Мария Игнатьевна.

Нюра идет по Васильевскому острову, находит адрес. Дверь заперта. Нюра стоит около крылечка. Проходит пожилая женщина. Нюра спрашивает о жильцах квартиры. Женщина говорит, что все умерли, но заходит какая-то женщина, один или два раза в неделю. Сегодня должна быть.

Нюра ждет.

Подходит женщина. Женщина смотрит на Нюру, останавливается. Снова внимательно смотрит на Нюру, спрашивает:

-Вы, Аня?

-Да, я Аня.

-Из Северодвинска?

-Из Северодвинска.

-Я вас по фотографии узнала. Чувствовала, что вы приедете. Сердце подсказало.

Женщина открывает дверь, снимает пальто, предлагает раздеться Нюре, пригашает в комнату.

-Давайте знакомиться. Меня зовут Мария Игнатьевна, можно просто, тетя Маша. Я тетя Гриши, родная сестра матери его, Анастасии.

-Я Аня, из Северодвинска.

-Так, вы Аня из Северодвинска. Проходите. Вот комната Гриши.

Нюра входит в комнату. На столе фотография, где Анюта, Гриша и Аня на центральной площади города в день Молодежи.

Мария Игнатьевна начинает свой рассказ неторопливо, уставшим медленным голосом.

- Гриша был очень аккуратный человек, у него все по полочкам разложено. Любил порядок во всем. Посмотрите, как он конспекты писал. Каждый рисунок, каждый чертежик с любовью сделан. Это у него от матери, Анастасии. Очень она порядок в доме любила. У Гриши в кладовке мастерская, (открывает дверь, показывает Нюре). Он всем знакомым приемники ремонтировал. Вот какую машину собрал, мог со всего мира передачи слушать. А вот, посмотрите, как он поливальную установку для цветов сделал. В этот бачок воду наливаешь, тут она отстаивается, потом по трубочкам течет сюда. Здесь удобрения в мешочке, питательный раствор, потом по трубочкам к цветам идет. Цветы у Гриши раньше всех цвести начинали, и дольше всех цвели.

Видно, что Мария Игнатьевна давно хотела излить душу, да не приводилось случая. Скромная Нюра сразу понравилась Марии Игнатьевне, и она говорила не останавливаясь. Нюра слушала ее, не перебивая. Она своим чутьем сразу поняла, что хочет эта старая женщина, и узнавала стразу такое, что в обычном состоянии люди сказать не решаются.

Мария Игнатьевна показала на портрет отца Гриши.

Этот ирод, всех извел. Как он к нам в деревню приехал, мне сразу не понравился. Нахальный такой, грубый, чуть что, сразу горло драть да кулаками размахивать. Анастасия кроткая была, никому слова поперек не скажет, никого не обидит. Чем этот изверг ее завлек, не знаю. Только замуж она сама за него захотела. Год они вместе прожили, Гришу она родила. В половодье, он через реку переезжал и лодку опрокинул. Настя тогда три месяца хворала, молоко пропало. А как без материнского молока грудному ребенку. Мальчика, Гришу и запустили. Рахит у него развился. Головку не держит, к трем годам только ходить стал. Думали, что не жилец он на белом свете. Да спасибо, бабушка Пелагея Федоровна взялась его выхаживать. Мы с соседями всегда дружно жили, помогали, чем могли. Гриша и стал поправляться.

У соседей мальчик, Юра. На 2 года Гриши моложе. Так они все время вместе, как братья. И в школу вместе пошли. А с 10 лет Гриша совсем оправился, и так стал расти, что все ребят перерос. Учился лучше всех в школе и по дому помогал, и все мастерил что-нибудь. Семилетку закончил, и надо было в город ехать. Вот в Ленинград-то и подались. Тут у них все и разладилось. В квартире этой, родители Михаила Григорьевича жили. Сначала он один сюда прописался, а потом и всю семью привез. Здесь еще племянник, сын старшего брата, Ивана Григорьевича, прописан был. Только он у жены проживал, а отсюда не выписывался. Из - за квартиры раздор и пошел в семье. Михаил на Николая, на племянника значит, наступает, мол, не живешь, так выписывайся. А тот ни в какую. Мол, Иван Григорьевич тут до смерти жил, а вы в деревне были, и дом там у вас есть. До драки дело доходило. И на работе у Михаила Григорьевича дела не клеились. Очень он начальство критиковать любил. Как выпьет, так давай всех подряд критиковать. И правительство плохое, и городское начальство ничего не стоит, и на заводе одни дураки работают. Такого человека кто долго терпеть будет. Вот он с одной работы да на другую и прыгал, пока работа была. Что не заработает, все пропьет, да еще дома набезобразит. Настенька раньше сроку из-за него померла. Сколько раз мне душу изливала. Сил, говорит, моих нет, терпеть все это. Только Гришенька и давал ей силы жить. Гриша как институт закончил, дома стал редко жить. Сначала в командировку, а потом и совсем в Северодвинск уехал. Работа у него была хорошая, на закрытом предприятии работал, туда не каждого берут. Да видно ему тоже от отцовских выходок житья не стало, он и стал подолгу в Северодвинске задерживаться, а потом и совсем там остался. Так в один год вся семья извелась. Сначала Настя умерла, в апреле похоронили, перед новым годом Гришу домой в гробу привезли. Гроб не открывали, так и похоронили. А через месяц, как один день и Михаил Григорьевич помер. Теперь квартира пустует. Николай Иванович тут прописан, он письмо мне написал, чтобы я за квартирой присматривала, а сам домой не торопиться. Мне хоть и недалеко, я на Броневой живу, да только надоела уже ездить. Квартиру под охрану сдали, деньги плачу, а жить в квартире некому.

Мария Игнатьевна смотрит на фотографию.

- Тебя я сразу узнала, а это кто?

Нюра не решилась ответить, что невеста Гриши и есть та девушка, что Анюта погибла на пожаре, и что она, Нюра, приехала сюда, чтобы найти совсем другого человека, Георгия Радецкого.

Чтобы порасспросить про Радецких, Нюра начала издалека.

-Это моя подуга, вместе работаем. Мария Игнатьевна, а соседи ваши, Радецкие на похоронах были?

Мария Игнатьевна сначала не могла припомнить, кто и на каких похоронах был или не был. Потом вспомнила и заговорила тихим голосом.

-На похороны Настеньки все приехали, и Мария Николаевна и Юра, а вот когда Гришу хоронили уж и не припомню. Юра тогда точно не был. И на похоронах Михаила Григорьевича тоже не был. Да и Мария Николаевна не была. Устали видно Шороховых хоронить.

Нюра никак не могла найти вопрос, чтобы выяснить, Юра Радецкий и Георгий Радецкий одно и тоже, или это разные люди. Наконец она решилась.

-Мария Игнатьевна, а у Гриши кроме Юры были друзья, он еще поздравления посылал Георгию Радецкому.

-Так Георгий и Юра это одно и тоже. По – деревенскому, его Юрой называли, а по паспорту то, его Георгием величать. Когда Мария забеременела, имя сразу придумали. Решили назвать Юрой, как Гагарина звали. Так все и считали, парень родится, Юркой звать будут. Пелагея Федоровна хоть и не была набожной, а решила внука, первенца окрестить. В церковь отнесла и окрестила, там его Георгием и записали. Так и стал он Георгием, а наши все его только Юрой зовут.

-А где он сейчас?

-Я у Марии Николаевны спрашивала, где Юра служит. Маша мне сказала, что он в Североморске служит. Наверно со службы не отпустили. Из ихней кампании только Кирилл был. Фамилию его я не помню. А ты можешь посмотреть в записной книжке. Гриша был очень аккуратный. Вот она, книжечка то.

Мария Игнатьевна открывает ящик письменного стола и достает карманного формата записную книжку и подает Нюре.

Нюра впервые видит почерк Гриши, аккуратный, ровный, каждая буковка выведена, словно нарисована. Такой записной книжки Нюра не видела никогда. Она сразу открыла букву «В» и увидела в середине листка аккуратную запись, Ветошина Анна Ивановна, телефон и дата рождения.

Нюра не удержалась, чтобы посмотреть и букву «К», надеясь увидеть там запись Кузнецова. Нет, там фамилии Кузнецовой не было. Зато на букву «Л», она увидела знакомый телефон общежития и коротко, Лесная 23, Аня.

Нюра подумала, что так записывают телефоны сантехника Васи, а близких людей записывают с указанием дня рождения.

Нюра осторожно перелистала листки записной книжки. Друг, какой именно друг Гриши ей нужен. Ну, конечно, если это друг, тогда он записан по фамилии и указана дата рождения. Улыбнувшись своей сообразительности, Нюра стала уверенно перебирать листочки. Буква «Н», Николаев Павел Николаевич, 14 сентября 1972., адрес и номер телефона. Он ровесник Гриши, возможно товарищ.

Нюра набрала номер телефона. Гудки. Ответ.

-Але.

-Можно пригласить к телефону Павла Николаевича? – спросила Нюра не назвав себя.

На другом конце провода тоже не ожидали такого прямого вопроса и ответили бесхитростно.

-Его нет, он в командировке. А кто его спрашивает?

Не ответив на вопрос, Нюра снова спросила:

-Я хотела узнать про Радецкого.

На другом конце провода также не ожидали такого и тоже ответили прямо, не раздумывая:

-Он служит в Североморске. Недавно звонил Павлу. А кто его спрашивает?

Нюра была так обрадована тем, что Юра и Георгий одно и тоже, что Юра жив, что недавно разговаривал по телефону с Павлом, что не могла найти слова для продолжения разговора, и ответила коротко и совершенно безадресно:

- Знакомая.

Нюра положила трубку. Кровь прилилась к вискам, кружило голову, сердце стучало, кажется, еще немного и пол поплывет под ногами.

Разве могла он, Нюра, знать тогда, что на другом конце провода была Женя. Женя, та самая ленинградская модница, которая жила в номере напротив. Та самая Женя, которая любила рассказывать о мужчинах, таких внимательных и веселых, которые ухаживали за ней на южных курортах, мужчинах, которых, почему то нет в санаториях под Ленинградом.

Разве могла тогда знать Нюра, что неудавшийся разговор приведет к тому, что до желанной встречи, которая могла вот - вот состояться, пройдет много долгих месяцев.

Разве могла Нюра знать, что достаточно было просто назвать себя по имени, или просто Аня из Северодвинска, и Женя наверняка бы вспомнила и узнала ее, и тогда они бы встретились и поговорили, и расторопная Женя сделала бы все, чтобы они с Юрой встретились.

Разве могла, она Нюра, знать, что именно в этот день и этот час к перрону Московского вокзала подошел скорый поезд Мурманск - Санкт-Петербург, и из 6 вагона выйдет Георгий Радецкий и еще 5 молодых лейтенантов, направленных в Стрельну для прохождения водолазной подготовки, что в течение следующих пяти дней Юра будет каждый день звонить в Архангельск по междугороднему телефону, разыскивая ее, Аню, до тех пор пока скудное лейтенантское жалованье не будет израсходовано.

Разве могла она знать, что вечером этого дня приедет Павел Николаев, и в маленькой квартире Николаевых на проспекте Стачек, Женя вспомнит о звонке незнакомой девушки и ничего не может сказать Юре, кроме того, что звонок был городской.

День, который удачно начался, закончился если не провалом, то по крайне мере неудачей.

Ах, Нюра, Нюра, счастье было так возможно, но извечное женское соперничество из-за мужчин приводит к осторожности и скрытости, которая не всегда бывает полезной для дела.

Юра жив, Юра жив, теперь Нюра точно знала, что из аэропорта Талаги звонил Юра, что он ее ищет, что встреча будет. Вот, вот еще немного и Юра приедет. Она вспомнила рассказ Анны Ивановны и представила, как приедет Юра, как привезет красные розы и золотые колечки на блюдечке, как она Аня, встретит его, и как будет любить, любить, любить.