Глава X

На следующее утро мистер Фитцджон завтракал в снимаемых им апартаментах на Корк‑ стрит. Лицо его было необычно серьезно. Когда лакей сообщил ему, что пришел какой‑ то джентльмен, мистер Фитцджон, качая головой и вздыхая, встал из‑ за стола.

Визитная карточка джентльмена, которую мистер Фитцджон держал большим и указательным пальцами, ничего ему сказать не могла. Это имя было ему незнакомо. Адрес же владельца карточки не произвел на него особого впечатления, поскольку указанная там улица затерялась где‑ то в лабиринте между Нортумберлендским дворцом и Площадью Святого Джеймса.

Капитана Крейка провели в комнату. Внешне он весьма походил на херувима, и потому мистер Фитцджон, немного введенный в заблуждение, проницательно отметил, что армейский ранг капитан Крейк присвоил себе сам. Фитцджону этот капитан не понравился. Его отец дал ему хорошее воспитание, всегда уделяя должное внимание вопросам этики. Поэтому мистеру Фитцджону достаточно было всего один раз взглянуть на капитана Крейка, чтобы убедиться, что истинный джентльмен вряд ли пригласит такого человека секундантом для посредничества в деле, затрагивающем честь и достоинство. Первый долг любого секунданта всегда состоит в том, чтобы попробовать соперников примирить. Но сейчас было совершенно очевидно, что подобной мысли у капитана Крейка и в помине не было. Он пришел с единственной целью – обговорить место и время дуэли, а также, по поручению своего приятеля, выбрать марку пистолетов.

Все эти вопросы они решили быстро. Но когда капитан, Думая, что мистер Фитцджон и есть пострадавшая сторона, предложил провести дуэль на расстоянии двадцати пяти ярдов, тот решительно отверг это предложение.

Такое расстояние должно быть на руку более опытным дуэлянтам, а не Перегрину. Фитцджон вполне резонно считал, что, невзирая на все мишени, простреленные Перри в галерее Мэнсона, до этого он никогда ни в каких реальных баталиях участия не принимал.

Фитцджон не шел ни на какие уступки. Капитан Крейк попробовал было на него надавить и добиться своего, но тот резко оборвал Крейка и прямо сказал, что никак не может признать мистера Фарнэби пострадавшей стороной. Действительно, сэр Перегрин своего противника ударил, но он просто вынужден был так поступить, потому что его на это спровоцировали.

После непродолжительных споров капитан оставил возражения, согласившись на расстояние в двенадцать ярдов. Никакой надежды на примирение больше не оставалось. Мистер Фитцджон хорошо знал кодекс чести и прекрасно понимал, что публично нанесенная пощечина исключает возможность исчерпать ссору принесением извинений. Теперь же поведение капитана Крейка окончательно убедило его, что, как бы мистер Фарнэби в душе не сознавал свою собственную неправоту, рассчитывать на его признание своей вины, умышленную неловкость при стрельбе или преднамеренный выстрел в воздух никак нельзя.

Когда капитана Крейка проводили к выходу, мистер Фитцджон не мог сразу продолжить свой прерванный завтрак. Какое‑ то время он неподвижно стоял у камина и мрачно взирал на огонь. С мистером Фарнэби он был мало знаком, но кое‑ что о нем слышал от других. Сей джентльмен вращался далеко от высшего общества; обычно его видели в кругу скандальных молодых людей с состоянием, у коих он был прихлебателем. Репутация у Фарнэби была отнюдь не прекрасная. Ничего определенно плохого никто против него сказать не мог, но было точно известно, что он был замешан далеко не в одном весьма сомнительном деле. Еще говорили, что он – отменный стрелок. Мистер Фитцджон отнюдь не предполагал, что завтрашняя встреча кончится фатально, хотя и предвидел, что ее последствия могут оказаться слишком серьезными. Во всяком случае, на душе у Фитцджона было неспокойно. Верно, что в тот день Фарнэби не был пьяным, как и то, что бой его петуха с петухом Перегрина на петушиной арене проводился честно. Все это очень подозрительно, как будто бы ссора кем‑ то специально задумана так, чтобы спровоцировать Перегрина. Но Фитцджон никак не мог додуматься, для чего это сделано. В конце концов, он был вынужден прийти к выводу, что все его подозрения просто плод его собственной фантазии. Сразу же после завтрака мистер Фитцджон надел перчатки и шляпу и пешком отправился на Брук‑ стрит, расположенную совсем близко от его дома. Прибыв в дом Тэвернеров, он сообщил слуге свое имя, и его сразу же провели наверх в спальню Перегрина. Перегрин был целиком погружен в трудоемкий процесс одевания. Когда он вошел, Перри тщательно подгонял галстук на шее. Он весело сказал:

– Присаживайтесь, Фитц, и не двигайтесь, и не разговаривайте, пока я не закончу возиться с этим шейным платком.

Мистер Фитцджон послушно сел, выбрав стул в таком месте, с которого ему можно было следить за отчаянными усилиями своего друга. Прекрасно понимая, что предстоящая на следующее утро дуэль будет в жизни Перегрина самой первой, Фитцджон порадовался, что тот столь беспечен. Ясно, что за своего друга Фитцджону краснеть не придется; он – юноша смелый и ничего не боится. Фитцджон даже представить себе не мог, что для того, чтобы столь весело и небрежно произнести эти приветственные слова, Перри собрал всю храбрость, и только Бог знает, сколько бессонных часов провел он в прошедшую ночь.

Наконец Перри приладил галстук, отпустил лакея и повернулся лицом к Фитцджону.

– Ну, вы все уладили, Фитц? – спросил он.

– Завтра, в восемь, в саду Вестбурн Грин, – коротко сообщил мистер Фитцджон. – Я за вами заеду.

У Перегрина было какое‑ то странное ощущение, что все сейчас происходящее нереально. Он услыхал свой собственный голос, который, к его крайнему удивлению, совершенно спокойно произнес:

– В саду Вестбурн Грин? Это где‑ то рядом с Паддингтоном?

Мистер Фитцджон кивнул.

– Вы хорошо стреляете, Перри? Они выбрали пистолеты.

– Вы ведь видели меня в галерее у Мэнсона или ни разу не видели?

– У Мэнсона я вас не видел, а вот Фарнэби я видел, – довольно мрачно произнес мистер Фитцджон. – Вы не будете горячиться, Перри, обещаете? И помните, самое главное – быстро взять старт, хорошо?

Во рту у Перегрина все как‑ то вдруг пересохло, но отвечал он с видом полного равнодушия:

– Конечно! Я не стану в него целиться, чтобы убить.

– Этого делать и не надо! – согласился мистер Фитцджон. – Я не думаю, чтобы и он сам хотел такого печального результата вашей дуэли. Не вижу, зачем ему это могло бы понадобиться. А если бы так вышло, ему бы пришлось обратиться в бегство, а я думаю, это бы никак ему не подошло. Чем вы сегодня занимаетесь?

Перегрин передернул плечами.

– О, все, как обычно, мой дорогой друг! У меня намечен обед в «Стар», если не ошибаюсь. Кажется, мы пойдем на спектакль, а потом отужинаем в «Пиацце».

– Отличный план, – одобрил мистер Фитцджон. – Но постарайтесь, чтобы вечер был не очень шумным, и не засиживайтесь допоздна. А я теперь пойду договорюсь с врачом. Более чем уверен, что он нам не понадобится, но его присутствие обязательно. А на вас красивый жилет, Перри, мне нравится.

– Согласен, мне приятно думать, что он необычайно красивый, – ответил Перегрин и облизал пересохшие губы. – Фитц, я вдруг вот что вспомнил – знаете, мне кажется, у меня нет пистолета для дуэли.

– Предоставьте это мне, я все улажу, – сказал мистер Фитцджон и поднялся. – Я ухожу. Завтра я заеду за вами в четверть восьмого.

Перегрин беспечно улыбнулся.

– Я буду готов. Не проспите!

– Ни в коем случае, – сказал Фитцджон.

Он вышел из спальни Перегрина и спустился в зал. Тут он совершенно некстати встретил мисс Тэвернер, которая, только что позавтракав, была одета для выхода на улицу.

Джудит слегка удивилась, увидев его в их доме так рано, и потому с улыбкой взглянула на стенные часы.

– Как поживаете? Извините меня, пожалуйста, но я всегда думала, что до полудня вы никуда не выходите. С Перри у нас в этом отношении беда: вы, наверное, застали его еще в постели?

– О нет, нет! Он уже встал, – заверил ее мистер Фитцджон. – У меня к нему было небольшое дело; ничего серьезного, знаете ли, но я решил, что не очень его потревожу.

В левой руке мисс Тэвернер держала очень красивую табакерку. Она ее раскрыла и элегантным движением взяла понюшку табака.

– Наверное, дело ваше весьма важное, если ради него вы уехали из дома задолго до девяти! – сказала она.

Мистер Фитцджон с большим удивлением наблюдал, как ловко мисс Тэвернер манипулирует с. табакеркой.

– О, ничего серьезного на самом деле нет. Всего лишь вопрос о лошади, которую Перри собирался купить. Однако, мисс Тэвернер, – только не обижайтесь на меня – я вообще не люблю, когда дамы нюхают табак, но, поверьте мне, вы это делаете так мило! Просто превосходно!

Мисс Тэвернер, потратившая целую неделю, чтобы как следует напрактиковаться, почувствовала удовлетворение от того впечатления, которое она произвела. Мистер Фитцджон был первым, кто оценил ее мастерство.

В этот момент на верхней площадке лестницы появилась миссис Скэттергуд. Мистер Фитцджон откланялся и вышел на улицу. На лестнице он немножко задержался, раздумывая, какого врача ему пригласить. Несколько раз он отрицательно качал головой проезжавшим мимо кучерам, выражавшим готовность отвезти его куда ему вздумается. Потом несколько минут он бессмысленно разглядывал какого‑ то неряшливо одетого парня, лениво развалившегося у ограды соседнего дома. После этого мистер Фитцджон направился в сторону Грейт Ормонд‑ стрит.

Дойдя до дома доктора Лейна, он взбежал по лестнице и решительно позвонил в дверь. Его тут же впустили. Вскоре Фитцджон вышел от врача. Лицо его выражало полное удовлетворение человека, успешно выполнившего важную задачу. Мистер Фитцджон остановил первый попавшийся наемный экипаж и поехал на Корк‑ стрит.

Через полчаса по Грейт Ормонд‑ стрит проехало ландо, остановившееся у дома доктора Лейна. В дверь постучался еще один джентльмен, которого тоже быстро впустили в дом. Этот посетитель задержался у доктора Лейна дольше, чем мистер Фитцджон. Наконец он вышел. И на лице его было такое же, как у Фитцджо‑ на, выражение удовлетворения от успешно завершенного дела.

Тем временем Перегрин, после ухода Фитцджона, закончил свой утренний туалет, но на сей раз он делал все не так тщательно, как обычно. Перри изо всех сил старался не думать о завтрашнем дне. Однако, наперекор его желанию, эти мысли все время возвращались к нему. В голове мелькали сведения о всех фатальных дуэлях, о которых ему довелось услышать. К счастью, все они произошли очень давно. Как вспомнил Перегрин, совсем недавно состоялись только две дуэли. Одна была между герцогом Йоркским и полковником Ленноксом (а было это за три года до рождения Перри), вторая – последняя встреча лорда Кастлеака с мистером Кэнингом. Ни та ни другая дуэль не были трагическими. Однако Перегрин должен был сам себе признаться, что, вполне вероятно, могли быть и другие Дуэли, между менее знатными персонами, про которые он просто никогда ничего не слыхал. По всей вероятности, они с Фарнэби обменяются выстрелами, но надо иметь ввиду, что возможен и более серьезный исход такой встречи. Глубоко вздохнув, ощущая тяжесть на сердце, Перегрин спустился в гостиную, чтобы написать письмо Джудит. Перегрин погрузился в составление своего письма, когда в комнату вошел мистер Бернард Тэвернер.

Перри вздрогнул и поднял на него глаза, быстро спрятав письмо под чистым листком бумаги.

– О, это вы, сэр! Доброе утро! Вы пришли к Джудит или ко мне? Джудит дома нет, она уехала с Марией за покупками.

Мистер Тэвернер с минуту внимательно рассматривал Перегрина. Проходя в комнату, он сказал:

– Тогда мне не повезло. Позавчера она упомянула, что хочет посмотреть восковые фигуры в музее мадам Тюссо, и я пришел, чтобы пригласить ее и составить ей компанию. Но для этого вполне подойдет любое другое утро. Надеюсь, я вам не помешал? Когда я вошел, вы были чем‑ то очень заняты.

– О, ничуть, ничуть! Мое дело может подождать, – сказал Перегрин, протягивая руку к колокольчику, чтобы вызвать лакея. – Вы ведь не откажетесь выпить бокал вина, я надеюсь?

– Спасибо, если можно, я бы выпил немного хереса.

Вошел слуга; Перри отдал ему распоряжение и попросил кузена присесть. Мистер Тэвернер затеял разговор о совершенно несерьезных вещах. Перегрин отвечал ему чисто механически. Было ясно, что мысли его витают очень далеко. Когда слуга принес вино и удалился, мистер Тэвернер произнес своим обычным тихим голосом:

– Извините меня, Перри, но скажите, ради Бога, что случилось, почему вы сегодня как будто не в себе?

Перегрин тут же начал убеждать кузена, что ничего плохого с ним не случилось, и попытался сменить тему разговора. Глаза мистера Тэвернера внимательно следили за лицом Перри. Вскоре тот больше не мог притворяться, что все в порядке, и сказал, как‑ то странно улыбаясь:

– Вижу, вы догадались, что у меня не все ладно. Я весь поглощен только одной мыслью. Мне надо отдать кое‑ какие распоряжения. Знаете, Бернард, вы – отличный человек, и я могу вам довериться. Дело в том, что завтра утром я встречаюсь с Фарнэби у… ну, это уже неважно, где.

Мистер Тэвернер опустил свой бокал с вином.

– Правильно ли я понял, что затронута ваша честь? Этого не может быть!

Перегрин повел плечами.

– Этого нельзя было избежать. Он меня оскорбил, я ударил его по лицу и принял его вызов на дуэль.

– Мне ужасно жаль, – мрачно произнес мистер Тэвернер.

– Ну, вы зря беспокоитесь. Я лично не предвижу никаких серьезных последствий, – сказал Перегрин. – Но знаете, все равно, подготовиться надо. Когда вы вошли, я как раз писал письмо Джудит, а еще одно – мисс Фэйрфорд; просто на тот случай, если буду ранен.

– Как я понимаю, отступить для вас просто невозможно?

– Совершенно невозможно, – решительно произнес Перегрин. – Не сомневаюсь, мне нет нужды просить вас хранить все это в тайне. Вы ведь понимаете, что мне совсем не хочется, чтобы эта история стала известна моей сестре или мисс Фэйрфорд.

Мистер Тэвернер поклонился.

– Само собой разумеется! Можете мне полностью доверять. Кто будет вашим секундантом?

– Фитцджон. – Перегрин нервно дергал свой кармашек для часов. – Бернард! Если со мною что‑ нибудь случится – если я не вернусь, короче говоря, – пожалуйста, не оставляйте без внимания Джудит, обещаете? Она, конечно же, целиком под опекой Ворта, но он ей не симпатичен, а вы – наш кузен, и я надеюсь, вы не допустите, чтобы с ней что‑ нибудь случилось.

– Разумеется! – коротко ответил мистер Тэвернер. Он встал. – А теперь я должен откланяться. Вам надо заняться своими делами. Поверьте, мне очень, очень жаль!

Остаток дня Перегрин провел очень разумно. Он сходил в салон Джексона и там на время позабыл о всех своих несчастьях. Оттуда он поехал на Альбемарл‑ стрит и испросил у родителей мисс Фэйрфорд разрешения покататься с нею в Гайд‑ Парке в ландо. Затем он отобедал в отеле «Ричардсон», нанес визит доктору Лейну и завершил этот день ужином в кофейном зале «Пиацца». Чуть позже полуночи он вернулся домой на Брук‑ стрит настолько усталым, что даже тяжкие мысли не помешали ему сразу же заснуть.

В силу необходимости, Перегрин посвятил одного из лакеев в свою тайну. На следующий день, в шесть утра лакей раздвинул занавески у постели хозяина и приготовил бритвенный прибор. Перри проснулся, ночной колпак съехал ему на один глаз; он сел и стал потягивать горячий шоколад из поданной лакеем чашки. Один из слуг внес в комнату вязанку хвороста и зажег в пустом камине огонек. Утро было серым и холодным. Перегрину ужасно не хотелось одеваться при свете свечи, у него было на редкость плохое настроение. Когда слуга ушел, Перри встал с постели, надел халат и сел перед зеркалом, ожидая, чтобы лакей его побрил. Этого личного лакея он привез сюда с собой из Йоркшира. Сейчас тот выглядел очень мрачным. Когда Перегрин начал выбирать среди своих многочисленных нарядов, что бы ему надеть сегодня, лакей глубоко вздохнул, по‑ видимому, считая такую скрупулезность просто легкомысленной. В голове у Перегрина мелькнула мысль, что, может быть, он выбирает себе туалет в последний раз в своей жизни. Перри твердо решил, что никому не даст повода сказать, что сегодня он уделил своей внешности меньше внимания, чем обычно. Он надел панталоны из буйволовой кожи и легкий жилет, очень тщательно приладил шейный галстук, втиснулся в синий сюртук с серебряными пуговицами и натянул на ноги гессингские сапоги с кисточками.

– Подайте мне мою новую шляпу, Джон. Я надену длинный дорожный плащ с носовым платком от Бельчера.

– О, сэр, – простонал слуга, – никогда я не думал, что доживу до такого дня!

Нижняя губа у Перри предательски задрожала, но глаза засверкали, и он, пытаясь засмеяться, произнес:

– Ну, что это такое! Это мне надо бы волноваться, доживу ли я до конца сегодняшнего дня!

– Уж лучше бы мы никогда не приезжали в этот Лондон! – горевал лакей.

– Нельзя так говорить! – рассердился Перегрин, которому этот разговор был очень неприятен. – Сколько там на часах? Семь уже было, да? Очень хорошо! Помогите мне надеть плащ, и я буду готов. А теперь можно задуть свечи, становится совсем светло. У вас с собой те письма, которые я вам дал?

– Они у меня в кармане, сэр. Но я молю Бога, чтобы мне довелось их только сжечь – ничего другого я с ними делать не хочу.

– Ну, конечно же, так и будет! – произнес Перри, беря шляпу и перчатки. Он вытянул вперед свою правую руку и внимательно ее разглядел. Рука было достаточно твердой и не дрожала. Это слегка подняло его настроение. Перегрин неслышно вышел из комнаты и спустился по лестнице. За ним молча шел слуга, который нес в руке свечу, освещая темную лестницу. Он закрыл за Перри двери.

Возле дома стоял чистенький городской экипаж, а на тротуаре рядом – облаченный в шинель мистер Фитцджон, который разглядывал свои наручные часы.

– Прощайте, Джон! – сказал Перегрин. – И если я вас больше не увижу, – что ж, всего вам доброго, и не забудьте про письма. Я не опоздал, Фитц?

– Точно минута в минуту! – заверил друга мистер Фитцджон. Он бросил взгляд на костюм Перегрина и, по‑ видимому, остался доволен. – Садитесь, Перри. Спали хорошо?

– Хорошо? Мой Бог, я спал отлично! Ни разу даже не шевельнулся, пока утром меня не разбудил лакей! – отвечал Перегрин, садясь в экипаж.

– Черт меня побери! Вы выглядите так, как будто все это вам абсолютно привычно! – заметил мистер Фитцджон с одобрением. – Это ваша первая дуэль или вы уже стрелялись и раньше?

– Да нет! Честно говоря, эта дуэль у меня первая, – признался Перегрин. – Но, я очень надеюсь, не последняя!

– Разумеется, не последняя, и говорить нечего! – как‑ то уж слишком поспешно согласился мистер Фитцджон. Кончиком своей трости он стал что‑ то чертить на противоположном сиденье.

– Вы не хотите его убивать, и, готов поклясться своей жизнью, я не вижу причины, по которой он бы хотел убить вас. Но в то же время, Перри, не стоит зря рисковать, и вам надо выстрелить в тот же самый миг, как раздастся команда, понимаете? Вы ведь не раз стреляли в галерее у Мэнсона, правда? Так, значит, вы знаете, как надо сразу же выходить на стартовую линию. Единственное, что вам нужно, – вам нужно будет представить себе, что вы находитесь в галерее и целитесь в мишень. Никакой разницы!

Перегрин отвел взор от мелькавших мимо зданий и направил на друга долгий и откровенный взгляд.

– Совсем никакой разницы? – спросил он.

На какое‑ то мгновение мистер Фитцджон не отвел своих глаз от глаз Перри, а потом стал внимательно изучать набалдашник своей трости.

– Разница есть, – произнес он. – Но, как сказал мне однажды мой отец, секрет хорошего дуэлянта в том и состоит, что для него в этом никакой разницы нет.

Перегрин кивнул и, взяв в руки с противоположного сиденья плоский ящичек, открыл его. В нем лежало два простых дуэльных пистолета.

– Можете их подержать, они не заряжены, – сказал мистер Фитцджон.

Перегрин вынул один пистолет, взвесил его на ладони и проверил курок. Потом он положил пистолет на место и захлопнул ящичек.

– Сбалансирован хорошо, – заметил он.

– Да, это пистолеты первоклассные, – согласился мистер Фитцджон. – Конечно, на курок надо нажимать очень слабо; он спустится от простого касания.

На Грейт Ормонд‑ стрит экипаж остановился, чтобы забрать врача, который вышел из дома тотчас же, как лошади замедлили шаг, и легко вскочил в экипаж. Под мышкой у врача был черный ящичек. Перегрин знал, что в нем лежали инструменты, необходимые врачу на всякий случай. Как ни странно, но вид этого ящичка произвел на Перегрина гораздо более неприятное впечатление, нежели другого, с пистолетами.

– Вы прибыли вовремя, джентльмены, – сказал врач, потирая руки. – Утро сегодня холодное, вам не кажется?

– Да, довольно холодное, – сказал мистер Фитцджон. – Но совсем скоро мы все выпьем горячего кофе, я знаю одно место недалеко от Грин.

– Лично я никогда кофе не пью, – произнес врач. – На мой взгляд, он вреден для желудка. Вот какао – другое дело; от чашки какао никакого вреда лет. Я знаю ряд случаев, когда какао оказалось даже очень полезным.

Видимо, эта тема очень интересовала врача. А, может быть, и потому, что ему хотелось как‑ то отвлечь Перегрина от мыслей о предстоящей дуэли, он продолжал и дальше обсуждать со своими спутниками, как действует на организм человека вино и как – чай. Пока экипаж не достиг деревушки Вестбурн Грин, врач все говорил и говорил.

Место Дуэли было выбрано недалеко от дороги. Экипаж без труда проехал через поле и остановился там, откуда это место было хорошо видно.

– Сначала пройдем на выбранную площадку, – сказал мистер Фитцджон и соскочил на землю. – Но ждать нам осталось немного, потому что уже скоро восемь. Разумеется, если наш противник не передумал. Перри, если нам принесут извинения, я его приму.

– Очень хорошо, – сказал Перегрин, которому с каждой минутой говорить было все труднее.

Он спрыгнул на землю и вслед за мистером Фитцджоном направился к выбранной для дуэли площадке. К этому времени стало совсем светло, хотя день был по‑ прежнему пасмурный. Дул резкий ветер, а рваные облака на сером небе предупреждали о возможном дожде. Чтобы согреть руки, Перегрин глубоко засунул их в карманы, а потом с тревогой взглянул на небо, Где‑ то в желудке у Перегрина появилось очень неприятное ощущение. Но, если не считать этого ощущения, он, к собственному удивлению, других не испытывал.

Не прошло и пяти минут после их приезда, как появился еще один экипаж. На сей раз на поле въехал дорожный фаэтон, и из него вышли мистер Фарнэби и капитан Крейк.

Глядя на фаэтон, мистер Фитцджон еще раз ощутил неприятное чувство неловкости. Если только он не ошибался, то вон там, на задней стенке экипажа, был привязан некий ящик. Фаэтон везли только две лошади, и правил ими один форейтор. Несмотря на это, все выглядело так, будто экипаж собирался отправиться в дальний путь. Мистер Фитцджон сжал губы. У него закралось подозрение, что у Фарнэби была совсем не та цель, которую Фитцджон представлял себе. Он решил, что, если Перегрин будет смертельно ранен, он сделает все, создаст все возможные препятствия, чтобы помешать противнику Перри сбежать.

Оба вновь прибывших джентльмена шагами измеряли площадку, похлопывая себя по бокам. Но вскоре капитан Крейк пересек поле и подошел к мистеру Фитцджону. Они обменялись самыми краткими приветствиями и стали осматривать пистолеты. Второй выстрел не разрешался, поэтому были заряжены только те пистолеты, которые привез с собою мистер Фитцджон (пара хороших пистолетов из галереи Мэнсона, длина стволов – десять дюймов, прицел из стали).

Покончив с этим, мистер Фитцджон присоединился к Перегрину и тихо ему сказал:

– Двенадцать шагов. Промахнуться нельзя, Перри. Пусть он понесет наказание.

– Да, если я смогу, я это сделаю, – отвечал Перегрин и стал расстегивать свой плащ. – Как вы советуете мне драться – в плаще или без него?

– Без плаща, – сказал мистер Фитцджон, мрачно разглядывая огромные перламутровые пуговицы, украшавшие плащ Перегрина. – Мне бы следовало вас предупредить, что лучше всего в таких случаях подходят черные пальто. Застегнитесь на все пуговицы до самого горла и не стойте лицом к противнику, а только одним боком к нему. Держите пистолет наготове. И не спускайте руку до выстрела Фарнэби, Перри! Вон он идет. Разумеется, вы должны его поприветствовать, но, я думаю, мне нет нужды вам об этом напоминать. – Мистер Фитцджон подождал, пока закончатся формальности, и сказал: – Послушайте, Перри! Твердо решите, куда вы хотите ему попасть, и не утруждайте себя мыслью, куда будет целиться он. Как только я скажу «Все готово!», прицельтесь, не спускайте глаз с моего носового платка, а как только я его опущу – сразу же стреляйте! Если вы его убьете, я смогу вас отсюда увезти.

– Все это звучит ужасно мрачно, – произнес Перегрин, выдавливая улыбку на побледневших губах. – Вы чертовски преданный друг, Фитц. Спасибо вам и… нет, ничего, просто огромное вам спасибо!

Мистер Фитцджон сжал Перегрину плечо.

– А потом мы позавтракаем у меня, – сказал он и отправился отмерять шаги вместе с капитаном Крей‑ ком.

Перегрин застегнул сюртук под самое горло, одновременно наблюдая, что то же самое проделал и Фарнэби, одетый в черное. После того, как соперники обменялись приветствиями, мистер Фарнэби ни разу на Перегрина не взглянул. Казалось, он сгорает от нетерпения, и, не переставая, торопил своего секунданта, чтобы они все зря не мерзли на холодном ветру. Когда его позвали, он сразу же вышел на площадку, взял поставленный на предохранитель пистолет, протянутый ему мистером Фитцджоном, и встал, опустив дуло пистолета к земле.

Второй пистолет вручили Перегрину, который вдруг почувствовал, что у него сразу вспотели ладони. Он вытер их о панталоны, очень осторожно взял пистолет (ибо при малейшем касании курка дуэльный пистолет, поставленный на предохранитель, сразу же выстрелит, это Перри прекрасно знал) и занял нужную позицию.

Врач повернулся к дуэлянтам спиной, и секунданты отошли на расстояние в восемь шагов. Перегрин ощущал порывы резкого ветра, развевавшего его золотые локоны. Он сосредоточил свой взгляд на Фарнэби, решая, какую деталь в центре этой мишени ему лучше выбрать для прицеливания.

Мистер Фитцджон держал наготове свой носовой платок, который трепыхался на ветру, как небольшой белый парус на фоне серого неба.

А затем сразу же, так быстро, что мистер Фитцджон не успел и рта раскрыть, случилось нечто совершенно непредвиденное. К ним подъехал третий экипаж. На сей раз это была громоздкая и тяжело грохочущая карета. Из нее одновременно выскочили несколько мужчин, которые сразу бросились к дуэлянтам, крича:

– Именем закона! Остановитесь!

Перегрин резко повернул голову и услыхал приглушенное проклятье из уст Фарнэби. В следующее же мгновение он оказался в цепких руках плотного офицера.

– Именем закона вы арестованы! – сурово произнес сей джентльмен. – Попытка нарушить общественный порядок! Я буду вынужден доставить вас в магистрат.

После всех этих событий мистер Фитцджон признавался, что ни разу в жизни он не был так счастлив видеть констебля, как в тот злополучный момент. А тогда он почувствовал огромное облегчение и, глубоко вздохнув, сказал:

– О, очень хорошо! Не беспокойтесь, Перри, ничего страшного! Вы лучше наденьте‑ ка на себя свой плащ Мистер Фарнэби, которого крепко держал второй констебль, решил оказать сопротивление.

– Кто вас сюда послал? – потребовал он ответа.

– Мы действуем согласно полученной нами информации, – было сказано кратко. – А теперь отдайте мне ваш пистолет, сэр! Сопротивление бессмысленно.

Вдруг у Перегрина возникло совсем нежелательное подозрение. Он быстро спросил:

– Вы знаете, кто передал вам эту информацию?

– Нет, не знаем. Да это и не ваше дело, – отвечал констебль. – Наденьте плащ, сэр, и пойдемте с нами.

Мистер Фитцджон подошел к Перегиину и пожал ему руку.

– Вы кого‑ нибудь подозреваете? – шепотом спросил он.

– Клянусь Богом, я знаю, кого могу подозревать, и я обязательно установлю истину!

– Кто об этом знал?

– Мой кузен, – сказал Перегрин. – Но я не назвал ему места нашей дуэли, это я отлично помню! Как же он узнал, если только это действительно он!

– Но, Перри, я ничуть не сомневаюсь, что он не стал бы ничего сообщать в магистрат, если вы все рассказали ему по секрету, а я думаю, что так оно и было?

– Не знаю, не знаю! Но я непременно все выясню! – застегивая на все пуговицы свой плащ, сказал Перегрин.

Мистера Фитцджона осенила неожиданная догадка, и он повернулся к врачу, который стоял возле них.

– Как я понимаю, вы, доктор Лейн, ничего об этом не знаете?

Врач отвечал довольно сухо:

– Никакой информации о вашем друге, сэр, я никому не сообщал. Но я вынужден признаться, что, возможно, эта дуэль прервалась именно из‑ за меня. И если это так, я об этом нисколько не сожалею, хотя, разумеется, я это сделал не намеренно.

– Что, черт побери, вы имеете в виду? – спросил мистер Фитцджон.

Врач убрал свой ящичек с медицинскими инструментами.

– Вчера, сэр, – начал он, – вскоре после того, как ко мне зашли вы, меня посетил еще один джентльмен. Он попросил моего участия в одной встрече по защите чести, которая должна была произойти сегодня. Я ответил ему, что сделать это не могу, поскольку меня уже пригласили раньше. Он дал мне понять, что выступает как секундант вашего соперника. Я ему сразу же поверил, потому что было бы чрезвычайно странно, почти невероятно, чтобы в Лондоне в один и тот же день происходило бы сразу две дуэли. Я заявил этому джентльмену, что не могу назвать имени пригласившего меня господина, хотя не откажусь помочь и его приятелю, если он докажет, что последний – именно то заинтересованное лицо, о котором я думаю. Джентльмен согласился с моими разумными доводами и тут же заметил, что о нашем деле он хорошо знает, и назвал мне ваше имя и имя сэра Перегрина Тэвернера. Я сказал, что буду счастлив сделать для его друга все, что в моих силах. Между нами возник разговор, и, если мне не изменяет память, именно тогда я и мог упомянуть о месте вашей дуэли. Когда же ваш соперник вышел на площадку, сэр, я сразу же понял, что его друг абсолютно не похож на моего посетителя. Признаться, я был крайне удивлен. Но, припомнив все еще раз, я сообразил, что на самом деле этот джентльмен ни словом не обмолвился о том, что он в этой дуэли выступает в роли секунданта. Тогда я осознал, что я неправильно истолковал его слова и что ко мне он пришел вместо того секунданта.

– Как он выглядел? – резко спросил Перегрин, который с трудом сдерживал свое нетерпение, пока говорил врач. – Высокого роста, довольно темные волосы и очень элегантно одет?

– Именно так, – согласился врач. – Нет сомнений, он был высокого роста. Я бы сказал, у него очень темные волосы. Он выглядел как настоящий джентльмен, очень мягкие манеры, одет по самой последней моде. – Я это знал! – сказал Перегрин. – Клянусь жизнью, это мой кузен!

В этот момент к ним подошел один из констеблей и попросил их последовать за ним в экипаж. Им не оставалось ничего другого, как подчиниться. Через несколько минут вся группа уже ехала в сторону ближайшего магистрата.

Не менее чем через час оба дуэлянта были отпущены, и каждый из них отправился куда ему было нужно. С обоих было взято обязательство хранить между собою мир; им пришлось пройти через уйму формальностей и заплатить деньги за поручательства. Затем им прочли специальную лекцию. Все это время мистер Фитцджон жаждал поскорее приступить к своему завтраку. Наконец их отпустили. Мистер Фарнэби и его секундант с самым суровым видом уехали в своем экипаже. А Перегрин и мистер Фитцджон отправились на Корк‑ стрит. Врач же еще до этого покинул место несостоявшейся дуэли на наемном экипаже.