Глава XIV

Мисс Тэвернер повезло, потому что ввиду приближавшегося Рождества, ей предстояло очень скоро избавиться от общения с герцогом Клэренсом. Последний никоим образом не оставил своих планов завоевать Джудит. В данный момент он несколько сник и проявил свое негодование по поводу отказа Ворта дать ему согласие на помолвку с Джудит. Тем не менее, очень скоро герцог утешил себя мыслью, что не пройдет и года, как мисс Тэвернер уже будет свободна от опекунства лорда Ворта. Герцог Клэренс был полон оптимизма и снова появился в доме Тэвернеров на Брук‑ стрит. Он заверил Джудит, что, как только она узнает его получше, она сразу же оценит все преимущества их помолвки так же высоко, как оценивает он сам.

Когда Перегрину сообщили, что он поедет в имение Вортов, он никакого удовольствия не испытал. Он заявил, что никуда не поедет; ему казалось, что тут кроется какой‑ то обман. Перри заподозрил, что граф пытается каким‑ то образом отстоять свои интересы по отношению к Джудит. Он даже твердо решил написать графу вежливый отказ. Однако вскоре он узнал, что леди Альбина Форрест, тетушка графа Ворта со стороны матери, пригласила мисс Фэйрфорд принять участие в одном из ее рождественских вечеров. Это было очень важное приглашение, и оно положило конец дурному настроению Перегрина. Граф в его глазах немедленно превратился в отличного парня, и поездка в имение Вортов, которую он до этого воспринимал как нечто абсолютно унылое и скучное, теперь стала казаться Перри особенно привлекательной.

Джудит тоже ожидала эту поездку с предчувствием радости. Ей очень хотелось повидать имение Вортов, которое в самых хвалебных выражениях описала ей миссис Скэттергуд. Вечер должен быть только для особо избранных гостей, большинство которых Джудит числила среди своих близких друзей. Джудит очень огорчилась, когда выяснилось, что самый близкий ее друг, мистер Тэвернер, на этом вечере присутствовать не будет. Когда она рассказала Бернарду про полученное от Ворта приглашение, лицо мистера Тэвернера сразу стало грустным. Джудит импульсивно сказала, что ей бы очень хотелось, чтобы и он поехал с ними. Бернард улыбнулся и покачал головой.

– Граф Ворт никогда не пригласит меня ни на какой из вечеров, где будете вы, – сказал он. – Мы не очень‑ то любим друг друга.

– Не любите друг друга? – воскликнула Джудит. – А я считала, что вы с ним едва‑ едва знакомы. Как это так?

– Граф Ворт, – не спеша отвечал мистер Тэвернер, – был настолько мил, что предупредил меня, чтобы я никоим образом не интересовался проблемами, связанными с вашим благополучием. Он оказывает мне высокую честь, считая, что я стою у него на пути. К чему это приведет, я не знаю. Если верить ему, то мне грозит опасность – меня с его пути могут устранить. – Мистер Тэвернер негромко засмеялся. – Граф Ворт не любит, когда ему переходят дорогу.

Джудит в полном изумлении смотрела на него.

– Честное слово, это переходит всякие границы! Я убеждена, что вы просто неправильно поняли слова графа! Для чего ему надо было вам угрожать? Когда вы с ним встречались? Где произошел этот ваш разговор?

– Наш разговор, – пояснил мистер Тэвернер, – произошел в одной таверне, известной под названием «Салон Крибба». Это было в тот самый день, когда Перри поехал на дуэль с Фарнэби. В таверне я застал Его Светлость за интимной беседой с самим Фарнэби.

– С Фарнэби! Боже правый! Что вы хотите этим сказать?

Мистер Тэвернер прошелся по комнате.

– Я не знаю, но очень бы хотелось самому все узнать. Я не собирался говорить вам про это, но в последнее время у меня сложилось впечатление, что Его Светлость в отношениях с вами добивается успеха. И пусть мне совсем не доставляет удовольствие информировать вас об этих делах, я считаю вполне правильным, что вас надо опекать. Какое дело было у Ворта и Фарнэби – я не имею ни малейшего представления. Можно лишь только догадываться! Когда я увидел их головы, склоненные друг к другу, я испытал нечто вроде шока, признаюсь вам. Я никого ни в чем не обвиняю; я лишь рассказываю о том, что видел сам. Заметив меня, граф пересек комнату и подошел ко мне. Я не стану повторять, что произошло между нами. Но для меня этого было вполне достаточно, чтобы убедиться в следующем: по мнению Ворта, я – живая угроза для свершения задуманных им планов, какими бы они ни были. Меня предупредили, чтобы я не вмешивался ни во что, касающееся вас. И я предоставляю вам самой решать, можно ли меня подобной угрозой запугать или нельзя.

Какое‑ то мгновение Джудит молчала, сосредоточенно раздумывая над только что услышанным ею рассказом. Она не могла не допустить, что тут какую‑ то роль играет простая ревность, возможно, с обеих сторон. Затем, спокойным тоном, полным здравого смысла, она сказала:

– И впрямь, все это очень странно. Но я должна думать, что вы ошибаетесь, по крайней мере отчасти. Ведь лорд Ворт – опекун Перри, и как таковой он посчитал своим прямым долгом получше разобраться в причинах, вызвавших эту намеренную дуэль.

Мистер Тэвернер пристально посмотрел на Джудит.

– Возможно, так оно и было. Однако не стану от вас скрывать, Джудит, что у меня этот человек не вызывает ни симпатии, ни доверия. – Джудит сделала неопределенный жест, как бы призывая мистера Тэвернера замолчать. – Вы не хотите, чтобы я говорил на эту тему. Возможно, мне и не стоит этого делать. Может быть, я ошибаюсь. Единственное, о чем я всем сердцем умоляю вас, – будьте осмотрительны, вверяя себя его власти.

Джудит не отвела глаз под его взглядом. Она как будто бы раздумывала над его словами.

– Лорд Ворт просил меня ему доверять, – медленно сказала она.

– Это легко сказать. Я не прошу вас доверять мне.

Если хотите, не доверяйте; я же все равно буду по‑ прежнему делать все, что могу, чтобы служить вам.

Мистер Тэвернер говорил так откровенно и так по‑ мужски, что Джудит невольно протянула ему руку.

– Ну, что вы, кузен! Конечно же, я вам доверяю! – сказала она, – хотя я считаю, что вы ошибаетесь.

Мистер Тэвернер поцеловал Джудит руку и больше ничего не сказал. Очень скоро он ушел. А Джудит погрузилась в глубокое раздумье, ей хотелось вспомнить все подробности, все слова, чтобы как‑ то осознать все происшедшее. Позже ей стало казаться, что Ворт тоже может начать искать ее руки. Однако ни один мужчина был не в силах заставить ее выйти за него замуж. Джудит не видела никаких причин для того, чтобы бояться Ворта. Она полагала, что мистер Тэвернер к ней очень привязан. А для человека, влюбленного столь сильно, надо сделать снисхождение и понять вполне естественное для него чувство ревности. Ни один из них не питал симпатии к другому: это было ясно с самого начала. Джудит предполагала, что каждый из них легко мог не доверять другому. Потом она выбросила эти мысли из головы, но ощущение беспокойства все же не покинуло ее.

Теперь до Рождества оставались считанные дни. Двадцать третьего декабря Тэвернеры в сопровождении миссис Скэттергуд и мисс Фэйрфорд должны были отправиться в Хэмпшир, в имение Вортов. Каждую свободную минуту до отъезда мисс Тэвернер была занята тем, что писала благодарственные письма – на нее обрушился поток родарков. Она получила уйму очаровательных пустячков. Джудит пришла в отчаяние и чуть было не отправила все подарки обратно. Но миссис Скэттергуд резонно отговорила ее, сначала проверив каждый подарок с надлежащей тщательностью. После этого миссис Скэттергуд заявила, что все подарки выбраны с большим вкусом, само совершенство, и отказываться от них просто невозможно!

По сравнению с коллекцией табакерок, фарфоровых статуэток, ящичков для булавок и вееров, которые прислали его сестре, подарки, полученные Перегрином, как он грустно отметил, были весьма скудными. Леди Фэйрфорд подрубила для него несколько носовых платков. Из Суссекса, куда на месяц уехал мистер Фитцджон, прибыла пара убитых серых куропаток. Харриет подарила медальон из слоновой кости, нарисовав на нем свой глаз.

Была тут и небольшая коробочка с нюхательным табаком, но карточка того, кто ее послал, почему‑ то отсутствовала. А кузен подарил Перри кармашек для часов. И это было все! Тем не менее, Перегрин пришел в восторг от медальона, и ему очень понравилось все остальное. Носовые платки всегда нужны, куропаток можно зажарить на ужин; кармашек для часов отлично пополнит уже довольно большую коллекцию, собранную Перри. А уж этот нюхательный табак – просто отличная смесь! Подобно множеству других юных джентльменов, Перегрин никогда не выходил из дома без табакерки. Он вдыхал в себя огромное количество табака, не испытывая при этом никакого удовольствия, и не очень‑ то разбирался в различных его сортах. Для него коричневый раппи – крепкий f абак – значил ровно столько же, что и испанские отруби: никакой разницы между ними он не ощущал. А что до этой покрытой глазурью элегантной коробочки, которую ему прислали, то она у Перегрина вызывала просто бурю восторга. Единственное, чего ему хотелось, так это выяснить, кто же ее прислал. Перри долго рылся среди груды визиток, открыток и обернутых в серебряную бумагу коробочек, которые лежали на столе у Джудит, но так и не нашел отсутствующую у него визитку. Тогда он успокоился, решив, что она просто затерялась. Джудит взяла понюшку его табака и сморщила носик.

– Дорогой мой Перри! Тут сильно отдает смесью «Отто» из Риз! Ужасный вкус!

– Фу, чепуха! Ты просто страшная привереда! С тех пор, как ты стала нюхать табак, ты считаешь, что все про него знаешь.

– Я знаю, что этой смесью никогда бы не пользовался ни лорд Питершем, ни Ворт, – отпарировала Джудит. – Эта смесь не очень отличается от той, которую Ворт составил для Реккета, но только она еще более пахучая. Умоляю тебя, не предлагай ее Ворту! Кто же мог тебе ее послать? Как некстати, что ты потерял визитку!

– А я думаю, что визитки вообще не было, ее забыли положить. Если тебе эта смесь не нравится, я даже рад, потому что тебе не захочется наполнять свою табакерку из моей банки.

– Разумеется, никогда. Не могу представить, чтобы кто‑ то заподозрил, что я прельщусь надушенным табаком, – резко сказала Джудит.

Наконец наступил день, когда надо было отправляться в поездку. Все сундуки и картонки были надежно привязаны ремнями на крыше кареты. Миссис Скэттергуд предсказала, что пойдет снег. Перегрин оседлал своего коня. С Армингтон‑ стрит привезли мисс Фейрфорд. И всего лишь на час позже заранее намеченного времени вся компания отправилась в дорогу.

Никакого снега не было, и дороги оказались вполне проезжими. Было действительно довольно ветрено, но не очень холодно, и поэтому поездка прошла вполне сносно. На всем пути до имения Вортов была только одна – не очень долгая – остановка. К четырем часам – пополудни они благополучно прибыли на место, где их радушно встретили. Горели большие костры, был подан горячий суп, а кругом царило оживленное веселье.

Уже смеркалось, когда компания оказалась перед железными воротами имения Вортов. В надвигающейся темноте нельзя было разглядеть ни парка, ни внешнего вида графского дома. Однако внутреннее убранство последнего поразило мисс Тэвернер своею элегантностью, благородными апартаментами и красивей мебелью. Все было именно таким, каким и должно быть в резиденции истинного джентльмена. Во всем чувствовался хороший вкус владельца дома. Джудит не могло не понравиться все, что она здесь видела. Ей хотелось разглядеть все это получше, когда‑ нибудь в подходящее для этого время; хотелось проникнуть в более старую часть здания, которая, как она поняла, была построена не меньше, чем два века назад.

Путешественников принимала леди Альбиния. Она была невысокого роста, лишенная всякой привлекательности. Леди Альбиния полностью игнорировала моду. Чтобы уберечься от сквозняков, она накинула на плечи пейслейскую шаль, которая постоянно с нее спадала, все время цепляясь за что‑ нибудь. Как только это случалось, леди Альбиния тотчас же звала любого стоящего вблизи нее джентльмена и требовала, чтобы он извлекал запутавшуюся кисть шали. Она казалась совершенно беспомощной. Когда у нее падал веер или носовой платок, что происходило очень часто, она просто ждала, пока кто‑ нибудь не поднимет его и не подаст ей. В ожидании этого она могла прервать свою речь в самый неподходящий момент и продолжала ее лишь после того, как упавшая вещь водворялась на свое прежнее место. У леди Альбинии была привычка высказывать свои мысли вслух, что приводило в замешательство тех, кто был мало с нею знаком, и нисколько не беспокоило тех, кто знал ее хорошо. Леди Альбиния любезно приветствовала Тэвер‑ неров. Она провела дам к камину и пригласила их присесть поближе и согреть застывшие руки. С явным одобрением она с ног до головы оглядела Джудит и затем не совсем уместно произнесла:

– Такая скверная погода для поездок! Хотя, правда, снега нет. А дороги в наше время стали совсем хорошие, так что не стоит бояться, что застрянешь. Только подумать – восемьдесят тысяч фунтов! И к тому же – настоящая красавица! Ворт просто счастливчик, если только у него хватит ума это осознать!

Миссис Скэттергуд заранее предупредила Джудит, что ее может ожидать у Вортов. Джудит постаралась сделать вид, что ничего не слышит, – тем не менее, щеки у нее запылали. Миссис Скэттергуд строго спросила:

– Альбиния, где Джулиан?

Выяснилось, что джентльмены уехали на один день поохотиться и пока еще не вернулись. Гостей проводили наверх в их спальни. Там их и оставили отдохнуть от дорожных тягот, чтобы потом переодеться и пожаловать к ужину.

К ужину прибыли остальные приглашенные. Вернулись и джентльмены, уезжавшие поохотиться. Помимо приехавших раньше, теперь здесь собрались лорды Пи‑ тершем и Алванлей, мистер Брюммель и мистер Форрсет – неразговорчивый супруг леди Альбинии. Были здесь и особо близкие друзья мисс Тэвернер – миссис и мадемуазель Марлей. Все были между собою знакомы. Как заявила миссис Скэттергуд, лучшего и желать было нельзя! Лорд Алванлей всегда и везде был желанным гостем, если, конечно, не обращать внимания на его привычку тушить зажженную свечку под подушкой в спальне. Лорд Питершем являл собой самого рафинированного из всех ныне здравствующих джентльменов. О нем все говорили как о человеке чрезвычайно обходительном и милом. Граф – хозяин дома – принимал гостей спокойно, оказывая им высочайшие знаки внимания. Мистер Брюммель был весьма расположен поговорить. А потому все приглашенные провели в одной из гостиной отличный вечер, играя в карты, наслаждаясь вкусным чаем и ведя приятный разговор у уютного камина. Единственный дискомфорт, огорчивший Джудит, вызвал у нее Перегрин, который упрашивал лорда Питершема высказать мнение по поводу его нового табака. Перед этим Перри долго рассказывал лорду Питершему историю этого табака. Лорд Питершем, в силу своего воспитания, проявил приличествующую для данного случая любезность и взял понюшку восхваляемой Перегрином смеси, деликатно заметив, что не сомневается в ее превосходных качествах. Лорд Ворт не был столь вежлив. Он приставил к глазу монокль, чтобы рассмотреть протянутую ему табакерку. Услыхав, что табак немного надушен, граф отодвинул от себя табакерку.

– Нет, Перегрин, спасибо! Я верю всему, что вы про этот табак говорите. Надеюсь, вы им не пользуетесь, мисс Тэвернер?

– Нет, нет! У меня свой собственный сорт, – заверила графа Джудит. – Если мне нужна отдушка, я не пользуюсь своей табакеркой, а обращаюсь к мистеру Брюммелю; он собирается приготовить для меня палочку духов.

– Палочку духов от мистера Брюммеля, любовь моя? – удивилась миссис Марлей. – Вы хотите у нас всех вызвать зависть? Разве вы не знаете, что все присутствующие здесь дамы хотят заполучить такие палочки?

Красавчик Брюммель покачал головой.

– Совершенно верно! Но, знаете ли, я ведь не могу раздавать эти палочки всем, мадам. Это означало бы, что они потеряли бы всякую ценность. К примеру, Регент сейчас до смерти жаждет получить такую палочку, но ведь надо где‑ то подвести черту.

– Джордж сегодня в дурном настроении, потому что у него насморк, – вставил Алванлей. – Как это вам удалось простудиться в такую тихую погоду, Джордж?

– Ну, проще простого! Сегодня пополудни, я, возвращаясь из города, остановился в гостинице, А этот язычник – хозяин гостиницы – поместил меня в комнату вместе с насквозь промокшим незнакомцем! – мгновенно среагировал Брюммель.

На следующий день оказалось, что, по‑ видимому, простуда от Брюммеля перешла к Перегрину. Он жаловался на больное горло и начал кашлять. По его словам, если бы ему удалось поехать хоть на денек поохотиться, как было заранее обещано, все было бы в полном порядке. Джудит не могла согласиться, что сырая декабрьская погода благотворно повлияет на здоровье брата. Но она понимала, что нет никакого смысла удерживать его от поездки, поскольку свою легкую простуду он всерьез никак не принимал. И Перегрин отправился на охоту вместе с Питершемом, Алванлеем и мистером Форрестом. Они собирались пострелять уток где‑ то в заповедных местах, расположенных за несколько миль от имения Вортов.

Мистер Брюммель до полудня не показывался. На приведение в порядок своего туалета он тратил несколько часов. Было известно, что ему требовалось по меньшей мере два часа, чтобы облачиться в свои роскошные одежды. Однако, выйдя из туалетной комнаты в полной экипировке, он уже больше ни о каких нарядах не думал. В отличие or большинства франтов, его никто не видел смотревшимся в зеркало, или поправляющим шейный галстук, или разглаживающим складки на плаще. Когда мистер Брюммель выходил из комнаты, он представлял собою истинное совершенство. Он всегда выглядел как законченное произведение искусства и сам прекрасно осознавал это. Все в нем было великолепно, начиная от безупречно выстиранного и накрахмаленного белья и кончая блестящими сверкающими сапогами.

Миссис Марлей тоже долго не покидала своих апартаментов. Однако все три молодые гостьи поднялись очень рано. В сопровождении экономки они тщательно обследовали дом, а потом гуляли по саду и обсаженным кустарниками аллеям. После этого их пригласили в один из столовых залов – откушать запеченных устриц, холодного мяса и фруктов.

Ожидали, что охотники вернутся к трем часам. Поэтому никто не удивился, что мисс Фэйрфорд, заливаясь краской, отказалась поехать после ленча на прогулку. Пригласил ее граф. Мисс Фэйрфорд ужасно испугалась и, заикаясь, отказалась. Она просто не знала, что сказать, боясь, с одной стороны, хозяина дома, а с другой – что ее не будет как раз тогда, когда вернется Перегрин. Графа позабавило ее Смущение, но настаивать на своем приглашении он не стал, хотя Джудит опасалась именно этого. Своим приятным голосом, с чуть легким смешком, он сказал:

– Осмелюсь заметить, что вам, пожалуй, стоит пока написать письмо вашей матушке.

– О конечно! – благодарно согласилась мисс Фэйр‑ форд. – Я думаю, это мне и надо сделать! Граф повернулся к Джудит.

– А мисс Тэвернер не хочет проехаться верхом вместе со мной?

Джудит с радостью приняла его приглашение. Когда они оба выходили из комнаты, граф оглянулся назад и сказал, чуть улыбаясь:

– Отдайте мне свое письмо, когда закончите его писать, мисс Фэйрфорд, и я его отправлю.

Проведя около часа верхом на лошади и проехав по красивой сельской местности, мисс Тэвернер вернулась с раскрасневшимися щеками и в отличном настроении. Граф был в наилучшем расположении духа и вел себя как прекрасный компаньон. Он занимал Джудит легкими разговорами и ловко обучал ее, как надо петлей кидать вожжу, чтобы потом она свободно возвращалась назад.

Они вернулись после поездки, полностью довольные друг другом, и увидели в одной из гостиных леди Альби‑ нию, миссис Марлей и мистера Брюммеля. Там же сидели некая дама и два джентльмена, прибывшие с визитом к Ворту из соседнего имения.

Когда граф и его воспитанница вошли в гостиную, сидевшие в ней гости очень оживились. Все обменялись комплиментами. Дама не стала терять ни минуты и тотчас же представила мисс Тэвернер своего сына. Старший из двух джентльменов все это время беседовал с мистером Брюммелем. У него богатая наследница такого большого интереса не вызвала, и потому он вскоре вернулся к их разговору. Лицо красавчика Брюммеля выражало страдальческую покорность. Причиной тому была леди Альбиния. По необходимости представляя вновь прибывших визитеров графу, она сказала:

– Видите, дорогой Ворт, к нам приехали Фокс‑ Мэт‑ тьюзы. Так мило с их стороны! Они сидят уже больше получаса, и, мне кажется, уезжать вообще не собираются!

Мистер Фокс‑ Мэттьюз в это время очень важным тоном рассуждал о красотах окрестностей Хэмпшира. По его мнению, вряд ли где еще можно встретить равные им, если, конечно, не считать Озерский округ. Вскоре выяснилось, что мистер Фокс‑ Мэттьюз провел на Озерах лето, и потому теперь для него не было более приятного дела, чем рассказывать всем про эти Озера. А тем, кому не выпало счастья попасть в те далекие места, он непременно говорил, как много они потеряли. Мистер Фокс‑ Мэттьюз не знал, бывал ли на Озерах мистер Брюммель. А если не бывал, то должен обязательно их посетить.

Мистер Брюммель взглянул на собеседника сверху вниз и приподнял бровь, что всегда помогало ему устранять любую претенциозность.

– Да, сэр, я на Озерах бывал, – медленно сказал он.

– Ну тогда, в таком случае… И какое же из них вас больше всего восхитило, сэр?

Мистер Брюммель глубоко вздохнул.

– Я скажу вам, сэр, если вы можете несколько минут подождать. – Затем он повернулся к слуге, который вошел в комнату, чтобы зажечь камин, и спокойно попросил его прислать ему сюда лакея. Мистер Фокс‑ Мэттьюз смотрел на мистера Брюммеля во все глаза, но на Красавчика это не произвело ни малейшего впечатления. Он продолжал задумчиво молчать. Тут в гостиной появился аккуратно одетый в черное слуга, который быстро подошел к Брюммелю и низко ему поклонился.

– Робинсон, – произнес мистер Брюммель, – какое из озер мне нравится?

– Виндермирское, сэр, – уважительно отвечал слуга.

– А, Виндермирское, да? Спасибо, Робинсон. Да, мне больше всего нравится именно Виндермирское, – произнес он, вежливо поворачиваясь к мистеру Фокс‑ Мэттьюзу.

Миссис Фокс‑ Мэттьюз вся надулась от возмущения. Она встала и заявила, что им пора уезжать.

Когда Джудит увидела Перегрина снова, ей показалось, что утро, проведенное на свежем воздухе, не очень‑ то помогло брату, и кашель его ничуть не уменьшился. Он по‑ прежнему беспокоил Перри и в последующие дни стал заметно сильнее. Горло у Перегрина воспалилось, но он и слушать не хотел о враче, никак не соглашаясь с сестрой, что заболел, хотя было совершенно ясно, что здоровье его ухудшилось. Появилась какая‑ то вялость, веки над глазами отяжелели. Все это очень беспокоило Джудит, но Перри твердил, что просто чуть простудился и что, возможно, ему не очень подходит воздух в имении Вортов.

– Воздух в Ворте, – повторила Джудит. – Воздух…– она не докончила фразу. – И что это мне взбрело в голову? Меня надо побить за такую дикую мысль! Невероятно. О, невозможно!

– Послушай, о чем это ты подумала? – спросил Перегрин, зевая, – что это такое невероятное? Почему у тебя такой странный вид?

Джудит наклонилась над его креслом и сжала руки брата.

– Перри, как ты себя сейчас чувствуешь? – очень серьезно спросила она. – Ты уверен, что это только простуда?

– Конечно! А что же еще? Что тебе пришло в голову?

– Я даже сама не знаю, даже боюсь подумать. Перри, когда тот мужчина затеял с тобой ссору – я имею в виду этого Фарнэби – ты этому не удивился? Ты считал, что для этого была причина?

– Какое это имеет отношение к моей простуде? – спросил Перри, во все глаза глядя на сестру. – А, меня действительно это тогда немного удивило, но ведь если Фарнэби кто‑ то надоумил, то…

– Но разве было так? Ты мне раньше этого не говорил.

– Боже, откуда мне знать? Я так не думал, но, возможно, его и надоумили.

Джудит по‑ прежнему сжимала руки брата, заглядывая ему в лицо.

– В тебя кто‑ то стрелял в тот день, когда ты ехал по Финглейскому пустырю. Этот выстрел, по твоим словам, мог бы быть для тебя смертельным, если бы не Хинксон. Дважды твоей жизни грозила опасность! А теперь ты заболел, и при этом так загадочно заболел, потому что никакой простуды у тебя нет, Перри. И ты это сам знаешь! У тебя только этот гадкий сухой кашель, и он все ухудшается, да еще стало болеть горло!

Перри в упор взглянул на сестру, резко сел и разразился громким смехом, отчего его сразу охватил приступ кашля.

– Ну, Джу, ты сведешь меня в могилу! Ты что, думаешь, что меня отравили? Ерунда! Кому в мире вдруг захотелось бы отравить меня!

– Конечно, конечно! Это действительно совершенно неразумно, наверняка! – проговорила Джудит. – Я сама себе именно так и говорю. И все‑ таки не могу себя убедить. Перри, милый, ты никогда не задумывался над тем, что если с тобою что‑ нибудь случится, то большая часть твоего состояния перейдет ко мне?

Эти слова вызвали у Перегрина новый взрыв смеха.

– Что? Так это ты пытаешься меня убрать? – спросил он.

– Ну, будь серьезным, Перри, умоляю тебя!

– Боже, да как же мне быть серьезным? Никогда в жизни я не слышал такой ерунды. Вот к чему приводит чтение романов этой миссис Рэдклифф! Превосходная шутка, скажу я вам!

– Какая же это шутка, Перри? Можно и мне над ней посмеяться?

Джудит быстро оглянулась. Оказалось, за разговором они не заметили, когда в комнату вошел граф. Теперь он стоял возле стола и очень внимательно на них смотрел. Джудит не могла догадаться, какую часть ее разговора с братом услышал Ворт. Тем не менее, она вспыхнула и вскочила на ноги, отвернувшись от графа.

– О, эта самая лучшая шутка из всех, которые я слышал за последние десять лет! – засмеялся Перри. – Джудит думает, что меня кто‑ то пытается отравить!

– Неужели? – произнес граф, глядя в сторону Джудит. – Можно узнать, кого же это мисс Тэвернер подозревает?

Джудит, не скрывая неодобрения, сердито взглянула на брата и прошла мимо графа к двери.

– Перегрин шутит. Я считаю, что он съел что‑ то такое, что ему не пошло на пользу, только и всего.

Она вышла. Граф какое‑ то мгновение молча смотрел ей вслед, потом повернулся к Перегрину. Положив на стол серебряную табакерку, он сказал:

– Мне кажется, это ваша. Ее нашли в Голубой гостиной.

– О, благодарю вас! Да, это моя, – сказал Перегрин, взял табакерку и беспечно ее открыл. – Однако я и не думал, что у меня так много здесь табака. Мне казалось, там оставалось меньше половины. Знаете, Питершем нашел, что эта смесь очень хорошая. Вы ведь слышали, как он это сказал. Мне бы хотелось, чтобы вы ее попробовали.

– Отлично, – произнес граф, погружая в табакерку большой и указательный пальцы.

Перегрин, в полном удовольствии, тоже взял щепотку и небрежно ее вдохнул.

– Мне этот табак нравится больше всех, – сказал он. – Не вижу, что можно было бы в нем найти плохого.

Глаза графа с большим вниманием следили за лицом Перри. При последних словах Перри граф их опустил.

– Я думаю, что таких лестных слов Питершема, должно быть, для вас достаточно, – сказал он. – Я не знаю лучшего знатока, чем он.

– Джудит говорит, что таким табаком ни один джентльмен с хорошим вкусом пользоваться не станет, – пожаловался Перегрин. – Если вы считаете так же, то мне лучше его весь вышвырнуть вон, потому что Питершем, всего вероятнее, сказал это из чистой вежливости.

– У мисс Тэвернер сильное предубеждение против надушенных Табаков, – ответил граф. – Вам не стоит бояться этого сорта. Можете спокойно его употреблять.

– Прекрасно, я очень рад, – сказал Перегрин. – Знаете, у меня дома есть целая банка такого табаку, и выбрасывать его было бы жалко.

– Разумеется! Но, надеюсь, вы держите эту банку в теплой комнате?

– Конечно, у себя в туалетной. Знаете, я не держу сразу большое количество. У меня для этого нет специального помещения, как у вас. Вообще, я покупаю табак, когда мне нужно, и храню его так, чтоб он был под рукой.

Граф ответил что‑ то неопределенное и ушел поискать Джудит. Вскоре он нашел ее в библиотеке, где она выбирала для себя на полках какую‑ нибудь книжку. Когда Ворт вошел, она взглянула на него через плечо, чуть покраснела; голос ее, когда она обратилась к графу, был совершенно спокойным.

– У вас такая отличная библиотека: наверное, много тысяч томов. У нас в Биверли гораздо хуже. Просто роскошно оказаться в такой прекрасной библиотеке.

– Вы оказываете моей библиотеке большую честь, мисс Тэвернер, – коротко ответил граф.

Джудит не могла не заметить, насколько сдержанным было и выражение лица графа, и его голос. Ворт выглядел очень суровым. В его тоне чувствовалось какое‑ то напряжение. Его манеры резко отличались от обычной для него легкой открытости, к которой уже стала привыкать Джудит. Она немного поколебалась, но потом решительно повернулась к графу и произнесла с полной откровенностью:

– Боюсь, вы могли меня неправильно понять. Меня сейчас преследует одна фантастическая мысль. Вы, возможно, могли об этом только что слышать, когда входили в гостиную.

Граф ответил не сразу. Когда же он, наконец, заговорил, голос его звучал весьма сухо.

– Я полагаю, мисс Тэвернер, было мудро никому не повторять ваше предположение, будто бы недомогание Перегрина, как вы считаете, вызвано каким‑ то ядом.

Джудит покраснела еще сильнее и опустила голову.

– Это было ужасно глупо! Честно говоря, даже не знаю, что толкнуло меня на такое абсурдное предположение! Перри меня очень тревожит. Эта дуэль, которую – слава Богу – прервали! Она так засела у меня в голове, что с тех пор я не нахожу себе покоя. Мне она показалась такой бессмысленной, такой неразумной! А потом, вам следует знать и другое – когда он ехал домой из Сент Элбанса, на него напали, и ему удалось спастись только благодаря величайшему чуду! Я никак не могу избавиться от ощущения, что над ним нависла какая‑ то опасность. И именно это мое предчувствие беды, в свете нынешних, обстоятельств, и дало пищу моему подозрению. Я даже не могла как следует во всем разобраться и высказать вслух ту мысль, которая просто сверлила меня. Я была не права, это ужасно глупо, и я это признаю.

Граф подошел поближе.

– Вы беспокоитесь о Перегрине? Для этого нет никаких оснований.

– Я ничего не могу с собой поделать. Если бы я допустила, что в моих подозрениях есть хоть сотая доля правды, я бы от страха просто сошла с ума.

– В таком случае, – медленно произнес граф, – очень хорошо, что в ваших подозрениях нет ни доли правды. Я ничуть не сомневаюсь, что Перегрин быстро поправит свое здоровье. Что же касается этой довольно абсурдной дуэли, равно как и его неосторожной встречи на Финглейском пустыре, то такие вещи могут случиться со всяким. Советую вам выбросить их из головы.

– А мой кузен не воспринял их так легко, – тихо сказала Джудит.

Она увидела, что лицо графа помрачнело, – Вы обсуждали этот вопрос с мистером Бернардом Тэвернером? – резко спросил он.

– Конечно, обсуждала. Почему я не должна была этого делать?

– Я бы назвал вам несколько серьезных причин. Я был бы вам очень признателен, мисс Тэвернер, если бы вы не забывали, что, какими бы ни были ваши отношения с этим джентльменом, вашим опекуном являюсь именно я, а не он.

– Я об этом и не забываю.

– Извините меня, мисс Тэвернер, но вы это забываете каждый раз, когда оказываете ему такое доверие, которое он ничем не заслужил.

Джудит взглянула на графа, и в глазах ее начал появляться гнев.

– Нет ли в ваших словах мелочности, лорд Ворт?

Губы графа скривились в язвительную улыбку.

– Понимаю. Значит, я ревную, так? Моя дорогая девочка! Ваши победы вскружили вам голову. Вы – отнюдь не единственная особа женского пола, которую я поцеловал.

Грудь Джудит быстро поднялась и так же быстро опустилась.

– Вы просто невыносимы! – сказала она. – Я не сделала ничего такого, чтобы заслужить от вас подобное оскорбление!

– Раз уж мы заговорили об оскорблениях, – мрачно произнес граф, – то больше оскорблен я. Разве не оскорбительно для меня заверять вас, что я не претендую на вашу руку? Это вряд ли сравнимо с вашим оскорбительным заявлением, что я ревную вас к такому человеку, как мистер Бернард Тэвернер.

– Я очень счастлива узнать, что вы не претендуете на мою руку! – вспыхнула Джудит. – Не могу себе представить ничего более отвратительного.

– Бывают такие моменты, – сказал граф, – когда я бы мог почти слово в слово повторить вашу фразу, если бы только для меня было привычным произносить всякие преувеличения. Не смотрите на меня с такой злостью: подобные взгляды на меня абсолютно не действуют. Ваши вспышки гнева могут пригодиться вам дома, но у меня они вызывают только одно – мне хочется вас просто отколотить! И это, мисс Тэвернер, если я когда‑ нибудь женюсь на вас, я сделаю непременно!

У мисс Тэвернер перехватило дыхание.

– Если вы когда‑ нибудь на мне… О Боже, почему я не мужчина!

– Более глупого высказывания я от вас еще не слышал, – заметил Его Светлость. – Если бы вы были мужчиной, этого разговора никогда бы не произошло!

Мисс Тэвернер никак не могла найти подходящие слова, чтобы дать ему достойный отпор. Она развернулась на каблучках и стала нервно кружить по комнате, что выдавало ее возбужденное состояние куда больше, чем любые слова.

Граф прислонился плечами к книжным полкам и сложил руки, молча наблюдая, как Джудит мечется по комнате. Постепенно гнев в его глазах угас, а плотно сжатые в узкую полоску губы смягчились в слабой улыбке; теперь он выглядел так, будто вся эта сцена его просто забавляла. Прошло еще несколько минут, и он произнес своим обычным ровным голосом:

– Пожалуйста, перестаньте метаться по комнате, мисс Тэвернер. Вы выглядите великолепно, но это напрасная трата сил. Я прощаю вам все.

Джудит вдруг остановилась возле какого‑ то кресла и обеими руками ухватилась за его спинку.

– Ваше поведение… Вы себя… Таким неподобающим образом…

– И то и другое отвратительно! – спокойно сказал граф. – Прошу прощения, вы сказали невыносимо! Примите мои извинения.

– То, как вы говорите о джентльмене, который доводится мне кузеном…

– И коего, будьте любезны, мы в нашем разговоре упоминать не будем.

Джудит еще крепче сжала спинку кресла.

– Вы так неделикатны! Вы все время всячески стараетесь язвительно напоминать мне о том прошлом эпизоде, который заставил меня покраснеть и о котором мне до сих пор стыдно подумать…

Граф протянул к ней руку.

– Я действительно поступил скверно, – мягко сказал он. – Простите меня!

Джудит замолчала. Несколько минут она, нахмурившись, смотрела на графа. Наконец она произнесла более спокойным тоном:

– Осмелюсь вам сказать, граф, что, может быть, я кому‑ то кажусь тщеславной. И если вы это говорите, значит, без сомнений, это так и есть: судить об этом вам. Я только могу вас заверить, лорд Ворт, что мои победы, как вы любезно их называете, отнюдь не вскружили мне голову и я не считаю, что любой из джентльменов, кого я знаю, включая и вас, сэр, обязательно горит желанием на мае жениться!

– Разумеется, не каждый! – согласился граф. Джудит неуверенно произнесла:

– Мне жаль, что я потеряла над собою контроль и вела себя, как вы, наверное, подумали, столь не подобающим для истинной леди образом. Но вы должны признать, что причина, спровоцировавшая мое поведение, была достаточно серьезной.

– Я признаю, что перенести такую обиду было просто невозможно, – сказал Его Светлость. – Ну, да ладно! Давайте в знак примирения пожмем друг другу руки!

Мисс Тэвернер пересекла комнату и очень охотно положила свою руку на руку графа. Он поклонился и слегка прикоснулся к руке Джудит губами, что вызвало у нее некоторое удивление. Отпуская после этого ее руку, граф сказал:

– До того, как мы забудем об этом разговоре, мне надо сказать вам еще кое‑ что. Мне хочется, чтобы вы больше никому не говорили: ни мистеру Тэвернеру, ни кому бы то ни было еще – о вашем подозрении, что Перри якобы кто‑ то отравил.

Джудит слегка нахмурилась и вопросительно посмотрела на графа.

– Если вы предадите гласности такое подозрение, ничего хорошего из этого не выйдет; вы можете только всему навредить.

– Навредить! Вы что, полагаете… возможно, я была права? – сразу же встревожилась Джудит.

– Это маловероятно, – ответил Ворт. – Но, поскольку это недомогание свалилось на Перри под моей крышей, я предпочитаю, чтобы никто не подозревал меня, будто это я пытаюсь от него как‑ то избавиться.

– Я не буду больше об этом говорить, – сказала Джудит очень встревоженно. – Я не стану распространять такие слухи, пока для их оправдания не будет веских доказательств.

Граф поклонился и направился к двери. Не доходя до нее, он оглянулся и как бы небрежно сказал:

– Между прочим, мисс Тэвернер, не могли бы вы приложить свою подпись к договору об аренде вашего дома? Мне кажется, я передал его на хранение вам.

– Он лежит у меня дома в столе, – сказала Джудит. – Он вам нужен?

– Блэкедер пишет, что там есть один спорный момент. Мне надо будет обязательно взглянуть на этот договор. Если послать в Лондон слугу, могла бы ваша экономка или еще кто‑ нибудь этот договор найти, отдать моему слуге и передать мне?

– Разумеется, – сказала Джудит. – Можно послать за ним Хинксона, нового грума Перри.

– Спасибо. Так, без сомнения, будет лучше всего, – произнес граф.

В этот момент у двери послышались быстрые шаги и раздался веселый голос:

– Он в библиотеке, да? Я его сам найду; не утруждайте себя и не ходите со мной, дорогая мадам! Я пока еще не позабыл, где здесь что.

Граф от удивления поднял брови.

– Это нечто совершенно неожиданное, – заметил он и, открыв дверь, придержал ее обеими руками. – Чарльз! Какого дьявола?

В дверях стоял высокий молодой человек в гусарской форме. Его красивое лицо расплылось в улыбке, правая рука была на перевязи. Левой рукой он схватил обе руки графа.

– Мой дорогой друг! Как вы поживаете? Клянусь небесами, очень здорово снова вас видеть! Как видите, благодаря вот этому я получил отпуск. – И он показал свою беспомощную руку.

– Как рука? – спросил Ворт. – Болит как всегда? Когда вы вышли из госпиталя? По вашему виду нельзя сказать, чтобы ваши дела были так уж плохи!

– Боже правый! Отнюдь! Ничего подобного! Я приехал сюда испытать свое счастье – вдруг да мне повезет с наследницей! Где же она? Она не косоглазая и не похожа на мешок с гвоздями? А на вид – уродина? Все богатые наследницы такие!

Граф отступил на несколько шагов.

– Можете судить сами, – сухо произнес он. – Мисс Тэвернер! Не обращайте внимания на то, что он отрекомендовал вам себя столь странно, я должен вам представить моего брата. Это капитан Аудлей.

Капитан, высокочтимый Чарльз Аудлей, уставился на мисс Тэвернер в полном изумлении. Его глаза засверкали, выражая сразу и испуг, и восхищение. Не веря своим глазам, он пробормотал:

– Боже правый! Разве такое возможно? – и поспешил пройти поближе к Джудит. – Мэм, я ваш самый верный слуга! Что я могу еще сказать?

– Вы и так уже сказали слишком много, – забавляясь, произнес граф.

– Верно, совершенно верно! Воистину, отпираться бессмысленно. Мисс Тэвернер, вы ничего из моих слов не слышали; вас просто здесь не было!

– Как раз наоборот! Я отлично все слышала, – сказала Джудит, не в силах противиться его улыбке, и протянула капитану свою руку. – Как вы себя чувствуете? Мне очень жаль, что у вас перевязана рука. Надеюсь, эта рана не надолго?

– Что моя рука, мэм, в сравнении с военными потерями на полуострове! – быстро ответил капитан и поцеловал Джудит руку.

Джудит не удержалась и рассмеялась. Глаза капитана неистово засверкали.

– Вы должны позволить мне сказать, что, имея богатый опыт общения с наследницами, я до сегодняшнего дня никогда не встречал наследницы, которая не напоминала бы мне ночные кошмары. Вы возродили во мне веру в чудеса, мисс Тэвернер!

– Если вы будете продолжать в том же духе, мисс Тэвернер попросит, чтобы ей немедленно подали ее карету, – заметил граф.

– И не подумаю! – улыбнулась Джудит. – Я просто счастлива, что не вызываю у капитана Аудлея воспоминаний о ночных кошмарах! – И она пошла к выходу. – Вам столько надо рассказать друг другу. Я лучше пойду.

С этими словами Джудит вышла. Капитан Аудлей закрыл за нею дверь и взглянул на графа.

– Джулиан, ты просто чудовище! Ты ее все время скрывал! Вы, что, с нею помолвлены?

– Нет, – отвечал Ворт. – Я с нею не помолвлен.

– Тогда ты просто сошел с ума! – заявил капитан. – Пожалуйста, не говори мне, что ты собираешься выпустить из своих рук и это огромное богатство, и эту красавицу! Я лично твердо вознамерился сам попробовать добиться ее руки!

– И попробуй, непременно попробуй! У тебя ничего не получится, но это по крайней мере удержит тебя от озорства.

– А, не будь слишком самоуверенным! – засмеялся капитан. – Ты в таких вещах мало что знаешь, мой мальчик.

– Знаю вполне достаточно, – парировал граф. – Я ведь ее опекун.

– Ну, черт побери! – воскликнул капитан Аудлей. – Должен ли я понимать это так, что ты введешь свои запреты?

– Ты все правильно понимаешь, – сказал граф. Капитан водрузился яа край стола.

– Ну что ж, превосходно? Тогда – Гретна‑ Грин. Мой дорогой, да ты сам в нее влюблен! Мне опять уйти? Ворт улыбнулся.

– Знаешь, Чарльз, твоя вульгарность абсолютно под стать твоей самонадеянности. Ну, да ладно! А теперь расскажи мне, как обстоят твои дела!

– Всему свое время, – произнес капитан. – Сначала ты мне должен сказать, надо ли мне держаться подальше от этой наследницы или нет.

– Отнюдь! Не вижу для этого никаких причин. Я полагаю, ты можешь быть мне даже полезен. У наследницы есть брат.

– Меня ни в малейшей степени не интересует ее брат, – возразил капитан.

– Тебя, возможно, и нет, а вот я в нем весьма и весьма заинтересован, – сообщил Ворт. Он задумчиво оглядел капитана. – Мне кажется, Чарльз, то есть я почти уверен, что ты с юным Перегрином очень подружишься, если он того захочет. К сожалению, меня он не любит, а его предвзятость может распространиться и на тебя.

– Жаль, жаль! А почему это тебе так хочется, чтобы ему понравился я?

– Потому что, – медленно произнес граф, – мне нужно, чтобы он доверял кому‑ то, кому могу верить я.

– Боже правый! Зачем это? – удивился капитан.

– Перегрин Тэвернер, – взвешивая каждое слово, отвечал граф, – чрезвычайно богатый молодой человек. И если с ним что‑ нибудь случится, большую часть его состояния унаследует его сестра.

– Превосходно! Тогда давай тотчас же утопим его в озере, – весело предложил капитан. – Проще говоря, от него надо избавиться.

– От него уже избавляются, – без малейшего признака каких бы то ни было эмоций, ровным голосом сказал граф. – Последние пять дней он нюхает отравленный табак.