Глава 11 В эшелоне

Прижавшись лицом к стеклу, Миша смотрел в черную ночь, усеянную светлыми точками звезд и станционных огней.

Протяжные гудки и пыхтенье паровозов, лязг прицепляемых вагонов, торопливые шаги и крики кондукторов и смазчиков, сновавших вдоль поезда с болтающимися светляками ручных фонарей, волновали эту ночь и наполняли ее тревогой, неведомой и тоскливой.

Миша не отрываясь смотрел в окно, и чем больше прижимался он к стеклу, тем ясней вырисовывались предметы в темноте.

Поезд дернулся назад, лязгнул буферами и остановился. Потом он снова дернулся, на этот раз вперед, и, не останавливаясь, пошел, громыхая на стрелках и набирая скорость. Вот уже остались позади станционные огни. Луна вышла из-за распушенной ваты облаков. Серой лентой проносились неподвижные деревья, будки, пустые платформы… Прощай, Ревск!

Когда на следующий день, рано утром, Миша проснулся, поезд не двигался. Миша вышел из вагона и подошел к ящику.

Эшелон стоял на какой-то станции, на запасном пути, без паровоза. Безлюдно. Только дремал в тамбуре часовой да стучали копытами лошади в вагонах. Миша поскреб по ящику и прошептал:

– Генка, вылезай!

Ответа не последовало. Миша снова постучал. Опять молчание. Миша залез под вагон и увидел, что ящик пуст. Где же Генка? Неужели убежал вчера домой?

Его размышления прервал звук трубы, проигравшей зорю.

Эшелон пробудился и оживил станцию. Из теплушек прыгали бойцы, умывались, забегали дежурные с котелками и чайниками. Запахло кашей. Кто-то кого-то звал, кто-то кого-то ругал. Потом все выстроились вдоль эшелона в два ряда, и началась перекличка.

Бойцы были плохо и по-разному обмундированы. В рядах виднелись буденовки, серые солдатские шапки, кавалерийские фуражки, матросские бескозырки, казацкие кубанки. На ногах у одних были сапоги, у других – ботинки, валенки, калоши, а кто и вовсе стоял босиком. Здесь были солдаты, матросы, рабочие, крестьяне. Старые и молодые, пожилые и совсем мальчики.

Миша заглянул в штабной вагон и увидел Генку. Он стоял в вагоне и утирал рукавом слезы. Перед ним за столом сидел молоденький парнишка в заплатанной гимнастерке, перехваченной вдоль и поперек ремнями, в широченных галифе с красным кантом и кожаными леями. Носик у парнишки маленький, а уши большие. Во рту трубка. Он меланхолически сплевывает через стол мимо Генки, который вздрагивает при каждом плевке, как будто в него летит пуля.

– Так, – строго говорит парнишка, – значит, как твоя фамилия?

– Петров, – всхлипывает Генка.

– Ага, Петров! А не врешь?

– Не-е-е…

– Смотри у меня!

– Ей-богу, правда! – хнычет Генка.

Опять пауза, посасывание трубки, плевки, и допрос продолжается, причем вопросы и ответы повторяются бесчисленное множество раз.

Генку арестовали! Миша отпрянул от вагона и побежал искать Полевого. Он нашел его возле площадок с орудиями, которые Полевой осматривал вместе с другими командирами.

– Сергей Иваныч, – обратился к нему Миша, – там Генку арестовали. Отпустите его, пожалуйста. Он с нами в Москву едет.

– Кто арестовал твоего Генку? – удивился Полевой.

– Там, в штабе, начальник в синих галифе, молоденький такой.

Полевой и остальные военные переглянулись и расхохотались.

– Ай да Степа! – крикнул один из них.

– Ладно, – сказал Полевой, – пойдем до штаба, попросим того начальника. Может, и отпустит.

Все влезли в штабной вагон. Парнишка вскочил со скамейки, спрятал трубку в карман, приложил руку к сломанному козырьку и, вытянувшись перед Полевым, баском произнес:

– Дозвольте доложить, товарищ командир. Так что задержан подозрительный преступник. – Он указал на хныкающего Генку. – Согласно моему следствию, признал себя виновным, что фамилию имеет Петров, имя Геннадий, сбежал от родителей в Москву до тетки. Отец – машинист. Оружие при нем обнаружено: три гильзы от патронов. Пойман на месте преступления, в ящике под вагоном, в спящем виде.

Он опустил руку и стоял, по-прежнему вытянувшись, маленький, чуть повыше Генки, не обращая никакого внимания на хохот присутствующих.

Сдерживая смех, Полевой строго посмотрел на Генку:

– Зачем под вагон залез?

Генка еще пуще заплакал:

– Дяденька, честное слово, я в Москву, к тетке, пусть он скажет. – Генка показал на Мишу.

– Сейчас разберемся, – сказал Полевой. – Ты, Степа, – обратился он к парнишке, – беги до старшины, пусть сюда идет.

– Есть сбегать до старшины, пусть сюда идет! – молодцевато ответил Степа, отдал честь, повернулся кругом и выскочил из вагона.

– А вы, – обернулся Полевой к мальчикам, – марш отсюда!

Генка вылез из вагона. Миша задержался и шепотом спросил у Полевого:

– А кто этот парнишка?

– О, брат! – засмеялся Полевой. – Это большой человек: Степан Иванович Резников, главный курьер штаба.