ГЛАВА IX. О помолвке было объявлено в газете «Морнинг Пост».

О помолвке было объявлено в газете «Морнинг Пост».

Незамедлительным последствием этого было то, что на Брук‑ стрит приехал адмирал Тэвернер. Под мышкой у него был экземпляр газеты с этим объявлением, а лицо выражало сильное негодование. Адмирал не стал тратить время на церемонии. Даже присутствие миссис Скэттер‑ гуд не могло помешать ему прямо высказать свое мнение. Адмирал желал знать, как это Перегрину разрешают так глупо губить свое будущее.

– Мисс Харриет Фэйрфорд! – кричал он. – Кто она такая, эта мисс Харриет Фейрфорд? Я подумал, что этого просто быть не может, когда прочитал газету. Помяните мое слово, сказал я (со мною был Бернард), помяните мое слово! Все это сущая чушь! Не может наш парень бросаться на первую встречную милашку! Но вы ничего мне не говорите, значит, это все – правда?

Мисс Тэвернер умолила его присесть.

– Да, сэр, это все – истинная правда.

Адмирал пробормотал себе под нос нечто похожее на проклятие. Потом он скомкал газету и зашвырнул ее в угол комнаты.

– Это не имеет значения для разговора! – горячился адмирал. – Ну, было ли еще когда‑ нибудь такое скверно задуманное дело? Черт меня побери, ведь ему только‑ только стукнуло девятнадцать! В этом возрасте он не может жениться! Клянусь душой, я удивляюсь Ворту! Но, наверняка, все произошло без его ведома?

Мисс Тэвернер была вынуждена погасить искорку надежды, мелькнувшую в глазах их дяди. Она мягко ответила, что о помолвке было объявлено при полном на то согласии графа.

Казалось, адмирал никак не мог этому поверить. Он кричал, ругался, божился и в конце концов заявил, что ничего не понимает.

– Ворт ведет какую‑ то чертовски тонкую игру! – заключил он. – Хотел бы я знать, что он задумал! Жениться до двадцати лет! Это означает, что нужно будет тратить чертовски много денег – и никаких разговоров!

Миссис Скэттергуд никогда не была расположена к адмиралу. Теперь, при его последних словах, она захлопнула свою корзину для вязания и сказала с явным неодобрением:

– Я совершенно не понимаю, что вы хотите этим сказать, сэр. Ради Бога, какую такую игру затевает мой кузен? Совсем уж не так скверно, уверяю вас, если молодой человек склонен объявить о своей помолвке с такой респектабельной молодой особой, как мисс Фэйрфорд. Это его остепенит. А я лично ничуть не сомневаюсь, что мисс Фэйрфорд будет ему прекрасной женой!

Адмирал собрался с мыслями.

– Что я хочу этим сказать? Да ничего я не хочу сказать! Я позабыл, что вы с этим графом в родстве. Но чтобы Перри, с его‑ то состоянием, бросался на дочку какого‑ то ничтожного баронета! Честное слово, мне его ужасно жалко!

Было ясно, что адмирал был вне себя от гнева. Мисс Тэвернер, как и следовало, догадывалась об истинной причине его недовольства. Ей было жалко, что он так открыто себя разоблачил. Узнать, что бы еще мог высказать адмирал, ей не долелось, потому что слуга распахнул дверь и объявил о приходе еще одного визитера. Разговор с дядей пришлось прекратить.

Вторым гостем оказался не кто иной, как герцог Клэренс. Он мило приветствовал обеих дам. На его добродушном лице сияла улыбка.

Мисс Тэвернер впала в отчаяние от того, что герцог появился именно тогда, когда у них сидит неотесанный дядюшка. Но при встрече с членом королевской семьи адмирал вдруг резко изменил свои манеры. И если его внешний вид – красное лицо и налитые кровью глаза – не могли вызвать большого к себе расположения, то уж, по крайней мере, на протяжении всего визита герцога, он не проронил ни единого слова, чтобы не обидеть племянницу.

Теперь дядюшка вел себя слишком раболепно, что не доставляло Джудит особого удовольствия. Но герцог, по‑ видимому, не находил в этом ничего предосудительного. И мисс Тэвернер предположила, что он привык к подобной лести, и просто ее не замечал.

Герцог пробыл у них всего полчаса. Однако его особое отношение к мисс Тэвернер, которое он ничуть не хотел, скрывать, не ускользнуло от внимания адмирала. Не успел герцог откланяться и уйти, как адмирал произнес:

– А вы не говорили мне, что у вас с герцогом такие дружеские отношения, дорогая моя племянница! Вот это, действительно, значит – высоко взлететь! Но вряд ли стоит советовать вам, чтобы вы поощряли его внимание к себе, дорогая. А, краснейте сколько вам угодно, моя милая, но ведь вы не станете отрицать, что он, по‑ своему, особенно галантен с вами? Но в этом направлении вам надеяться не на что. Эти морганистические браки не для вас. Ничего хуже не бывает! Только подумайте о миссис Фитцгерберт, которая уехала жить в Голдерз Грин! Подумайте о бедном создании из Суссекса, которая вышла замуж за римлянина, а ведь она‑ то была куда более высокого происхождения, нежели вы! Но все полетело к чертям! А теперь она, я даже не знаю, где, с двумя детьми, с нищенским пособием, всеми отвергнутая!

– Вам совершенно незачем меня предупреждать, сэр, – холодно сказала мисс Тэвернер. – У меня нет никаких намерений выходить замуж за герцога Клэренса, даже если бы он сделал мне предложение, чего я никак не могу себе представить.

Адмирал почувствовал, что явно переборщил. Он извинился и вскоре удалился.

– Ну что же, любовь моя, – заметила миссис Скэттергуд. – Не хотелось бы мне быть очень строгой по отношению к вашему родственнику, но я должна признаться: на мой взгляд, адмирал – совсем не совершенство!

– Я это знаю, – ответила мисс Тэвернер.

– Мне очень понятно, что ему не хочется, чтобы у Перри была полная детская крикунов‑ наследников, которые бы отдаляли от дядюшки семейный титул. Вы должны меня простить, дорогая, но я не совсем представляю, каким образом у вас в семье сейчас складываются отношения.

– Мой дядя унаследует титул, если Перри умрет, не оставив после себя сына. Он также наследует какую‑ то часть поместья, но только ту, что не подлежит отчуждению, а это совсем немного, – ответила Джудит. – А основную часть состояния наследую я.

– Понятно, – задумчиво произнесла миссис Скэттергуд.

Она собралась было что‑ то сказать, но передумала. Вместо этого она предложила отправиться на Бонд‑ стрит, где, как она полагала, ей удастся подобрать для своего вязанИя очень нужные ей особые нитки.

Мисс Тэвернер надо было поменять книгу в библиотеке Хукхема. И потому предложение миссис Скэттергуд ее вполне устраивало. Вскоре обе дамы выехали в город в открытом ландо. День выдался настолько теплым (хотя уже наступил ноябрь), что миссис Скэттергуд даже могла не бояться схватить воспаление легких или еще как‑ то повредить своему здоровью.

Они прибыли на Бонд‑ стрит около двух. Как обычно, в этот час тут было полно экипажей и прекрасно одетая публика. У дверей отеля «Стефен» стояло несколько тильбюри и оседланных лошадей.

Когда мисс Тэвернер проезжала мимо боксерского зала Джексона, она увидела своего брата под руку с мистером Фитцджоном. Джудит помахала брату рукой, но останавливаться не стала. Вскоре, задержавшись у галантерейной лавки, она высадила там миссис Скэттергуд и поехала дальше в библиотеку. Джудит сдала «Рассказы о модной жизни» и стала перелистывать томик недавно изданной книги.

В этот момент кто‑ то тронул ее за рукав. Обернувшись, она увидела своего кузена.

Джудит протянула ему руку, затянутую в лайковую перчатку лимонного цвета.

– Как поживаете? Мне кажется, рано или поздно, но в библиотеке Хукхема обязательно кого‑ нибудь встретишь! Скажите, вы читали этот роман? Я только что случайно взяла его с полки. Не знаю, кто его написал, но, пожалуйста, дорогой мой кузен, прочитайте вот это место, на которое я случайно натолкнулась, перелистывая этот том.

Мистер Тэвернер взглянул на книгу, в которой Джудит пальцем указала понравившиеся ей строчки. Он начал читать вслух, а она, улыбаясь, следила, какое впечатление на него производит отрывок.

«– Я этому рад. Похоже, он – истинный джентльмен. И мне кажется, Элинор, что вас можно поздравить с перспективой весьма респектабельной будущей жизни.

– Меня, брат? Что вы хотите этим сказать?

– Вы ему нравитесь. Я очень внимательно за ним наблюдал, и я в этом твердо убежден. Какое у него состояние?

– Мне кажется, около двух тысяч в год.

– Две тысячи в год? – и, охваченный приливом щедрости, он добавил. – Элинор, от всего сердца я желал бы ради вас, чтобы эта сумма удвоилась».

Мистер Тэвернер засмеялся. И Джудит поняла, что этот отрывок произвел на ее кузена именно то впечатление, какого она и ожидала. Закрывая томик, Джудит сказала:

– У того, кто это написал, наверняка очень живой ум. Вы согласны? Я обязательно возьму эту книгу. Похоже, все в ней написано про обыкновенных людей, а я, скажу честно, уже устала читать про сицилийских и итальянских графов, которые совершают такие странные поступки. «Разум и чувствительность». Прекрасно! После «Полночных колоколов» и «Ужасных тайн» это просто ласкает слух, не правда ли?

– Абсолютно так! Мне кажется, эта книга мне пока не попадалась. Но, если вы так хорошо о ней отзываетесь, я непременно ее закажу. Вы совершаете прогулку? Можно я буду вашим эскортом?

– Меня на улице ждет экипаж: надо заехать в лавку Джонсона за миссис Скэттергуд. Я буду рада, если вы составите мне компанию.

Мистер Тэвернер был само послушание. Он помог Джудит подняться в экипаж и сел рядом. Потом он мрачно произнес:

– Насколько я знаю, сегодня утром к вам приезжал мой отец.

Джудит склонила голову.

– Да, приезжал. Дядя пробыл у нас около часа.

– Могу догадываться, зачем он приезжал. Извините, пожалуйста.

– Вам не стоит извиняться. Дядя считает, что Перри еще слишком молод, чтобы думать о женитьбе. В чем‑ то я с ним согласна.

– Все друзья Перри чувствуют, что такое мнение справедливо. Очень жаль! Перри еще так мало видел, а когда человеку всего девятнадцать, вы сами знаете, его вкусы нередко меняются. Мой отец никогда не верил, что ранняя женитьба приносит счастье. Но, смею надеяться, она еще может не состояться.

– Я так не думаю, – решительно сказала Джудит. – Перри молод, но он отлично знает, что ему нужно, и если уж он принимает решение, то обычно его не меняет. На мой взгляд, его привязанность действительно глубоко искренна. И, разумеется, мисс Фэйрфорд отвечает ему тем же. Знаете, как бы я ни сожалела, что их помолвка произошла столь быстро, мне бы не хотелось, чтобы она расстроилась.

Мистер Тэвернер думал так же, как и Джудит.

– Это было бы очень скверно! Мы можем лишь пожелать ему счастья. Я не знаком с мисс Фэйрфорд. Вам она нравится?

– Она очень милая, славная девушка, – ответила Джудит.

– Я рад. Значит, свадьба не за горами?

– В этом я отнюдь не уверена: лорд Ворт оговорил срок в полгода, но Перри надеется, что ему удастся убедить графа, чтобы свадьба была раньше. А я боюсь, ему это не удастся.

– Как я себе представляю, лорд Ворт, всего вероятней, постарается найти способ, чтобы свадьбу отложить. – Джудит вопросительно взглянула на кузена. Он покачал головой. – Поживем – увидим! Но лично я немного беспокоюсь. Я не понимаю, почему лорд Ворт дал согласие на этот брак. Однако, возможно, я к нему просто несправедлив.

Экипаж подъехал к галантерейной лавке, откуда сразу же вышла миссис Скэттергуд, и Джудит прервала начатый с кузеном разговор. Мистер Тэвернер вышел из экипажа и помог миссис Скэттергуд в него подняться. Дальше он с ними ехать отказался: у него поблизости было какое‑ то дело. Мистер Тэвернер остался стоять на тротуаре, а ландо медленно покатило вперед.

Когда они снова оказались у дверей боксерского салона Джексона, пробка в уличном движении вынудила кучера придержать лошадей. Как раз в этот момент из салона вышли двое джентльменов. На какой‑ то миг они оказались на тротуаре прямо возле экипажа Джудит. Одним из этих джентльменов был граф Ворт, а вторым – полковник Армстронг, близкий друг герцога Йоркского. Его мисс Тэвернер знала очень мало. Оба джентльмена отвесили мисс Тэвернер низкий поклон. Полковник Армстронг пошел дальше по улице, а Ворт направился к экипажу Джудит.

– Неужели! Моя воспитанница собственной персоной! – произнес он. – Как поживаете, кузина?

– А вы идете в нашу сторону? – спросила миссис Скэттергуд. – Может быть, вас подвезти?

– Мне вниз да конца улицы, если не возражаете, – сказал граф и поднялся в экипаж.

Мисс Тэвернер все это время рассматривала витрину шляпного магазина на другой стороне улицы. Ее внимание привлек сатиновый капор с оранжевыми леопардовыми пятнами. Капор украшала зеленая фигурная лента. Из этого восхищенного созерцания Джудит вывели слова, произнесенные миссис Скэттергуд. Джудит повернула голову и невольно прислушалась.

– Я чрезвычайно рада, что мы вас встретили, Джулиан, – заявила миссис Скэттергуд. – Все эти три дня мне хотелось у вас спросить, как это вы разрешили Перри связать себя таким глупым образом. Это совсем не значит, что я могу сказать что‑ нибудь плохое про мисс Фэйрфорд: не сомневаюсь, она совершенно очаровательная, восхитительная девушка! Но ведь вы знаете, он мог бы найти для себя кого‑ нибудь и получше! Как же так случилось, что вы так быстро дали ему свое согласие?

Граф лениво ответил:

– Наверное, у меня тогда было на редкость хорошее настроение! Разве вам не нравится эта партия?

– Я этого не говорю, невеста вполне респектабельна, но ничего выдающегося. И к тому же, должна признаться, Ворт, на мой взгляд, Перри еще слишком молод.

Граф ничего не ответил. Мисс Тэвернер взглянула на него.

– Вы считаете разумным разрешить ему жениться? – спросила она.

– Мне кажется, пока еще он не женится, мисс Тэвернер, – произнес Ворт.

Экипаж прибавил ходу. Джудит сказала:

– Теперь, когда о помолвке объявлено публично, ничего меняться уже не будет.

– О, этого никак нельзя гарантировать! – возразил Ворт. – Могут возникнуть десятки причин, мешающих свадьбе.

– Перри не может отказаться от помолвки, это вопрос его чести.

– Верно. Но я могу отказать ему в своем согласии, если посчитаю нужным, – спокойно произнес граф.

– Но если вам эта помолвка не нравилась, почему же вы позволили Перри ее объявить? – возмутилась Джудит.

– Потому что меньше всего мне хотелось, чтобы он и мисс Фэйрфорд тайно сбежали, – пояснил граф. Джудит нахмурилась.

– Надо ли это понимать так, что вам не хочется, чтобы мой брат женился?

– Ну почему же? Отчего я не должен этого хотеть? – Он повернулся к кучеру и попросил остановить экипаж на углу. Они свернули на Пиккадилли и остановились. Граф вышел из экипажа и какой‑ то миг постоял возле него, держа руку на дверце. Когда он взглянул на мисс Тэвернер, лицо его смягчилось, но говорил он по‑ прежнему твердо:

– Поверьте мне, ваши дела я держу надежно в своих руках. Куда вы едете отсюда? Дать адрес вашему кучеру?

– О, мы собираемся посмотреть на новый мост через реку, – сообщила миссис Скэттергуд. – Но кучер сам знает, как ехать. Ну, я очень рада, что мы вас встретили. И не сомневаюсь, в ваших словах – чистая правда. А вы направляетесь в клуб Вайта, да? Клянусь, я просто ума не приложу, что бы вы, джентльмены, делали, если бы у вас не было клубов, где вы проводите столько времени!

На ее тираду ответа не последовало. Граф лишь поклонился и отошел на тротуар.

– Ну, любовь моя, – начала миссис Скэттергуд, когда экипаж снова тронулся. – Вы можете говорить, что вашей душе угодно, но, за исключением разве что одного мистера Брюммеля, нет во всем городе никого, кто бы одевался так прекрасно, как Ворт! Какой он модный! Мне кажется, в его сапоги можно так же смотреться, как в ваше зеркало!

– Я никогда не отрицала, что лорд Ворт умеет следовать моде, – безразлично сказала Джудит. – Единственное, что меня удивляет, так это каким образом он оказался в боксерском клубе.

– О дорогая! Уверена, он просто пошел туда за компанию с полковником Армстронгом, – защитила графа миссис Скэттергуд.

– Скорее всего, – с презрительной улыбкой согласилась Джудит.

Перегрин вошел в боксерский клуб как раз в тот момент, когда Ворт собрался уходить. Перри был тоже очень удивлен, увидев опекуна. То, что Его Светлость только что провел боксерский бой, не вызывало никаких сомнений, потому что Ворт выходил из раздевалки и остановился, чтобы переброситься парой слов с мистером Джексоном. Граф заметил в другом конце салона Перегрина, кивнул ему и спросил:

– Ну, в какой форме мой подопечный, Джексон?

Джексон обернулся.

– Сэр Перегрин Тэвернер, милорд? Что ж, он смелый и азартный. Всегда готов лидировать в схватке, но иногда ужасно теряется. Хороший корпус, но недостаточно знаний. Не хотите ли посмотреть его в одном‑ двух раундах?

– Упаси Бог! – воскликнул Ворт. – Я отлично могу себе это представить. Скажите, Джексон, не могли бы вы приложить руки и подыскать молодого, многообещающего боксера тяжелого веса, который был бы рад подработать немного, но не обычным способом, а как‑ то вне ринга?

Джексон с любопытством взглянул на графа.

– Большинство молодых хорошо знает Крибб, милорд. Есть парни, которые рады побороться за пять гиней. Это подойдет?

Ворт кивнул.

– Таких сколько угодно, – сказал Джексон. – Да ведь вы это знаете, милорд. Вам нужен такой парень?

– Мне только что пришло в голову, что, возможно, и будет нужен, – небрежно играя перчатками, сказал граф. – Я поговорю с Криббом. – Он повернулся – из раздевалки выходил полковник Армстронг. – Вы готовы, Армстронг?

– Думаю, да, – отвечал полковник, которому, по‑ видимому, было очень жарко. – Клянусь, вы заставили меня попотеть и сбросить пару фунтов, Джексон! Не представляю, как это только вам обоим удается выглядеть такими хладнокровными!

Экс‑ чемпион улыбнулся:

– Его Светлость сегодня отнесся к бою очень легко.

– Что, осторожный бой?

– Нет, совсем не осторожный, просто неинтересный, – сказал Джексон. – Но вам надо бы приходить ко мне более регулярно, полковник. После трех минут боя сразить вас можно было одним ударом, а эти ваши броски вперед мне не нравятся совсем.

– Пытался нанести удар по лицу, Джексон, – ухмыльнулся полковник.

– Так это не получится, сэр, – сказал Джексон, качая головой. – Если вы мне позволите, господа, я пойду и направлю мистера Фитцджона на урок фехтования к одному из своих молодых людей.

– О конечно! Мы уже уходим, – сказал Армстронг. – Вы идете, Ворт?

– Иду, – ответил граф. Он взглянул на Джексона. – Делайте с моим подопечным все, что только можете. И, между прочим, Джексон, насчет того, другого дела – я наверняка могу положиться на ваш выбор?

– Можете не сомневаться, милорд.

Граф кивнул и вышел вслед за своим другом. Мистер Джексон направил свое внимание на вновь вошедших. Он проводил мистера Фитцджона на урок фехтования к одному из своих инструкторов. Потом постоял возле Перегрина, с пристрастием наблюдая, как тот, раздетый до пояса, наносил один за другим удары по боксерской груше. Вскоре он отвел жаждущего боя Перри на тренировочный ринг, потом подвел к груше мистера Фитцджона, а затем отпустил обоих остывать.

– Ох, черт побери! Почему у меня никак не получается внезапный удар против вашей защиты? – посетовал мистер Фитцджон. – Я так стараюсь!

– Вы недостаточно быстры, млстер Фитцджон. Больше обращайте внимание на ноги. А я не дам вам возможности нанести удар, пока вы того не заслужите.

– А как я? – спросил Перегрин, стирая с лица пот.

– Вы приобретаете нужную форму, сэр. Но надо тверже держать голову. Ваши быстрые удары слишком тяжелы. В следующий вторник сходите в Файвс Корт, на боксерский матч – там вы увидите очень хороший бокс.

– Не могу, – сказал Перегрин, обтирая плечи полотенцем. – Я еду на петушиные бои. «Джентльмены из Йоркшира» против «Джентльменов из Кента»; тысяча гиней с каждой стороны и сорок – за каждый бой. Вам следует поехать, Джексон. Я ставлю на Вендсбурского серого – никогда не проигрывал!

– Только на красного! – сказал Фитцджон. – Мне не нравятся ваши серые, или же синие, или черные. Для настоящего бойцовского петуха единственный верный цвет – только красный.

– Совсем нет! Боже правый, Фитц! Никогда не слыхал такой ерунды! С серым петухом Вендсбургской породы не сравнится никакой другой!

– За исключением красного! – упрямился мистер Фитцджон.

– Хорошие петухи бывают всех цветов, – вмешался Джексон. – Надеюсь, ваш петух победит, сэр Перегрин. Я бы тоже поехал, но я уже обещал мистеру Джоунсу помочь в организации боя в Файвс Корт.

Молодые люди вместе отправились в раздевалку. Они облились водой, предоставили слуге вытереть их и забыли о своих разногласиях. Но когда Перегрин уже надел рубашку, он снова вспомнил их спор и пригласил мистера Фитцджона поехать вместе с ним во вторник на Королевскую петушиную арену, чтобы посмотреть интересный петушиный бой. Мистер Фитцджон охотно согласился. Жаль только, заявил он, что поскольку он родился в Суссексе, то не может присоединиться к болельщикам за красную породу, чтобы сделать ставки против петухов серой породы, которыми так восхищается Перегрин.

– Сколько весит ваш серый? – спросил его Перри.

– Мой петух тянет ровно на четыре фунта.

– А мой больше, – сообщил Перегрин. – Ему три года, а шпоры – самые острые во всем свете. Мой хозяин бойцовских петухов тренировал его все эти шесть недель. А теперь он дал ему немного отдохнуть. – Тут Перегрин что‑ то вспомнил. – Между прочим, Фитц, если вы случайно встретите мою сестру, не надо ей про это говорить. Она почему‑ то совсем не любит петушиные бои, и я не сказал ей, что привез своего петушка прямо из Йоркшира.

– Боже правый! Да я никогда не говорю с дамами о петушиных боях, Перри! – с обидой сказал мистер Фитцджон. – Во вторник я там буду. Каким номером идет ваш бой?

– Шестнадцатым, – Плохое число. Мне не нравятся четные номера, – сказал мистер Фитцджон, качая головой. – В полшестого, да? Я вас там встречу.

Мистер Фитцджон не относился к тем молодым людям, которые приучили себя к пунктуальности. Однако, сам не зная, что его часы на двадцать минут спешат, во вторник вечером он приехал на Королевскую петушиную арену, расположенную на Бердкейдж Вож, как раз в тот момент, когда петухов взвешивали и разводили по парам. Мистер Фитцджон подошел к Перегрину, который вынимал из корзинки своего серого петуха. Фитцджон со знанием дел оглядел будущего бойца и признал, что тот выглядит очень сильным. Потом Фитцджон тщательно замерил его в обхвате, одобрил его крепкие ноги и пожелал узнать, с чьим петухом он будет драться.

– С медноперым петухом Фарнэби. Именно Фарнэби и предложил, чтобы я выставил своего петуха. Но его грозный медноперый скоро станет выглядеть как простая домашняя птичка, правда, Флуд? – Тренер серого бойцовского петуха посадил его обратно в корзину и засомневался:

– Не помню, сэр, чтобы я сказал именно так, – отвечал он. – Наш петух в хорошей форме, лучше не придумаешь! Но посмотрим, что будет.

– Мне не очень нравится ваша корзинка, – заметил мистер Фитцджон, который предпочитал яркие цвета. Петушиный тренер медленно улыбнулся.

– Даже в рваном мешке может быть отличный петух, сэр, – процитировал он. – Но поживем – увидим!

Оба молодых джентльмена с умным видом кивнули в знак согласия с мудрой поговоркой и отправились к своим местам на скамейке в первых рядах. Здесь к ним присоединился мистер Фарнэби, локтями прокладывавший себе дорогу сквозь толпу; чтобы сесть рядом с Перегрином, ему даже пришлось вступить в перебранку с пожилым, неряшливо одетым джентльменом. Скамейки сзади них быстро заполнялись болельщиками. А еще выше, где были стоячие места, уже теснились набившиеся туда люди попроще. Посередине арены была установлена сцена, куда допускались только те, кто подзадоривал петухов во время боя. Сцена возвышалась над землей на несколько футов; она была покрыта ковром, в центре которого была проведена линия боя.

Первый бой проходил между двумя красными петухами; он длился всего девять минут. Во втором бою дрались черно‑ серый и красный задиры. Эта схватка сильно разгорячила публику; зрители громко спорили и кричали. В следующем сражении участвовали серый петух с крыльями, как у утки и красный боевой петух. Во время этих двух боев Перегрин и мистер Фитцджон сильно разволновались. Мистер Фитцджон горячо спорил о шансах красного петуха и всячески расхваливал его тактику, а попутно отчаянно обвинял серого бойца за то, что тот слишком долго любовно разглядывает своего противника. Перегрин из чувства долга не отказывался от своей мысли, что победит именно серый. По его мнению, громкое кукареканье еще совсем не значит, что петух жаждет драться, равно как и отступать перед противником.

– Отступать! Когда это вы видели, чтобы красноперые отступали? – возмутился мистер Фитцджон. – Смотрите! Посмотрите на него! Он уже перешел в атаку; еще придется вынимать из вашего серого его шпоры!

Бой продолжался пятнадцать минут. Оба бойца здорово потрепали друг друга, но в конце боя красный петух нанес серому смертельный удар, и тот упал. Мистер Фитцджон с жаром пожал руку своему соседу, которого совершенно не знал, и громко провозгласил, что победить красных петухов никто не может.

– Отличные птицы, не отрицаю, но лично я буду ставить на моего медноперого против любого, где бы его ни вывели, – услыхав их, сказал мистер Фарнэби. – Вы увидите, как он придавит серого петуха мистера Тэвернера. Клянусь своим именем! Иначе не я буду Недом Фарнэби!

– Ну что ж! Однако уж лучше вы сразу подумайте, кем его заменить, потому что сейчас начнется наш бой, – отпарировал Перегрин.

– Ерунда! У вашей птички нет ни единого шанса! – с издевкой отвечал Фарнэби.

Те, кто подготавливали участников боя, уже вывели их на арену. Мистер Фитцджон критически рассмотрел петушков и заявил, что выбрать победителя довольно трудно: подобраны бойцы хорошо; у всех ярко горят хохолки; и хвосты, и ожерелье, и крылья – все пострижено как надо; шпоры острые и длинные и сильно загнуты внутрь.

– Если на то пошло, то петух Тэвернера мне нравится больше, – произнес мистер Фитцджон. – Он держится чертовски прямо, и мне сдается, что оперенье у него более пышное. Но это еще ничего не значит.

Боевые птицы спокойно рассматривали друг друга не очень долго. Почти сразу же они сблизились и начали драку, во все стороны полетели перья. Серый прижал медноперого к полу, но тот быстро поднялся и вернулся на стартовую черту. Оба бойца отлично знали, как устоять перед противником, их тактика была достаточно хитрая, что вызывало энтузиазм у зрителей. Ставки на серого петуха были немножко больше, и это привело в восторг Перегрина. А мистер Фитцджон вынужден был покачать головой и признаться, что, не считая его собственного красноперого петуха, ему никогда не встречался такой боец, как серый петух, коим так справедливо гордится Перегрин. Мистер Фарнэби не сказал ни слова, но, выпятив вперед нижнюю губу, он раз или два косо взглянул на Перегрина.

Петухи дрались уже минут десять, когда медноперый, тактика которого до этого момента была менее наступательной, чем у серого, вдруг ринулся на противника и начал его клевать и трепать изо всех сил. Серый достойно ему сопротивлялся. Мистер Фитцджон закричал:

– Ни разу в жизни не видел, чтобы соперники были настолько равными! Смотрите‑ ка, удар за удар! Даю, что хотите, но победит серый! О нет, Боже! Медноперый уже на нем! Ха, снова бьет шпорами!

Те, кто подзадоривали бойцов, снова развели их, высвободив из перьев серого петуха шпоры его медноперого соперника. Обоих снова выпустили на арену. Казалось, серый петух был в полуобморочном состоянии, медноперый – почти в таком же. У обоих из ран струилась кровь. Ни тот, ни другой не проявляли ни малейшего желания снова вступить в драку. Оба устало стояли в отдалении друг от друга, рассматривая противника безо всякой враждебности. А счетчик времени продолжал вести свой отсчет и дошел до числа пятьдесят. Ни тот, ни другой боец в бой не рвались. Тогда те, кто их подзадоривал, каждый забрав своего подопечного, снова вернули их на середину арены, поставив обоих петухов клюв к клюву. Первым ударил противника серый; он стукнул соперника быстро и резко, отчего тот сразу же свалился замертво.

Среди зрителей вдруг поднялось волнение.

– Обман! Обман! Серого подтолкнули!

Кто‑ то выкрикнул:

– Ерунда! Этого не было, сознайтесь!

Перегрин резко повернулся и уставился на Фарнэби.

– Его никто не толкал! Я все время не сводил с поля боя глаз! Готов поклясться, что мой человек его только поставил!

Следуя решению судьи, оба хозяина схватили каждый своего петуха. Это обстоятельство было очень кстати для медноперого, которого, по‑ видимому, последний удар соперника здорово выбил из колеи. Судья объявил счет в пользу серого петуха. Мистер Фитцджон запальчиво произнес:

– Конечно же, серого никто не подталкивал! Да сядьте вы там, сядьте! Да, ничего удивительного, что ваш петух такой нерешительный. Мне кажется, в последней схватке у него пострадал глаз. Да, Перри, у вас действительно редкостный петух. Ну, а теперь уже он его прикончит. Смотрите, медноперый совсем скис, а, может, и отдал концы. Да, умер, это точно. Отличная игра, Перри. Отличная!

Мистер Фарнэби повернулся к ним. Лицо его выражало ярость.

– Конечно же, отличная. Вашего петуха напугали, да еще и подтолкнули, чтобы заставить его вступить в драку!

– Послушайте, Фарнэби, – очень недоброжелательно произнес мистер Фитцджон, – надо научиться признавать свое поражение.

Мальчишеское лицо Перегрина нахмурилось. Он поднял руку, чтобы утихомирить своего разгневанного друга, и взглянул на Фарнэби.

– Вы, видимо, сами не знаете, что говорите. Если бы было какое‑ нибудь нарушение, то судья бы его непременно заметил.

– О, – насмешливо протянул Фарнэби, – когда своих петухов выставляют на бой богатые, то судьи иногда допускают ошибки.

Эти слова были сказаны не так громко, чтобы их услыхали сидящие далеко. Но Перегрин от возмущения сразу же вскочил.

– Что?! – с яростью закричал он. – Повторите‑ ка ваши слова, если смеете!

Хотя эту тираду могли услышать только те, кто сидел очень близко к Фарнэби, теперь все вокруг поняли, что рядом происходит перебранка. Люди попроще сразу же стали выступать на стороне того или другого спорщика. А некоторые (из тех, кто проиграл свои деньги, поставив на медноперого) начали кричать, что серого петуха подтолкнули. Другие же, с неменьшим рвением, громко заявляли, что схватка была справедливой. В этом гвалте выделялся визгливый голос какого‑ то кокни, требовавшего, чтобы Перегрин поставил мистеру Фарнэби хороший фонарь под глазом. Но такой совет, по‑ видимому, Перри вовсе и не требовался, – он уже и так еле сдерживался, чтобы не пустить в ход кулаки.

Мистер Фитцджон тоже слышал последние слова Фарнэби и поспешил встать между ним и Перегрином, быстро приговаривая:

– Ну, хватит валять дурака, Фарнэби. Вы просто выпили лишку, и вам должно быть стыдно за свое поведение.

– Ах, так я, значит, выпил? – угрожающе закричал Фарнэби, не сводя глаз с Перегрина. – Я не настолько и пьян и могу прекрасно видеть, как подталкивают петуха к драке! И я повторяю, сэр Перегрин Тэвернер, что когда у человека много денег, они могут творить весьма сомнительные дела!

– Ну, черт побери! – вышел из себя мистер Фитцджон. – Не обращайте на него внимания, Перри!

Однако Перегрин этого совета не услышал. Пока мистер Фитцджон говорил, Перри нанес сильный удар по лицу Фарнэби левой рукой, отчего тот свалился на скамейку. Тут же множество людей стали громко поддерживать Перри, раздался вопль:

– На кулачки!

Более спокойные наблюдатели стали протестовать. А джентльмен в потертом пальто, на колени которого свалился мистер Фарнэби, начал требовать, чтобы немедленно прибыли стражи порядка.

Мистер Фарнэби заставил себя подняться и показал всем присутствующим, что у него из носа идет кровь. Тот же самый голос, который советовал Перегрину кулаком проучить Фарнэби, теперь с восхищением призывал:

– Заткни ему дырку! Дай ему как следует, хозяин! Пусть отпробует домашненького!

Мистер Фарнэби прижал к лицу платок и произнес:

– Утром мой друг навестит вашего, сэр! Будьте любезны назвать имя своего секунданта.

– Фитц? – обернувшись через плечо, резко спросил Перегрин.

– К вашим услугам, – отвечал мистер Фитцджон.

– С моей стороны будет выступать мистер Фитцджон, – сказал Перегрин, Он побледнел, но был полон решимости.

– Вам обо всем сообщат, сэр! – уверенно пообещал Фарнэби и направился к выходу, все еще прижимая к носу свой окровавленный платок.