Принято к сведению

Неделю спустя обидный провал Химчан усилием воли перевел в разряд простого недоразумения: ничего непоправимого не случилось, в конце концов. Когда полиция рассосалась совсем, он даже свою винтовку умудрился вернуть, нарочно при этом поднявшись на этаж выше, чтобы взглянуть на опечатанную дверь квартиры, в которой сидел в засаде неделю. И хоть таскаться по этому дому, с первого этажа до последнего возмущенного тем, что в нем работал снайпер, было верхом глупости, но ему до ужаса хотелось посмотреть – казалось, что он сможет прямо через стены увидеть стоявший на полу стаканчик из-под кофе и каким-то образом узнать, как много информации этот кусок картона смог предоставить полиции.
Дверь сбоку внезапно открылась, из нее появилась обрюзгшая старуха, и Химчан торопливо свернул к лестнице, прикрывая лицо капюшоном толстовки.
- Ходят тут теперь, - пробормотали ему вслед, - как на экскурсию.
Что же, надо признать, Химчан бы не отказался от экскурсии в сеульское бюро судмедэкспертизы и даже послушал бы лекцию о том, как проводятся реакции на амилазе слюны – общие представления заставляли полагать, что подаренная им полиции улика бесполезна: пока они не поймают его самого, пока нет подозреваемого, с кем можно сравнить образец – ему ничего не угрожает.
Даже Енгуку не удалось вывести Химчана из себя – Хим, явивишись в сопровождении Чунхона в уже знакомый ему кабинет, был готов убедиться в том, что осведомленность Енгука может вызывать поистине чистую зависть.
- Наши благодарности за рвение, - шутливо раскланялся Енгук, - но ты же понимаешь, что сверх оговоренного платы не получишь?
- Да я просто пристреливался, - едко улыбнулся Хим. – Палец сорвался, бывает.
- Бывает, значит, - хмыкнул Енгук. – А я подумал, тебе адреналина не хватает, раз ты сделал так, что за тобой теперь будет охотиться ко всему прочему еще и свора китайских собак.
Очевидно, лицо Химчана слегка вытянулось – почему-то это ему в голову не пришло: что тот, кого он застрелил, мог даже не быть корейцем.
Его удивление, конечно, не осталось незамеченным для Енгука – босс «Матоки» вытянулся в кресле и насмешливо спросил:
- Ты даже не знаешь, кого убил, верно?
- Какое дилетантство, - фыркнул Чунхон за спиной – Химчан, сжав кулак, подумал, что точно ударит эту кудрявую заразу.
- Ладно, так и быть, - напоказ ласково протянул Енгук, спасая своего несдержанного на язык протеже от кары. – Мне не жалко, я скажу… Чжоу Ми, китайский оружейный барон. Если тебе известно, в Китае до сих пор действует эмбарго на ввоз оружия из европейских стран, но, как сам понимаешь, любой запрет возможно обойти. Чжоу Ми официально занимался фрахтингом и владел чартерной авиакомпанией, транспортируя оружие через третьи страны по теневым контрактам от самого китайского правительства. – Енгук помолчал, а потом, взглянув прямо на Химчана, добавил: - Мне ужасно любопытно, какие дела связывали Чжоу Ми и Ючхона и почему охраны с ними было мало… Как ты догадываешься, это большая удача, что они повели себя так непрофессионально и позволили снайперу ускользнуть, но я бы советовал тебе смотреть в оба, потому что на моей памяти никто еще не сумел скрыться от китайской мафии.
- Спасибо за предупреждение, - холодно кивнул Химчан на прощание.
Да, поселить в нем панику Енгуку не удалось, но предостережение Химчан принял к сведению, решив сменить место жительства из соображений профилактики – у приличного снайпера всегда две квартиры: чтобы прятаться «до» и «после» - хотя, при всем уважении, сейчас он походит больше не на киллера, а на самоубийцу. Недолго подумав, он выбрал объявление о сдаче квартиры в том же районе, где жили так заинтересовавшие его братья – и на следующий же день перевез вещи, не преминув обрадовать Дэхена новостями о том, что они теперь соседи и было бы неплохо чаще встречаться. Искренняя радость Дэхена приятно кольнула сердце, и он без раздумий дал согласие на его приглашение заехать за ним вечером и отпраздновать новоселье в клубе – медленно, но уверенно в нем формировалось ощущение, что ему надо спешить. Слишком много времени он потратил на Ючхона, слишком тщательно готовился – а теперь обстановка изменилась: он чувствовал, что вокруг него затягивается сетка, и чем быстрее он сделает оставшиеся пять выстрелов, тем больше шансов вырваться из нее до того, как узел затянут.
А потом он исчезнет – очевидно, лучше всего в другой части света.
Это новое ощущение не пугало, не заставляло нервничать – но вместе с тем оно означало и то, что, когда все закончится, ему придется оставить в прошлом Дэхена и, к сожалению, Енчжэ.

Химчан, сложив руки на груди, уже привычно опирался задом о подоконник на кухне братьев и наблюдал за сборами Дэхена, которого не удовлетворяла ни одна рубашка – он уже пару раз появлялся на пороге одетым, затем нервно дергал себя за ворот и заявлял:
- Оно меня душит, это невыносимо.
И только когда из спальни появился заспанный Енчжэ (Химчан успел выведать, что у него сегодня выходной) и почтил своим присутствием кухню, подозрительные ухищрения Дэхена обрели смысл: старший брат змейкой обвился вокруг младшего и принялся уговаривать Енчжэ отправиться с ними, обещая, что Химчан не даст ему заскучать.
- Ну конечно, - с иронией хмыкнул Енчжэ, разглядывая назойливого дружка своего брата.
Химчан этот полный скепсиса взгляд хорошо почувствовал и принял за комплимент: именно мысль о том, что Енчжэ найдет его костюм вызывающим, заставила его вырядиться в узкие джинсы и белую футболку, поверх которой чернели совершенно хипстеровские подтяжки. Белый ему чертовски шел, а шаловливые подтяжки делали похожим на мальчика из эскорта.
- Ну идем, Енчжэ, - продолжил канючить Дэхен, - иначе расскажу матери, что ты тут плесенью покрылся – и она опять начнет искать тебе подружку.
Енчжэ передернуло, когда он вспомнил, как однажды Дэхен уже реализовал угрозу: мачеха тогда с месяц сватала за него дочь своей подруги, и Енчжэ покрывался зеленым потом, любезничая с девицей – не то чтобы она была ему так неприятна, просто он не выносил, когда в его жизнь лезли с благими намерениями вернуть закоренело охолостевшего копа на правильные рельсы обывательского существования. Винить в этом желавшую ему только добра мать Дэхена совесть не позволяла, но вслух заявить о том, что никаких серьезных отношений у него не будет, пока все «Мато» не отправятся за решетку, тоже не получилось – еще сумасшедшим его не называли.
- Хорошо, я пойду, - проскрипел зубами Енчжэ. – Но нена… долго…
Дававшего согласие тоном мученика Енчжэ прервал звонок, и когда он ответил на вызов, проговорив:
- Да, Оп, - Химчан подумал, что чего-то в происках Дэхена недопонял – старший брат задышал в шею младшего и, судя по виду, так и норовил влезть в разговор.
Енчжэ хмурился от этого только сильнее, видимо, очень внимательно прислушиваясь к словам собеседника, и в конце концов задумчиво сказал, отталкивая лицо Дэхена от себя:
- Зачем Енгук отправился в Китай, мы узнаем, когда где-нибудь опять всплывет партия контрабандного оружия… - Химчан после этих слов насторожился, как сторожевая собака, и с досадой сделал очередной вывод, до которого раньше почему-то не дошел: Енчжэ знал об убийстве Хонки постольку-поскольку, но на самом деле он работает в отделе по борьбе с организованной преступностью и, очевидно, занимается делом Енгука… Приятного в этом открытии было мало, снова появилось ощущение, что вокруг почти незаметно ползет сетка, сужая круг…
Химчан качнул головой, прогоняя навязчивый страх, и улыбнулся тому, как ловко Дэхен пропустил свои руки под руками Енчжэ и весело принялся перебивать разговор брата, нарочно громко приветствуя все еще неизвестного Химу собеседника:
- Привет, Оп! А мы тут развлекаться собираемся…
- Никуда мы не собираемся, у меня беспутный брат, - запротестовал Енчжэ.
- Пойдешь с нами? – игнорируя все попытки Енчжэ оттеснить его от трубки, продолжил Дэхен: - Джэ тебя приглашает.
- Не слушай его!
- Ну Джэ-э-э-э…
- Все, я никуда с тобой не…
- Оп, через час, где обычно. Не опаздывай!
- Это шутка!
- Договорились, - напоследок Дэхен рассмеялся в трубку и пальцами Енчжэ нажал на отбой. – Ну вот, у нас теперь солидная компания.
- Ты шантажист просто, - упрекнул его брат. – Шантажист и манипулятор.
- Я знаю, - легко согласился Дэхен, выталкивая Енчжэ в коридор: - Иди одевайся.
- Это у вас всегда так? – Химчан приподнял бровь, когда они со старшим братом остались вдвоем.
- Почти, - Дэхен старательно поправил жесткий воротничок на рубашке.
Очевидно, теперь она устраивала его полностью.

Едва они втроем зашли внутрь, Енчжэ убежал в туалет (Химчан подумал, что он намерен просидеть на унитазах весь вечер – лишь бы не рядом с ним), Дэхен, извинившись, ответил на звонок (зазвеневший все той же «Щори-щори»), и Химчан, предоставленный самому себе, решил, что ему необходимо выпить.
Отдыхать с алкогольными напитками Химчан позволял себе крайне редко, и сегодня решил как всегда ограничиться любимым мохито – он взял бокал у бармена, постучал пальцами по стойке, раздумывая над тем, не пойти ли поискать Енчжэ, пока он не утопился в сливном бачке, но больше хотелось, чтобы он помучился, поэтому Химчан и не торопился никуда.
Он развернулся, оперевшись локтями о стойку, и настороженно сузил глаза: ему показалось, что, пробираясь между телами возле стены, к нему шел Дэхен – пока второй парень, шагавший за ним, игриво не развернул его к себе и не обнял за пояс.
Они… целовались? Химчану вряд ли показалось.
Дэхен в конце концов снял с себя чужие руки и, залепив целовавшему его парню затрещину, потащил его руку за собой к Химчану.
- Хим, это Чоноп, он работает с Енчжэ… - Дэхен сначала опустил глаза, а потом озорно глянул на него из-под ресниц: - Мы встречаемся, только брат не знает…
Химчан усмехнулся, хорошо представляя, какую бурю негодования вызовет в очевидно гомофобном Енчжэ новость, что его брат раздаривает поцелуи его собственному напарнику – но смеяться ему быстро расхотелось, когда он повнимательнее разглядел того, кого представил ему Дэхен.
Копа.
Копа, который притворялся барменом, когда Чунхон подошел к нему тем вечером: красивые, но узкие глазки Чонопа, приобнимавшего Дэхена за талию, казалось, изучали каждый миллиметр его лица – Химчан отчетливо понял, что стоящий перед ним человек его узнал.
Чоноп сканировал его, как компьютер, и Химчан, протягивая ему руку для пожатия, напряженно соображал, как ему вести себя дальше, чтобы не просто обмануть – ему нужно, чтобы парень Дэхена ему поверил, а сделать это, не зная, за кем следил Чоноп в том баре, было сложно.
За ним самим? Маловероятно – он бы уже почувствовал слежку, ему не позволили бы застрелить Чжоу Ми. За Чунхоном? Тогда, безусловно, он вызовет у Чонопа подозрение – и если он скажет, что оказался в том баре случайно, а потом и вовсе перепутал машины, сев к Чунхону, то будет только хуже: глядя на этого копа, Химчан четко понимал, что вранье только усилит подозрения.
Впрочем, оставался же еще один вариант – что ни он, ни Чунхон не были нужны Чонопу, и тогда ему следует вести себя максимальное естественно: никто в здравом уме не запоминает лица барменов, которые делают им напитки.
- Мне кажется, мы с вами где-то встречались, - Чоноп осторожно потянул крючок на себя – он не мог поверить в то, что после всех их бессмысленных трудов судьба сама подкинула им с Енчжэ шанс в лице нового друга (о, боже, где Дэхен нашел его?) своего парня.
- Простите, - вежливо поклонился Химчан, - у меня отвратительная память на лица. Вот если бы я имел честь оказаться у вас в участке, тогда, наверно, я бы вас запомнил, - пошутил Хим.
- Всякое бывает, - наивно улыбнулся Чоноп, раздосадованный тем, что Химчан отреагировал логично, так что не к чему придраться. Чоноп посмотрел на коктейль в руках Химчана – все тот же мохито – а потом снова на Хима: он мог бы поклясться, что его собеседник разыгрывает простодушие.
- А, вот вы где, - пробурчал сзади подошедший Енчжэ. – У меня живот разболелся, я, наверное, пойду домой…
Чоноп, успевший вовремя убрать свои руки от Дэхена, тихо покашлял:
- Мне нужно тебе кое-что сказать, - он подтолкнул Дэхена к Химчану, шепнув ему: - Займитесь чем-нибудь, только не уходите никуда, ради бога.
Он чувствовал, как Дэхен напрягся и собирался заспорить, пожалел о том, что не может чмокнуть его в висок и искренне попросить помочь и понять, что работа на первом месте – пришлось только толкнуть его посильнее… Чоноп тоже бесконечно устал скрывать эти отношения.
- Чего ты от меня хотел? – насупился Енчжэ, когда они остались вдвоем. – Сказал же, живот болит, развлекайтесь тут втроем, если так хочется…
- Да не гони, - оборвал Чоноп, для которого никогда не оставалось тайной вранье напарника – а тут Енчжэ сказал свое «развлекайтесь тут втроем» с таким раздражением, что и ребенок бы начал подозревать, - ничего у тебя не болит. Кто этот Химчан?
- Да без понятия, - фыркнул Енчжэ. – Дэхен нашел где-то себе идиота, теперь вечно шляются вдвоем, а этот меня чуть ли не раздевает глазами.
Чоноп усмехнулся – мысль о том, что кто-то без шуток может домогаться стервозного Енчжэ казалась абсурдной – и поделился новостями:
- Химчан – тот парень, ради которого Чунхон приходил в бар.
Енчжэ недоверчиво сузил глаза:
- Не может быть, ты ошибаешься. Этот Химчан просто пугало…
- Пугало или нет, но именно его дожидалась машина Енгука. – Чоноп на секунду вдохновился и зачастил: - Нам нужно выяснить, что за общие дела у них, понимаешь? Если начнем следить за ним как обычно, Енгуку через полчаса доложат наши крысы, а ты, раз уж ты ему нравишься, мог бы втереться…
- Нет-нет, - Енчжэ замахал руками – от одной мысли о том, что придется общаться с этим раздражающим парнем теснее, становилось дурно.
- Потерпишь, - сурово шикнул Чоноп, - или еще десять лет будем за Енгуком как школьники бегать.
Енчжэ упрямо уставился на бутылки за барной стойкой, впитывая в себя смысл слов напарника. Что же, приходилось признавать, что он прав, и, как бы противно ни было делать вид, что он соблазнился телом Химчана, желание прижать хвост Енгуку все равно было куда большим.
- Хорошо, - неохотно согласился Енчжэ. – Но я больше чем уверен, что он просто чучело.

Примерно через полчаса Енчжэ уже имел удовольствие испытать на себе все тяготы данного им согласия пофлиртовать с Химом ради работы: Дэхен, оставив их втроем в зале, со своими ребятами поднялся на сцену, пошептался о чем-то с диджеем за пультом и с привычной улыбкой до ушей запел шаловливую песенку, делая вид, что стреляет из пальца в Чонопа – Чоноп смущенно усмехнулся, завесившись челкой, а Енчжэ почувствовал, как чужие руки скользнули ему на бедра.
Первым желанием было развернуться и дать Химчану (даже не оглядываясь, Енчжэ был уверен, что это он – то ли пах он как-то по-особенному, то ли просто бесил его нещадно, но Енчжэ просто чувствовал его присутствие) по лицу, но, сдержав секундную ярость, Енчжэ пришлось делать вид, что он слишком увлечен пантомимой, которую разыгрывал его брат с Чонопом – успокаивало только то, что Химчан и впрямь не делал ничего такого, просто стоял позади него, опустив руки на чужие бедра.
На Опа начали обращать внимание, и Енчжэ с головой погрузился в мысли о том, что его брат как-то слишком даже для самого себя приветлив с Чонопом: если в воскресенье они идут на футбол, Дэхен настаивает на том, чтобы взять Чонопа с собой, мотивируя это тем, что он такой же заплесневелый сухарь, как сам Енчжэ, и если их обоих не вытаскивать выгуливать изредка, из них начнет сыпаться песок. Если они идут в кино, Чоноп тащится за ними, если иногда позволяют себе выпить пива перед телевизором, то и тут Чоноп возникает словно из-под земли с коробкой пиццы… Списать эти странности на случайность уже не получается, а подозревать что-то более очевидное – тут Енчжэ вообще впадает в ступор.
Из этого самого ступора его извлекает чужая рука, осторожно устроившаяся у него на животе – Енчжэ не раздумывая ударяет по ней, и вечно хриплый голос с сожалением интересуется у него над ухом:
- Что, так уже нельзя?
- Я, по-моему, не разрешал себя трогать, - холодно отвечает Енчжэ.
Вздох Химчана он чувствует лопатками – и машинально косит глазами через плечо: Химчан высокий… Его взгляд медленно скользит по плечу, затянутому в белую футболку, запинается на ленте подтяжек, а потом встречается с чужими глазами – Химчан усмехается, а Енчжэ снова злится на себя за то, что смутился перед ним.
- Люблю неприступных, - довольным голосом сообщает Химчан. – Сопротивление ужасно заводит.
Енчжэ именно в этот момент четко понимает, почему этот Химчан так невозможно его бесит: он принадлежит к тем наглым и беспринципным особям, которые добиваются своего любым способом – чем сильнее он будет звереть от этих приставаний, тем веселее Химчан начнет смеяться, поддакивая «Да, продолжай, детка». Этот парень вывернул все наизнанку, заявив, что будет ли Енчжэ брыкаться или сам побежит к нему – он все равно останется в выигрыше.
- Бэнг, бэнг, - с чувством шепчет Химчан, приставив палец к виску Енчжэ, так что он на секунду пугается, представив в чужих руках настоящий пистолет, - как будто на охоте… Нетерпеливый олененок не усидит на месте, и тут я… бэнг-бэнг…
Что-то в этом сумасшедшем сравнении гипнотизирует Енчжэ – то ли сам хриплый и вкрадчивый голос, то ли то, что он, по правде говоря, и впрямь характером похож на порывистого длинноногого олененка… Енчжэ кажется, что он сошел с ума, когда на мгновение ему на самом деле хочется ощутить виском дуло пистолета и сыграть с этим парнем в игру с настоящими ставками.
Дурное марево исчезает, когда Химчан вспоминает о том, что он шут – больно щипает его за щеку и предлагает:
- Хочешь, пойдем отсюда?
Енчжэ кивает – а в голове всплывает тихое вкрадчивое «бэнг-бэнг»…

Химчан заводит машину, а потом смотрит на него, спрашивая:
- Может, ко мне? – Енчжэ улыбается тому, что в его голосе нет обычной уверенности – только желание, самое настоящее желание остаться с ним наедине в пустой квартире.
Енчжэ прогоняет мысль о том, что это в какой-то мере льстит, и думает, что стоит кому-то узнать о тебе правду, как этот кто-то получает определенные рычаги управления.
- Мне казалось, я довольно ясно выразился насчет твоих приставаний, - хмыкает Енчжэ.
- Ты путаешь ухаживания с приставаниями, - отвечает вернувший свою невозмутимость Химчан.
Машина выезжает с парковки и разворачивается в сторону его дома – ах впрочем, со смешком вспоминает Енчжэ, он же теперь имеет удовольствие проживать где-то рядом с этим типом.
Проплывающий в молчании ночной город за окном нисколько не тяготит Енчжэ, но Химчан, очевидно, другого мнения.
- Почему ты коп? – спрашивает он наконец.
Енчжэ снова усмехается в стекло – нет, ни Химчану, ни себе самому он не должен позволять лезть в эту темную воду: никто не знает, сколько сожалений принесло ему решение идти служить в полицию – как оказалось, действительность слишком сильно отличается от его представлений.
Это просто разные вещи – закон, правосудие, честность на деле оказались пустыми звуками. В реальности выигрывает обычно тот, у кого информации больше – а ее в этом городе продают все, даже в полиции.
- Ты думаешь, я тебе сейчас про высокие идеалы заливать начну? Про желание вычистить из этого города всю грязь?
- А что, нет? – подкалывает Химчан. – У тебя на лбу написано, что ты святой почти блюститель законности.
- Ты боевиков пересмотрел, - пожимает плечами Енчжэ.
С неприятным удивлением он вспоминает, что совсем забыл о том, что его цель – вызнать у Химчана все, что можно.
- В каком университете ты учишься?
- Э-э-э… - Химчан готов ударить себя по голове за то, что не может быстро вспомнить университет, в котором есть юридическая кафедра. – Кунмин.
- М-м-м, - Енчжэ по-домашнему тепло покачивает головой. – Хороший университет. Надеюсь, ты сможешь закончить учебу до пенсии.
Химчан косится на него, не решаясь оторваться от дороги – ему показалось, что насмешка впервые не была едкой, а прозвучала, скорее, по-дружески.
- Откуда ты родом?
- Отсюда.
- У тебя есть братья или сестры?
- Я единственный ребенок.
- А…
- Это что, допрос? – вздергивает бровь Химчан. Ему очень интересно, успел ли Чоноп рассказать Енчжэ про бар, и не с этим ли связан внезапный интерес Енчжэ к нему. – Хочешь, расскажу, какой мой любимый цвет? Или в какую актрису я был влюблен, когда мне было тринадцать?
- Нет уж, уволь, - морщится Енчжэ. Но Химчан, наверно, может торжествовать, потому что любопытство в Енчжэ поднялось с насиженного места и вытянуло шею. – А ты разве девочками интересуешься? Я думал…
- Я людьми интересуюсь, - Химчан красиво щурит глаза в стекло заднего вида, намекая, что Енчжэ для полноты ангельского имиджа не мешало бы научиться толерантности, - а не их полом.
- И как это я забыл, что быть би нынче модно, - насмешливо кивает Енчжэ.
Химчан незаметно улыбается, искренне довольный тем, что выбрал себе для охоты олененка с характером: Енчжэ очевидно плевать на мнение большинства, у него есть свое (пусть и бесконечно раздражающее) собственное, и это, наверное, его самая привлекательная черта.
Крепкий титановый стерженек внутри.
Впрочем, в народе это зовут «где сядешь, там и слезешь», и Химчан имеет удовольствие убедиться в этом, когда останавливает машину перед домом братьев – Енчжэ театрально вздыхает:
- Прости, на чай не приглашаю. Считаю завуалированные таким образом сексуальные предложения пошлостью.
- А я в стихах могу предложить цвет презерватива выбрать, - бросает «козырную» карту Химчан.
Ему кажется, что Енчжэ пробормотал «Умственно отсталый», когда захлапывал дверь машины.