Глава 11 готовясь к штурму

25-го апреля погода наладилась, и наши клиенты наконец отправились наверх. Согласно плану они должны были добраться до перильных веревок. Я, как и было решено накануне, остался во втором лагере, чтобы отдохнуть перед напряженной работой. В тот день я собирал снаряжение, которое предоставили для совместного закрепления перил другие экспедиции. Кроме того, мне нужно было договориться с шерпой Ангом Дорже, альпинистским сирдаром Роба Холла, о том, как будут распределены обязанности при прокладывании маршрута.

Поскольку Фишер находился в базовом лагере, а Бейдлман еще не начал подъем во второй, то клиентам пришлось добираться до перил самостоятельно. Кто-то из них сумел подняться на намеченную высоту в 7 000 метров, а кто-то — нет. Как заметил один из участников, «нам еще уличные торговцы в Катманду рассказали, что веселиться здесь можно только в базовом лагере, а выше уже не до смеха¹».

Очень рано, примерно в четыре утра, я вышел из второго лагеря. Даже выпив крепкого кофе, я не смог как следует проснуться и поэтому шел сонный и хмурый. Небо было усыпано звездами — погода обещала быть хорошей. Под ногами скрипел утренний наст. В 150—250 метрах впереди от меня виднелись фонари шерпов Роба Холла, а позади, примерно на том же расстоянии шли шерпы тайваньской экспедиции. Двигаясь без особой спешки, мы за три с половиной часа добрались до третьего лагеря. В 7- 30 мы увидели, как первые лучи солнца осветили две палатки, установленные там днем раньше.

¹ Вот как отзывался о жизни в базовом лагере другой клиент Фишера; «Среди обывателей распространено явно идеализированное представление о базовом лагере. Будто бы там царит атмосфера спартанского быта, а все участники находятся в радостном предвкушении восхождения. В действительности все не так: каким ты был дома, таким останешься и в базовом лагере. Курил прежде — будешь курить и здесь. Привык дома пить коктейль перед обедом — получишь свой коктейль и в базовом лагере».

Третий лагерь располагался на том самом месте, где Букреев два дня назад оставил свой груз. Гора в этом месте шла вверх весьма круто, примерно под тем же уклоном, что и эскалатор в метро. Площадка для первых двух палаток была подготовлена шерпами накануне, а вот место для третьей еще предстояло выдолбить в ледяном склоне. Букреев и шерпы взялись за ледорубы и принялись мерными ударами откалывать куски льда.

Я оставил часть своих вещей в палатке и отправился из третьего лагеря наверх, туда, где Анг Дорже и другие шерпы из экспедиции Роба Холла уже натягивали веревки. Когда закончилась первая бухта веревки, я сменил Анга Дорже, который прокладывал маршрут. Весь тот день я проработал первым. Анг Дорже меня страховал, а другие шерпы подносили веревки. Так мы провели часов пять, в ровном темпе продвигаясь вверх по склону. Наконец мы вышли на высоту 7 550 метров, к Желтому поясу ².

Проработав весь день, Букреев решил спуститься в третий лагерь и переночевать там, чтобы лучше акклиматизироваться. Анг Дорже и работавшие с ним шерпы отправились отдыхать во второй лагерь. Спускаясь по перилам, Букреев тщетно вглядывался вниз, пытаясь углядеть хоть кого-нибудь у палаток «Горного безумия» в третьем лагере, но там никого не было.

Клиенты «Горного безумия» большую часть дня провели, отдыхая в своих палатках во втором лагере. Непогода не выпустила их наверх. В тот день Питтман, желая оживить свои сообщения для Эн-Би-Си, посвятила очередной репортаж музыкальным пристрастиям участников экспедиции. В частности, она рассказала, что Нилу Бейдлману нравились незамысловатые песенки Чипмунка, а Лин Гаммельгард предпочитала творчество Ника Кэйва. Столь же различными, как их вкусы, были и они сами.

Мягкий, рассудительный Бейдлман выглядел слишком уж бесхитростным по сравнению с волевой и самоуверенной Гаммельгард. Лин была верна своему желанию оказаться «там, выше всех» и знать не хотела никаких советов. Ей казалось, что Бейдлман, который только начинал работать гидом, очень нуждался в самоутверждении и поэтому ему страстно хотелось, чтобы клиенты относились к нему с уважением, чтобы они ловили каждое его слово. «Но от меня он этого уж точно не мог дождаться, — рассказывала Лин.— Мне вообще не нужен гид, тем более такой, как ты». Он со мной и так, и эдак, но ничего не помогало. " Подрасти сначала, парень. А сейчас держись лучше подальше — целее будешь". Не думаю, что ему было очень весело со мной».

² Так называются известняковые плиты, которые выходят на поверхность с этой стороны Эвереста.

Бейдлману, как и двум другим гидам, случалось сталкиваться с критикой в свой адрес со стороны клиентов. Обычно ему удавалось найти нужные слова и закончить разговор миром. Лишь считанные разы он не выдерживал и ввязывался в перепалку.

В тот вечер палатки в третьем лагере были полностью в моем распоряжении, и я мог насладиться тишиной и покоем, столь желанными после суеты базового лагеря. Я разжег горелку, вскипятил себе чай и приготовил еду. Обычно на высоте аппетит пропадает, но после тяжелой работы я с удовольствием принялся за свой нехитрый ужин. Вскоре заметно похолодало, и я решил, что пора закругляться. Перед сном я связался по рации с базовым лагерем и запросил еще веревки. Мне сказали, что ее на следующий день принесут шерпы. Потом я забрался в спальник и сразу заснул.

В отличие от ночевок во втором лагере, здесь, на более чем семикилометровой высоте, Анатолий спал очень беспокойно. Утром он проснулся, ощущая апатию, которая так знакома высотникам. В восьмом часу, пока Букреев еще лежал в палатке, наслаждаясь теплом, мимо прошли несколько шерпов. Разговаривая на ходу, они несли к Желтому поясу новые запасы веревки. Еще с полчаса Букреев боролся с искушением остаться в уютном спальнике, а потом, наконец, вылез наружу. Пристегнувшись к перилам, которые проходили на расстоянии вытянутой руки от его палатки, он отправился наверх.

Поднимаясь наверх, я еще раз проверил прочность провешенных вчера перил. Все точки закрепления были надежны, веревки хорошо связаны между собой. Кроме того, я убирал старую веревку, которая иногда была пристегнута к тем же точкам, что и наша. Иначе клиенты по ошибке могли пристегнуться к какой-нибудь ненадежной ветхой веревке. Потом я увидел Анга Дорже, который работал первым. Вместе мы протянули маршрут через весь Желтый пояс, а затем сели отдохнуть и перекусить.

Пока Букреев пил горячий чай из термоса, он заметил, как шерпы вытаскивали из-под снега старые веревки и отбирали из них те, которые казались более прочными. Они брали их с собой и использовали вместе с новыми. Немного передохнув, Букреев пошел вверх за шерпами, не забывая проверять надежность перил. Альпинисты держали путь к-Южной Седловине.

На высоте около 7 800 метров, где склон становится более пологим, я увидел, что шерпы, шедшие впереди, стали спускаться. Я спросил у них, как дела. «Все в порядке», — ответили они. Шерпы, торопились, потому что им хотелось вернуться во второй лагерь засветло. Я же опять планировал переночевать в третьем лагере, поэтому у меня еще оставалось время. Я решил подняться повыше, присмотреть место для четвертого лагеря и оставить там высотную палатку, которую нес с собой. Когда я вышел на Южную седловину, ветер усилился. Впрочем, днем погода стояла хорошая, вероятность шторма была невелика, и можно было немного задержаться, чтобы выбрать лучшее расположение для лагеря, из которого нам предстояло отправиться на штурм вершины.

Спустившись к третьему лагерю, Букреев, к своей радости, заметил около палаток клиентов «Горного безумия». Лин Гаммельгард, Клев Шенинг, Мартин Адамс, Сэнди Хилл Питтман и Дейл Круз — пятеро из восьми клиентов Фишера— поднялись в третий лагерь, пока Букреев был наверху. Выглядели они неплохо, и после подъема из второго лагеря у них еще оставались силы. Но Букреев хорошо помнил свою первую ночевку на этой высоте и понимал, что радоваться рано.

На следующий день (28-го апреля) мы встали, когда уже рассвело. Было около восьми часов утра. По рации нам передали, что Скотт и Нил находятся во втором лагере и для дальнейшей акклиматизации планируют подняться к нам, в третий лагерь. Я чувствовал себя гораздо лучше. Видимо, сказалось то, что я поработал на высоте, хотя усталость еще оставалась. Клиенты, за исключением Лин и Дейла, тоже неплохо адаптировались к новой высоте. У Лин были красные воспаленные глаза, и выглядела она сонной и вялой. Как и я накануне, Лин испытывала небольшие проблемы с акклиматизацией, однако никакой угрозы здоровью не было. Кругов дело — Круз.

Букреев внимательно наблюдал за Крузом обеспокоенный его состоянием. Он заметил, что тот был «в полнейшей апатии, он замкнулся в себе и был безразличен к происходящему вокруг». Опытный Букреев сразу понял, что дело плохо. Около десяти утра Мартин Адамс, который, наконец, добился своей цели и переночевал в третьем лагере, начал собираться вниз. Он хотел спуститься как можно быстрее. Букреев, которому хотелось как можно скорее отправить на меньшую высоту Круза, посоветовал и остальным клиентам последовать примеру Мартина.

Я считал, что одной ночевки на такой высоте вполне достаточно — тем более, что клиенты оказались на ней впервые. Я пытался отговорить Айн и Сэнди, которые хотели остаться в лагере еще на сутки. Мне казалось, что они переоценивают свои силы и им надо хорошо отдохнуть. Поэтому я порекомендовал им, если уж так хочется, подняться до высоты 7 500 или 7 600 метров, а потом спуститься во второй лагерь. Однако ни одна из них не изъявила желания идти выше.

Обсуждая с клиентами их планы, я заметил, что состояние Круза все ухудшалось. Я принялся убеждать его побыстрее собраться и выйти вниз. Меня поддержали и остальные участники, также заметившие неладное.

Наконец Дейла удалось уговорить, и он начал переодеваться и паковать рюкзак. Беспокойство наблюдавшего за ним Букреева тем временем перерастало в тревогу. Дейл, по словам Анатолия, «шатался, с трудом держась на ногах». Положение становилось угрожающим. Круз был высоким и грузным, он был куда тяжелее самого Букреева. Анатолий сомневался в том, что сумеет поднять его и безопасно спустить во второй лагерь, если тот упадет.

Мне с трудом удалось пристегнуть Кейла к перилам. То ли он плохо соображал, то ли я плохо объяснял — не знаю. Но объяснения, как надо пристегиваться и что делать, когда идешь в связке, отняли очень много времени. К счастью, когда мы начали спуск, в поле зрения появились Нил и Скотт. Увидев Кейла, Скотт без лишних вопросов пришел мне на помощь.

Было решено, что мы вдвоем будем спускать Кейла, а Нил пойдет в третий лагерь. Ему надо было там переночевать, чтобы акклиматизироваться.

Вниз они шли втроем в одной связке. Фишер спускался первым, подстраховывая Круза снизу, страховавший всех сверху Букреев — последним. За ними отдельно шла Лин Гаммельгард, а Питтман, несмотря на все уговоры, все же решила остаться в третьем лагере еще на одну ночь.

Когда мы спустились до 6 900 метров, Круз стал понемногу оживать. Он уже мог сам контролировать свои движения. Наконец, к пяти часам вечера, мы спустились со склонов Лхоцзе и вышли к Западному Кууму, по которому шел наш дальнейший путь ко второму лагерю. Круз вроде бы вернулся в нормальное состояние, поэтому здесь мы развязались и пошли каждый сам по себе.

Круз спускался первым, а за ним шли Букреев и Скотт, на ходу обсуждая события последних дней. Букреев рассказал о подготовке маршрута, а Скотт — о проблемах, с которыми он столкнулся в базовом лагере.

Скотт сообщил мне, как обстояли дела с Нгавангом Топше. Заболевший шерпа в сопровождении своего племянника Аопсанга Янгбу и экспедиционного врача Ингрид был отправлен на вертолете в Катманду. Стоимость спасательных работ приближалась к десяти тысячам долларов. У Скотта было много причин для волнений и расстройств: болезнь Нгаванга привела к крупным денежным расходам и уменьшила наш и без того скудный запас кислорода. Кроме того, шерпы до сих пор не установили четвертый лагерь и не отправили наверх кислородные баллоны. Видя его откровенность, я решил поговорить с ним о наших шерпах. На мой взгляд, по сравнению с шерпами Роба Холла во главе с Ангом Корже, наша команда сильно проигрывала. Шерпы «Торного безумия» были слабее физически и хуже организованы. Обсудив это, мы решили после экспедиции оценить работу каждого из них и в следующую экспедицию брать только тех, кто этого действительно заслуживал.

Благополучно добравшись до второго лагеря, Фишер уже в темноте вышел на связь с базовым и третьим лагерями. Обнадеживающих сведений о состоянии Нгаванга не поступило. Так как никаких неотложных дел внизу у Фишера не было, он решил на следующий день подняться вместе с Питом Шенингом к третьему лагерю. Скотта не покидала надежда, что Пит сможет акклиматизироваться и продолжить восхождение.

Утром 29-го апреля Скотт и Пит отправились в третий лагерь, а я пошел вниз вместе Дейлом и Лин. Большую часть пути я приглядывал за Крузом, то и дело подстраховывая его. Хотя Аейл выглядел гораздо лучше, чем накануне, я знал, что в любой момент он может допустить ошибку при движении по маршруту. Особенно беспокоило меня, как мы пройдем по леднику Кхумбу — только там нам проблем не хватало! Базовый лагерь принес всем нам облегчение и порадовал теплом. После шести ночей, проведенных на большой высоте, мне был необходим отдых.

ЗО-го апреля я вволю насладился безветрием и теплом в базовом лагере. Здесь я мог позволить себе немного расслабиться — принять душ и почитать книжку на солнышке. Я чувствовал, что хорошо акклиматизировался и теперь собирался спуститься отдохнуть в лесную зону. Я снова стал убеждать Мартина Адамса пойти со мной.

Наша команда сейчас была раскидана по всей горе — от Перича, где Тим и Шарлотта приходили в себя после горной болезни, до третьего лагеря, где в эту ночь находились Скотт с Шенингом. Впрочем, такой разброс в местонахождении меня не слишком смущал. Акклиматизация — дело очень тонкое, и здесь необходим индивидуальный подход. Процесс адаптации организма к высоте невозможно подогнать под общий жесткий график. Куда больше меня волновало различие в уровне подготовки, с которым клиенты «Торного безумия» выходили к штурму. Все больше я волновался за самого Скотта, чей график акклиматизации не раз уже срывался из-за его переходов вверх и вниз по горе.

К 1-му мая все гиды и все клиенты, за исключением Шарлотты Фокс и Тима Мадсена, собрались в базовом лагере. Соскучившийся по отдыху Скотт пошел принять душ перед ужином. Букреев отдыхал в своей палатке, когда Лин Гаммельгард встретила Скотта на пути из душевой и завела с ним разговор.

Они начали обсуждать предстоящее восхождение. Скотт сказал, что через несколько дней мы поднимемся в третий лагерь. Там всем клиентам будет выдано кислородное оборудование, и дальше они будут идти с кислородом. Его слова расстроили Лин, которая все настаивала на своем решении идти без кислорода. Дальше их разговор велся на повышенных тонах.

Гаммельгард рассчитывала, что ей будут предоставлены дополнительные дни для акклиматизации, ведь из-за запаздывания с установкой высотных лагерей у нее не было возможности как следует проверить себя на большой высоте. И теперь, когда Фишер заявил ей, что все клиенты пойдут с кислородом, она пришла в ярость. «Я ему сказала: " Теперь я просто не успею подготовиться к бескислородному восхождению, меня лишили этой возможности! Полгода ты со мной соглашался и поддакивал, прекрасно зная, как обстоят дела в твоей экспедиции. Я так на это рассчитывала, тренировалась... Да ты просто с ума сошел! "»

Фишер ответил Лин, что никаких шансов на бескислородное восхождение у нее нет, и что она пойдет как все клиенты — с кислородом. Не желая даже думать об этом, Лин принялась упрекать Фишера за попытку «приравнять ее к остальным». «Я страшно разозлилась. Вовсе не этого я ожидала от опытного руководителя экспедиции. Уважения к Фишеру у меня не прибавилось... Я просто вышла из себя!»

Так и не сумев договориться, Фишер и Гаммельгард разошлись. Букреев, чувствуя, что может помочь разрешить этот спор, вышел из палатки и направился к Фишеру. Скотт тем временем возвращался к своей палатке, чтобы наконец отдохнуть.

Нам было что обсудить с Фишером. Сначала я спросил его, как прошел подъем у Шепинга. Скотт ответил, что в целом все в порядке, хотя спать без кислорода Шенинг пока не может. Про Дейла Скотт заметил, что тому крупно повезло. Задержись он в третьем лагере чуть дольше, и ему было не миновать отека мозга. Однако ни одному из них Скотт не собирался говорить «нет». Напротив, он считал, что мы должны были продолжить наблюдать за ними и на заключительном выходе в случае чего отправить их вниз из второго или третьего лагеря.

Решение Фишера еще больше озаботило Букреева. Мартин Адаме, хотя и не мог вмешиваться, тоже беспокоился по этому поводу. «Скотт брал на восхождение всех. Брал Дейла, брал Пита Шенинга Было ясно, что эти люди больны, что они в принципе не могут подняться. Тем не менее, они хотели идти, и Скотт не мог им отказать... Мне кажется, Скотт так стремился затащить этих людей на вершину, в основном, в рекламных целях... Я сказал как-то Нилу в базовом лагере: «Ведь этим ребятам нечего делать наверху. Я понимаю, вам очень нужна реклама, но неужели вы не боитесь той громкой славы, которая ждет вас, если вы оставите кого-нибудь из них на горе? Вы этого хотите? О том, сколько стоит их жизнь, вы не подумали?».

Лин совершенно извела Скотта. Когда я заговорил с ним о ее намерении идти без кислорода, он только расстроенно развел руками и покачал головой. Тогда я предложил свое содействие. Я хотел побеседовать с ней, объяснить, что ее планы опасны для нее самой. Ее малый опыт не позволял ей трезво оценить свое состояние, кроме того, она так и не смогла как следует акклиматизироваться.

Перед самым ужином я заглянул в палатку Айн и спросил, можно ли поговорить с ней. Она с радостью согласилась. Я. рассказал ей, что в 1991 году, когда я впервые поднялся на Эверест без кислорода, для лучшей акклиматизации я переночевал на Южной седловине и только потом спустился в базовый лагерь для отдыха. У Лин же в этой экспедиции максимальная набранная высота составляла всего 7 300 метров. Не было у нее и солидного опыта, чтобы объективно оценить свои шансы на успех, и поэтому я советовал ей оставить эту идею. Взамен я пообещал ей, что, если она успешно поднимется с кислородом, то я лично помогу ей повторить восхождение, но уже без кислорода. Честно признаюсь, я был уверен, что сил у нее на это не хватит, но предложение мое было, тем не менее, искренним. Попроси она меня об этом, и я бы пошел».

Вечером в общей палатке собрались все клиенты «Горного безумия» за исключением Шарлотты Фокс и Тима Мадсена, которые вскоре должны были сюда подняться, а также Мартина Адамса, который ушел вниз, следуя совету Букреева Обращаясь ко всем присутствующим, Фишер сказал, что с этого дня участники отдыхают, а 5-го мая, если погода позволит, экспедиция начнет свое движение к вершине. Подшучивая над Букреевым и Адамсом, решившими спуститься ниже базового лагеря, Фишер сказал, что не иначе как они соскучились по пиву и красивым девушкам.

В самый разгар этих шуток в палатку вошла Лин. Она подошла ко мне сзади, обняла и поцеловала. Отчетливо, чтобы все слышали, Лин сказала: «Спасибо большое, Толя», а потом села на свободное место. Все в палатке многозначительно заулыбались, явно неправильно истолковав ее действия. Но Скотт все отлично понял. Теперь он знал, что проблема с кислородом решена.