Часть 2.Глава 1.

Потянуться назад до хруста в суставах и приятного натяжения мышц. В пояснице тут же отдает тупой болью, но она настолько привычна, что я едва ли обращаю на нее внимание. Откинуться назад еще дальше, и острая кромка соседнего стола упрется под лопатки. Столы в амфитеатре стоят слишком близко друг к другу. Место экономят, сволочи. Понабрали студентов, а грамотно распихать по аудиториям не удосужились. И мне приходится морщиться каждый раз, когда какой-нибудь неосторожный придурок своим острым локтем пересчитывает мои ребра или, того хуже, елозя рядом, касается бедра. Вэ… Ну к черту такое бесцеремонное нарушение личного пространства!
Правда, сейчас на последнем семинаре в аудитории от силы человек двадцать. Так что на мою тщедушную тушку никто не покушается, слава ежикам.
Кстати о «не покушающихся», где носит Кеске? Снова заблудился в трех соснах шести этажах, или очередная красотка в лупах утащила его в темный угол для горячего объяснения в любви?
Последняя догадка заставляет меня фыркнуть. Не-е-е-т… Кеске, конечно, нравится девушкам, но все они какие-то пересушенные ботанички, что ли. Только таких он привлекает своей видимой благонадежностью и выразительными, пусть и совершенно коровьими, глазами.
Вот чего-чего, а роковых вьюношей с томным взглядом и тонкими аристократическими пальцами рук в стенах нашего бастиона знаний точно недобор. Только щуплые прыщавые задохлики, стесняшки вроде Кеске и… Я. Ну, и пара таких же красавчиков, как я.
Глупо хихикаю над своими рассуждениями. Скучно, до зеленых маленьких человечков прямо. Думаю было взяться за конспект, но попытка разобрать муторное бормотание лектора вгоняет в тоску еще больше. Скатаю у кого-нибудь из девчонок, в-о-о-о-н на тех далеких первых рядах. Среди них, кстати, мелькает ярко-рыжая макушка Эммы.
Почему-то теперь хочется заржать уже в голос. Лечиться, Акира… Срочно лечиться.
Вибрацией зудит бедро, оповещая о новой смске. На ощупь, пальцами цепляясь за корпус, вытягиваю черный blackberry и на совершенно всякий мифический случай опускаю руку под стол и, только убедившись, что никакая любопытная шмара не пялится через плечо, нажимаю на разблокировку.

14: 00
от: Мудак
«Долго ты?»

А пальчики-то ощутимо подрагивать начали. Пора бы привыкнуть уже, ан нет.
Быстро набиваю ответное сообщение и скидываю.

14: 01
кому: Мудак
«Долго я что?»

Не, не сказать, что я совсем тупой и не догадался, но возможность позлить этого придурка ни за какие деньги не купишь, а уж учитывая смертную скуку, царящую в просторном помещении… Хоть немного развлекусь.

14: 04
от: Мудак
«Пары»

Надуваю щеки и с усердием принимаюсь строчить новую смску, едва ли не высунув язык.

14: 05
кому: Мудак
«Я пары?! Пары чего? Ртути?»

Ответ приходит спустя буквально десяток секунд.
Уже закипает? Так быстро?

14: 05
от: Мудак
«Не зли меня»

Пальцы тыкают по кнопкам быстрее, чем я соображаю.

14: 06
кому: Мудак
«Или что?»

14: 06
от: Мудак
«Ты знаешь, что»

Улыбаюсь. Интересно, ему сейчас точно так же нечем занять себя, и он развлекается таким вот нехитрым способом? Разумеется, я знаю, что бывает за непослушание. И за послушание тоже. И просто так бывает. Как говорил один наш скопытившийся препод еще на первом курсе: «Заряд-то все равно будет, ребятки, только вот его интенсивность может значительно колебаться»
Тянусь еще раз, прежде чем кинуть короткий текст в ответ, и уже было берусь сочинять новое послание, как дверь аудитории буквально срывают с петель, открыв не иначе чем с пинка, и в аудиторию залетает Кеске. Сразу же замечаю, что он какой-то, взъерошенный, дерганный весь. Скомкано извиняется за опоздание и, отыскав меня взглядом, быстро забегает по ступенькам наверх и, толкнув мой рюкзак дальше по лавке, падает на его место.
– От самого дьявола убегал? – интересуюсь я, вскидывая брови, оглядывая друга. Подмечаю пару тщательно замытых ссадин на виске и скуле.
Отрицательно мотает головой и, на секунду буквально, опускает взгляд.
– Тогда, что? «Бластер»?
– А нет больше «Бластера».
Пальцы, было уже примеривающиеся к кнопкам, запихивают мобильник в карман.
– Это типа глупое «хи-хи» в духе «ха-ха»? Ты ударился башкой?
– Ударился, – кивает и как-то грустно улыбается мне, – Но это не мои бредни, нет больше «Бластера». Маркус умывает руки.
– Не-не-не… Погоди, еще раз и с самого начала.
– А что тут с самого начала? В городе орудуют какие-то новые ребятки. Ходят слухи, что промышляют наркотой, и вот они самые первым делом прибрали к рукам все местные группировки, а подпольные шарашки, такие как «Бластер», прикрыли. «Навели порядок» на окраинах.
– Погоди, погоди…– быстро мотаю головой, словно пытаюсь отмахаться от новой информации, – А Маркус что? Вот так просто позволил поставить крест на своем детище?
– Нет, конечно. Но, так или иначе, сегодня вечером махача не будет.
Киваю, ощущая, как сводит скулы. Желания дурачиться как и не бывало.
Что за..? Что за дерьмо?! Что за новые «ребятки»?
«Бластер» местные-то никогда не трогали, разве что пытались взять под свою крышу. Но попробуй-ка убедить полсотни тренированных мордоворотов в том, что им нужна защита. А у этих что, получилось, значит? Получилось планомерно подправить лица всей этой ватаге?
Вскидываюсь и, протянув руку вперед, осторожно касаюсь ссадины на виске Кеске.
– Это они тебя?
Хмыкает, убирая мою руку.
– Нет, запнулся.
Кеске, какой же ты все-таки… Кеске. Уже диагноз, а не имя, как ни крути.

****

– Что-то ты рано, – доносится откуда-то из глубины комнаты, стоит мне только захлопнуть входную дверь.
Скидываю рюкзак с плеча на пол и, чуть помедлив, раздраженно отпинываю его с дороги.
Разумеется, я, блять, рано! Куда мне еще тащиться?! В библиотеку?! Хотя, стоило бы, наверное, хоть разок забежать, вдруг наконец-то пособие по обращению с социально-опасными идиотами завезли? Я бы целую партию спер.
– Планы изменились, – как можно спокойнее бросаю я, делая пару шагов вперед и сложив руки на груди, упираюсь плечом в дверной косяк.
Сидит себе, откинувшись на спинку широкого кресла, сволочь. Сидит, обложившись какими-то не иначе как сверхважными бумажками, и вычитывает там что-то.
– Вот как…– тянет задумчиво, не поднимая глаз от таких раздражающих меня сейчас белых прямоугольников. С чего бы это, интересно?
– Вот так, – огрызаюсь я и даже испытываю какую-то непонятную досаду, когда он, не отрываясь от своего занятия, просто кивает.
Эй! Ну, так же не честно! Быстро посмотри на меня! Попрыгать бы на месте, как капризному ребенку, привлекая к себе внимание, да только вот совершенно оно мне не далось. Да, точно. Плевать я хотел на его внимание. И на него тоже.
Морщусь, и он, уловив изменение в моей мимике, тут же вскидывается. Вижу, что так и не снял свои отвратительные линзы, цвет которых окрашивает радужку в неестественно серый, ртутный. Его, алые, нравятся мне куда больше, только вот мало кого здесь волнует, что мне нравится.
– Акира? – зовет негромко, и я, мотнув головой, буквально за волосы вытягиваю себя из навалившегося раздражения.
– Что?
– У тебя проблемы?
Ахахаха! Ты серьезно?! Что, правда серьезно?
Едва сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос и едва давлю из себя:
– Нет, что ты, никаких проблем.
Ухмыляется, растягивая губы в лыбе «я все про тебя знаю». И эта усмешка выходит просто отвратительной.
Не люблю ее, именно усмешку. Мне нравятся твои улыбки. Всегда меркнут так же быстро, как и появляются, но именно в этот безнадежно короткий миг наружу пробивается частичка настоящего тебя, словно выглядывает из-под маски напускного равнодушия и едкого цинизма.
Выдыхаю, на несколько секунд прикрыв глаза. Так устал за день, даже и не знаю, от чего. Уснуть бы на пару месяцев сейчас.
Размыкаю веки и тут же с огромным трудом душу в себе порыв отпрыгнуть назад от неожиданности. Стоит прямо передо мной, насмешливо щурясь и в точности, как и я, сложив руки на груди. Близко-близко. Касаясь локтями моих. Все его бумажки аккуратно сложены на журнальном столике. И когда только успел?
Медленно склоняется, своей отросшей челкой касаясь моего лба, словно дав мне возможность передумать и сбежать, позволив ему вернуться к работе. Переместив вес тела вперед, перекатываюсь с пятки на носок, привстаю и, задумчиво помычав немного, с размаху ладонью хлопаю его по плечу, позволив ей тут же быстро переползти на шею и другое плечо, остановиться там и скатиться чуть ниже, обхватить за предплечье. Качнувшись еще раз неуклюже, закрыв глаза, наугад тыкаюсь куда-то губами. Попадаю по носу.
А спать хочется все больше и больше от чего-то. Словно усталость притаилась сзади и давит мягкими ладонями на спину.
Попытка номер два… И мои губы тюкаются в его подбородок. Не шевелится даже, а я только с третьего раза таки нахожу его губы. Прижимаюсь к ним своими, примериваясь, и все так же, в полной темноте сомкнутых век, кусаю его. Кусаю, требуя открыть свой блядский рот и поцеловать меня уже, а не терпеть мои жалкие попытки это сделать.
Чувствую, как его невнятные, мной же наполовину сожранные смешки вибрируют на коже. Не мешает мне, но и помочь совершенно не пытается.
Гад. Ну и не надо.
Уже отлипаю было, делая шаг назад, и воздух вылетает из легких от удара о стену. Ребра отзываются тупой болью, а я широко распахиваю глаза, чувствуя, как длинные пальцы все мучительнее впиваются в плечи, сжимая их.
– Отпусти.
Молча оглядывает, просто гладит взглядом, да так, что скулы тут же начинает припекать. Задерживается этим взглядом на губах и… Действительно отпускает, отступая назад и вовсе потеряв ко мне всякий интерес. Возвращается к своим бумажкам. Мне же остается только разочарованно выдохнуть.
Вот же… Сука.