Состояние материальной части 2-го механизированного корпуса на 20 июля 1941 г. 26 страница

Общее изменение обстановки (описанный выше кризис на стыке 12-й и 18-й армий) заставило остановить наступление.

Командование фронта в донесении начальнику Генерального штаба обрисовало обстановку следующим образом:

«Четвертое. Сосед справа (12 и 6 А*рмии**), в результате прорыва противником Летичевского УР и действий бердичевской мотомехгруппы в юго-восточном и южном направлениях, в течение 16–17.7 без особого сопротивления отходил к югу и на юго-восток.

К исходу 17.7 передовые части противника овладели Жмеринка, Ярошенко, Погребище, Красное, создав этим угрозу обхода с севера правого крыла фронта.

Пятое. Учитывая сложившуюся обстановку на Южном фронте, а также фронте соседа справа, отсутствие в распоряжении фронта каких-либо оперативных резервов, за исключением 18 механизированного** к*орпуса**, неукомплектованного матчастью и не вполне готового к боевым действиям, Военный совет фронта пришел к выводу, что:

а) основной задачей войск Южфронта на ближайшее время является прочное удержание в своих руках основного оборонительного рубежа по р. Днестр, также Одесского района, сохранение живой силы и материальных средств и создание оперативных резервов за счет сокращения фронта;

б) неустойка на фронте соседа справа и отсутствие оперативных резервов в распоряжении Южфронта заставляют высказать опасение за правый фланг фронта, учитывая возможность обхода с фланга (с севера) частей 18 А*рмии** и выхода противника на коммуникации»{420}.

Вечером 17 июля Г. К. Жуков санкционировал все предложения фронта, как в организационной части, так и в отношении общего отхода войск. Уже 18 июля войска получают приказ отходить за Днестр и организовывать оборону на УРах старой границы.

9-й армии было приказано «к утру 21.7 отойти главными силами на восточный берег р. Днестр, где, опираясь на Рыбницкий и северный фас Тираспольского УР, организовать упорную оборону, особенно плотно прикрыв промежуток между Рыбницким и Тираспольским УР»{421}. [374]

Армия также должна была вывести в резерв не менее одной стрелковой дивизии. Приморская армия должна была

«(в прежнем составе, включая Дунайскую военную флотилию) отойти главными силами к утру 21.7 на восточный берег р. Днестр, где, опираясь на центр и южный фас Тираспольского УР и аккерманские позиции, во взаимодействии с Черномор*ским**. Флотом, не допустить прорыва противника в направлении Одесса, удерживая последнюю при любых условиях. Дунайскую военную флотилию скрытно вывести в район Одесса. Одну дивизию иметь в армейском резерве в районе Одесса»{422}.

Особенность предстоящего отхода заключалась в том, что войска 9-й и Приморской армий на конечный рубеж (реку Днестр) должны были прибыть одновременно, 21 июля, хотя длина пути отхода войск Приморской армии составляла около 200 км, а 9-й армии — втрое меньше.

Войска 9-й и Приморской армий с 19 июля, выделив арьергарды, начали отход за Днестр. К утру 20 июля войска 9-й армии уже были на восточном берегу, а Приморская армия в это время находилась еще в 50 км западнее Днестра. Но так как преследующий противник вел себя пассивно, то это отставание значения не имело. Отойдя за Днестр, 9-я армия заняла оборону в системе 80-го и 82-го УРов в таком построении: 48-й стрелковый корпус (176-я, 74-я стрелковые, 30-я горнострелковая дивизии) — на фронте Грушка — Рыбница — Цы-булевка; 2-й кавалерийский корпус (5-я и 9-я кавалерийские дивизии) — Цыбулевка — Григориополь; 35-й стрелковый корпус (95-я стрелковая дивизия) — Тирасполь. Приказ вывести в резерв по крайней мере одну дивизию остался благим пожеланием, в резерве 9-й армии войск не было.

Контрудар в районе Оратова — Животова. Лучше всего состояние дел на 20 июля в висящих на волоске 6-й и 12-й армиях выражают слова доклада П.Г. Понеделина в штаб Юго-Западного фронта:

«Обстановка потрясающая»{423}.

Действительно, 20 июля немецкие танковые дивизии перерезали железную дорогу Погребище — Черкассы и угрожали железной дороге Христиновка — Черкассы. В условиях раскисших дорог перерезанные железнодорожные ветки означали резкое ухудшение условий снабжения двух армий. Кроме того, под нажимом с севера 6-я армия вынуждена была вести бой с перевернутым фронтом. [375] Фронт обороны обеих армий постепенно сокращался, войска 6-й армии начали перемешиваться с войсками 12-й армии. Противник считал вопрос окружения двух армий вопросом практически решенным:

«Немецкие части на западном крае котла — XXXXIX горный корпус генерала Кюблера находился примерно в 60 км западнее 16 танковой дивизии, перейдя в наступление на участке Сод 21 июля» (выделено мной. — А.И.){424}.

Действительно, казалось, что до смыкания кольца вокруг 6-й и 12-й армий остается всего один шаг. Но этот шаг немцам сделать не позволили.

Получив санкцию командования фронтом, 21 июля командование 6-й и 12-й армий организовало контрудар в восточном направлении, на Тетиев, навстречу наступлению 26 армии. Для этого предполагалось снять с западного участка фронта, из района Россоше, 8-й стрелковый и 24-й механизированный корпуса и ввести их в бой на рубеже Животов, Оратов. Решение о рокировке двух корпусов с левого фланга на правый исходило из того, что положение 12-й армии было в целом устойчивым. Решение было, по большому счету, рискованным — именно на левом фланге 12-й армии впоследствии сложилась группировка, замкнувшая окружение. Но если бы этот маневр не был выполнен, окружение состоялось бы несколькими днями раньше.

Решение командующего 6-й армией на контрудар в районе Оратова было, прямо скажем, нестандартным. Основной ударной силой наступления стали не механизированные, а стрелковые соединения. Согласно боевому приказу штаба армии № 0052, создавались две ударные группировки. Первая включала 49-й стрелковый корпус с двумя дивизионами 3-й противотанковой артиллерийской бригады, тремя танками 29-го танкового полка 15-й танковой дивизии. Ядро второй составлял 37-й стрелковый корпус. 139-я стрелковая дивизия корпуса переподчинялась 16-му механизированному корпусу, а вместо нее в состав соединения включалась 189-я стрелковая дивизия и 10 танков группы Огурцова. Напротив, 16-му механизированному корпусу ставилась оборонительная задача — оборона северо-восточного фаса построения армии. Нельзя не согласиться с таким распределением задач. [376] Лишенные танков механизированные корпуса, представлявшие собой группы спешенных танкистов и мотострелков, не имели многих компонентов обычной пехоты. У них не было ни тяжелого оружия — минометов и батальонных и полковых орудий, ни лопат для окапывания. Зачастую вооружение «черной пехоты», как иногда немцы называли танкистов за их черные комбинезоны, составляли только револьверы и снятые с танков пулеметы. Наиболее существенным преимуществом танкистов был высокий боевой дух, ведь они набирались в основном из рабочих крупных городов. Но остатки стрелковых соединений по крайней мере имели минометы и станковые пулеметы и сохраняли лопатки для окапывания на занятом рубеже. То есть пехотинцы могли не только захватить, но и удержать тот или иной рубеж. 49-й и 37-й стрелковые корпуса должны были наступать в юго-восточном направлении на город Оратов. В дальнейшем корпуса должны были развивать наступление вдоль реки Рось. Тем самым в перспективе они должны были восстановить фронт, закрыв образовавшуюся брешь.

Ударную группировку 12-й армии также составляли два корпуса. 8-й стрелковый корпус должен был наступать силами 192-й горно-стрелковой дивизии и двух полков 72-й горно-стрел-ковой дивизии. Задачей корпуса был выход к Оратову с юго-запада. 24-й механизированный корпус должен был наступать силами 216-й моторизованной и 49-й танковой дивизий. Он должен был наносить обеспечивающий действия 8-го корпуса удар. Остальные соединения двух корпусов активных задач не получили. 44-я горно-стрелковая дивизия и 14-й полк 72-й горно-стрелковой дивизии должны были занять оборону фронтом на запад. Площадь обороны двух армий уже сократилась настолько, что один и тот же корпус получал задачу и на оборону, и на наступление, причем на разных фасах потенциального окружения. 45-я танковая дивизия 24-го механизированного корпуса на данном этапе выводилась в армейский резерв.

Противником советских войск на данном этапе была 16 танковая дивизия, остановившая свое продвижение вследствие растянутости фланга и ожидавшая смены своих позиций моторизованной или пехотной. Дивизия Г.-В. Хубе была растянута на достаточно широком фронте: [377]

«Дивизия лихорадочно готовилась к обороне между Тетиевым и Монастырище, дивизионный командный пункт — в Крывчунке, 30 км к востоку от Оратова. Она удерживала 40-километровую линию из укрепленных пунктов фронтом на запад»{425}.

40 км на два мотопехотных полка и танковый полк — это много. Даже в условиях построения обороны на системе опорных пунктов с огневой связью между ними положение 16 танковой было достаточно шатким. Сковывание 60 моторизованной дивизии наступлением Ф.Я. Костенко давало возможность израненным армиям И.Н. Музыченко и П.Г. Понеделина уйти из окружения и даже изрядно пощипать противника.

Сосредоточение сил 49-го и 37-го стрелковых корпусов было задержано плохим состоянием дорог. В течение дня 21 июля И.Н. Музыченко постоянно торопил своих подчиненных. Соединения 12-й армии начали наступление вовремя. 192-я горно-стрелковая дивизия вышла в окрестности Оратова. Продвижение 216-й моторизованной дивизии было остановлено пулеметным, минометным и артиллерийским огнем, 49-я танковая дивизия продвигалась, не встречая сопротивления. Наконец, к вечеру 21 июля 49-й и 37-й стрелковые корпуса вышли в исходное положение для наступления. Основные боевые действия развернулись поздним вечером и ночью. 49-й стрелковый корпус сразу добился крупного успеха. Оперативная сводка штаба 6-й армии от 18.00 22 июля гласит:

«49 с*трелковый** к*орпус**, ведя успешное наступление на Оратов и разгромив во взаимодействии с 192 с*трелковой** дивизией** 8 с*трелкового** к*орпуса**. 16 мц б-н *мотоциклетный батальон. — А.И.**, 16 разведывательный** б*атальо**н и часть 64 мотострелкового полка противника... *...** Трофеи — до 200 машин, 300 мотоциклов, 120 орудий ПТО и др. вооружение. Пленных 40 ч*еловек**»{426}.

37-й стрелковый корпус также действовал успешно, захватив в бою 140 автомашин.

Изучение немецких источников показывает, что данные о разгромленных немецких частях и захваченных трофеях в целом соответствуют действительности: [378]

«Вражеские силы прорвались и окружили 16 разведывательный батальон и 16 моторизованный пехотный батальон в лесу возле Оратова. Тяжелое оружие и боевые машины были потеряны в этой болотистой местности. Люди сумели ускользнуть и вскоре были отправлены домой для перевооружения»{427}.

В разведывательном отряде было по штату 172 мотоцикла, 78 автомашин. В моторизованном батальоне по штату было 57 мотоциклов и 118 автомашин. В другом немецком издании, посвященном 16 танковой дивизии вермахта, мы находим подробности и о 16 мотоциклетном батальоне:

«В ночь с 21 на 22 июля они *части 6-й советской армии. — А.К** ударили по передовым позициям 16 разведывательного и 16 мотоциклетного батальонов, по батарее легких полевых гаубиц и по позициям роты ПВО возле системы озер у Оратова. Благодаря превосходству сил им удалось осуществить прорыв на 15 км в ширину, обороняющиеся были разбиты и разбросаны, штаб отступил, остатки без руководства не представляли, где находились собственные позиции, куда им следует прорываться. Машины, оружие и техника были потеряны. Однако русские не решились прорываться дальше. Дивизия выиграла время для того, чтобы выстроить хотя бы тонкую линию обороны. (В оригинале — HKL — главная линия ведения огня. — Примеч. пер.) *...** 16 разведывательный батальон и 16 мотоциклетный полк были заново сформированы в Бреслау»{428}.

За развитие наступления в условиях, когда моторизованная дивизия скована боями у Белой Церкви, немцы были наказаны. Контрудар в районе Оратова и Животова является подтвержденным противником тактическим успехом советских войск в 1941 г.

Помимо войск 6-й армии, в наступлении участвовали соединения, подчиненные П.Г. Понеделину. По решению командующего 12-й армией, озвученном в боевом приказе № 0010 от 23.00 22 июля, действия 24-го механизированного корпуса должны были поддерживаться 2-й противотанковой артиллерийской бригадой. Корпус получил задачу на глубину 30 км, соединение В.И. Чистякова должно было выйти на шоссе Жаш-ков — Умань, по которому только что прошли на юг части 11 танковой дивизии.

23–25 июля 6-я и 12-я армии продолжали вести наступление в восточном направлении, отбивая атаки соединений 17 армии, наседавшей с запада. Ядро ударной группировки 6-й армии по-прежнему составляли 37-й и 49-й стрелковые корпуса, наступавшие на части 16 моторизованной дивизии южнее Тетиева. [379] В целом продвижение дивизий двух стрелковых корпусов за время наступления составило около 20 км. Противником наступающих 8-го стрелкового и 24-го механизированного корпусов 12-й армии были левофланговые части 16 моторизованной дивизии Зигфрида Хенрици и части 16 танковой дивизии Г.-В. Хубе. На 16 танковую дивизию на фронте от Монастырище до Княже-Креницы наступал 24-й механизированный корпус. Собственно, на город Монастырище наступали 45-я танковая дивизия М.Д. Соломатина и 49-я танковая дивизия К.Ф. Швецова, севернее города наступала 216-я моторизованная дивизия A.C. Саркисяна. Все три соединения представляли собой скорее пехотные части, усиленные незначительным числом танков Т-26. Не случайно в «Зеленой Браме», повести участника этих событий Е.А. Долматовского, танковые дивизии 24-го мехкорпуса фигурируют в качестве «стрелковых дивизий» с теми же номерами. Поставленную в приказе командарма № 0010 задачу на продвижение с боями до шоссе на Умань они, конечно, не выполнили. Но так или иначе «безлошадным» танкистам корпуса В.И. Чистякова в результате жестоких боев в течение 23–24 июля удалось вытеснить части 79-го моторизованного полка дивизии Хубе из города Монастырище:

«24 июля ситуация в Монастырище стала неконтролируемой. Город пришлось сдать; новые позиции пролегли по кромке леса восточнее Антонины. Хотя саперы основательно разрушили железнодорожные пути, противник восстановил движение и перебрасывал на восток один транспорт с войсками за другим»{429}.

Как мы видим, усиление механизированного корпуса зенитными и 76, 2-мм дивизионными орудиями противотанковой бригады, как и всегда, принесло успех даже оснащенным легкими танками Т-26 соединениям. Поставленной задачи по воссоединению с правым флангом фронта контрударом в районе Оратова и Животова достичь не удалось. Однако есть замысел операции, и есть объективное значение наступления. Не решив позитивную цель восстановления фронта, контрудар тем не менее может помешать противнику в решении поставленных перед ним высшим командованием задач. [380] Непрерывные атаки войск 6-й и 12-й армий в районе Животова и Монастырище вынудили немецкие войска временно отказаться от обхода и перейти к обороне. Период боев 22–26 июля в Журнале боевых действий XXXXVIII моторизованного корпуса фигурирует как «оборонительные бои в районе Монастырище, Оратов и Животов»{430}. Переход к обороне привел к тому, что прекратилось движение 16 танковой дивизии на юг. Перед остановленным острием соединения Г.-В. Хубе 6-я и 12-я армии пробивались на восток. Тем самым обе они отрывались от угрозы охвата второй «клешней» группы армий «Юг» — 11 армией, наступающей через Днестр. Именно такую оценку дал действиям И.Н. Музыченко и П.Г. Понеделина Ф. Гальдер:

«Группа армий «Юг»: Противник снова нашел способ вывести свои войска из-под угрозы наметившегося окружения. Это, с одной стороны, яростные контратаки против наших передовых отрядов 17-й армии, а с другой — большое искусство, с каким он выводит свои войска из угрожаемых районов и быстро перебрасывает их по железной дороге и на автомашинах»{431}.

Переброска по железной дороге и на автомашинах — это уже домыслы, но удачно проведенный контрудар позволил избежать окружения и вывести армии на следующий рубеж. Однако уже 23 июля прозвучал тревожный сигнал со стороны соседа слева — 18-й армии. В оперативной сводке штаба 12-й армии, датированной 19 часами 23 июля, мы находим такую запись:

«18 А*рмия**, не предупредив 12 армию и не увязав с ней *свои действия**, начала отход в восточном направлении. Ее правофланговые части в 17.00 наблюдались в районе Юрковцы. Это положение создало угрозу обхода противником левого фланга 13 с*трелкового** к*орпуса**. К 13.00 противник, овладев переправами, сосредоточил в Райгород до двух батальонов пехоты с 15 танками»{432}.

Охват танковыми дивизиями XXXXVIII моторизованного корпуса Вернера Кемпфа 6-й и 12-й армий сам по себе не был смертелен. Для того чтобы превратить охват фланга в окружение, нужна была вторая «клешня» характерных для немецкой военной мысли 1941–1942 гг. «канн» комбинацией пехотной и моторизованной ударных групп. [381] Этой второй «клешней» в первоначальном замысле операции на окружение должна была стать 11 армия Шоберта. Контрудары и отход армий И.Н. Музыченко и П.Г. Понеделина сделали бесполезным наступление 11 армии. Поэтому роль пехотной «клешни» взяла на себя 17 армия в лице XXXXIX горно-стрелкового корпуса.

Поединок 2-го механизированного корпуса и 11 танковой дивизии. Утыкание на полном ходу в свежие соединения Красной Армии было крестом 11 танковой дивизии Б течение всей летней кампании 1941 г. Не изменилось это правило и в ходе сражения за Умань. На этот раз противником дивизии, все время двигавшейся на острие немецкого танкового клина, стал 2-й механизированный корпус, доселе занятый решением второстепенных задач на Южном фронте.

19 июля в 17 ч 25 м был выпущен приказ штаба Южного фронта на перемещение корпуса Ю.В. Новосельского:

«*В** Китай-Город, Ладыженка, Гранов сосредоточены два пульбата Каменец-Подольского УР с целью организации отсечной позиции на линии Копан Город, Гайсин, Ладыжки и отражения противника на случай движения его со стороны Ильницы, Немиров.

ПРИКАЗЫВАЮ Вам готовыми к бою подразделениями частей 2 механизированного** к*орпуса** сосредоточиться к утру 20.7.41 *в** Вел. Савустьянивка. Сарны, Христиновка. Остальные готовые части сосредоточить в этом же районе с задачей уничтожения противника на случай его появления в этом районе со стороны Тетеревка, Жашков, Тетиев»{433}.

Как мы видим, основной задачей 2-го механизированного корпуса было прикрытие стыка между Юго-Западным и Южным фронтами с запада. Предполагалось, что соединение будет сдерживать немецкие дивизии, просочившиеся между 12-й и 18-й армиями. Только в качестве второстепенной задачи предполагалось отражение ударов с северо-восточного и северного направлений. Однако именно танковый таран со стороны Жашкова вскоре стал противником № 1 для корпуса Ю.В. Новосельского.

Что собой представлял 2-й механизированный корпус к моменту вступления в бой, показывает табл. 4.1. [382]

Таблица 4.1.

Состояние материальной части 2-го механизированного корпуса на 20 июля 1941 г.

Столь низкий процент боеспособных танков БТ имеет двоякое объяснение. С одной стороны, запчастей для танков старых типов уже не производили. Соответственно ремонт мог осуществляться путем «каннибализма», когда один исправный танк получали из двух и более неисправных. С другой стороны, моторесурс их двигателей и ходовой части был сильно «просажен» метаниями корпуса Ю.В. Новосельского в Молдавии и маршем к Умани.

Нельзя сказать, что состояние 11 танковой дивизии было принципиально лучше. Согласно данным, приведенным Ф. Гальдером, дивизия Л. Крювеля насчитывала около 40% штатного состава. И это совершенно неудивительно — соединение участвовало в боях на острие главного удара с самого начала войны. [383]

Примечание. Таблица составлена по данным донесения помощника командующего войсками Южного фронта по автобронетанковым войскам от 22 июля 1941 г. (ЦАМО. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 239).

Подвижность немецкой танковой дивизии была на тот момент достаточно условной. В записи от 20 июля Ф. Гальдер рисует красочную картину продвижения дивизии Людвига Крювеля:

«11-я танковая дивизия движется на Умань тремя подвижными эшелонами: 1) гусеничные машины с посаженной на них пехотой; 2) конные повозки с пехотой, которые следуют за гусеничными машинами; 3) колесные машины, которые не могут двигаться по разбитым и покрытым грязью дорогам и поэтому вынуждены оставаться на месте»{436}.

Фактически танковая дивизия в значительной мере потеряла свои маневренные возможности. Но подчиненные Крювеля с тевтонским упорством ломились на юг по раскисшим дорогам чужой страны. В 15.00 20 июля двигающаяся в описанных Гальдером порядках 11 танковая дивизия достигла населенного пункта Соколовка в 30 км к северу от Умани. Это означало, что все пути продвижения строго на восток для 6-й и 12-й армий были перехвачены. Дальнейшее продвижение танкистов Л. Крювеля означало соединение с частями 11 армии и выполнение задачи окружения армий из львовского выступа. Но в этот момент, как это уже неоднократно случалось, из неизвестности впереди выплыло очередное свежее соединение Красной Армии. Двигавшиеся по шоссе немецкие танкисты увидели неспешно пересекавший их маршрут эшелон с танками Т-34.

Бой с выгруженными с железнодорожного эшелона танками имел, разумеется, только тактическое значение. Основной проблемой было то, что люди Крювеля в очередной раз вынуждены были остановить продвижение на юг и отражать атаки советских механизированных частей. Первоначально 2-й механизированный корпус вступил в бой в составе 11-й и 16-й танковых дивизий. 15-я моторизованная дивизия находилась в подчинении командующего 9-й армии. 19 июля Я.Т. Черевиченко даже направил в штаб Южного фронта запрос, в котором мотивировал необходимость оставления дивизии в составе 9-й армией:

«Состояние и малочисленность 95 стрелковой дивизии внушает мне опасение за прочность удержания северного фаса Тираспольского УР. 2-й кавалерийский корпус тоже сильно утомлен боями. Прошу оставить в моем распоряжении 15 моторизованную дивизию, как единственный подвижный резерв»{437}. [384]

Однако никакие уговоры не подействовали, и 15-я моторизованная дивизия была 21 июля направлена в подчинение командира 2-го механизированного корпуса.

Командование поставило мехкорпусу Ю.В. Новосельского задачу продвинуться на глубину 60 км, до населенного пункта Антоновка, который находился в 15 км от Таращи, где вел бои 5-й кавалерийский корпус армии Ф.Я. Костенко. То есть задачей-максимум 2-го механизированного корпуса было смыкание флангов 26-й и 6-й армий. 22 июля механизированный корпус вел встречный бой в нескольких километрах южнее железной дороги, на которой немцы вынудили разгрузиться эшелон с танками Т-34. 15-я мотострелковая дивизия вела бой восточнее Монастырище, стремясь сомкнуть фланги с частями армии П.Г. Понеделина. Тем самым 2-й мехкорпус соприкасался с частями 16 танковой дивизии немцев, оттягивая на себя часть сил, отражающих удары у Животова. По иронии судьбы по разные стороны фронта были одноименные соединения. Советским 11-й танковой дивизии Г.И. Кузьмина и 16-й танковой дивизии М.И. Мындро противостояли 11 танковая дивизия Л. Крювеля и 16 танковая дивизия Г.-В. Хубе. Такие невольные шутки провидения случались не так уж редко. В июле 1941 г. под Лепелем сражались друг с другом 18 немецкая и 18-я советская танковые дивизии.

Бои соединений Крювеля и Новосельского сразу приняли напряженный характер. 22 июля 2-й механизированный корпус потерял подбитыми и оставленными на поле боя 5 танков Т-34, 5 танков БТ были сожжены и один подбит. Еще три танка Т-34 были подбиты и эвакуированы. Людские потери были сравнительно небольшими: двое убитых и девять раненых. На следующий день советские танкисты продолжили наступление, отбросив части 11 танковой дивизии севернее железной дороги, на которой состоялась встреча соединений двумя днями ранее. 16-й танковой дивизией были освобождены станции Поташ и Подобна. 23 июля был подбит один танк Т-34, три танка КВ были сожжены. Поддержку действий механизированного корпуса осуществляла авиация, самолеты ВВС Южного фронта бомбили ближайшие цели наступления — область в нескольких километрах севернее железной дороги и тылы 11 танковой дивизии в районе Жашков — Ставище. [385] Всего за день было произведено 63 самолето-вылета (включая бомбардировку аэродрома Бельцы), с боевого задания не вернулись два СБ, два И-16 и один Ил-2. 24–25 июля корпус продолжал атаковать части 11 танковой дивизии, но существенного продвижения не имел.

Немецкое командование сразу оценило обстановку, сложившуюся в результате ввода в бой 2-го и 24-го механизированных корпусов, как напряженную:

«В районе Умани 16-я и 11-я танковые дивизии ведут упорные бои с крупными силами танков противника. По-видимому, противник бросил против нашего танкового клина соединения, отведенные с фронта, чтобы прикрыть отход своих войск, еще действующих западнее (очевидно, это крупные формирования), из-под угрозы окружения. Это, конечно, может поставить наши танковые соединения, действующие в районе Умани, в тяжелое положение, тем более что характер боев с 26-й русской армией не дает оснований надеяться на быстрое достижение успеха»{438}.

Такая ситуация могла сложиться вследствие того, что III моторизованный корпус был все еще скован на белоцерковском направлении. Две танковые дивизии XXXXVIII моторизованного корпуса были благополучно скованы действиями двух механизированных корпусов в районе Умани и Монастырище и двух стрелковых корпусов 6-й армии в районе Оратова и Животова. За спиной этих соединений образовался коридор, по которому могли отходить на восток армии П.Г. Понеделина и И.Н. Музыченко.

Отход 18-й армии. Рассечение построения армий Южного фронта. Как уже неоднократно отмечалось, отход - это лишь кажущийся легким процесс. В ходе преследования отступающих частей противник может перестроить свои боевые порядки и снова нанести удар там, где его не ждут. Будучи обойденной с севера, 18-я армия отходила на восток, прикрываясь 18-м механизированным корпусом. Но не менее опасным был и левый фланг армии. В 20-х числах июля форсировавшие Днестр в районе Ямполя дивизии 11 армии начали наступление на восток в направлении Кодымы, вклиниваясь между войсками 18-й армии, уже отошедшей с рубежа реки, и войсками 9-й армии, только отходившими на левый берег Днестра. [386]

Вечером 18 июля, когда немецкие части уже были на правом берегу Днестра, 176-я и 74-я стрелковые дивизии 9-й армии еще находились на правом берегу реки и только в ночь на 19 июля начали отход на Рыбницкий УР. Таким образом, стык между 55-м стрелковым корпусом 18-й армии и 48-м стрелковым корпусом 9-й армии не имел сплошного фронта. Отход 6, 12 и 18-й армий на восток делал бесполезным продвижение 11 армии Шоберта в северном направлении, и немецкое командование сменило вектор наступления главных сил армии на восток. С ямпольского плацдарма немецкие и румынские войска начали двигаться в направлении Кодымы. Тем самым северный фланг только что закрепившейся на Днестре 9-й армии был обойден.

Командующим 9-й армией были предприняты логичные в такой обстановке решения. Во-первых, был загнут правый фланг армии фронтом на север. Тем самым создавался заслон на пути немецких соединений, которые попытались бы выйти на тылы соединений армии. Во-вторых, была предпринята рокировка войск из центра и с левого фланга. Первой для парирования охвата была по частям выдвинута 74-я стрелковая дивизия. Передовым отрядом дивизии стал 109-й стрелковый полк, который совместно с частями 176-й стрелковой дивизии в течение дня 23 июля отражал наступление частей 170 и 198 пехотных дивизий 11 армии. В тот же день получили приказ на перемещение на правый фланг 9-й армии два других полка 74-й дивизии. Лишь один батальон дивизии был оставлен у Рыбницы в распоряжении коменданта УРа. Затем в этот же район — Еленовка, Балта — 24 июля был выдвинут 2-й кавалерийский корпус П.А. Белова. Он рокировался на правый фланг армии в два приема. Сначала 9-я кавалерийская дивизия была форсированным маршем переброшена в район Слободки. Задачей дивизии было занятие к утру 24 июля обороны на загнутом фронтом на север фланге армии. Оборонять предписывалось узел дорог в районе Слободки и Балты, в 30–40 км южнее Кодымы. 5-я кавалерийская дивизия была сменена на Днестре частями 30-й стрелковой дивизии и также направлена на север, в район Евтодия и Кири (25 км юго-восточнее Кодымы). [387]