Вечно зеленый Джонни Депп интервью

Джонни Деппу уже больше сорока, он давно остепенился, женился и растит двух детей. Несмотря на это, за ним бегают толпы поклонниц, да и сам актер, кажется, не собирается примерять образ убеленного сединами старца. Возможно, именно поэтому он сыграл сэра Джеймса Мэттью Барри, писателя, автора книжки о невзрослеющем мальчике Питере Пэне. Обозреватели Time Out побеседовали с вечно молодым актером и вспомнили самые важные фильмы, поставленные по пьесе его героя.
Я, признаться, впечатлен эдинбургским акцентом, которым вы щегольнули в этом фильме.
Ну, знаете ли, у шотландцев удивительное произношение, мне даже было немного страшно покушаться на него: один неверный шаг, и ничего не получиться.
Вы одновременно играли Джэймса Мэттью Барри и снимались в фильме Тима Бертона «Чарли и шоколадная фабрика».Почему вас так притягивают «детские» истории?
Мне иногда кажется, что детство заканчивается слишком рано. Слишком оно короткое, мы так быстро вырастаем. У меня довольно обширные воспоминания о своем детстве. Как в начале 70-х я смотрел по телевизору репортажи о войне во Вьетнаме. Смотрел словно это еще одно телешоу. Я бы не хотел, чтобы мои дети так же проводили время. Основная моя задача как родителя состоит в том, чтобы защитить их. Как им, например, объяснить то, что сейчас произошло в России (интервью было взято в день захвата школы в Беслане)? Как? Все, что нужно детям, -это любовь. Конечно, потом ты вырастешь, и мир приведет все к общему знаменателю.Странно, что мы еще сохранили способность улыбаться время от времени.
Вы не впервые участвуете в биографическом проекте. И все-таки хочется спросить: тяжело ли было играть именно такого человека, как Джеймс Барри? Груз ответственности давил?
Конечно. Груз ответственности. Как будто все существующие издания «Питера Пэна» упали на меня с пятого этажа. В «Волшебную страну»хотелось вложить максимальное количество информации, нужно было столько рассказать. Всего за полтора часа. Кроме того, о Барри ходило множество неприятных слухов. Не знаю уж, откуда они взялись. А фильм – это отличная возможность все подчистить.
Я знаю, что вы поддерживали довольно тесные отношения с Марлоном Брандо…
Он много для меня значил. До сих пор значит. Удивительно великодушный человек. Мы с ним много беседовали, если это можно так назвать. Он же хохотал как безумный. Мы часами смеялись словно малые дети, рыдали, сходили с ума…Я вспоминаю о нем каждый день, скучаю по нему. Я ведь просто парень, который был с ним знаком в последние десять лет. А он был великий актер, учитель. Большой человек.
Вы принимаете решение об участии в том или ином проекте только после прочтения сценария?
Все происходит довольно стремительно. Я открываю сценарий и уже через три-четыре, ну может десять страниц, я понимаю для меня он или нет. Со «Страной» все произошло очень быстро. Когда впервые слышишь об этой истории, можно подумать, что это будет какой-то слабохарактерный фильм, но нет. Сценаристу удалось протиснуться сквозь всю эту ложную сентиментальность. А у Марка Форстера вообще встроенная сигнализация против притворной жалостливости. Он будет сидеть как Станиславский, и говорить* «Не верю».
Вы теперь человек семейный. Живете большую часть времени во Франции. Вы нарочно сбежали из «голливудского цирка»?
Да, но моей дочери уже пять, и она похоже начинает осознавать, что я актер. До этого она полагала, что папочка пират. Эта версия мне больше нравилась. Моему младшенькому Джеку всего два. Когда они видят меня по телевизору, раздается крик:» Там папа!» Они уже начали к этому привыкать. Все это немного странно.
Сейчас ваша карьера на подъеме, после «Пиратов Карибского моря» для вас все складывается более чем удачно.
Да, я чувствую, что я именно там, где мне и следует находиться. Хотя в большей степени это чувство переполняет меня благодаря отнюдь не работе, а жене и детям. Если честно, они подарили мне новую жизнь. Много лет назад на вечеринке я увидел одну английскую даму, которая стояла недалеко от меня и пила джин с мартини. И на чью-то ворчливую реплику она ответила словами, которые тогда показались мне просто удивительными, возможно оттого, что произнесла их именно она. Эта аристократка сказала: «Дорогой мой, тебе не кажется, что кое-кто должен оттягиваться несмотря ни на что?» Оттягиваться, несмотря ни на что. Разве это не так?

Дэйв Кэлхоун
Журнал TimeOut Петербург февраль 2005 год

Интервью с Джонни Деппом

"..Что же касается Джонни, то в Париже кроме Ванессы у него есть еще одно приобретение — ресторан Man Ray (34, rue Marbeuf, рекомендую), где он бывает практически через вечер, когда у него дела в Париже. Он приезжает на " порше". В черной футболке (говорят, у него их триста сорок и все одинаковые), в белой панамке. Все сразу начинают орать и приветствовать. Эта овация длится минут десять, в ней принимают участие официанты, метрдотель, посетители и журналисты, которые едва верят, что им такая пруха. Джонни садится к стойке, и у меня возникает естественный вопрос:

— Какой у тебя любимый алкоголь?
— Wild Turkey, но только чтобы был очень ба-а-льшой стакан и в нем много льдин. И еще водка... Как ее?

— " Смирновка"? Нет? Какая же? " Абсолют"?
— Постой... Нет. Но самое по мне — это Rubbing Alcohol.

— Что за жидкость?
— Не пила? О, ну это то, чем чистят диски. (Я уже не спрашиваю, какие именно диски.) Rubbing Alcohol, запиши. Это в Голливуде я его пью, а когда я во Франции, то предпочитаю тонкие французские вина. Например, портвейн. (Портвейн — это, кажется, не французское, ну да неважно...)

— Ты принимал когда-нибудь наркотики?
— Что? (Ржет.) Как-как?

— Это трудно — передать на экране ощущения человека, когда он после кайфа?
— Нет! Это, главное, не занимает много времени. Я должен показать... Чем? Лицом, всем телом... Актер должен реагировать на то, что перед ним... То есть на камеру.

— Правда, что ты однажды разгромил комнату в отеле?
— Это было для съемок. В сценарии стояло: разгром комнаты в отеле.

— Понятно. Значит, ты не бил стекол иначе как только для сценариев...
— (Уловил юмор.) Я считаю, это в человеческой природе. По правде, я считаю, что все должны были бы так делать.

— И тогда был бы мир во всем мире!
— Во.

— Правда ли, что в Голливуде между студиями за тебя идет большая драка? За то, чтобы тебя заполучить для съемок нормального крупнобюджетного фильма?
— Я как-то этого не чувствую. Это к тому же не моя проблема. Мой джоб — это делать вещи, в которые я верю. Роли, которые дают мне случай показать что-то интересное. Что касается фильмов с большим бюджетом, то да, есть постоянный прессинг, но это меня не касается. Я ничего не имею против идеи участвовать в фильме с большим бюджетом, если история мне нравится, и режиссер хороший, и персонаж интересный. В противном случае нет никакого смысла. Я не буду сниматься только затем, чтобы выжить в этой коммуне (очевидно, имеется в виду Голливуд).

— Можешь вспомнить смешной случай?
— В отеле во время съемок " Эда Вуда" — я там постоянно должен был одеваться в женскую одежду. Я к ней уже привык и хорошо себя чувствовал. Ну, заказываю себе в номер кофе, стук в дверь, входит гарсон, я в длинной юбке, на высоких каблуках. Его перекосило! Он так и застыл посреди комнаты с искаженным лицом!

— Ты азартный, а пари у тебя бывали какие-нибудь идиотские?
— Бо, сколько угодно! Самое дурное, как мы с Хантером (режиссер. — Ю. П.) просидели в номере отеля пять суток безвылазно. Никуда не выходили наружу, даже выпивали тут же. Я выдержал! Хантера то есть. Это было нелегко, потому что на исходе пятых суток я уже чувствовал его душу.

— Подожди, это же было в каком-то твоем фильме!
— Видишь ли, у меня все, что в фильмах, сначала в жизни.

— Например, Ванесса.
— Ванесса — да!!! Она теперь будет со мной сниматься.

— В мистическом триллере?
— Нет, это вещь классическая, и я там играю Санчо Пансу.

— Какая же классическая, если ты там Санчо Панса? Тогда Ванесса — Дон Кихот? Она сейчас такая худая!
— Она всегда невероятно красивая. Вспомнил!!! " Трава бизона"!

— Что?!
— Я говорю о выпивке. Я имя вспомнил! Это водка, называется " Зубровка". Страшно дерет! Прям до мозга."