Глава 8. Шерис поставила последнюю чашку на стол и вытерла лоб

Шерис поставила последнюю чашку на стол и вытерла лоб. Она впервые самостоятельно приготовила обед. Пища не была похожа на ту, что она ела прежде, но это не беспокоило ее. Вернувшись из города, Билли вручил ей местную поваренную книгу. Она и предположить не могла, насколько деревенская еда отличается от городской. Непонятные ингредиенты в рецептах она просто не приняла во внимание. Вреда не будет, если она кое-что незначительное пропустит. Обед приготовлен на троих, так как она не знала, питается ли Мак вместе с Лукасом.

Шерис подошла к открытой двери, надеясь освежиться дуновением легкого ветерка. Великолепие пылающего неба зачаровало ее. Черные силуэты деревьев и кустов напоминали часовых. Мимо прошмыгнул какой-то маленький зверек. Вдали завыл койот.

Шерис призналась себе, что она никогда не видела ничего красивее. В поезде опущенные шторы не пропускали позднее послеполуденное солнце, и она не знала, что закаты на Западе столь эффектны. Если другого толку от ее безумного путешествия не выйдет, она по крайней мере будет знать, что существует на свете такая красота.

– Почему вы меня не позвали?

Шерис в изумлении повернулась. Лукас закрывал дверь черного хода. Его рубашка была расстегнута, вокруг шеи обернуто полотенце. Влажные волосы темными завитками лежали на висках. Он выглядел таким сильным и мужественным, что в ней проснулась прежняя осторожность.

– Надеюсь, вы не ждете, что я буду ходить по вашим следам, чтобы позвать к обеду. – Голос ее прозвучал вызывающе.

Лукас подошел к столу.

– Достаточно просто крикнуть из окна, – коротко сказал он, разглядывая приготовленное ею.

– Я никогда не кричу, мистер Холт.

– Правда? – удивился Лукас. – Даже когда выходите из себя?

– Я не выхожу из себя.

– Голубушка, я никогда не встречал рыжую, которая не выходила бы из себя.

Шерис чуть не задохнулась от возмущения.

– У меня не рыжие волосы.

, – Нет, конечно, – признался он, с восхищением глядя на ее медные локоны, – но они довольно похожего оттенка. Она смело взглянула ему в лицо.

– Не понимаю, какое отношение к нашей беседе имеет цвет моих волос. Мой отец сказал бы вам, что у меня мягкий и покладистый характер. Возможно, это так и есть.

– Ив вашем теле нет ни одной косточки противоречия? – В его глазах заплясали искорки смеха.

– Я не люблю ссориться, если вы это имеете в виду. Слишком много ссор мне пришлось наблюдать в детстве. Я благодарна судьбе, что не унаследовала некоторые качества своих родителей.

Лукас усмехнулся:

– Что ж, у меня было достаточно горячих женщин. Завести нежную, уступчивую жену будет приятным разнообразием.

Шерис вспыхнула. Настоящий джентльмен никогда бы не упомянул о женщинах, которые у него были.

– Может, вы присядете, мистер Холт?

– Когда вы оставите эти церемонии, мисс Хэммонд?

– Прошу прощения?

– Да нет, ничего, – вздохнул Лукас. – Вижу, вы накрыли на троих. Мы ждем кого-нибудь?

– Я не знала, присоединится ли к нам Мак. Вы сказали, что у мистера Вулфа есть жена, которая заботится о нем, но не сказали, обедает ли с нами Мак.

– Так. Он – Мак, а я – все еще мистер Холт? – В его словах промелькнуло раздражение. – Почему так?

Шерис тяжело вздохнула. Наряду с дьявольски обольстительной улыбкой и чувством юмора он обладал и другими качествами. В частности, насколько она поняла, у него был неистовый темперамент.

– Я… думаю, что смогу называть вас Лукасом, – наконец уступила Шерис.

– Люк было бы еще лучше.

– Мне больше подходит Лукас.

– Держу пари, ваш отец иногда бросает слово «упрямая», когда характеризует вас.

Шерис невольно улыбнулась. Порой он пугает ее, но при этом обладает несомненным обаянием, которое не может не привлекать. Если надеть на него костюм и подстричь волосы, нью-йоркские леди там, дома, сочтут его очаровательным, почти красавцем. Да, он довольно красив. Если бы она вчера не была так подавлена его непривычным обликом и не пришла в ужас от роста, она рассмотрела бы под сильным загаром вполне привлекательные черты. Но в моде сейчас лилейно-белый цвет лица, а не бронзовый. Следует помнить об этом. К тому же мужчина должен быть не только внешне привлекательным.

Лукас обогнул стол, усадил ее и сел рядом.

– Вы накрыли на троих, – заметил он, – но еды здесь едва хватит на нас двоих, и то потому, что я не очень голоден.

Она печально взглянула на ростбиф с подливкой, полдюжины бисквитов, картошку, морковь и лук. Надо признать, огромный кусок говядины в процессе готовки сжался до небольшого ломтика, но все же…

Она снова посмотрела на Лукаса и вздохнула. Ей следовало помнить о тех оладьях, что он умял сегодня утром. Конечно, человек такого роста должен много есть.

– Извините, – искренне сказала она. – Боюсь, все мои знакомые мужчины вели не слишком активный образ жизни, К тому же никто из них не был так высок. Я просто не представляла себе…

Лукас усмехнулся:

– Полагаю, пара кругов по танцевальному залу не так возбуждает аппетит, как если объездишь трех диких лошадей. Но Мак подкрепил нас основательным ленчем, так что не беспокойтесь.

Он приходил на ленч! Что же она делала около полудня? После столь позднего завтрака у нее и мыслей не возникло о ленче.

– Так вот что вы делали сегодня – объезжали диких лошадей?

Лукас кивнул и стал наполнять свою тарелку.

– Я получил заказ поставить дюжину в форт Лоуэлл, что рядом с Тусоном. Объездить их для кавалерии – несложная работа. Чтобы превратить диких мустангов в лошадок для ранчо, требуется значительно больше времени. Сэм Ньюкомб намерен получить от нас тридцать лошадей к концу лета. Для выполнения этих заказов нам с Билли очень скоро придется опять отправиться в горы.

– Вы ловите лошадей? – удивилась Шерис. – Я думала, вы только разводите их. Разве не этим обычно занимаются на ранчо?

– Не прошло и двух лет, как я поселился здесь, Шерис. Когда я приобрел ранчо, на нем не было ни единой лошади. Я даже привез чистокровного жеребца из Кентукки, но чтобы вырастить поголовье, требуется время. Довольно много моих жеребят пасется на холмах, но они еще слишком молоды для продажи, им нужно вырасти.

– Понимаю. Просто… вы так приспособились к жизни в этих краях, что я подумала, вы давно здесь живете.

– Чтобы привыкнуть, не требуется слишком много времени, – сказал Лукас многозначительно.

– Думаю, это зависит от происхождения, – пробормотала она.

– Вы думаете, мое сильно отличается от вашего? – усмехнулся он.

– Так просветите меня, – мягко сказала она. Он засмеялся:

– Я же сказал «позже», не так ли? Но, может, сначала поедим, а уж потом перейдем к истории моей жизни?

– Как хотите. Кофе?

– Пожалуйста.

Когда она вернулась к столу с кофейником, Лукас уже приступил к трапезе. Она стала наполнять свою тарелку, время от времени украдкой глядя на него и пытаясь понять, что он думает о ее первом кулинарном опыте. Но выражение его лица было непроницаемым.

Шерис откусила кусочек мяса. Оно было жестким и сухим, как кость. Бисквит имел привкус плесени и пестрел пятнами непропеченного теста. А остальное? Морковь оказалась твердой, картошка разварилась, а вот лук – то, что нужно. Но как можно испортить лук? Да и кофе с четвертой попытки получился превосходный.

Она посмотрела на Лукаса, лицо ее горело.

– Ужасно, да?

– Бывало и хуже, – проворчал он. Шерис решила не огорчаться из-за его слов.

– Наверное, то, чего я не поняла в книге, оказалось важнее, чем я предполагала.

– Вы хотите сказать, что импровизировали? – ухмыльнулся он.

– Нет, я просто пропустила то, что не поняла. Ну откуда мне знать, что значит «замешивать» тесто? Я никогда не слышала этого слова. Там говорится «готовить жаркое на медленном огне», но не указано – как долго, «добавить приправы по вкусу», но не названо, какие именно. Единственное, что я нашла в доме, – соль.

– Травы растут в саду, Шерис.

– Что ж, самое время сообщить мне об этом.

– Думаю, все-таки придется попросить Уиллоу нанести вам визит. Вы сможете расспросить ее обо всем, чего не понимаете. Но до того – утром – добавьте побольше зерен в кофе.

– Но кофе получился очень хороший!

– Он похож на горячую воду.

– Вы просто привыкли к тем густым помоям, какие сварили сегодня утром. Не понимаю, как вы можете пить такое. По виду напоминает тину.

– Ничего, привыкнете и вы.

Другими словами, кофе должен быть сварен по его вкусу. Она замолчала и стала есть свою стряпню, пока позволял желудок. Затем, обиженная, отправилась наводить порядок.

Лукас откинулся на спинку стула. Еда была не так уж плоха для первого раза. Он был готов к худшему. К тому же он ожидал увидеть Шерис перепачканной и измученной кучей дел, которых ей хватило бы на всю ее прежнюю жизнь. Но она не казалась усталой, напротив, выглядела хорошо, чертовски хорошо.

Теперь на ней было великолепное платье из оливково-зеленого фуляра с цветочным узором, отделанное восточным кружевом. Квадратный, не слишком глубокий вырез и рукава чуть ниже локтя. Она нашла еще один фартук и теперь надела его, чтобы сберечь платье.

Она порхала от раковины к столу и обратно, и Лукас провожал ее взглядом. Целый день Шерис не выходила у него из головы, хотя он и старался до предела загрузить себя, чтобы избежать соблазна искать с ней встречи. Он не помнил случая, чтобы какая-нибудь женщина занимала так много места в его мыслях прежде. Дело было в том, что он хотел ее. И началось это, еще когда он увидел ее фотографию. Появившись же здесь во плоти, она окончательно воспламенила его. Тело отказывалось подчиняться разуму. Если он воспылал к ней такой страстью только после одного дня знакомства, как же он удержит себя от близости с ней в дальнейшем? Но это вовсе не входило в его планы.

– Я уже сказал, как вы прелестно выглядите в этом платье? – услышал он свои слова.

Шерис удивленно взглянула на него.

– В этом старье? Боже мой, мисте… Лукас. Я выгляжу как пугало. Собиралась переодеться перед обедом, но не успела.

Лукас улыбнулся. Не поздоровится тому, перед кем она предстанет во всей своей красе. Ох уж эти леди с их бесконечной сменой нарядов, каждый из которых соответствует определенному времени суток! Удивительно, как они находят время еще на что-то. Но, впрочем, у леди не так уж много более важных дел.

Он почувствовал себя виноватым в том, что заставил ее трудиться по дому. Он вполне мог позволить себе нанять слуг. Но здесь, в Ньюкомбе, ему не хотелось демонстрировать свое богатство. Он считался простым уроженцем востока, который заработал немного денег и, возжаждав спокойной жизни, подался на Запад. Никто не должен был заподозрить, насколько он в действительности богат.

Лукас подошел и встал за ее спиной. Когда он почувствовал легкий аромат ее духов, им овладело почти непреодолимое желание. Чтобы отвлечься, он схватил кухонное полотенце, – Я помогу вам, – неожиданно для себя предложил он. Заслужить ее благодарную улыбку стоило. Она становилась такой прелестной, когда улыбалась.

Убрав последнюю тарелку, они вернулись к столу. Шерис принесла кофейник, Лукас отказался и, прежде чем сесть, взял с полки бутылку и стакан.

Шерис нахмурилась.

– Вы это часто делаете? – нерешительно спросила она, глядя на виски.

– С полным основанием могу заверить вас, что я не пьяница, если вам в голову пришла подобная мысль.

– Извините, – сказала Шерис, смущенная своей бесцеремонностью. – Это был дерзкий вопрос.

– Вы вправе знать. Их взгляды встретились.

– Может, вы уже готовы рассказать мне о себе?

Он задумчиво откинулся назад со стаканом виски в руке.

– Мы родились в Сент-Луисе, мой брат и я. Семья нашей матери была одной из самых влиятельных в городе. Когда мать умерла, наш отец Джейк не захотел больше иметь ничего общего с ее родней. Он привез нас сюда, в Аризону.

Его влекло золото.

– Он был золотоискателем? – удивилась Шерис, хотя знала, что удивляться не следует. Золото привлекало на Запад тысячи людей.

Лукас кивнул.

– Пока он искал в окрестных горах золотую жилу, мы с братом оставались в пансионе в Тусоне. К несчастью, он нашел большое месторождение, что и привело его к гибели. Это произошло в шестьдесят шестом году.

– Вы хотите сказать – его убили?

– Да, за участок, – кивнул он.

– Но разве участок не должен был перейти к вам, мальчикам?

– По закону – да, поэтому от нас тоже следовало избавиться.

Господи, до чего же небрежно он говорил об этом!

– Что же вы сделали?

– Удрали со всех ног из города. – Лукас отвернулся, затем продолжил:

– Слоан, человек, убивший нашего отца, напал на наш след.

– Боже мой! Какое же он чудовище – преследовать детей?! Вам, наверное, было не больше одиннадцати-двенадцати лет.

– Нам было тогда по десять, – мрачно сказал он. – Слоан был наемным убийцей и убивал за деньги, не спрашивая, в чем провинилась жертва. На Западе немало таких людей.

– И что же дальше?

– Прогремели выстрелы, и мой брат упал в ущелье. Слоан гнался за мной по пятам, и я не смог вернуться к брату. Когда я наконец оторвался от Слоана, то заблудился. Прошло несколько дней, прежде чем я вернулся к тому месту, где упал Слайд, но к тому времени его и след простыл. Мне ничего не оставалось, как отправиться в Сент-Луис в надежде, что и он сделает то же самое.

– Вы нашли его там?

– Нет. – Последовала пауза. – Я остался в Сент-Луисе у тети, думая, что Слэйд погиб. Только много лет спустя он наконец нашел меня.

– Почему он так долго ждал?

– У него было что-то вроде потери памяти. Он не помнил, что у нас была семья в Сент-Луисе, не знал, жив я или мертв и с чего начать поиски. К тому же он держался вдали от городов, боясь встретить Слоана.

– Что же он сделал?

– Затерялся в пустыне. Он делил горы с апачами – отсюда и до границы.

– Вы шутите? – ужаснулась она.

– Нет. Он жил один в горах восемь лет. Но когда ему исполнилось девятнадцать, произошло что-то, вернувшее ему память, и он смог меня найти.

Шерис внимательно слушала.

– Вы рассказываете об этом без особой радости.

Он печально улыбнулся.

– Он уже не был тем Слайдом, которого я помнил. Мы всегда были очень похожи, а теперь – нет. Годы, проведенные в одиночестве, наложили на него свой отпечаток. – Лукас пожал плечами и усмехнулся. – Если бы у нас была большая семья, его бы прозвали черной овцой, – Он столь плох?

– Многие так считают.

Лукас не стал вдаваться в подробности, а она не настаивала.

– А что произошло с золотым прииском вашего отца?

– Его не нашли. Ирония судьбы, не так ли?

– Так вашего отца убили напрасно?

– Выходит, так.

– А его убийцу судили?

– Слоан мертв. – Голос его прозвучал хрипло. – Но человек, нанявший его, все еще жив.

– Вы знаете, кто это?

– Да, но у меня нет доказательств. Я ничего не могу сделать, разве что вызвать его на поединок. А так как он не слишком хорошо обращается с оружием, это будет просто убийством.

– О, – пробормотала Шерис, – должно быть, это очень печально, когда ничего не можешь сделать.

– Можно сказать и так, – с горечью ответил он.

Боясь показаться назойливой, она перевела разговор на другую тему:

– Почему вы вернулись в Аризону?

– Я устал от городской жизни. А кроме того, Слэйд ни за что не поселился бы в Сент-Луисе, так что пришлось мне перебраться поближе к нему.

– Он живет в Ньюкомбе?

– Слэйд никогда не задерживается на одном месте подолгу, но время от времени он заезжает в Ньюкомб. И мне тогда удается повидать его.

Она задумалась.

– Должно быть, вы его очень любите, раз принесли такую жертву.

Лукас засмеялся:

– Голубушка, я не считаю это жертвой. Мне нравится здесь.

– Извините. Я не имела в виду… Ну, в общем, я рада, что вы нашли своего брата и снова сблизились с ним. Эти годы разлуки, наверное, были ужасны.

– Почему вы решили, что мы сблизились? Он насмешливо взглянул на нее.

– Ну, я подумала…

– Со Слайдом сблизиться невозможно. Это не удалось даже Билли, который знал его в те годы, когда он жил в пустыне. Мы не так дружны, как положено братьям-близнецам.

– Вы хотите сказать, что вы близнецы?

– Верно.

– Боже мой, у нас в школе была пара близнецов, они даже одевались одинаково, никто не мог их различить. Вы с братом такие же?

– Ну, положим, мы не одеваемся одинаково, но, если нас раздеть, вам вряд ли удастся отличить одного от другого.

– Боже, – воскликнула Шерис, – мне следует поблагодарить судьбу, что он не живет здесь! Не хватало еще беспокоиться о том, чтобы не перепутать вас.

Его лицо приняло непроницаемое выражение.

– Не думаю, что вас это слишком затруднило бы. Мы похожи, но в то же время отличаемся, как день от ночи.

– Но чем?..

– Если вы познакомитесь с ним, голубушка, то поймете, что я имею в виду, – загадочно ответил Лукас, закрывая эту тему. – В чем еще я могу удовлетворить ваше любопытство?

– На сегодня достаточно, – благодарно улыбнулась Шерис, затем потянулась. – После столь долгого дня я уже больше ничего не хочу, кроме хорошей теплой ванны перед сном.

– Ведра там, – кивнул он в сторону раковины.

– Но… – Она пришла в ужас. – Вы хотите сказать, что я сама должна принести воды?

– Если хотите принять ванну.

– Но вчера…

– Я пожалел вас, потому что вы были измучены после долгой дороги. Но не ждите, что я все время буду носить воду. Это женская работа.

Ее плечи поникли.

– Да, конечно.

– Может быть, придвинуть лохань сюда, – предложил он. – Тогда будет ближе.

– Купание уже не кажется мне таким привлекательным, – сказала Шерис чуть слышно.

Лукас с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Она выглядела такой несчастной, что он чуть не сжалился над ней снова, но запретил себе баловать ее, как бы ему этого ни хотелось.

– Пожалуй, я нагрею немного воды в тазу и пойду спать, – вздохнула Шерис. – Вам тоже нагреть?

– Я помылся в конюшне. Но не отказался бы от горячей воды утром, если вы рано встанете.

Еще одна ее обязанность? Она покорно кивнула, затем поднялась и побрела к плите. Лукас прикончил очередную порцию виски, задумчиво провожая ее взглядом.

– Знаете, Шерис, милях в четырех отсюда, в горах, есть пруд. Вода, наверное, еще теплая. Сегодня полнолуние. Не хотите отправиться на прогулку при лунном свете? Как соблазнительно это звучит! Но жестоко с его стороны предлагать ей такое.

– Я ведь уже говорила вам, что не езжу верхом.

– Даже вдвоем?

– Никак. Я никогда в жизни не сидела на лошади.

– Что ж, это всего лишь предложение. В конце концов, у нас еще есть время. Но знаете ли, вам все-таки со временем придется научиться. Только верхом вы сможете выбраться с ранчо.

– Вы могли бы приобрести коляску. Нотка надежды в ее голосе тронула его сердце. Но Лукас остался тверд.

– Все знают, что я не трачу денег впустую. А покупать коляску, когда у меня есть полдюжины достаточно спокойных кобыл, – пустая трата денег.

– Наверное, вы правы.

Она неловко повернулась и поспешно направилась в свою спальню.

– Спокойной ночи, Лукас.

– Всего лишь спокойной ночи? – Он насмешливо вздернул бровь. – А как насчет обязательного поцелуя на ночь? – И добавил с усмешкой:

– Вам следует привыкнуть к атому. Я люблю целоваться.

– Догадываюсь, – сухо ответила она и, уступая, вздохнула:

– Ну хорошо.

Она наклонилась, намереваясь наградить его поцелуем. каким обычно целовала отца. Но в то мгновение, когда ее губы коснулись его щеки, сильные руки обхватили ее, не давая вырваться, Он целовал ее с невероятной нежностью, и Шерис охватила восхитительная слабость. Она ощутила себя удивительно слабой! Странно, но ей вовсе не хотелось вырваться. Она наслаждалась его ласковыми прикосновениями. Даже исходивший от него аромат виски волновал ее.

Его руки нежно поглаживали ее спину, вызывая покалывание в позвоночнике, затем рука медленно двинулась вниз. Сердце ее бешено забилось. Она понимала, что должна остановить его, но не могла собрать всю свою силу воли и сделать это. Когда его рука коснулась ее груди, ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Какое-то безумие! Она понимала, что не должна позволить ему продолжать, но незнакомые чувства, которые он возбудил в ней, овладели ею полностью. Наконец она обрела способность говорить.

– Лукас!

Это прозвучало ласково, хотя она намеревалась произнести его имя строго. По-прежнему не было сил оттолкнуть его. Губы касались мочки ее уха, и возбуждение возросло настолько, что его едва можно было вынести. Она подумала, что сейчас лишится чувств.

– Я хочу тебя, Шери. И ты знаешь это… Позволь мне любить тебя. – Голос его прозвучал хрипло. – Если бы мы были уже женаты, то занимались бы этим весь вечер. Чтобы любить тебя, потребуется немало времени, а я намерен этим заняться.

Его слова опьяняли. Она должна его оттолкнуть! Даже то, как он произносил ее имя на французский манер – cherie^[1], вызывало у нее дрожь.

– Вы не можете… мы не должны… Лукас! Пожалуйста! – взмолилась она, утратив способность сопротивляться.

Он отодвинулся и посмотрел ей в глаза, но его руки по-прежнему крепко сжимали ее. Огонь, пылающий в его глазах, проникал прямо ей в душу.

– Ты ведь уже не девушка. Почему ты отказываешься? Ты же знаешь, будет хорошо. Раньше или позже – какая разница? Даже если мы не поженимся, кому это повредит? Не отказывайся, Шери.

Он сказал что-то не то. Лукас немедленно понял это, когда увидел, какими глубокими, темно-лиловыми стали ее аметистовые глаза.

– Только мужчина может так утверждать. Для вас это всего лишь минутное удовольствие. Но для женщины – нечто большее.

– Ты рассуждаешь как девственница, – обвиняюще бросил он. – Кому помешает, если мы займемся любовью?

Шерис затаила дыхание. Что ей сказать? Ведь любые ее слова будут ответом девственницы. Допустимо ли для вдовы быть столь разборчивой в связях? Откуда ей знать?

– Не знаю, почему вообще я обсуждаю это с вами, – защищаясь, сказала она. – До свадьбы ни о чем не может быть и речи.

– Ты принуждаешь меня привезти священника только для того, чтобы облегчить боль?

Она почувствовала, как внутри ее что-то сжалось.

– Какую боль? Он нахмурился.

– Не шути со мной, Шерис. Ты была замужем и не можешь ничего не знать о мужчинах. Ты чувствуешь это? – Он крепко прижался к ней, и она задохнулась. – Ты думаешь, не больно, если ничего нельзя поделать с этим?

– Я… я… – Лицо ее раскраснелось, и она изо всех сил пыталась оттолкнуть его. – Извините, я…

– Хорошо. – Он резко отпустил ее. Увидев страх в ее глазах, он мысленно обругал себя. – Это я должен извиниться, Шерис. Знаю, я слишком тороплю тебя. Но ты такая чертовски желанная!

– Вы… вы не поедете за священником, правда? – нерешительно спросила она. Так вот что пугает ее!

– Откуда мне знать? – Он снова повысил голос. – Черт побери, ты выводишь меня из себя, женщина!

Он повернулся и вышел из дома. Шерис бросилась в свою комнату и захлопнула за собой дверь.

Что ей делать? Она не сможет пройти через такое еще раз. Что же ей делать?