Глава 3. Крепкий, широкоплечий мужчина в сером пиджаке «с искрой» сидел у стены на стуле и искал, куда бы положить руки

Сестры Ветлугины

К репкий, широкоплечий мужчина в сером пиджаке «с искрой» сидел у стены на стуле и искал, куда бы положить руки. Руки никак не хотели никуда помещаться. Директор школы сидела за полированным столом и с деловым видом рисовала лягушек на лежащем перед ней бланке противопожарной инспекции. Таким образом, руки у неё были заняты.

- Николай Константинович, я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, - сказала директор и пририсовала к пасти очередной лягушки стрелу. - Мы все очень благодарны вам за помощь и готовы дальше учить Владислава. Но... но мы не можем делать это насильно! Владик не хочет и, если смотреть правде в глаза, просто не может учиться по нашим программам...

- Почему не может? - удивился мужчина. - Он что, дурак, что ли?

- Да нет же, конечно! - всплеснула руками директор. - Просто у нас специализированная школа, физико-математическая. Для детей, одарённых именно математически. Вы понимаете? У Владислава нет математической одарённости, но наверняка есть какая-то другая. Надо только искать...

- А, понял! - обрадовался Николай Константинович. - Владек всегда тюфяком был, он просто себя ещё проявить не сумел. Так я репетиторов найму, пусть они эту одарённость ищут и на поверхность вытаскивают. Пани директор кого-нибудь порекомендует?

- Николай Константинович! - директор с выражением отчаяния на лице потёрла виски и одним росчерком пера нарисовала утонувшую в пруду лягушку с торчащими из воды жалкими лапками. - Владислав не может и не хочет учиться по программе специализированной математической школы. Ему нужна другая программа.

- Сможет... - с угрозой в голосе сказал мужчина и властно позвал в сторону приоткрытой двери. - Владек! Поди сюда! - тут же спохватился, снова посмотрел на так и не пристроенные руки, потом исподлобья глянул на директора. - Можно?

Директор тяжело вздохнула:

- Яжембский, заходи!

В кабинет неловко протиснулся Баобаб и, ни на кого не глядя, остановился у стены.

- Садись, Владик, - предложила директор.

- Спасибо, я постою, - угрюмо сказал мальчик.

- Постоит, - подтвердил отец и, выдержав паузу в несколько секунд, спросил: - Владек? Ты в школе учиться хочешь?

Баобаб, словно собираясь нырнуть, набрал воздуху в широкую грудь, зажмурил маленькие бультерьерские глазки и ответил неожиданно громко:

- Нет! Не хочу!

Николай Константинович оплыл на стуле, как смятое неумелой хозяйкой тесто.

- А чего же ты хочешь?!

- Я хочу быть чемпионом по тяжёлой атлетике. Олимпийским.

- Холера ясна[25]! - вскричал Николай Константинович, не сдержавшись, стукнул кулаком по столу и тут же виновато поморщился. - Да что же это такое!

Директор окинула взглядом кряжистые фигуры обоих Яжембских.

- Но, может быть, у Владика действительно есть данные?

Баобаб молча кивнул, а Николай Константинович страшно заскрипел зубами.

- У меня два сына, - глядя в стол, сообщил он директору. - Старший, от первого брака - Тадеуш, ему сейчас двадцать, и вот этот - младший. Когда я рос, у меня не было даже запасных брюк и велосипеда, я не мог учиться в институте, потому что надо было кормить семью. Я хотел дать им всё. Я был не в ладах с законом, я покинул Родину, Польску, я занимался контрабандой, рэкетом, я зарабатывал деньги где только мог. Мои дети никогда ни в чём не нуждались... Вы знаете, чем занимается сейчас мой старший сын?

Директор отрицательно помотала головой, хотя старший Яжембский никак не мог заметить этого жеста. В дверях кабинета появилась взлохмаченная голова учителя истории. Директор осторожно приложила палец к губам, историк закрыл приоткрытый рот и аккуратно приклеился к притолоке.

- Мой старший сын живёт в Испании и собирается стать тореадором. Сейчас он ученик тореадора. Фактически это слуга, мальчик на побегушках. Дома его нельзя было заставить вынести ведро с мусором. Сейчас он прислуживает какому-то безмозглому придурку, исполняет все его прихоти, лижет его сапоги, собирается потешать толпу и... и счастлив! Понимаете, счастлив! Я надеялся, что мои сыновья вырастут... вырастут респектабельными гражданами. Я собирался учить их в Англии. Потом передать им дело. Для этого я... А теперь этот... - в какой-то момент директору и застрявшему в дверях историку показалось, что огромный поляк сейчас разрыдается, как мальчишка. Но Яжембский ещё раз скрипнул зубами и переборол себя. - Холера ясна! Что же мне теперь делать? Что пани директор посоветует? Ведь учебный год только начался и...

После ухода Баобаба и его отца историк прошёл в кабинет директора, развернул железный изогнутый стул и уселся на него верхом, поместив подбородок на сложенные на спинке ладони.

- Максим, прекрати! - попросила директор. - Сюда же дети могут зайти, родители...

- Ничего, Ксюша, не волнуйся, - успокоил историк. - Я и в классе так сижу. Дети привыкли.

- О-ох! - вздохнула директор. - Мало мне было заморочек, так я ещё тебя на работу взяла. Ну, что ты скажешь? Разбойник, рэкетир, контрабандист... Что там ещё? И надо же - такие обычные проблемы: хочется респектабельности хотя бы для детей, а сын-балбес не хочет учиться...

- Генетика, - вздохнул историк. - Сыновья такие же, как отец, только он этого ни в какую признавать не хочет. Вечная тема. Флибустьеры[26], ушкуйники[27], гайдуки[28], чайные клипера[29], весёлый Роджер[30], опиумные войны[31], ускользающие сокровища... И полная невозможность респектабельной, стабильной, обычной и потому скучной жизни.

- А мне-то что со всем этим делать?

- Он у тебя кто - спонсор? Ну так тяни с него деньги, покупай компьютеры для школы, занавески, ремонт делай...

- Нехорошо как-то. Я деньги тяну, но ведь сын-то программу не тянет... Знаешь, какая у него кличка?

- Знаю, конечно, - Баобаб. Он на неё охотно откликается, между прочим. А что не тянет - так это не твои проблемы. Хочет папаша, чтобы сынуля у нас учился, будем учить. Если не выйдет: что ж - мы предупреждали! Пусть репетиторов по математике наймёт, ещё что-нибудь. Я с физруком поговорю, чтобы посоветовал пацану какую-нибудь секцию тяжелоатлетическую посерьёзнее. А что? Будешь потом гордиться, что в твоей школе олимпийский чемпион учился...

- Тебе бы всё хиханьки да хаханьки...

- Ты заметил, какая она красивая? - спросила Капризка, и глаза её как-то странно блеснули.

Витёк отрицательно помотал головой, подбирая слова. Они сидели на детской площадке возле Макдональдса и по очереди ели чипсы из цветного пакетика. У основания блестящей горки чернела лужа, откуда-то сбоку летели мелкие капли дождя. Несмотря на дождь, двое малышей бодро лазали по лесенкам, а ещё один, совсем рядом, отчаянно пытался раскачаться на пружинной уточке.

- Да нет, по-моему, она худая слишком. И бледная очень, - Витёк от кого-то слышал, что девчонкам не нравятся красивые сверстницы.

- Нет, она красивая! - угрюмо повторила Капризка. - Она красивая, как чей-то глюк. Таких просто не бывает.

- Но она же есть, - нерешительно возразил Витёк.

- Верно, - согласилась Капризка и надолго задумалась.

Малыш на уточке не удержался за металлические рожки и начал заваливаться спиной назад. Витёк успел только приподняться, а Капризка уже метнулась вперёд, подхватила малыша, стащила его с уточки и передала прямо в руки подбежавшей моложавой бабушки.

- Спасибо тебе огромное! - поблагодарила бабушка. - Такой стал, просто сладу с ним никакого нет! - она сильно тряхнула притихшего малыша.

- На здоровье, - равнодушно ответила Капризка, снова опускаясь на скамейку.

- Быстро ты, - несколько смущённо признал Витёк. - Я не успел.

- У меня вообще реакция хорошая, - механически откликнулась Капризка, явно продолжая думать о своём. - Потому и в стрельбе успехи...

- В стрельбе?! - удивился Витёк. - Ты - стреляешь?

- Угу. С прошлого года ещё. В клубе на Петроградской. Из пневматической винтовки, из мелкашки и из пистолета. Третье место заняла. Со следующего года буду из арбалета стрелять.

- А зачем - стрелять? - спросил Витёк, тут же понял глупость своего вопроса и испугался: сейчас Капризка его засмеёт. Но Капризка смеяться не стала. И отвечать на вопрос - тоже.

- Придётся Маринке рассказать, - сказала она вместо ответа.

- О чём? - не понял Витёк. - О том, что стреляешь?

- Да не о том, придурок! - беззлобно окрысилась Капризка. - О девочке этой твоей, Аи...

- Зачем Маринке? Она же растреплет всем!

- Припугнём чем-нибудь. Скажем... ну, скажем, что она колдунья, может порчу напустить, если проболтается, или ещё что... Маринка - дура, верит во всякое такое, журналы читает, ужастики смотрит, а потом сама боится и со светом спит... А сказать ей... Смотри сюда: она сама говорила, что у них на Карельском дача есть. Вот бы туда Аи эту и поселить, пока с ней чего-нибудь не прояснится. Маринка согласится, я знаю.

- Что прояснится-то? - снова не понял Витёк.

- Ну, либо станет ясно, что она психическая, либо вспомнит ещё чего-нибудь, либо как-то сама освоится. Или искать её будут, можно как-нибудь аккуратно в милиции узнать. Вдруг она всё-таки откуда-нибудь сбежала?

- А Маринкины родители? Если они, к примеру, на дачу поедут? Отдохнуть там...

- В том-то и фишка! Маринка хвасталась, что папаша её где-то шикарный коттедж построил с баней, водой и всеми делами. И дача на Карельском им вроде теперь ни к чему. Вроде они её весной продавать будут. Или Маринке в наследство оставят или ещё что-то... Для нас важно, что никто туда до весны не сунется. Здорово?

- Здорово, - согласился Витёк. - Ты с Маринкой сама поговоришь?

Ответить Капризка не успела, потому что к скамейке подошёл мальчишка чуть помладше их, в широченных, словно стекающих на щиколотки спортивных штанах и рваных кроссовках.

- Оставьте чипсов маленько, а? - сказал он хрипловатым прокуренным голосом. - Вы себе ещё купите...

- Вали отсюда, - с равнодушным презрением Капризка окинула взглядом щуплую и грязную мальчишескую фигурку и запустила руку в шуршащий пакетик.

- Капризка, дай ему! - неожиданно для себя сказал Витёк.

Девочка взглянула на Витька с удивлением, но спорить не стала, отдала пакетик оборвышу, который быстро схватил его грязной рукой с обломанными ногтями и убежал в подворотню.

- Не сердись, я тебе ещё куплю, - сказал Витёк. - Видела, какой он... несчастный...

- Несчастный? - удивление на лице Капризки усилилось, как звук при повороте ручки громкости. Потом к нему прибавилась задумчивость. - А мы с тобой, значит, счастливые? Так? Вот ты, Витёк, - счастливый?

- Я? - откровенно растерялся Витёк. - Не знаю. Наверное, да...

Отвечая, он взглянул прямо на девочку и подумал о том, что эта сидящая сейчас рядом с ним Капризка не очень похожа на ту Лизу Ветлугину, с которой он дружил до ссоры, полтора года назад. Он очень хорошо помнил глаза маленькой Капризки, потому что часто смотрел в них. По её же требованию.

- Ты не врёшь? Не врёшь?! - спрашивала она, как будто всё время подозревала в чём-то маленького и в общем-то весьма честного Витька. - Смотри мне в глаза и говори!

Сейчас ему показалось, что глаза изменили цвет. И губы тоже изменились. И волосы. «Но так же не бывает!» - подумал Витёк.

- Ты изменилась, - сказал он.

- Ага. У меня переходный возраст, - усмехнулась Капризка.

- A y меня? - спросил Витёк. Видимо, сегодня ему суждено было задавать глупые вопросы. - Я тоже изменился?

- Нет, - улыбнулась Капризка. - Ты не изменился. Ты - такой же. Только подрос немножко. Так и будешь всегда свои задачки решать. А меня из гимназии в этом году выгонят, - неожиданно закончила она.

- Почему выгонят? - испугался Витёк и сам удивился своему испугу. Мало ли кого выгоняют из их гимназии! Вот в прошлом году четверых выгнали из их класса. И с Капризкой он последний год почти не разговаривал. Чего же испугался?

- Я этих задач, что мы сейчас проходим, вообще не понимаю, - грустно призналась Капризка. - Дома сижу, пытаюсь понять, ничего... Не потянуть мне...

- У тебя же сестра старшая, мать... - Витьку никогда не требовалась помощь в освоении программы, но он не сомневался в том, что при необходимости отец объяснил бы ему любой непонятный раздел.

- Ха! Сказал! - невесело рассмеялась Капризка. - Верка куда тупее меня, да и в школе почти не учится. Так, отсиживает... А мама... она бы и рада... Да у неё же образование - библиотечный техникум, она в математике ни бум-бум...

- Давай я буду с тобой заниматься! - быстро предложил Витёк. - Я хорошо объясняю, это все пацаны говорят... Или буду за тебя задачки решать. И на контрольных... - Витёк вспомнил про Баобаба и его наёмного Воробья и поморщился.

- Да это же все поймут, что ты за меня решаешь, - возразила Капризка. - А заниматься... Может, и стоит попробовать... Если выгонят, мать с ума сойдёт. Да и я привыкла уже...

- Конечно, попробуем, Капризка, - воодушевился Витёк.

Насчет объяснить задачку - это он умел и хорошо понимал. Не то что про девочек и переходный возраст.

- Давай прямо сегодня. Ты сходи к Маринке сейчас, спроси про Аи, договорись с ней, а потом приходи ко мне. Придумаем, как всё это лучше сделать, заодно и позанимаемся. А я пока Аи пожрать чего-нибудь отнесу. Я тебе говорил, что она сырое мясо есть может?

При упоминании Аи в глазах Капризки заклубился какой-то туман, и цвет их стал вовсе неопределённым.

- Аи просила ей достопримечательности показать, - задумчиво сказала она. - Ты что думаешь?

- Я думаю - Эрмитаж! - твёрдо сказал Витёк. - И Русский музей. Ещё можно этот - Военно-морской...

- Скучища! - отрезала Капризка. - Пыль и скучища! Она же девчонка, а не старушка-пенсионерка и не мышь в очках. Это они всё по музеям шастают и ахают: «Ах, какое произведение! Ах, какая красота!» Смотреть надо там, где жизнь.

- А где это? - снова ничего не понял Витёк. Для него наиболее напряжённая жизнь протекала в дебрях математических задач и справочников. Но не давать же Аи читать учебники!

- Я подумаю, - снисходительно сообщила Капризка. - Есть некоторые идеи...

В свои пятнадцать лет и три месяца Вера Ветлугина считала себя вполне сформировавшейся личностью. Она любила рэп, рок-группу «Любэ» и чипсы с паприкой. При этом терпеть не могла школу, все супы, за исключением грибного, и младшую сестру Капризку. Впрочем, сама по себе Капризка могла быть даже забавной. Раздражало то, что она училась в гимназии и мама любила её значительно больше, чем Веру. Впрочем, и это можно пережить, - говорила себе Вера, отправляясь тусоваться с друзьями и поправляя перед зеркалом слегка размазавшийся макияж.

Именно в это мгновение на пороге комнаты возникла младшая сестра.

- Верка, ты сейчас уходишь?

- А что - не видно?

- Дело есть.

- Как-кие у тебя могут быть дела, малявка?! - Вера презрительно наморщила нос, провоцируя сестру на драку. Подраться с Капризкой Вера любила. От этого у неё всегда настроение улучшалось. Особенно если Капризка начинала реветь и маме жаловаться.

Но сейчас младшая сестра не настроена была обижаться и тем более драться.

- Верка, я тебя попросить хочу, - спокойно сказала Капризка. - Как человека.

- Ну, если как человека, тогда давай, - смилостивилась Верка. - Только побыстрее. Меня люди ждут.

- Ты маме говорила, что на фестиваль пойдёшь. На Дворцовой площади. Послезавтра. Так?

- Ну, говорила. Ну, пойду. Но, ес-стес-ственно, без всяких там сопливых! - Верка с ужасом представила себе, как ей придётся вместо хорошей оттяжки с друзьями на фестивале повсюду таскать за собой младшую сестру и следить, чтобы она никуда не потерялась. И пива при ней не выпьешь, и курить не будешь... Кошмар!

- Понимаешь, Верка! - не обращая внимания на оскорбительный тон сестры, продолжала Капризка. - У нас девочка одна есть. Она... она приехала... Она... она иностранка! Так вот она хочет посмотреть достопримечательности! Я бы её сама повела на этот фестиваль, но я же такого ничего не знаю, а ты уже много раз везде была...

- А откуда это у тебя иностранка взялась? - подозрительно спросила Верка, хотя её любопытство уже было разбужено.

- Она... она к нам в гимназию приехала! - нашлась Капризка. - По обмену опытом.

- Одна, что ли?

- Да нет, их много, но я... то есть мы с Витьком... нам досталось её развлекать! Понимаешь?

- А Витёк - это тот щупленький, с которым ты в детстве за ручку ходила? Математический гений?

- Да, - с неожиданной гордостью ответила Капризка. - Он у нас в классе самый способный, только об этом никто не знает, потому что он скромный очень. И он будет со мной математикой заниматься!

- На скромных воду возят! - фыркнула Верка и тут же деловито уточнила: - Так ты чего хочешь? Чтобы я послезавтра с собой таскала тебя, иностранку и этого скромного Витька? А все мои удовольствия, значит, побоку?

- Да нет, нет, Верочка! - радостно воскликнула Капризка, понимая, что сестра уже дала своё согласие. - Ты только нас туда привезёшь, покажешь, а там мы уже сами... Мы вам мешать не будем!

Над Дворцовой площадью ходили низкие облака, похожие на грязные подушки. Напротив ворот с чугунной решёткой была установлена эстрада, увитая гирляндами шариков. Из мощных динамиков гремела музыка, а на сцене прыгали и как бы пели молодые люди непонятного пола, похожие на инопланетян значительно больше, чем девочка Аи. Аи в витьковских джинсиках и куртке, в капризкиных босоножках, с аккуратненьким хвостиком, стянутым сзади резинкой, на инопланетянку была совсем не похожа. Обычная девочка, если к лицу не приглядываться.

Витёк вспомнил, как смотрел какой-то фильм, в котором на чёрную фигурную решетку лезли какие-то люди, чтобы сделать революцию[32]. Зачем они эту революцию делали и почему лезли на ворота, Витёк не знал, хотя смутно припоминалось, что царя в это время в Зимнем дворце уже не было, его то ли уже убили, то ли собирались убить где-то совсем в другом месте. Что же нужно было в Эрмитаже этим людям? И куда стреляла «Аврора»? Или это не тогда было? А вдруг Аи спросит, раз она достопримечательностями интересуется? Витёк решил, что надо будет выяснить у Борьки Антуфьева, как там всё было на самом деле с этой решеткой. О задачах и математике с Борькой не поговоришь, зато он читал всякие исторические книжки, и, когда все смотрели по телеку какой-нибудь исторический фильм, Борька потом довольно внятно объяснял пацанам, чего хотели красные, чего - белые и чего - бандиты батьки Махно[33] и всякие другие. Правда, понять, кто из них прав, никому так и не удавалось, потому что встречались фильмы, где белые были хорошие, а красные - плохие, встречались - наоборот, а ещё были комедии, в которых вообще все дураки. Борька важно говорил, что такая постановка вопроса неверна, потому что история наука объективная, как математика, и никаких хороших и плохих там вообще быть не может. Витёк на тему связи истории и математики поразмышлял бы и даже поговорил, но телевизор он смотрел редко, поэтому материала для размышления, а тем более для разговора было слишком мало. Может, взять у Борьки пару книжек?

По всей Дворцовой площади расставили лотки с мороженым и баллоны со сжатым газом. Около баллонов продавали воздушные шарики. Шарики встречались разных форм и с разными рисунками. На некоторых были нарисованы всякие смешные зверюшки и надписи, на других - черепа с костями. Александрийский столп[34] огородили высокой проволочной сеткой, и он напоминал исполинского грустного жирафа в зоопарке. В разных направлениях по площади ходили молодые люди обоих полов с банками пива и лимонада и родители с детьми, которые ели мороженое. У многих на головах красовались поролоновые уши и рожки, а в руках шарики. Почти на всех поверх одежды были надеты футболки с эмблемами фестиваля. Футболки выдавали бесплатно у устья площади, со стороны Капеллы[35], но для этого нужно было прийти раньше.

- Весело, правда? - сказала Верка. - Как в Америке. Жалко, футболки до нас кончились. Но ничего. Вон там у трибуны шарики бесплатно дают. А вон там на батуте прыгают. И ещё в галошах бегают, кто быстрее.

- А зачем - в галошах? - спросил Витёк.

- Чтоб смешнее было, - снисходительно объяснила Верка, а её подружка Галя рассмеялась, как будто уже бежала куда-то в галошах.

- Хочу шарик! - сказала Капризка. - Где их дают?

- Вон там, смотри, видишь, толпа какая, слева, - объяснила толстая Галя. - Лучше вам туда не ходить, вы маленькие, затопчут.

- Давай лучше купим, - предложил Витёк.

- У тебя что, деньги лишние? - спросила Капризка. - Тогда мороженое купи. А шарик я бесплатный хочу. И Аи хочет. Правда, Аи?

- Я не знаю, - девочка пожала узкими плечами и зажмурилась. Витёк в который уже раз подумал о том, что надо было не слушать Капризку и вести Аи в Русский музей. - А что с шариками делают?

- С шариками? - бодро переспросила Капризка. - Ну, это просто. Их... это... их носят... и ещё это... выпускают...

- А что, в твоей стране шариков нет, что ли? - подозрительно спросила Верка. - Ты откуда вообще приехала? И по-русски так хорошо говоришь...

- Аи приехала из Верхней Вольты, - быстро сказал Витёк. Он был уверен в том, что Верка никогда не слышала такого названия, а переспрашивать не станет из гордости, чтобы не позориться перед малявками. Причём шариков в Верхней Вольте вполне может и не быть - никакими сведениями по этому поводу Верка явно не располагает. Только бы сама Аи не стала ничего объяснять. Впрочем, они ведь заранее договорились, а Аи явно не болтлива. - А по-русски у неё в семье говорят. Она из эмигрантов.

- А, вот какое дело... - важно протянула Верка и, как и полагал Витёк, закрыла тему. - Ну ладно, пошли за шариками.

- Пошли, - вздохнул Витёк и кивнул девочкам. - Вы здесь стойте, я сам...

- Кавалер! - усмехнулась Верка, но в голосе её прозвучало невольное уважение. - Держись сзади за Галкой, она так прёт, что её даже асфальтовый каток не остановит.

Витёк молча кивнул и понуро пошёл к трибуне.

Вблизи музыка почти совсем исчезла, рёв динамиков просто буравил голову, как отбойный молоток.

«Как же они там на сцене-то?!» - невольно посочувствовал Витёк. Мысль, что кому-то это может просто нравиться, казалась ему совершенно абсурдной. Верка и Галка приплясывали, ввинчиваясь в плотную толпу, и, кажется, даже подпевали кривляющимся на эстраде артистам. Витёк плёлся сзади, стараясь не наступать никому на ноги и по возможности беречь свои.

Слева от трибуны поток желающих разжиться шариками фильтровали милиционеры или ещё кто-то в пятнистой форме. Время от времени, когда народу становилось слишком много, они брались за руки и живой цепью преграждали путь в шариковый коридор, отпихивая напирающую молодежь. Верка с Галкой уверенно продвигались вперёд и уже почти достигли вожделенной загородки, но тут наступило время «Ч»[36], и милиционеры хищными птицами ринулись в толпу с криками:

- Назад! Назад, я кому говорю!!!

Верка быстро огляделась, стукнула Галку по мощному загривку, и, нагнувшись, обе подруги легко нырнули вперёд, под уже сомкнувшуюся цепь. Витёк не сумел повторить манёвр. Милиционеры остервенело пихали руками и дубинками напирающих девчонок и пацанов, которые при всем желании не могли повернуть назад, потому что сзади на них давили другие.

- Назад!!! - натужно ревели они, перекрывая мат и визг попадающих под удары.

На какое-то мгновение Витёк оказался глаза в глаза с молоденьким, наклонившимся вперёд пареньком в пятнистой форме, с трудом удерживающим руку напарника по цепи. Глаза у паренька были белые, как у уснувшей рыбы, и в них не было ничего человеческого. Витька, стоявшего прямо перед ним, почти лежавшего на его руке, парень не видел.

До боли закусив губы, Витёк оттолкнулся от чьей-то груди и начал пробираться назад.

Верка и Галка уже стояли рядом с Аи и Капризкой. В руках у Галки был один, а у Верки - целая связка разноцветных шариков. Витёк опустил глаза.

- Не достал? - обвиняюще спросила Капризка.

- Надо было за нами ползти, говорили же, - довольно улыбаясь, сказала Верка. - Да ладно. Там как раз менты как попёрли, как попёрли, - Верка перекосила лицо свирепой гримасой, раскинула руки и изобразила, как попёрли менты. Галка рассмеялась. - Он и сдрейфил. Ничего. Тут на всех хватит. Берите, малявки. Возьми, Витёк...

- К чёрту! - рявкнул Витёк. Перед его мысленным взором стояли белые глаза и застывшее лицо молодого милиционера. - К чёрту эти шарики!

- Ну, не хочешь, не надо, - удивилась Верка. - Берите, девчонки. И дальше вы сами, а мы с Галкой пойдём своих искать. Как договаривались. До дома сами добирайтесь. Не задерживайтесь здесь. Если хотите, посмотрите забег, а потом уходите. Лады?

- Лады! - Капризка важно кивнула сестре.

Толстая Галка неожиданно хлопнула Витька по спине. Мальчик присел.

- Запарился, да? - спросила она. - Не бери в голову. Ходи в библиотеку, а от Ветлугиных подальше держись. И всё в норме будет. - Галка засмеялась, Верка пробормотала что-то себе под нос, а Капризка открыла было рот, чтобы ответить, но тут же осеклась, поймав Веркин взгляд.

- Следующий раз в Русский музей пойдём, - сказал Витёк и огляделся, словно вынырнул откуда-то или вернулся из-за границы.

Начал накрапывать вялый дождик. По площади шли люди. У большинства в руках были шарики. На лицах остывало выражение серьёзной сосредоточенности.

- Не как в Америке, - сказала Капризка. - Я по телевизору видела. Там улыбаются. А эти словно думают о чём-то.

- Наверное, они думают, что с шариками делать, - предположила Аи.

Витёк громко захохотал.

- Замолчи, а то врежу, - пригрозила Капризка. - Пошли акробатов смотреть.