Вторжение

Будучи уже стареньким дедушкой, Дориан проводил свой выходной в загородном доме. Сегодня он, как обычно, созерцал бытие и немного подправил завязанный на него процесс в проекте.

Вечером, устроившись возле экрана информационного терминала, он вместе с доброй половиной населения наблюдал за невиданным действом. Вчера возле планеты появилась группа инопланетных кораблей, три больших судна заняли геостационарную орбиту и выпустили несколько шлюпок к Земле.

В ближайшие 24 часа из СМИ поступала информация о факте контакта, но ничего о подробностях переговоров. И вот сегодня в видеоряде информационного терминала Дориан слушал диктора:

– Как нам стало известно, представители этой цивилизации после переговоров с делегатами ООН заявили о том, что не имеют никаких агрессивных намерений против жителей нашей планеты…

Дориан наслаждался стаканом какао и слушал дальше.

– Также стало известно, что гости, а именно так они себя позиционируют, охотно поделятся с нашей цивилизацией некоторыми технологиями…

Слушая диктора, он встал и прошелся по теплой комнате. Красное солнце садилось за горизонт, и за окном открывался умиротворяющий летний пейзаж Альпийских гор.

– Целью их визита, по словам дипломатов ООН, является исследовательская миссия, направленная на поиск разумных цивилизаций…

Дориан слушал информационный поток с терминала краем уха. С первых слов было ясно, что основная часть информации, выливающейся в умы обывателей, была направлена на сохранение адекватности и позитивного настроя в народных массах, что, естественно, являлось верной позицией правительства.

Вместо того чтобы вникать в то, как позитивно проходят переговоры с пришельцами, Дориан постепенно настраивался на реальную ситуацию, переводя свое внимание в пространство событий.

Его внимание попало в зал переговоров. В нем присутствовали трое имперских офицеров и два помощника со стороны пришельцев. Помощники таили оружие и готовы были уложить с десяток местных обитателей на одном только выдохе.

Встречающая сторона рассыпалась в собственной неопределенности. Прячась за официальные документы, они никак не могли собрать в своей голове суть происходящего, потому переговоры затягивались.

В помещении витали призраки и астральные зонды. Множество мистиков наблюдало за происходящим напрямую, отчего пространство становилось сложным и насыщенным состояниями.

Присутствие в пространстве земных мудрецов понемногу успокаивало принимающих делегатов и вводило в их рассыпавшийся разум порядок. Имперцы наблюдали за этим процессом, как за естественным событием, выжидая момента, когда принимающая сторона вступит в адекватный контакт.

Чувство естественности происходящего расслабляло Дориана. Находясь уже в немолодом теле, он исследовал событие, неспешно поглаживая свою бороду. Было интересно наблюдать за точкой соприкосновения разных миров, но намного интереснее казалось заглянуть внутрь имперской делегации.

Переведя внимание на корабли пришельцев, Дориан зацепил энергии чужого мира, которые откликнулись знакомым ощущением безупречного тела Отуса. Контакт усилился, и сам Отус раскрылся внутри Дориана как полноценная личность. В теле пошла трансформация, а над головой раскрылись истинные небеса.

Оттуда спускался Нефертум. Трансформируясь на ходу в космического Бога войны, он вбирал в себя качества иного мира. Входя в реальность срединного мира, он усиливал контакт с пришельцами и наматывал на себя все больше и больше ментальных структур чужаков. От такого неординарного и даже наглого действия в пространстве начала образовываться многомерная горизонтальная связь Дориана с комнатой переговоров.

Пространство переговоров значительно искривилось. Имперцы сразу отследили начало контакта и замешкались в ожидании полноценного включения. Нефертум продолжал действие и втягивал в себя все больше и больше энергий пришельцев. Будучи вписанным в Земной мир, он формировал сложный принцип взаимодействия, содержащий в себе понятия двух цивилизаций.

Один из офицеров отдал указание сопровождающему, и тот включил псионное устройство. Из него высвободилась огромная масса энергии, которую всю без остатка впитывал в себя покровитель. Вокруг Дориана разыгралась целая буря из энергий космической цивилизации. Теперь сознание Божества контролировало материю вплоть до движения атомов, формируя безумное чувство наноразумного пространства.

По телу Зурсуна бежали сине-фиолетовые символы, каждый из которых содержал в себе смысл десятка алфавитов. В конце этого действия на груди Зурсуна вырисовался сложный герб, обозначавший наш мир в космической иерархии империи. Кроме тонких деталей атрибутики на нем красовался пегас с раскрытыми крыльями. Сияние этого образа рассыпалось в восприятии миллионов землян, так или иначе расположенных к контакту с Империумом.

Теперь имперские офицеры наблюдали планету в понятных им категориях. Герб, который получила наша планета, не был искусственным, а формировался естественным образом. Изменение внутреннего устройства планеты автоматически меняет образ подобного герба, и все галактические цивилизации знают, что именно можно ожидать от подобных представителей.

Информационная буря утихла, и имперские офицеры наконец поняли, с кем именно имеют дело за столом переговоров и какие соглашения будут оптимальными для этого мира. Общение дипломатов изменило свое направление, и бюрократическая система начала быстро набирать обороты.

Дориан выключился из работы и пошел спать. В эту ночь ему снились совсем другие сны.

Смерть

Душа Дориана покинула тело. Болезненный удар, остановивший сердце, был последним чувством организма, который теперь виднелся увядающей массой белка.

Над головой раскрылись небеса, как на известной античной картине, они манили светом, вызывая однозначную жажду раствориться в Божественном сознании. Но ничего подобного не происходило. Проведя при жизни много времени именно в этом состоянии, исследуя глубины своего подсознания и отклики реальности на него, Дориан чувствовал себя привычно, за исключением отсутствия контроля над телом.

Раскрытые небеса ласкали сознание, и истинный свет преломлялся узорами души Дориана. Шло время, и связь с увядающим телом разорвалась окончательно. Близкие, собравшиеся на девятидневный срок, своими воспоминаниями один за другим затрагивали узоры души Дориана. На что тот отзывался, преломляя Божественный свет вниманию опечаленных родственников.

Время неумолимо двигалось, и остатки человечности окончательно закостенели. Божественный свет уже не был таким ярким, а являлся уходящей надеждой на существование. Родня, собравшаяся на сорок дней, уже не вызывала никаких переживаний. Сознание постепенно обретало глубину, в которой неизбежно терялось эго Дориана, навечно вплетаясь в глубины подсознания.

Время ушло окончательно. Остановившись в каком-либо движении, Дориан находился в вечности, где Божественный свет заменил сияющий образ Зурсуна, статично сидящего в светлом мире на своем месте. Срединный мир отдавался перипетиями, вызванными осью влияния Империума. Маховик раскрутился в полную силу, отчего мироздание, казалось, вот-вот расколется и погибнет в бездне небытия. Ось Империума пронизывала сознание Дориана и мертвой хваткой удерживалась пространством посмертия.

Мир, не ожидавший таких последствий, яростно пытался найти источник своих проблем, но ничего не мог сделать с мертвой причиной. Все нападки на ось Империума были киданием на нерушимую стену, вписанную в материал вечности. Воплощенные люди вынуждены были осваивать новые грани бытия, вписываясь в систему космических ценностей.

Вечность оставалась непоколебимой. Страсти срединного мира утихли, и теперь он отзывался ароматами уюта и плодородия. Присутствие оси Империума зарождало специфический культ, обрастало красивыми былинами и манерой общения. На планете зародилась своя интерпретация оси, и нагрузка на Дориана начала спадать.

Ароматы плодородия играли яркими красками, насыщающими вечность облаками жизни. Вечно неподвижный Зурсун перевел взгляд на созерцающее сознание Дориан. Это был знак. Пора.

Восприятие окутал туман жизни, куда пробивался истинный свет. Дориан стал слышать голос. Один и тот же женский голос, обращенный к нему лично. Нежный и заботливый, он выражал непонятные смыслы, но понятные состояния.

Позже Дориан ощутил свое тело, осваивающее мир собственными усилиями под чувственным вниманием матери. Туман жизни рассеивался, и неожиданно для себя Дориан встретился глазами с отцом. Взгляд повидавшего жизнь мужчины преломлял недосягаемое для людей пространство вечности, а его сознательное намерение встраивало душу младенца в тело, на что Дориан отозвался недетской ухмылкой, в который раз обозначающей верное направление в эволюции.