Глава XXIIi

Если мисс Тэвернер ожидала, что брат возмутится тем, как с ним обошлись, то вскоре выяснилось: она глубоко заблуждалась. По его словам, он провел время самым наилучшим образом!

– Ничего похожего на это путешествие у меня никогда не было! – снова и снова восхищался Перегрин. – У меня должна быть своя собственная яхта! И, если Ворт на это не согласится, это будет с его стороны просто ужасно скверно! Я уверен, что Харриет такая яхта понравится больше всего на свете. Мне бы очень хотелось, чтобы Ворт тоже был здесь сегодня вечером; не понимаю, почему он не приехал. Эванс – это капитан на яхте Ворта – ну просто первоклассный малый! Эванс говорит, что у меня большие способности. Я даже ни разу не почувствовал никакой тошноты. А во вторник мы попали в штормовой вал, ты даже себе представить не можешь, в какой! А мне – хоть бы что! Никогда в жизни так прекрасно себя не чувствовал!

– Но, Перри, когда ты проснулся после того снотворного, ты нисколько не испугался?

– Конечно нет! А чего мне было пугаться? У меня чертовски болела голова, но очень скоро боль прошла. А потом Эванс передал мне письмо Ворта.

– Представляю себе, что ты почувствовал, когда его прочитал! Он все тебе рассказал?

– Конечно, все! Я был просто ужасно потрясен! Но знаешь, с тех самых пор, как наш кузен так дерзко вмешался тогда в это дело с дуэлью, я потерял к нему всякую симпатию.

– Но, Перри, в это дело тогда вмешался совсем не наш кузен! Именно он‑ то все сам и…

– Ах, так? Я уже позабыл. Но все одно к одному. Последние несколько месяцев я считаю, что наш кузен вряд ли достоин большого уважения.

– А ту заботу, которую проявляет о нас лорд Ворт, мы с тобой воспринимаем не так, как следовало бы! – слегка покраснев, сказала Джудит. – Если б только мы ему больше доверяли, если бы были к нему добрее, тогда, возможно, ему и не пришлось бы тебя куда‑ то прятать, или же…

– Господи, да что тут такого? – заявил Перегрин. – Лично я чрезвычайно рад, что он поступил именно так, потому что до этого я за всю свою жизнь никогда в море не был. И ни за что на свете такого удовольствия бы не пропустил! Сказать по правде, мне даже совсем и не хотелось снова быть на берегу, если, конечно, не считать встречи с тобой и с Харриет. Во всяком случае, я твердо решил приобрести свою собственную яхту. Конечно, она будет стоить огромных денег, и разумеется, десять против одного, что Ворт об этом и слышать не захочет.

– Мне бы хотелось, – несколько резко сказала Джудит, – чтобы ты направил свои мысли немного в другое русло! Мы должны воздать должное лорду Ворту! Если бы он нам не оказывал своего покровительства и не защищал нас, я очень склонна думать, что мы с тобой все бы превратили в ужасные руины.

– Это абсолютно верно, клянусь честью! Уверяю тебя, я желаю ему только всего самого доброго. А потом, ты ведь знаешь сама, лично я никогда не испытывал к нему такой антипатии, как ты, хотя, честно говоря, очень часто он был чрезмерно строгим.

Щеки мисс Тэвернер стали еще более пунцовыми.

– Да, это правда, сначала он мне действительно не нравился. Обстоятельства, при которых мы с ним…

– Боже! Никогда в жизни не забуду я тот день, когда мы поехали на Кэвендиш Сквер и узнали там, кто же на самом деле наш опекун! Ты тогда чуть с ума не сошла и чертовски распалилась!

– Этот случай нам надо забыть, – ответила мисс Тэвернер. – Манеры у лорда Ворта не всегда… не всегда вызывают к нему симпатию… Однако мотивы его поведения никаких сомнений в добрых намерениях не оставляют. Мы с тобой, Перри, обязаны выразить ему нашу огромную признательность.

– Я это прекрасно понимаю. По сути дела, нас ввел в полное заблуждение наш кузен. И то, что Ворт дал мне это снадобье и доставил на борт яхты – Господи, я ведь думал, что он собирается меня убить, когда силой заставил меня эту гадость проглотить! Но ведь как чисто он все это проделал! Я даже и представить себе не мог, что мне так понравится быть в море! Эванс страшно смутился и боялся, что я буду на него злиться, но я ему сказал: «Боже правый! И не думайте, что я брошусь в воду и поплыву к берегу! Здесь, на яхте, так чертовски здорово – лучше и быть не может!»

Мисс Тэвернер вздохнула. Перегрин все рассказывал и рассказывал про свое морское путешествие, а потом незаметно подошло время идти спать. Мисс Тэвернер могла только обрадоваться, что, поскольку Перри твердо решил на следующий же день отправиться в Вортинг, ей больше не надо будет выслушивать его бесконечные описания донных волн, разведенных яхтой, шквальных ветров, отчаянной усталости, плавания в бейдевинде, постановки рей, обходе рифов и тому подобного. Пусть теперь все выпадет на долю мисс Фэйрфорд. И при этом Джудит с грустью подумала, что всего лишь накануне этого дня она готова была бы поклясться, что никогда больше не вынесет отсутствия брата, если не будет знать, где он, но теперь, проведя в его обществе всего три часа, она спокойно смирилась с его завтрашним отъездом сразу же после завтрака. Ведь даже тогда, когда Перри не предавался воспоминаниям о своем морском путешествии, во всех его разговорах все равно присутствовало море. Он без умолку говорил, как направит все паруса на Вортинг, как поймает в свой парус попутный ветер, как найдет для себя новых друзей, таких надежных, как якорная цепь. Пустая бутылка из‑ под вина теперь превратилась у Перегрина в морского офицера; сухопутные служаки, оказавшиеся на борту корабля, – не что иное, как живые тупые бревна, а проходящий по улице незнакомец, – по его описанию, такой же круглый, как ствол пятидесятимиллиметровой морской пушки. Перри во весь голос по всему дому распевал, и притом весьма фальшиво, морские куплеты. В конце концов, потеряла терпение даже смиренная миссис Скэттергуд. И когда в четверг утром в одиннадцать часов Перри провожали в Вортинг, у обеих леди его отъезд вызвал лишь чувство облегчения.

После этого мисс Тэвернер села и стала ждать прихода своего опекуна. Ворт не появился. В это утро к ним на Морской Парад зашел только капитан Аудлей. Стараясь выглядеть как можно более безразличной, мисс Тэвернер спросила у него, находится ли Его Светлость в Брайтоне. Капитан Аудлей просто сказал:

– Джулиан? О да, он здесь. Но, мне кажется, вы его сегодня не увидите. Вы, наверное, знаете, что вчера в Брайтон приехал Йорк.

Поскольку мисс Тэвернер полагала, что ее собственные интересы ничуть не менее важны, чем интересы герцога Йоркского, она холодно произнесла:

– Ах, так! – и сменила тему разговора.

В тот вечер Ворт не приехал на бал. Но когда мисс Тэвернер вернулась после бала домой на Морской Парад, она застала на столе в холле от него письмо. Джудит сразу же сорвала с письма печать и с нетерпением расправила перед собой лежавшую в нем единственную страничку.

Старый Стейн, 25 июня 1812 года

Дорогая мисс Тэвернер! Я оказываю себе самому великую честь увидеть вас. Буду у вас в полдень, если вам удобно, для того, чтобы переоформить на ваше имя документы, касающиеся ваших дел, которыми я должен был заниматься, являясь вашим опекуном. Искренне ваш, и т. д.

Ворт

Мисс Тэвернер прочла записку и почувствовала, что у нее упало сердце. Она медленно сложила страничку. Мисс Скэттергуд, заметившая, как расстроилась Джудит, высказала вслух свою надежду, что в письме не было никаких плохих вестей.

– О нет, совсем нет! – сказала мисс Тэвернер.

Завтрак на следующее утро прошел в более светлом настроении благодаря присутствию Перегрина. Он специально вернулся из Вортинга так рано, чтобы поздравить сестру с днем ее рождения. Перри считал, что он отличный брат, раз не позабыл о таком важном семейном событии. И он наверняка купил бы Джудит подарок, если бы Харриет напомнила ему об этой счастливой дате хоть чуточку пораньше. Во всяком случае, они с Джу после завтрака поедут в город вместе, и она обязательно должна будет выбрать себе по вкусу подарок; и в конце концов, так будет еще лучше. Перри с восторгом отозвался о небольшом зонтике от солнца из стеганого шелка, который вручила Джудит миссис Скэттергуд. Он с улыбкой сообщил, что нетрудно догадаться, кто прислал сестре огромный букет красных роз, которые так красиво смотрелись на столе.

– Даю голову на отсечение, это подарок от Аудлея, – сказал он.

– Да, – согласилась Джудит, не проявив ни малейшего энтузиазма. – Я получила письмо и от дядюшки. Если хочешь, можешь его прочитать. Письмо очень печальное; дядюшку можно только пожалеть. По‑ видимому, он знал всего лишь малую долю того, что замышлял наш кузен.

– О, не надо, не надо сейчас о нем думать, – сказал Перегрин. – Слава Богу, мы благополучно избавились и от того, и от другого! Представляешь, Джу – Ворт все рассказал сэру Джеффри, когда они на этой неделе встретились в городе. Сэр Джеффри считает, что у Ворта поразительное терпение. – Перри налил себе чашечку кофе. – Ну, а чем бы ты хотела сегодня заняться? Ты только скажи – я все для тебя сделаю, я целиком в твоем распоряжении, Джу! Может быть, съездим в Льюис? Мне сказали, там есть замок, или еще что‑ то в таком же духе, что вполне стоит посмотреть.

– Спасибо, Перри, – растроганно сказала Джудит. – Но сегодня утром ко мне приедет лорд Ворт. Я думала, что тебе надо было бы побыть дома со мной. Тебе, наверное, захочется поблагодарить его за все, что он сделал.

– О конечно, конечно! – сказал Перегрин. – Я буду очень рад с ним встретиться! Знаешь, я бы хотел поговорить с ним о своей яхте.

Незадолго до полудня Перегрин, сидевший у окна гостиной, чем немало удивлял прохожих, объявил о приближении лорда Ворта.

– Джу, дорогая моя! – воскликнул он голосом, преисполненным благоговения. – Ты только посмотри, какой на нем фрак! Интересно, это, наверное, ему сшил сам Вестон? Ну, пожалуйста, взгляни, как скроены у этого фрака верх и плечо!

Мисс Тэвернер отказалась высовываться из окна, чтобы разглядеть Его Светлость, и попросила брата водворить голову назад в комнату. Но вместо этого Перегрин стал махать Ворту рукой, чтобы привлечь его внимание. А когда граф поднял на Перри глаза, тот мгновенно был сражен, увидев необычайно элегантный шейный платок Ворта. Перегрин отвернулся от окна и выразил свое восхищение такими словами:

– Мне все равно, сколько бы он меня ни пилил, а вот как он завязывает свой галстук, мне надо узнать обязательно!

К этому моменту граф уже дошел до двери и постучал, а через пару минут на лестнице послышались его шаги. Перегрин прошел ему навстречу.

– Входите, сэр! Мы с Джу здесь! Как поживаете? Знаете, ведь вы поистине самая надежная помощь! Ох, как у меня болела голова, когда я проснулся! И рот! Никогда я такой боли не испытывал!

– Было так плохо? – спросил граф, медленно преодолевая три последние ступеньки.

– Даже словами не передать! Но я не собираюсь жаловаться; я отлично провел время! Но проходите, пожалуйста, в гостиную. Джу там. Я же должен сказать вам одну очень важную вещь, сэр! Джу, пришел лорд Ворт!

Мисс Тэвернер вдруг (по причине, известной ей одной) оказалась совершенно погруженной в свое вышивание. При появлении графа она отложила в сторону пяльцы и встала. Они с графом пожали друг другу руки, но не успела Джудит открыть рот, как снова возник Перегрин.

– Мне бы, сэр, очень хотелось знать, как называется тот способ, которым вы завязываете свой галстук! У вас это так чертовски здорово получается!

– Да этот метод никак особенно не называется, – ответил граф. – Я изобрел его сам. А вы ничуть не изменились к худшему после своего приключения, мисс Тэвернер!

– А, так это ваш собственный способ! Это значит, что через неделю он станет самым‑ самым модным для всех! А его освоить очень трудно?

– Да, очень, – сказал граф. – Именно эту чрезвычайно важную вещь вы и хотели мне сообщить? Я весьма‑ весьма польщен.

– О нет! Я хотел сказать совсем про другое. Вы должны знать, что я очень привязался к морю – ведь я раньше за всю свою жизнь ни единого раза на яхте не бывал и не имел ни малейшего представления, что это такое. Столько комфорта на таком крохотном пространстве! А потом, когда сам ведешь судно под парусом, это просто чудо! Эванс считает, что у меня есть для этого природный дар. Мне было чертовски жалко, что надо было так быстро возвращаться на берег, потому что мне еще много чего надо узнать про яхту.

По‑ видимому, все внимание графа было сосредоточено на мисс Тэвернер. Но при последних словах Перегрина он повернулся в его сторону и с легкой улыбкой на губах произнес:

– Узнать еще? Отлично! Я просто счастлив, что из‑ за того, что я поместил вас на яхту, вы не собираетесь вызвать меня на дуэль (как сделали это когда‑ то).

– Вас – на дуэль? Боже правый! Да конечно же нет! Разумеется, я не хочу сказать, что сам, по своей воле, отправился бы на яхту, если бы вы мне велели, потому что тогда я ничегошеньки про море не знал. А теперь все по‑ другому, и я вам бесконечно благодарен.

– Лорд Ворт, – сумела хоть на миг прервать брата Джудит, – мы с Перри чувствуем, что нам перед вами надо извиниться за то, что мы недостаточно вам доверяли, не так, как вы того заслуживаете…

– Нет, только не я! – запротестовал Перегрин. – Я всегда графу доверял, Джу! А вот ты – нет! Я только говррил, что он… Да какое это теперь имеет значение.

– Вы всегда обо мне говорили, что я – самый неприятный из всех ваших знакомых, – сказал граф. Он щелчком открыл свою табакерку и протянул ее Перегрину.

Перегрин так удивился, будто не верил своим собственным глазам, и одним духом выпалил:

– Этого вы никогда раньше не делали, сэр!

– А я сегодня в необычайно добром настроении, – пояснил граф.

Перегрин взял понюшку табаку и втянул ее в нос. Пользуясь тем, что брат на мгновенье замолчал, слегка ошалев от оказанной ему чести отведать из табакерки графа, Джудит произнесла:

– Я надеюсь, лорд Ворт знает, что уже прошло много месяцев с тех пор, как я так по‑ глупому ему не доверяла.

– Лорд Ворт вам чрезвычайно за это обязан, – ответил граф.

Джудит в некотором замешательстве подняла на него глаза и увидела, что на лице его все еще теплилась чуть насмешливая улыбка. Джудит произнесла:

– Если бы мы только больше вас слушались, то, возможно, вам не пришлось бы прибегать к тем мерам, которые оказались столь необходимыми для безопасности Перегрина. Я глубоко уверена, мы действительно должны попросить у вас прощения. И мы оба бесконечно признательны вам за вашу заботу, верно, Перри?

– Конечно, конечно, – ответил Перегрин, стряхивая с рукава оставшиеся на нем крупицы табака. – Мы безмерно вам благодарны, сэр, а я еще больше, чем Джу. Потому что, если бы вы не упрятали меня так, как вы это сделали, мне бы самому никогда в жизни и в голову не пришло отправиться в круиз. А об этой упущенной возможности мне сейчас даже думать не хочется, потому что плавание на яхте, скажу я вам, куда лучше, чем рысистые скачки, честное слово! Во всяком случае, мне это нравится гораздо больше!

– Надеюсь, это у вас и получается гораздо лучше, – заметил граф.

– Ну, я думаю, у меня это дело пойдет! – горячо сказал Перегрин, – И это как раз то самое, про что я хотел у вас спросить. Ничто на свете не доставит мне теперь радости, пока у меня не будет своей собственной яхты! Умоляю, не отказывайте мне! Боюсь, вы как раз это и хотите сделать, но вы только подумайте! Если для этого вам потребуется давать мне больше из моих денег, вы ведь не станете возражать, правда? А как раз эта яхта понравится Харриет! Я ей уже, сказал, что она будет просто очарована, и она сразу же со мной согласилась. Но только, сэр, вы должны ответить мне как можно скорее, будьте столь добры, потому что у Эванса есть на примете такая яхта, которая, по его мнению, как раз то, что мне нужно: с двумя мачтами, с косым парусным оснащением, а управляется, ну просто невообразимо легко, как говорит Эванс! Яхта сейчас на якоре в Саутхемп‑ тонском заливе. Я позабыл, кому она принадлежит, на продать ее надо в приватном порядке, без особого шума; как говорит Эванс, будет лучше, если я куплю ее до того, как об этом узнает много людей. А у Эванса есть кузен, который как раз тот самый человек, который сможет стать на ней прекрасным капитаном. Эванс говорит…

– Перегрин, – прервал его граф, – вы знаете, где найти Эванса?

– Разумеется! Я думаю, он будет на борту «Чайки».

– Нет, не будет, – сказал граф. – В данный момент он где‑ то здесь, в городе. Возможно, в таверне «Корона и якорь», а если не там, то значит, в «Борзой». Я уверен, если вы как следует прочешете Брайтон, вы его обязательно сумеете найти. А когда вы его и впрямь найдете, передайте ему от меня, что я буду ему безмерно обязан, если он снова вас похитит и заберет с собою в долгий, долгий круиз.

– О, – улыбнулся Перегрин, – ему вовсе не придется меня похищать, уверяю вас! Только можно мне купить яхту?

– Можете купить себе целую дюжину яхт, – ответил граф, – если только скроетесь с глаз моих!

– Я не сомневался, что он согласится! – закричал сияющий Перегрин. – Я никак не мог себе представить ни одной причины для отказа! А как вы думаете, кузен Эванса…

– Да, да, конечно же! – сразу догадался граф. – Совершенно уверен, что кузен Эванса будет просто незаменимым для вас человеком. Вам лучше всего сейчас же отправиться к Эвансу и все с ним обговорить, пока он еще в Брайтоне.

Перегрина такое предложение поразило, как гром среди ясного неба.

– Честное слово, это первоклассная идея! Я полагаю, мне надо это сделать немедленно, если только вы не рассердитесь, что я уйду?

– Я это перенесу, – сказал граф. – Позвольте дать совет – не стоит терять ни минуты!

– Ну, тогда мне лучше всего сразу же откланяться, – произнес Перегрин. – А когда я все обговорю с Эвансом, я вернусь и все вам расскажу.

– Заранее огромное вам спасибо, – хладнокровно сказал граф. – С нетерпением буду ждать вашего возвращения, уверяю вас.

Мисс Тэвернер отвернулась, чтобы скрыть от брата невольную улыбку. Пообещав, что непременно заглянет к графу домой попозже, Перегрин умчался в город.

Граф взглянул на Джудит, слегка приподняв брови.

– Как я полагаю, это вам, а не Перегрину, следует сердиться на меня за его похищение, – сказал он. – Клянусь, я даже и не подозревал, что все это приведет к таким беспокойным результатам. Мне чрезвычайно жаль, что так получилось.

Джудит рассмеялась:

– Мне кажется, жалеть надо только Харриет.

– Постараюсь не забыть и принесу ей свои извинения. Можно мне поздравить вас с достижением совершеннолетия, мисс Тэвернер?

– Благодарю вас, – прошептала мисс Тэвернер. – Вероятно, это я должна была бы поздравить вас, что вы наконец‑ то избавились от подопечной, с которой, я знаю, у вас было столько хлопот.

– Что верно, то верно, – задумчиво произнес граф. – Я считаю, вы не упустили ни одной возможности, чтобы оказать сопротивление моей власти.

Джудит прикусила губу.

– Если бы вы были со мною более вежливым, более терпеливым, я бы так себя не вела. Это вы не упустили ни единого случая, чтобы меня позлить!

– Но я бы никогда этого не делал, если бы вы не подавали для этого повода! – отрезал Ворт.

– Насколько мне известно, —очень холодно изрекла Джудит, – вы привезли с собой какие‑ то документы, которые хотели мне передать.

– Да, они со мной, – ответил граф. – Но я еще раз подумал и решил – если вы, разумеется, согласитесь – отослать их вашему адвокату.

– Я, конечно же, не знаю, кто теперь должен будет заботиться о моих делах, – сказала мисс Тэвернер.

– Этим должен будет заниматься ваш супруг, – ответил граф.

– У меня нет супруга, – с раздражением сказала Джудит.

– Совершенно верно, но это можно будет очень скоро исправить. Теперь, когда вы уже освободились от моих кандалов, ваши поклонники толпою хлынут к вам в дом.

– Вы чрезвычайно любезны, сэр, но у меня нет ни малейшего желания выходить замуж ни за одного из них. Признаюсь, мне сначала очень не понравилось, что вы не давали согласия на мое замужество, но потом я этому была просто рада. Это напомнило мне одну вещь, лорд Ворт, о которой я хотела бы вам сказать. – Джудит глубоко вздохнула и отважилась начать свою заранее подготовленную тираду. – Я не всегда выражала вам свою признательность за ту заботу, которой вы окружали меня. Но теперь я понимаю, что она для меня значила. Я безмерно благодарна вам за вашу доброту, за последние…

– За мое – что? – переспросил граф.

– За ваши бесчисленные добрые поступки, – упрямо повторила Джудит.

– А я‑ то думал, что я – самое противное, самое отвратительное, самое гадкое существо на всем белом свете.

Джудит гневно посмотрела на графа.

– Да, это так и есть! Я из вежливости хотела хотя бы поблагодарить вас за те услуги, которые вы мне оказали. Но если впредь их не будет, уверяю вас, мне все равно! Вы поставили меня в самое ужасное положение, когда именно вы вдохновили моего кузена меня увезти! Вам даже из простой любезности не пришло в голову навестить меня вчера и узнать, как я себя чувствую, а вместо этого прислали мне это свое такое одиозное письмо. Я не сомневаюсь, что, если бы ваш мистер Блэкедер не был в отъезде, вы бы велели ему написать это письмо, чтобы только не утруждать самого себя. А теперь вы приходите ко мне, и у вас, как обычно, скверное настроение! И вы всячески стараетесь вывести меня из равновесия! Так вот – я сумею себя сдержать. Я только позволю себе сказать вам, милорд: как бы вы ни радовались тому, что избавились от своей подопечной, ваша радость – ничто по сравнению с моей: я просто счастлива, что буду избавлена от своего опекуна!

В глазах у графа засверкали искорки смеха.

– Мне очень жаль, что я поставил вас в ужасное положение, – серьезно сказал он. – Вчера я к вам не пришел потому, что вы все еще были моей подопечной. Я не имел ни малейшего намерения послать вам одиозное письмо (а мистер Блэкедер совсем не в отъезде). И я сейчас отнюдь не в скверном настроении. Но я действительно очень рад, что теперь свободен от своей подопечной.

– Это я знаю, – зло сказала мисс Тэвернер.

– Представляю себе, что вы это и впрямь можете знать. Но вы не знаете, почему это так, Клоринда?

– Я не хочу, чтобы вы меня называли этим именем!

Граф взял обе руки Джудит в свои. Она попыталась, правда, не очень решительно, высвободить их и отвернулась от графа.

– Я буду называть вас именно так, как мне захочется, – улыбнулся Ворт. – Что, ваши воспоминания, связанные с этим именем, до сих пор для вас так неприятны?

– Вы тогда вели себя со мною просто отвратительно! – очень тихо произнесла мисс Тэвернер.

– Это абсолютно верно, – сказал граф. – Я действительно повел себя тогда просто отвратительно. И с того самого дня все время жду, когда смогу снова поступить так же. А теперь, мисс Тэвернер, вы уже больше мне не воспитанница, и я снова поступаю так же отвратительно!

Джудит сознавала, что по всем правилам приличия она должна была выразить графу, как возмущена его поведением. И она, вполне естественно, действительно залилась краской до корней волос. Но вышло так, что, хотя руки ее были сжаты руками графа, она как‑ то повторила движение его пальцев. Какой‑ то миг он держал ее руки в своих, глядя с высоты своего роста вниз, на ее лицо, а потом выпустил ее руки и крепко сжал ее в своих объятиях.

Как раз в этот момент в комнату тихо вошла миссис Скэттергуд. Она так и замерла на пороге, молча, в полнейшем недоумений уставившись на свою компаньонку в объятиях лорда Ворта. Граф стоял к двери спиной, и миссис Скэттергуд, вовремя опомнившись от изумления, выскользнула из комнаты до того, как ее заметили.

– Ну, теперь вы знаете, почему я был так рад избавиться от своей воспитанницы? – спросил граф.

– О, я боялась, что вы хотите выдать меня замуж за своего брата, – совсем по‑ глупому ответила Джудит.

– Правда? И этот ваш преднамеренный флирт, который вы так упорно демонстрировали на моих глазах, это все делалось только для того, чтобы показать, какая вы послушная? Неразумное вы дитя! Я все время хотел ему сказать, чтобы он брал с собою моего Генри. Я влюбился в вас почти с того самого момента, когда увидел вас в первый раз!

– О, это ужасно! – вздрогнула от своих воспоминаний Джудит. – А я все это время вас ненавидела! Граф поцеловал ее еще раз.

– Вы просто восхитительны! – сказал он.

– Нет, совсем нет! – произнесла Джудит, как только он дал ей заговорить. – Я такая же противная, как и вы. Вам иногда хочется меня стукнуть. Один раз вы так мне и сказали, и я увидела: вы бы это сделали!

– Если я это сказал только один раз, то поражаюсь собственной выдержке. Мне хотелось стукнуть вас по крайней мере раз десять. А однажды, в Кокфильде, я действительно готов был вас вот‑ вот стукнуть. И тем не менее я считаю, что вы просто восхитительны! Дайте‑ ка мне свою руку.

Она протянула руку, и граф надел ей на средний палец кольцо.

– Видите, я и правда принес вам подарок на день рождения, Клоринда.

Мисс Тэвернер застенчиво дотронулась рукой до щеки графа. Он сжал эту руку и поднес ее к губам. Джудит вспыхнула и тихо сказала:

– Я… после Кокфильда думала, что никогда не увижу вашего к себе расположения. И я была такой несчастной! Уже Никто меня так терпеливо не опекал, не было больше такой заботы, такого внимания. Все это для меня, против моего сознания, стало просто необходимым!

– Да, чтобы я заставил вас испытывать боль хоть одну минуту! – ответил граф. – Но только тогда, в Кок‑ фильде, вы сказали такие слова и таким тоном, что я был глубоко убежден – ничто уже и никогда не погасит в вас той неприязни ко мне, которая возникла при нашей первой встрече!

Джудит улыбнулась и подняла на него глаза.

– Вы наверняка отлично понимаете, что у меня нет ни малейшего почтения к принципам, а потому я ничуть не стесняюсь и скажу, что уже много‑ много недель я все время вспоминала ту нашу первую встречу и всегда очень хотела, чтобы вы снова повторили этот свой ужасный поступок. Но после Кокфильда мне показалось, что все кончено! Я нанесла обиду, простить которую просто невозможно. А потом то чувство страшного стыда, которое я испытала, когда вы в тот злосчастный вечер нашли меня в желтой гостиной! Разве я когда‑ нибудь смогу позабыть то отчаяние, представив себе, что вы тогда должны были подумать!

– Тот вечер? – спросил граф, еще крепче прижимая ее к себе. – А разве когда‑ нибудь смогу забыть я, как вы взглянули на меня, когда открыли глаза и увидели, что перед вами я? Или как ваша рука схватила мою, умоляя о защите? До того момента я считал, что никакой надежды у меня быть не может. Но вы стали меня умолять, чтобы я не уходил! Если бы тогда за моей спиной не стоял принц, я бы в тот момент отбросил все церемонии и все правила хорошего тона и все сказал бы вам тогда! Но принц был рядом, и я был вынужден молчать. А когда он ушел, я вспомнил, что говорить с вами – моей воспитанницей – о моих к вам чувствах просто неприлично. Более того, ведь я в тот час приехал сразу же после того, как доставил Перегрина прямо в руки моего капитана! Я не могу себе позволить даже на мгновение ваши злоключения хоть как‑ то сравнивать с моими! Мои – не в счет!

– Все‑ таки было одно обстоятельство, – согласилась Джудит. – Я его ощущала даже тогда, когда вы простили мне мое поведение в Кокфильде. Пока вы не сбили с ног моего кузена, я даже и думать себе не разрешала, что ваша ко мне симпатия проявится когда‑ нибудь снова. Но у вас на лице было такое выражение! Оно показывало не только то, что вас возмутило злодейство, совершенное моим кузеном, я была уверена, оно отражало гораздо большее чувство! Я подумала, что вы готовы были кузена убить!

– Я на какой‑ то миг забыл о вашем присутствии. Вы должны простить меня за такую несдержанность.

– О, – лукаво сказала мисс Тэвернер. – Вам не стоит извиняться, если вы только вспомните, насколько я уже привыкла ездить по городам, где происходят призовые боксерские бои! По правде говоря, я ничуть не возражала, когда увидела, как вы свалили на пол моего кузена. Я бы с огромной радостью сделала это сама! А до того самого момента я, знаете, даже и не подозревала, что вы можете свалить наземь человека.

– Никогда не подозревали, что я могу кого‑ нибудь сильно стукнуть? – очень удивился граф.

– Конечно нет! Как же можно было такое заподозрить? Я ведь всегда думала, что вы – пустой франт. И вдруг однажды капитан Аудлей мне сказал, что у вас непревзойденный удар левой. И хотя в тот момент я не совсем поняла, о чем он говорит, тогда, когда вы нанесли моему кузену тот ужасный удар, я подумала: вероятно, это и имел в виду Аудлей. Потому что вы его стукнули именно левой рукой, да?

– Да, – мрачно ответил граф. – Наверное, левой.

– А какая быстрая у вас была реакция! – в восхищением заметила мисс Тэвернер. – Я даже испугалась, что кузен обойдет вас сзади и выбросит из окна, потому что он набросился на вас с такой злостью! Осмелюсь сказать, что, по‑ видимому, вы привыкли немножко заниматься боксом?

– Да, привык, – снова согласился граф. Губы его скривились в улыбке. – Я полагаю, про меня можно сказать, что я привык немножко заниматься боксом.

– Вы надо мной смеетесь? – с подозрением в голосе спросила мисс Тэвернер.

– Любовь моя, – сказал граф. – Было время, когда я на ринге был противником самого Джемса!

– О! – воскликнула мисс Тэвернер. – А он был хорошим боксером?

– Самым великим из всех! – ответил граф.

– О нет. – Мисс Тэвернер обрадовалась, что может блеснуть своими познаниями. – Самым великим из всех был великолепный Белчер. Так часто говорил мой отец.

– Ну так что же здесь такого? – спокойно сказал граф. – Мне придется снова вас поцеловать, Клоринда. Человек, о котором я говорил, и был сам Джем Белчер.

– Боже правый! – воскликнула Джудит, вдруг пораженная одной мыслью. – Я даже не представляла себе… О, я надеюсь, вы не насмерть уложили моего кузена?

– Не совсем! – ответил граф.

– А я‑ то боялась, что он причинит боль вам! Наверняка вы подумали тогда, что я просто глупа!

– Я подумал, что вы очаровательны! – сказал граф. Через десять минут в комнату вбежал Перри, как всегда, сгорая от нетерпения.

– О сэр! Не могли бы вы выйти и поговорить с Эвансом? – обратился он сразу же к своему опекуну. – Он говорит, что, если я хочу иметь эту яхту, я должен установить на нее цену немедленно.

– У меня нет ни малейшего желания беседовать с Эвансом, – ответил граф.

– Но Эванс говорит, что это прекрасная яхта! Он говорит, что она идет только чуть‑ чуть хуже, чем ваша «Чайка»!

– Даже это не вдохновляет меня на разговор с Эвансом. У меня для вас потрясающая новость – я только что договорился о помолвкес вашей сестрой.

– Но ведь этот разговор займет не более пятнадцати минут… Что? Что вы сказали? Помолвлены с моей сестрой? О боже! Я боялся, что так оно и будет!

– Перегрин! – возмутилась Джудит.

– Да, да, боялся! – настойчиво повторил Перри. – Харриет мне все время говорила, что ты в него влюблена. Я надеялся, это будет с Чарльзом, но она говорила – ничего подобного! Я уверен, что вы будете очень счастливы! Мне не надо было бы вам мешать, я понимаю, но ведь мое дело такое неотложное, и на него надо всего‑ то четверть часа, Ворт! Мне бы очень хотелось, чтобы вы сами услышали, что говорит про эту яхту Эванс!

– Перегрин, – вежливо, но очень убедительно произнес граф. – Забирайте своего Эванса, забирайте всю мою команду, и мою «Чайку» в придачу, если хотите, отправляйтесь в Саутхемптон и сами смотрите там эту яхту. Только ничего мне больше не говорите ни про какие яхты!

– Вы хотите сказать, что я могу ее купить? – воскликнул Перегрин, не веря своим ушам.

– Можете купить себе целую флотилию из яхт, мне абсолютно все равно! – произнес Его Светлость.

– Тогда я тут же еду! – закричал Перегрин и выбежал из комнаты.

– Боже мой! – в замешательстве сказала Джудит. – Вам не надо было ему говорить про Саутхемптон! Он ведь сразу же помчится за дилижансом!

– Очень надеюсь, что так и будет. Если бы я был, как обычно в здравом уме, я бы посоветовал ему взять с собою Генри. Уверен, они бы нашли друг в друге родственные души. Новости о нашей помолвке Генри обрадуется еще меньше, чем Перри. А заставить замолчать его куда труднее, чем Перегрина.

– И правда, я, как вспомню, что Генри думает о женщинах, так вообще удивляюсь, как это вы решились сделать мне предложение, – улыбнулась мисс Тэвернер. – Я надеюсь, вы не обиделись, что Перри не очень‑ то порадовался нашей помолвке? Обещаю, он изменит свое мнение, когда узнает вас получше.

Граф улыбнулся.

– Нет, я ничуть не обиделся. Я был готов к худшему. Я успокаиваю себя мыслью о том, что реакция вашего брата на эту новость не столь неприятна для меня, как мнение о ней, которое он выскажет вам, любовь моя!

[1]Кокни – диалект английского языка, свойственный простолюдинам преимущественно из Лондонского района Ист‑ Энд.

[2]Стоун – мера веса, равная 6, 34 кг (14 английских фунтов).

[3]Ломбардская улица – денежный рынок Англии (по названию улицы в лондонском Сити, где находится много банков).

[4]«Китайский апельсин» – район, преимущественно населенный выходцами из Китая.

[5]Джакон – легкая бумажная ткань типа батиста.

[6]Тильбюри – легкий открытый экипаж

[7]Бишоф – напиток из вина и фруктового сока.

[8]«Я. Д. В.» – «Я должен вам» – долговая расписка.

[9]Большое жюри – суд присяжных, решающий вопрос о предании кого‑ либо суду.