоть Мина острыми ножами и забрать себе наполняющее его внутри тепло, высосать все до основания, не оставить никому. Внутри Мина целый мир, как в стеклянном шаре. Под искусной оболочкой из ручек с красиво изогнутой формой предплечий и соблазнительных, крутых бедер снег и белые цветы, доверие и ненависть, мягкость и упорство, и совершенно невозможно забыть об этом, когда он целует губы. Лухан думает, что никогда еще тело не значило так много просто потому, что так много всего значит то, что внутри.
Лухан заставляет Мина чуть привстать, чтобы пройтись ладонями по бедрам, погладить их с задней стороны и перебраться на ягодицы. Его губы играют с розовым уже раздраженным соском, а указательный пальчик – с колечком мышц, не всерьез надавливая, любопытно и неглубоко проникая внутрь, чтобы тут же выбраться обратно.
Когда Лухан вдруг переворачивает их, Мин оказывается снизу, все еще цепляясь за шею Лухана. Наверно, он полный придурок, но ему не хочется сейчас, и он не торопится раздвигать ноги, без слов прося у Лухана еще ласк, от которых его разум застилает сладкая метель из белых цветов, оставляя без мыслей в электронном шторме оторванных лепестков. Ему хочется еще раз окунуться с головой в то чувство, которое бывает между двумя только раз, пока они не побывали друг в друге – желание проникнуться, раствориться, изучить по запутанным картам нервов, забрать себе, пока можно, столько, сколько можно.
А Лухан тоже считает себя придурком, потому что ему кажется, что просто взять сейчас – значит разрушить то странное низковольтное напряжение, что связало их, когда выключился свет. Он должен разыскать все в Мине, до чего может добраться просто так, без секса, чтобы пользоваться потом, по праву называя своим.
Он приподнимает Мина, держа под лопатками, и снова целует, выдыхая в поцелуй свои мысли. Лухан сильнее прижимается к нему нижней частью тела, а потом направляет свой член между его бедер. Мин руками на спине Лухана и губами на его губах, чувствуя прикосновение, сжимает ноги и приподнимается так, чтобы между них можно было двигаться. Лухан думает, что от этого всего нельзя кончить, но удовольствие, которое они дарят друг другу, неоспоримо. Он продолжает медленно входить в тесное пространство между бедер, а когда он двигается назад, Мин сжимает ноги, не отпуская член. Эта маленькая глупость впутывается в электронный шторм в голове вместе с ощущением чужих тонких ребер под руками и звуком сорванного дыхания в поцелуй.
- Я уже так глубоко в тебе, что не вытащить, - говорит Лухан.
- Я знаю, - отвечает Мин, проводя языком по его губам. – Давай…
Лухан выковыривает из-под подушки смазку и презерватив, и Мин становится на колени, упираясь руками в подлокотник дивана.
- Так? – спрашивает Лухан удивленно.
- Я хочу так, - кивает Мин.
Ему слишком хорошо, и он боится, что Лухан что-нибудь испортит, и тогда смотреть ему в лицо станет невыносимо. Поэтому он только подается назад, когда чувствует, как смазанный гелем палец проникает в него:
- Не надо, - говорит Мин, придвигая Лухана к себе рукой.
- Хорошо, - отвечает тот, начиная входить.
Отсутствие растяжки обостряет ощущения, и Лухан машинально замирает внутри, чувствуя, как туго, краем сознания соображая, что Мину должно быть больно. Он нагибается, чтобы поцеловать спину, и двигается совсем легко, на пару сантиметров назад-вперед, но даже это легкое движение посылает судорогу по спине Мина, и он прогибается вниз, так что плечи вычерчиваются резче.
- Малышка, - хрипло шепчет Лухан, выскальзывая из него сильнее.
Несколько таких движений, от которых Мина заливает непонятной сладкой болью, и ощущение разрывающей тело тесноты пропадает, но Лухан все равно двигается медленно, предпочитая глубину скорости. Он незаметно меняет угол и скоро находит то положение, в котором Мин снова рассыпается судорогами, двигая плечами, прогибается вниз, обрисовывая мышцы на боках.
Лухан снова и снова достает до этого места внутри, и Мин рвет ногтями обивку подлокотника, не зная, куда деть себя. Он выгибается так пошло, что спина превращается в идеальную дугу, он подается назад, вжимаясь в Лухана и заставляя замереть на секунду, чтобы почувствовать пик, а потом свалиться с него вниз.
Лухан обхватывает Мина снизу, поглаживая между ног, его движения становятся быстрее, но не резче. Он словно чувствует частоту, от которой не надо отступать, как в музыке, и сжимает ладонь, когда эта волна достигает вершины. Его голова наполняется эхом, многочисленными отраженными от стен зовущими звуками голоса Мина:
- Луха-а-а-ан… - и он чувствует, как теплая влага наполняет его ладонь.
Его последнее движение становится самым резким, от него Мина дергает вверх, приподнимая, и Лухана затапливает невыносимо нежными люблю-люблю-люблю…
Но Лухан знает, что не стоит позволять им звучать, поэтому он просто стаскивает с себя использованный презерватив и падает на диван, обнимая Мина, вляпываясь в пятна на его животе, но это совсем не трогает его.
- Ты просто знай, я очень много всего хочу тебе сказать. Но не буду, - говорит он, сгребая чужое тело ближе к себе.
- Так будет проще, - соглашается Мин, сворачиваясь калачиком.
Лухан лениво гладит ладонью бедро Мина, и думает, что нифига не проще… теперь он ощущает эти бедра, как свои собственные. Теперь он ощущает их своей собственностью.
- Пойдем в душ? – предлагает он и стаскивает Мина с дивана.

Капли из распылителя падают дождем, которого еще не было у них вдвоем, и Лухан держит лицо Мина в ладонях, разглядывая огромные зрачки. Он был в этом теле, зачерпнул почти до дна, но ему все еще хочется больше, хочется залезть в самую частоту Мина, долететь до самой черноты в глубине глаз… и он может только надеяться, что он тот, кто способен на это, не разрушив красоту Мина, которая так притягивает его.
Вода сбегает по их телам, уносясь водоворотом в слив, и Мин смеется ему в губы:
- По-моему, мыться поцелуями немного неэффективно…
- Зато чертовски приятно, - отвечает Лухан, доставая с полки губку и гель.
Лухан покрывает их тела густой пеной, и руки Мина размазывают мыло по его спине, пока он трет его живот. Просто стоять так близко, так откровенно, и чувствовать, как Мин обнимает его, настолько приятно, что Лухану хотелось бы тихо сдохнуть в собственном душе, лишь бы это не кончалось.
Лухан снимает распылитель с рычага и толкает Мина, заставляя развернуться спиной. Он смывает мыло с волос, с плеч, вновь следя по телу голодными руками, а потом надавливает Мину на плечи, вынуждая нагнуться… чтобы забраться потоком воды вместе с пальцем внутрь, чувствуя, что внутри скользко от оставшейся смазки, которая смывается неохотно несмотря на все его старания.
- Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя шлюхой? – спрашивает Мин.
- Разве что моей собственной персональной шлюхой, - смеется Лухан.
Мин не успевает уловить, когда Лухан умудряется убрать распылитель обратно и быстро толкнуться в него, придерживая за бедра. Без презерватива ощущения становятся еще острее, и Мин понимает, что не он один это чувствует, когда Лухан просто и быстро начинает входить в него. Это уже не тот медленный ритм, с которого они умудрялись так долго не сбиться на диване, это пахнет желанием оттрахать до самых гланд и не оставить сомнения в том, кто хозяин положения. Не то чтобы это было неприятно Мину… он понимает, что почти животная страсть – обратная сторона Лухана, который был так нежен всего полчаса назад, и он принимает ее так же, как принимал ту. Ему просто нужно тоже захотеть именно этого вместе с Луханом, пусть его задница и не будет ему за это благодарна.
Мин с грацией прожженной шлюхи раздвигает ноги и выпячивает зад, толкаясь навстречу, упираясь ягодицами в живот Лухана.
- Ханни, быстрее, - стонет он, дразня Лухана. – Ханни, я хочу больше.
- Малышка, ты все не наиграешься, - скрипит зубами Лухан, пытаясь максимально полно выполнить просьбу.
- Да, Ханни, пожалуйста… - дрожащим голосом произносит Мин, когда его чуть не сносит с кафеля от очередного выпада Лухана.
Мину кажется, что они играют в странную игру, суть которой в том, чтобы протолкнуть кое-что в дырку как можно большее число раз в минуту. И в этот раз удовольствие приносит не то, что они задевают друг в друге какие-то чисто звучащие ноты, а сама скорость, ядовитое осознание, что это простая физиология, трение члена о стенки, боль и наслаждение в одном флаконе с ядерной смесью.
Мина забавляет то, что, казалось, совсем потерявший рассудок Лухан умудрился кончить не в него, а потом толкнул его себе на грудь и доласкал до финиша. Эти стороны в Лухане слишком быстро вертятся, он не успевает уследить…

Лухан долго трепал волосы Мина полотенцем, а потом к странно приятному изумлению Мина поднял его на руки, донеся до кровати, которая, слава богам, находилась за соседней дверью от ванной. Этот мальчик ведь не такой крепкий, каким хочет казаться…
- Всем шлюхам в твоей постели такой сервис? – спрашивает Мин, валяясь на кровати под простынью, пока Лухан возится у окна с зажигалкой.
- Неа, у тебя вип-программа, - отвечает он, выпуская за окно струйку дыма. – А что, есть претензии? Не удовлетворен?
- Нет, что ты, - хмыкает Мин. – После того, что было в душе, это казалось бы странным.
- Серьезно что ли? – спрашивает Лухан, вдавливая недокуренную сигарету в пепельницу. – А я-то думал…
Лухан гасит свет и забирается на кровать, пробираясь руками на живот Мина и спускаясь ниже к паху, обхватывает член ладонью и начинает несильно сжимать.
- Не-е-е-т, - стонет Мин, хотя его дугой выгибает на кровати от этой издевательской ласки.
- Увы, - поджимает губы Лухан, снова разглядывая его лицо.
Лухан перебирается на Мина, нависая сверху, и Мин чувствует проникающие в него пальцы, возится, пытаясь избавиться от них или скинуть Лухана с себя.
- Нет, я же завтра ходить не смогу, - стонет он.
- Прости, малышка, - с наигранной печалью отвечает Лухан, - я должен убедиться, что ты понял, что теперь мой.
Бедра Мина предательски отказываются подчиняться командам хозяина и с готовностью раздвигаются в стороны перед Луханем, который просовывает руки под спину и сгребает Мина ниже, вновь неумолимо заполняя собой и заставляя чувствовать шторм из белых лепестков, насквозь прошивающий нервы.